Комната исполнения желаний. Часть 3

Сергей Максимович Ермаков

Эта история произошла в одном небольшом городе областного подчинения. И хотя она оказала существенное влияние на судьбы большинства жителей этого города, о ней вскоре забыли. Вероятно, читателей постигнут смутные воспоминания, что это происходило именно с ними. Скорее всего, они не решатся поделиться этими воспоминаниями со случайными собеседниками. Но меня не гложут опасения, и я готов рассказать все, что знаю об этом.

Фургончик в сквере у торгового центра

Посетители в комнату желаний закончились. Олег с Борисом привычно разместились на лавочке рядом с фургоном. Олег курил, а Борис с надеждой высматривал потенциальных клиентов среди редких прохожих. Люди заходили и выходили из торгового центра и деловито спешили по своим делам. Им явно было не до развлечений. Олег стряхнул пепел с сигареты и усмехнулся:

— Посмотри на бабочку.

Борис насторожился:

— Где? Не вижу никаких дамочек.

— Да не на дамочку, а на бабочку. Вон на цветке сидит. Крылышки красивые. Это надо же как природа ее раскрасила. Во, полетела. А управляться с этой красотой ей трудно. Летит неуклюже. Как в песне: крылышками бяк-бяк, бяк-бяк. Во судьба, Боря. Этой бабочке всего-то жить пару дней, от силы пару недель. Цель жизни — найти партнера для продолжения рода, отложить яйца, и на этом все. Вот тебе весь ее жизненный путь. А Бог ее такой красотой наградил. Выходит, для такой малости ей необходимо быть сказочно красивой. Как странно в этой жизни все устроено. Вот пчела. Никакой тебе красоты, серенькая, невзрачная. Родилась только для того, чтобы натаскать неизвестно для кого меда и сгинуть.

Борис поучительно буркнул:

— Это как неизвестно для кого? Ясное дело, для своего потомства.

Олег вздохнул:

— Нет у нее потомства. Рабочая пчела бесплодна.

— Иди ты? Это как бесплодна?

— А вот так. Она мало того, что бесплодна, она еще практически и пола не имеет.

— Хорош заливать. Это как пола не имеет? Так не бывает.

— Бывает. Она не самка и не самец. Зато мед таскает до тех пор, пока крылья не износятся. А тогда — брык, и все. Занятно? У людей почти так же. Кто больше всех вкалывает, тот раньше всех и загибается. А вот мухи живут себе и живут, пока их какая-нибудь птичка не схавает. Замечал, наверное. Валяются между оконных рам зимой дохлые, а весна пришла — и полетели болезные кто куда.

— Опять ты в свою философию ударился. Ты лучше придумай, как нам клиентов привлечь.

Олег скривил рот:

— А уже все до нас придумали. Если человек сыт, его мало интересует меню столовки. Разве что меню ресторана в качестве экзотики. А нам экзотического нашим клиентам предложить нечего. Развлекуха на уровне комнаты смеха. Маркетинг, Боря, маркетинг. Кстати, о клиентах. Ты свой соник на всякий случай таскай на груди. Мало ли что.

— Да брось ты, Олег. Кому мы нужны? С Бульдозером разобрались, с властью тоже. Что с нас возьмешь с убогих?

— Береженого бог бережет. Надень на всякий случай.

— Ладно, надену. Не нервничай. Ну вот и клиент попер. А ты говоришь, нажрались развлекухи. Пошли давай — работать надо.

— Ты соник все-таки надень.

— Да в кармане он у меня. Не волнуйся.

Олег слегка опередил подходивших клиентов. Когда дверном проеме фургончика показалась голова посетителя, он уже занял свое рабочее место за столиком с компьютерным монитором.

Неосознанная тревога накатила, слегка сковав его движения, и застыла в груди. Пальцы инстинктивно судорожно схватили край столика. Олег попытался скинуть непривычное чувство, глубоко вздохнул и резко выдохнул. Первый из подошедших посетителей уверенно прошел в фургончик и плюхнулся в кресло. За ним в двери показались его приятели. Олег крикнул Борису:

— Боря! Не всех сразу. Запускай по очереди.

Но Бориса уже в спину подталкивал в фургончик последний из пришедших и насмешливо ерничал:

— Давай, давай! Переставляй копыта, Боря.

В его словах слышалась издевка. Тот, что уже сидел в кресле, нагло усмехнулся:

— Ну что? Вот и встретились, Олег Петрович. Не узнаешь?

Незнакомец снял темные очки и дернул себя двумя пальцами за один ус. Поморщившись, он отодрал усы с лица и посмотрел на Олега:

— А так?

Перед Олегом в кресле сидел Остапчук. Струйка холодного пота пробежала по спине Олега. Геннадий Михайлович полез в нагрудный карман. У Олега вихрем пронеслось в голове: «Пистолет. Если соник сейчас включу, могу зацепить Борю».

Олегу казалось, что он действует быстрее всех присутствующих, а для остальных время замедлилось. Спокойствие и уверенность вползали в него, вытесняя тревогу. Собственные действия ему казались ускоренными. Движения других, наоборот, казались заторможенными. Картина, которая разворачивалась перед Олегом, была как в замедленном кино. Борис повернулся к человеку, который толкал его в спину. Рука Бориса шевелилась в кармане брюк. Остапчук что-то вытягивал из нагрудного кармана. Олег расчетливо решил: «Этого Боря вырубит. Теперь надо просто успеть. Сначала Остапчука обездвижить, а там видно будет».

Олег поднес руки к груди и нажал кнопку, направляя соник на Остапчука. Геннадий Михайлович все-таки успел вынуть пистолет с глушителем из кармана и приготовился что-то сказать, но лицо его перекосило гримасой. Приглушенно пыхнул выстрел, ослабленный глушителем. Щеку Олега ожгло, но он уже развернул свой соник на следующего визитера, и он удивленным выражением на лице осел на пол. На пол медленно и некрасиво оседал и тот, что втолкнул в фургончик Бориса. Олег мысленно отметил: «Боря тоже успел. Это хорошо. Остался только один».

Третий, вошедший за Остапчуком, почуяв неладное, рванулся к Олегу, но тоже стал оседать и заваливаться на бок. Его кулак, нацеленный в лицо Олега, пошел вниз, все еще сохраняя силу удара, и по инерции больно ударил Олега в плечо. Все было закончено. Борис расширенными глазами смотрел на Олега. Олег облегченно выдохнул. Уверенность и спокойствие уступили место запоздалому страху. Первым пришел в себя Борис и встревоженно затараторил:

— Ни фига себе! Это что такое? Что за дела? Чего мы теперь делать будем?

Олег попытался трезво рассуждать:

— Бульдозеру звонить надо. Держи этих под контролем.

Он подошел к Остапчуку и освободил из его руки пистолет с глушителем, затем протянул Борису:

— На, держи. В случае чего не церемонься с ними. Да, и закройся здесь, а то подстрелишь кого-нибудь не того, кого-нибудь из посетителей. Я, когда вернусь, постучу условным стуком.

Борис ухватил Олега за рукав:

— А если там снаружи еще его люди остались?

— Сейчас посмотрим.

Олег прильнул к дверному глазку фургончика:

— Не, не видно никого. Пусто. Если только снайпер. Ну это уже, наверное, перебор. Шиза сплошная.

Борис ошарашенно стоял с приоткрытым ртом:

— У кого шиза?

Олег язвительно прохрипел:

— Думаю, у нас с тобой. Обжегшись на молоке — на воду дуем. Хотя лучше на воду дуть до конца жизни, чем в гробу живым притворяться. Ладно, я пошел. Надо что-то делать. Сколько можно здесь отсиживаться?

— Подожди, Олег. Подождем немного. Боязно.

Олег с готовностью согласился:

— Ну давай посидим, мне тоже что-то не по себе.

Олег отошел от двери и устало опустился на стул. Борис испуганно смотрел на приятеля:

— Олег, у тебя кровь на щеке.

Олег потрогал щеку и посмотрел на пальцы. Пальцы были в крови. Он печально и слегка истерично усмехнулся:

— Однако, хорошая реакция у Гены, успел все-таки выстрелить гад. Повезло. Чуть в сторону и все, прости-прощай, Одесса-мама. Остался бы ты, Боря, без меня.

— Все шутишь?

Олег тоскливо буркнул:

— Ага, сейчас лопну от смеха.

Борис истерично выкрикнул фальцетом:

— Они же нас как цыплят могли перестрелять!

Олег уныло посмотрел на приятеля:

— Захотели бы, перестреляли еще на улице. Им не привыкать. Нет, им от нас нужно было что-то.

Борис смотрел на Олега округленными глазами:

— Что?

— Думаю, наши соники им были нужны. Только они не представляли, как это все работает. Бульдозер тоже интересовался, но вовремя проявил благоразумие и отстал от меня с дурацкими вопросами. Кстати, большой соник у нас где сейчас?

— Прямо над дверью, под вывеску замаскированный стоит.

— Хорошо. В случае чего, врубай его, да меня смотри не замочи, когда возвращаться буду.

Олег обреченно встал:

— Ладно, я пошел. Двум смертям не бывать, одной не миновать.

Олег шел к торговому центру, затравленно озираясь, и настороженно вылавливал звуки собственных шагов из ватной тишины. Остальные звуки улицы ушли на периферию сознания. Он чувствовал себя одиноким затравленным животным в этом многолюдном мире. Наконец у него за спиной со скрипом и лязгом захлопнулась дверь телефонной будки.

Олег снял телефонную трубку с рычага и посмотрел в пыльное окно. Искаженная грязным стеклом улица жила обычной жизнью. Олег обреченно усмехнулся:

— Как будто ничего и не случилось.

Телефонная трубка дробно постукивала по уху. Олег отвел трубку от уха и с удивлением посмотрел на нее. Рука дрожала вместе с трубкой. Он вернул трубку к уху. Длинные гудки в трубке прекратились, и раздался женский голос:

— Приемная генерального директора. Вас слушают.

Олег как бы услышал свой голос со стороны:

— Будьте добры, Юрия Александровича.

— Минутку.

В трубке послышался легкий стук трубки о стол и приглушенные голоса. Через несколько секунд в трубке раздался голос Юрия:

— Слушаю.

— Привет. Это Олег.

— Привет. Как дела?

— Как сажа бела.

— В чем дело? Что случилось?

Усталость сдавила Олега, и он замолчал. В голосе Юрия зазвучала тревога:

— Не тяни, рассказывай!

Олег сдавленно выдохнул:

— На нас напал Остапчук со своими присными.

— Где они сейчас?

— У нас в фургончике, мы их слегка нейтрализовали. Но это ненадолго. Что дальше делать, я никак не врубаюсь.

— Сейчас буду. Сколько их?

— Мы окучили четверых. Может, еще есть. Но пока к телефону шел, не проявлялись. Так что давай осторожней. В дверь стукнешь три раза. Мы забаррикадировались на всякий случай.

— Хорошо. Понял. Ждите.