Десятая вечность

Сергей Малашко, 2022

Есть категория людей, которые имеют право на свою, только им понятную вечность. Их вечность жестко ограничена во времени, она наступает с весной, она краткосрочна и повторяется из года в год. Имея богатейшие традиции, она лечит души и проверяет человека на прочность. Не каждому по плечу пребывать в ней, но, однажды насладившись ею, счастливцы начинают торопить время, чтобы приблизить следующую. Вторую, третью… десятую. Ведь настоящий Охотник – это не бездумный палила, стреляющий во все, что движется в любое время года. Часто за его грубой внешностью скрывается тонкий лирик, ценящий в охоте поэзию и способный повесить ружье на стенку, любуясь закатами и рассветами.

Глава 2

29.04.16. Без дров, как и без воды, — ни туды и ни сюды

Грелись два раза — первый, когда готовили дрова, второй, когда ими ночью печку растапливали.

Утренний афоризм от Андрея С.

Первая ночь прошла спокойно. Перестроиться с обыденной городской жизни к полевой получается не сразу, но мне это доставляет удовольствие. Пока Андрей, забравшись в спальник, мелодично похрапывая, продолжал сладко спать, я часа в три ночи встал, подкинул дровец в почти погасшую печку. Попавшие на угли дрова затрещали, и вскоре она вновь стала давать ровное тепло. В свете налобного фонарика нашел на столе кружку с остывшим чаем и с удовольствием выпил. Даже остывший чай на тундровой воде имеет непревзойденный вкус. Непривычные к нагрузкам мышцы ныли в приятной истоме. Набросил на плечи куртку и вышел наружу в ночную тундровую прохладу. При дыхании шел пар, колоритно смотревшийся в свете фонарика. Небесные светильники дарили свой холодный свет спавшей Земле. С озера с недовольным криком поднялись невидимые в темноте гуси и, недовольно покрикивая, полетели искать другое место для отдыха. Их крики можно перевести с гусиного на человеческий примерно как: «Лазят по ночам из домиков всякие. Сами не спят и другим не дают».

Вернулся в домик и вновь растянулся на становящейся родной лежаке, прикрылся спальником и вновь погрузился в сон. Остаток ночи провели в спокойном здоровом сне.

Проснулся первым часов в восемь, полежал, нежась под одеялом минуток десять, потянулся лежа до хруста в суставах и покинул лежанку. В домике было тепло, в футболке и термобелье вполне комфортно. Привыкая к новой полевой реальности, поставил на печь чайник, подкинул дров и вышел на улицу.

Каждое утро мы играем в популярную народную игру под названием «Угадай погоду». Глянул на висевший над окошком листик — денек обещал быть ясным и солнечным. Выход на улицу для умывания полностью подтвердил это.

Сегодня нам с напарником предстояло заняться самым трудоемким делом — заготовкой дров. В силу уже укоренившейся лени, мы должны их заготовить минимум двойной запас. Это позволяет жить в домике с некоторым налетом дровяного себаритства. Очень любим по полночи спать в тепле, в трусьях, не залезая в спальник. Это требует в большом домике много дров. Некоторые предпочитают иначе: заряжаешь печку один раз и спишь до утра, не подпитывая её или сталкиваются с дефицитом дров в пургу. В этом году мы не приезжали зимой для заготовки дров и ремонта домика на снегоходе, не пополняли запасов угля, поэтому придется все делать на горбу и вспомнить порядком подзабытую работу «вьючных животных». Если серьезно — придется все поваленные деревья пилить на пригодные для переноски на себе кряжи. Дальше все просто — берешь сколько можешь и тащишь к домику, где все пилится на чурки, колется на поленья разной толщины и укладывается в поленницы. По опыту уже знали — нам нужно иметь дров на две поленницы, которые мы укладываем между двумя лиственницами, стоящими друг от друга метрах в двух. Высота поленниц сантиметров около восьмидесяти. В одной из них лежат сухие дрова, во второй — полностью сырые. Так что сегодня нам предстояло основательно поработать. Радовало то, что помощницей в этих упражнениях помогать мне будет отремонтированная в этом году мощная мотопила, которой работать одно удовольствие.

С таким мыслями вернулся в домик. Напарник проснулся, но продолжал лежать на своей «миниатюрной» кровати.

— Андрюха, как самочувствие и как спалось? Давай поднимайся потихоньку. Радует то, что прогноз оправдывается. Денек ясный, солнечный. Есть возможность спокойно наготовить нужное количество дров. Но и это не главное, я бы начал еще один штурм «Старой Казани». По-моему, не ошиблись в выборе, — обратился я к напарнику.

— Все в норме, спал великолепно. Даже не думал, что будет так хорошо. Идею штурма «Казани» поддерживаю. Предлагаю брать ее не резко, а длительной осадой, — согласился Андрей, вставая с лежанки.

— Тогда дуй умываться, а я на стол накрою, — распределили обязанности, начиная еще один день вечности.

Чай к тому времени уже закипел, освежили заварку, на столе появились остатки домашней снеди, приготовленной женой Андрея, картошка, оставшаяся с вечера, и колбаса. Вернулся с улицы посвежевший и бодрый напарник.

— Ну что, Андрей Геннадьевич, давай-ка позавтракаем и Деда покормим, — предложил я, наливая водки в стопочку. Взял её в одну руку, в другую кусочек колбасы с хлебом и открыл дверцу печки.

— Ты не переживай, я не свихнулся. Просто сейчас отныне и каждый день будем с утра кормить Деда. Ты уже знаешь, кто он и почему мы это делаем. Он здесь может все и от него зависит все. Поэтому, Дедушка, прими нас с миром, помоги в охоте, пошли отличное общение и хорошую охоту, — обратился я к Деду и напарнику, отправляя в огонь водку и закуску.

Печь загудела, отбрасывая синий огонь наружу. Налили по стопочке для нас.

— Андрюха, есть у меня тост. Пусть твоя первая охота будет запоминающейся и удачной, — пожелал я напарнику.

Он не стал возражать, мы чокнулись и начали длительную осаду «Казани». За завтраком сделали всего три слабеньких атаки и прекратили активные боевые действия. Попили свежего чайку под потрескивание печи.

— Хорошего понемногу, поэтому давай-ка выдвигаться на лесоповал, — подвел итог завтрака, и мы с Андреем начали одеваться в соответствии с задачей и обстановкой.

Я оделся и обулся первым и вышел из домика. Ветра не было, отвыкшие от тишины в городе, мы приводили в норму свои тела и души в тишине первозданной тундры, купаясь в ней.

Жаль, что сейчас придется ее нарушить звуком кромсающей древесину бензопилы и стуком колуна. Я извлек из пластикового кейса нашу любимую помощницу, с которой трудоемкий процесс становится приятной работой. Полезная будет гимнастика.

С этими мыслями заправил пилу бензином и маслом для смазки цепи, попробовал ее завести. Недовольно фыркнув, пила заработала.

В готовности к работе появился Андрей.

— Ты готов к лесозаготовкам? — задал я ему простой вопрос. — Ты знаешь, сейчас мы будет сознательно нарушать Лесной кодекс России и, страшно подумать, один из Законов Магаданской губернии. Не боишься?

— Уже боюсь. А чего мы будем нарушать? — иронично ответил напарник.

— Не поверишь, хотел купить в департаменте лесного хозяйства четыре куба дров для отопления домика. Не поверишь, не дали. На полном серьезе предложили везти дрова в лес с собой. Так что даже сухие деревья валить не моги, а уж за спил сырого три года расстрела через повешение. Так что давай выбирать, мерзнуть без дров или входить под уголовную статью, — продолжал я ерничать. — Я выбираю теплый домик.

— Я тоже тепло люблю, — коротко поддержал меня Андрюха.

— Тогда бери вон тот шест и пошли за дровишками. Будешь им деревья направлять, чтобы падали куда нужно. Деревья не толстые, но береженого Бог бережет, — сказал я, и мы направились к найденным мной еще вчера деревьям. По дороге глянул на часы — мы начали в 9.30.

На наше счастье невдалеке, метрах в ста пятидесяти, еще вчера нашел штук пять стоящих сухостойных деревьев. Не толстые, сантиметров по двадцать пять в комле, они станут отличными дровишками. Здесь же немного подальше для нас лежали еще четыре вывернутых с корнем деревьев примерно той же толщины.

Когда подошли к этому месту, я завел пилу, ей нужно было прогреться пару-тройку минут. Она терпеливо урчала, готовясь оправдать свое предназначение.

«А все-таки здорово, что здесь много сухих дров, придется меньше валить сырых», — подумалось мне.

Пила взревела, получив порцию бензина, и мы с ней принялись расчищать место для запилов. Пила работала классно, довольно быстро и слаженно мы справились с валкой сухостоя. При помощи пилы быстро очищали деревья от сучьев, распиливали на пригодные для переноски кряжи и укладывали в одну кучку.

— Могем, однако, когда захотим, — порадовался я за промежуточный результат. Здесь же пришлось повалить три сырых листвянки и раскряжевать выворотни.

— Геннадьич, легкая часть заготовки закончилась. Начинаем работу по переноске. Радует, что не очень далеко и кочек нет, ходить несложно. Давай без героизма и рекордов по поднятию тяжестей — спины хоть и поздно беречь, но они нам нужны незаклиненные. Поэтому, вперед на переноску и без фанатизма, — закончил я свой монолог и, прихватив первый понравившийся кряж, не спеша направился к домику. Следом за мной двинулся напарник.

Дойдя до цели, с облегчением бросил тяжелую ношу в то место, где у нас лежали прошлогодние дрова. Почти сразу же со своими кряжиками подошел Андрей, с таким же облегчением бросил их в кучу.

— Послушай, Львович, там же где-то у нас квас был? — послышался его вопрос.

— А почему был? Может быть, просто пропустим по кружечке? — предложил я, направляясь к коробке с квасом и пивом, стоящей под лабазом.

Вошел первым, достал кружки, разлил квас. Как необычно вкусен обыденный в условиях города напиток после первого раунда еще предстоящей работы.

Не расслабляясь, продолжили трудиться, возвращаясь к бутылке с квасом через ходку. Горка дровяных кряжей росла уверенно, без сорванных спин мы перетаскали все напиленные кряжи к домику. Глянул на часы. По моим прикидкам прошло чуть больше двух часов.

— Андрей, ведь можем, когда захотим, — похвалил я нас, довольно глядя на кучу кряжей. — Это залог нашего комфортного бытия в домике. Напряжемся еще немного, после перекура подпилим и натаскаем сырых дровец и будет нам счастье.

За все время нашего превращения в гибрид лесоповальщика и вьючной лошади мы даже не слышали желанных гусиных криков. Пока они придерживались режима тишины.

Тело с непривычки ныло, как-то резко стал ощущать, где располагаются колени, плечи и спина, но благодаря разумно подобранным нагрузкам мы сохранили работоспособность.

Мы стояли у кучи кряжей и вопреки легкой усталости наслаждались таежной тишиной.

— Сергей, вроде бы вертушка идет? — спросил Андрей, пытаясь ее увидеть.

— А почему бы и нет? Ведь сегодня другие команды залетают. Не думаю, что в гости пожалует инспекция на вертушке, даже если это будет так — у нас все чисто, оружие в чехлах, документы в порядке, разве что привезут злобного лесного инспектора. Правда, ему долго придется доказывать, что это именно мы чего-то нарушили. Здесь была группа узбеков-лесозаготовителей, у которых мы купили наши дрова, — решил я немного поерничать.

— Ага, а я свидетелем буду, — поддержал меня Андрей. — А вон и вертушка идет.

Я глянул в ту сторону, куда показал напарник. На фоне заснеженных Корчанских сопок шел трудяга Ми-8. Всегда доставляет удовольствие наблюдать полет вертолета, есть в нем что-то магическое и завораживающее, но на фоне сопок, подпирающих голубое небо, сейчас это было невероятно впечатляющим зрелищем. Несколько минут мы наблюдали за этим полетом, вертолет уходил дальше, уменьшаясь в размерах, понемногу затихал звук.

— Серега, может быть, чайку хлебнем? — предложил Андрей.

— А чего, давай. Даже с колбасой. А «Казань» брать будем? — ответил я, с хитринкой глянув на напарника.

— Как хочешь, — послышалось в ответ. — Может быть, чаем ограничимся?

— Да запросто. Пошли в домик. Там у меня в термосе кипяток налит.

Все необходимое было в домике, и мы перекусили бутербродами с колбасой и печеньем.

— Как-то так получилось, что мы с тобой оба не курим. Серега бы сейчас уже смолил очередную сигарету. Мы сейчас посидим трохи и пойдем добивать лесозаготовки. Там я присмотрел четыре сырых листвянки и на сегодня хватит. Должно напиленного хватить до конца охоты, у нас же еще полтора мешка угля прошлогодних имеется, — поделился я дальнейшими планами.

Андрей молча кивнул в знак согласия и допивал чай. Вскоре вышли из домика, я дозаправил пилу бензином и маслом, завел ее и решил для разминки попилить на чурки ближайший удобно лежащий кряж.

Пила взялась за дело рьяно, первые две чурки отлетели быстро. А вот при следующем резе я неосторожно зацепил цепью землю.

«Эх, как неудачно. Скорее всего, цепь скончалась», — подумалось мне, но менять ее пока не стал.

Мы неспешно направились к обреченным листвянкам. Я выбрал деревья с трещинами, и они были обречены на скорую гибель. Все же хотелось ущерб тундре свести до минимума. Без лишних слов принялись за дело, я показал Андрею, куда будем валить дерево, он с шестом занял свою позицию, я принялся пилить. Буквально сразу же понял, что цепь стала заваливать срез влево, и это доставляло небольшие неудобства. Но вскоре я к этому приспособился, и мы без особых усилий провели повал, очистку от сучьев и раскряжевку.

В этот момент, когда пила оказалась заглушенной, послышался звук двигателя вездехода, который мы не слышали из-за работающей пилы. Вездеход остановился напротив домика, постоял буквально пару минут и вновь двинулся вперед.

— Блин, наверное, Миша подъезжал. Мы с ним могли заезжать, если бы сорвалась вертолетная заброска, — поделился я с напарником.

Сырые кряжи более тяжелые, чем сухие, поэтому при переноске придется еще немного попотеть.

— Андрюха, как настрой? Тебе кряжик на плечах не жмет? — спросил я идущего рядом напарника.

— Да пока еще нет, но еще немного — и будет жать, блин, уже футболка мокрая от пота. Хоть выжимай, — ответил он.

— Ничего, потеем, значит, живы, — приободрил я Андрюху, подходя с последним сырым кряжем к уверенно растущей куче и сбрасывая его с плеча. То же самое сделал и напарник.

— Поздравляю с окончанием работы вьючных животных. Здорово, что не успели превратиться в ишаков или мулов, — порадовался за нас Андрей. — Я вернусь, принесу пилу, а то руки были заняты двумя кряжами.

— Спасибо, дружище. Ну а я очень удовлетворен размерами появившейся кучки. Теперь и пурговать можно, — ответил, вытирая пот со лба.

Очень скоро вернулся Андрей, принесший нашу уставшую от борьбы с древесиной пилу.

Довольные и немного уставшие, мы присели в стоящие возле лабаза раскладные кресла.

Нас по-прежнему окружала тишина, только слабые дуновения ветерка, шуршащие травой и играющие с ветвями окружающих домик лиственниц, немного нарушая её.

— Ну еще немного, еще чуть-чуть, и мы с дровами на всю охоту. Давай-ка разделимся — я допилю и поколю дрова, а ты чего-нибудь на обед сварганишь. Да и, наверное, пора объявить блицкриг «Казани». Как ты смотришь на такой расклад? — спросил я напарника.

На том и порешили — вскоре пила вновь заработала, вырывая из древесины опилки и превращая кряжи в чурки. Я уже приноровился к завалу среза и довольно ловко и с удовольствием продолжал пилить. Попилив на чурки половину кряжей, прекратил распиловку, неспешно перекидал чурки к месту раскола. Оставался последний рывок — предстояло при помощи впервые привезенного колуна с длинной пластиковой ручкой превратить чурки в поленья разной толщины, которые занимали свое место в разных поленницах — в одной сухие, в другой сырые. Очень скоро я выложил в нужном месте нужное количество дров. В куче с кряжами осталось неразделанными в два раза больше, чем оставалось с прошлого года. Почему-то сразу же, как положил последнее полешко, собрал лопатой кору и щепки, пришел приступ уже серьезной усталости.

— Это с непривычки, — успокоил я себя и присел в кресло, любуясь результатом совей работы. — Как оказалось, нужно всего пол-литра бензина, шесть часов времени и пару граждан временно мутировавших в мулов, чтобы обеспечить комфортное существование в любую погоду.

Мои размышлизмы прервал напарник. Слегка удивленно глянул на поленницы, готовые к битве за тепло в домике, он сказал:

— Серега, а у меня обед готов. И даже стопочки налиты, — с доброй открытой улыбкой сообщил он.

— Дык в чем же дело, пошли. — Я встал и вошел в прогретый домик. На столе дымились тарелки с картошкой, на закуску в тарелке лежали безумно вкусные бочковые соленые помидоры и огурцы, привезенные Андреем. Заняли свои места за столиком.

— Ну что, за окончание лесозаготовок, — предложил я тост. — Мы закончили самую трудоемкую работу, с чем я тебя и поздравляю.

С этими словами наши стопочки начали движение друг к другу, встретились, слегка звякнув. Вскоре теплая волна стала разливаться изнутри. Не зря говорят, что в малых дозах алкоголь не только не вреден, но и полезен.

По традиции при штурме «Казани» три подхода нами были осуществлены, и мы, перебрасываясь шутками, продолжили обед. Глянул на часы — они показывали три часа дня. После вкусного обеда и трофеев, взятых при штурме, нас обоих одновременно посетило одно очень интересное желание. Озвучил его напарник:

— Послушай, дядька, а не объявить ли нам сиесту?

Я удивленно взглянул на него, наблюдая на лице добрую ироничную улыбку. Изобразив некоторое на самом деле появившееся удивление, я осторожненько переспросил:

— Андрюха, здесь объявляли дни окрошки, дни помойки от слова мыться, дни гусака, дни чтения, актированные дни из-за пурги. Но вот чтобы сиесту — это чего-то непонятное. Давай расшифровывай неразумному, — с улыбкой спросил я.

— Не-а, это совсем не забеги по улицам испанских городов вместе с быками. Все гораздо проще и приятнее. В Испании люди, пережидая полуденный зной, просто спят пару часов, — пояснил Андрей.

— Ну, если передремать, так это мы завсегда готовы. А то я уже слегка запугался. Мало ли чего. Вдруг ты в рюкзаке надувного быка привез, будет нас вокруг домика гонять. Страшно — аж жуть. Ну а раз так, предлагаю твое предложение принять и незамедлительно, — согласился я с напарником, помыл за собой тарелку и сразу же занял свое место на лежанке.

Дремота победила почти сразу же, подуставшее тело благодарило за заслуженную передышку. Дремали часа полтора, сиеста удалась.

— Андрюха, не поверишь, но сиеста мне очень понравилась. Давай объявлять ее, когда возможно, — предложил я проснувшемуся напарнику.

— Да с удовольствием, — ответил он.

На часах было уже половина шестого, и я хотел еще успеть сходить на ставшее моим озеро, где предстояло пережить большую часть десятой вечности. Оно располагалось метрах в двухстах от домика, в ширину метров двести, в длину метров триста. Глубина его была больше, чем на озере, где предстояло охотиться Андрею, лед его не так быстро съедали тундровые ручьи, гораздо позже появлялись прибрежные проталины. Это позволяло устанавливать на середине озера прямо на лед чучела, рядом устанавливать и закреплять скрадок. Гуси неплохо реагируют на это, и охота оказывается удачной. Иногда оттайка проходила довольно быстро, и, чтобы выйти на лед, уехавшему в Карелию моему прежнему напарнику приходилось применять лыжи и даже делать трап из лиственниц, перебрасывая его с берега на лед.

Сейчас я хотел сходить на озеро, найти оставленный нами каркас скрадка, выйти на озеро, посмотреть, что там делается.

— Андрюха, сейчас я буду совершать нарушение охотничьего законодательства. Собираю ствол, даже заряжаю его и схожу на озеро. Без ружья очень сильно боюсь медведя. Страшно, однако, — поделился я коварными планами с ним, сползая с лежанки.

Оделся, обулся, собрал соскучившуюся по работе верную Мр-153 12*89, с которой разделил не одну охоту. Крещение гусиной кровью она прошла здесь лет так семь назад.

Достал сумку с патронами, нашел пачку с пулевыми.

— Держи четыре штуки, пусть будут постоянно у тебя в патронташе. Шесть штук в пачке оставляю на окне на случай форс-мажора. Оружие на ночь будем заносить в домик, укладывать рядом стволом к выходу, патронов в патронниках быть не должно. Мы должны иметь возможность их быстро найти и зарядить оружие. Что пулевые, что дробовые, — обратился я к напарнику, протягивая ему пулевые патроны.

— Понял, — коротко и емко ответил он. — Пока ходишь, я немного почитаю.

— Да кто же тебе не дает. Уже не замерзнем. Я вернусь скоренько, ну а тебе удачного чтива, — с этими словами забрал оружие и покинул домик.

Надвигался вечер, на улице по-прежнему было тихо. В это время наст уже не держал, и я по привычке, сформировавшейся годами, решил пройти к озеру на лыжах. Они в готовности стояли за домиком. Подошел к краю снежника и, надев лыжи, не спеша двинулся в короткий путь. Нынче снежники были послабее, чем в прошлые годы, но я с удовольствием скользил на лыжах к цели в поисках каркаса срадка. Вскоре я увидел его, стоящим на берегу. Значит, на первый взгляд цел, и медведь не приложил своих лап, после чего он может быть разобран на части.

Спустился с высокого надува, подошел к скрадку. Беглый осмотр показал, что большого ремонта моему укрытию не потребуется, нужно только откопать его из спрессованного надува, перенести на лед, обшить тканью, закрепить на льду при помощи ввертышей^[2], и тогда он станет укрытием, маскирующим меня от гусей.

Осмотревшись, увидел, что, несмотря на стоявшее недели три назад тепло, я нигде пока не увидел даже признаков оттайки, надув на выходе к озеру был высоким и плотным. Я решил проверить, будет ли снег в надуве держать меня без лыж. Все получилось, и я без усилий спустился на озеро и по бесснежному льду направился к центру озера. Сердечко защемило, ведь именно на этом озере у меня была лучшая в жизни гусиная охота, когда за день взял восемь гусаков. Подивился и порадовался способности памяти, сохранившей во времени все налеты того дня отравления охотничьим адреналином. Бросилось в глаза, что уже сейчас по льду, несмотря на толщину, тянулись паутинки трещин, чего не наблюдалось в прошлые годы. Подошел к месту, где поставлю скрадок, постоял, наслаждаясь таежным покоем, в раздумьях какой будет эта вечность, что принесет нам, в чем разочарует. Мы же рады ей любой и примем с благодарностью все, что она нам пошлет. Пока все идет по плану, и это радовало.

Постояв немного, решил вернуться в домик. Ствол приятно оттягивал плечо, он, бедолага, даже и не предполагал, что является соучастником пассивного браконьерства. Для активного не было повода — небо молчало. Вразвалочку вернулся к скрадку, надел лыжи, направился к домику. В этот момент все же сзади послышался далекий гусиный крик. Он порадовал, ласково погладил охотничью душу. Я обернулся и увидел небольшую стаю птиц в двенадцать, идущую на большой высоте. Кричали низко и басовито, даже издалека было видно, что птицы крупные. Они торопились и летели только им известной дорогой к только им известным местам гнездовий.

«Вероятно, это таежные гуменники, — подумал я, наблюдая за пролетом этой стаи. — Давненько не удавалось добывать этих красавцев. Посмотрим, что будет этой весной».

Быстро добрался до домика, разрядил оружие, вновь вернул его в чехол и уложил к стенке стволом вперед. Пассивное браконьерство прекратилось. Довольный Андрей продолжал читать фантастику.

— Послушай, как можно на природе читать подобные вещи. Это же, как говорит молодежь, вынос мозга? — обратился я к читателю.

— Знаешь, ты, пожалуй, прав, — согласился он со мной. — Надо завязывать это дело.

Я начал раздеваться, освобождаясь от теплой одежды и переобуваться в тапочки, которые вожу с собой уже лет пять. Очень нужная в поле вещь, как они нужны в бане!

— Послушай, а может быть, сделаем ранний ужин? — подал я идею на обдумывание. — Хорошо поработали, пора бы и еще раз отдохнуть.

— А чего, мысль хорошая, — картоха с тушенкой еще есть, домашние огурцы и помидоры для окончательного штурма «Старой Казани» сохранились, — легко согласился он со мной.

— А штурмовать будем до полной победы? — задал я шутливый вопрос.

— Скорее до последней капли, — уточнил напарник.

— А чего так зло, без права на амнистию, — продолжал я пикировку.

— Увы, судьба у неё такая, — философски изрек Андрей.

— Ну тогда накрывай на стол, я еще принесу колбаски из нычки. — И с этими словами вышел из домика.

Нычкой мы называли пластмассовое ведро с мясными деликатесами, пакетами со сметаной, сыром и прочими вкусняшками, которое я неподалеку закопал в снег. То, что в ней было, — это не еда, это закуска. Предлог для вскрытия нычки придумывался нами по потребности, и, как правило, мы рассчитывали так, что содержимого хватало до конца поездки. Быстро лопатой откопал «холодильник» открыл крышку, достал полкружка свиной колбаски. Все проделал в обратном порядке и вернулся назад. Там уже все было готово к ужину, даже были наполнены наши два ритуальных стопарика. Мы заняли наши места за столом.

— Андрюха, давай за нашу будущую удачу. Какой будет ее мера, мы не знаем. Это ведомо только Деду, но мы примем его волю любой, — произнес я тост.

Он не стал возражать, и мы начали ужин с первого этапа штурма наполовину поверженной «Старой Казани».

Закусили, и я еще раз наполнил стопарик.

— Я сейчас хочу выпить за великого человека. Так без преувеличения я хочу назвать твою супругу. С двумя сыновьями на руках в ожидании третьего ребенка отпустить мужа на семнадцать дней — на это способна только великая женщина. Ведь во многом благодаря ей мы сейчас здесь вместе. Дай вам бог всего самого доброго, — от души пожелал я всему семейству напарника.

— Спасибо, Сергей. Очень приятно и неожиданно, — с благодарной улыбкой ответил он.

Мы чокнулись в знак согласия и приняли еще по одному ответу на наш настойчивый штурм со стороны «Старой Казани».

В тепле, за хорошо освещенным столом, под потрескивание печи и за неспешной беседой мы провожали этот вечер.

— Послушай, давай-ка заканчивать штурм. Пора бы уже победить, — произнес я и разлил по стопарикам остатки содержимого. Никто специально не отмерял, но по иронии судьбы стопочки оказались полными, а объект штурма пустым. Ну тогда, как говаривал гражданин Шариков: «Чтобы все!»

— Ну раз так, я согласный, — не стал возражать напарник.

— Спешу отметить, что «Казань» пала окончательно. — И с этими словами я убрал со стола побежденную бутылку водки.

Не было ощущения алкогольного перебора, головы были ясными и общение, что немаловажно, было комфортным. А это дорогого стоит.

Незаметно текущее время брало свое, подступала легкая тяжесть, приятно ныли натруженные мышцы, явственно обозначили себя колени, локти и поясница, но и здесь нам с напарником удалось и дело сделать, и спины не сорвать. Поэтому я предложил Андрею:

— Старина, чего-то я подушатался. Может быть, на боковую, чего-то спать хочется все сильнее и сильнее. Заряжу-ка я печурку на ночь, чтобы спалось хорошо, и будем играть отбой.

С этими словами подкинул в печь толстых сырых дров на хорошие угли, при свете налобного фонаря взял ковш теплой воды, помылся, почистил зубы. Выглядело это немного экзотично. При дыхании шел пар, как и от теплой воды, находившейся в умывальнике. Оставлять ее в умывальнике нельзя. Вернулся в домик, прикрыл дверь, притянув ее на веревку. Андрей сидел за столом и свободно читал при свете светодиодного фонаря.

Я не стал ему мешать, развесил полотенце и в одной футболке и тонком термобелье заполз на лежанку, повесив на один из гвоздей налобный фонарь.

— Ну что, старина, спокойной ночи. Я отбиваюсь ко сну, ты как знаешь, — произнес я, поворачиваясь на бок. Сон быстро начал наступление, и под его натиском я тоже пал, как бутылка «Старой Казани».

Примечания

2

Ввертыш — приспособление для ввертывания в лед металлического штыря, к которому крепят скрадок при помощи веревки.