Рокофрения

Сергей Лямин

Сколько телевизоров нужно выкинуть из окна отеля, чтобы выступить в Олимпийском? Ты уверен, что когда-нибудь увидишь свою фотографию на билборде, будешь раздавать автографы, а во время выступления из зала на сцену обязательно кинут лифчик. Однажды. Для исполнения мечты мало одного желания. Годы репетиций, смены групп, расставания, встречи, случайные совпадения – для запуска цепочки нужно взять в руку медиатор и сделать первый шаг в неизвестность. Книга содержит нецензурную брань.

Глава 4

А дальше репетиции, концерты в немногочисленных клубах города, иногда выезды в другие города, не дальше ста километров. Так продолжалось несколько месяцев. Потихоньку это начало меня изматывать. Пришла пора отдохнуть. А где может отдохнуть музыкант? Конечно же, в этих же клубах и барах, на концертах других групп, местных или приезжих. В ближайшую субботу в «Гевару» должен был приехать кавер-бэнд «Туман», исполняющий песни «Сектора Газа». Так как я был выращен в том числе и на творчестве легендарных воронежских панков, я бы себе не простил, если бы пропустил это. Но перед этим, надо было решить несколько проблем. В первую очередь, учебных. Успеваемость хромала, надо было вытягивать себя из болота. Марк уже забил даже на посещаемость, но во мне еще оставалась совесть. Зачет по высшей математике я получил каким-то чудом. До самого конца я был уверен, что не сдам. Меня успокаивало то, что с Верой Борисовной я был в хороших отношениях. У нее был свой подход к педагогике, и несмотря на то, что она учила жестко, такие балбесы как мы ее очень любили. Ведь она действительно старалась нас хоть чему-то научить. Не только касаемо математики, но и жизни. К ней всегда можно было прийти за советом, неважно каким, даже самым житейским. Главный принцип любого дела, неважно какого, я научился именно у нее. Важно не знать всё на свете, ведь это нереально, как говорил дядя Саша Пушной, а знать, где подсмотреть. Поэтому шпаргалка с формулами была всегда при мне. Они мне не сильно помогали, так как весь год мои оценки колебались от кола до двойки. И вот, в день зачета, я, ни на что не надеясь, вошел в аудиторию, как смертник в газовую камеру. Сорок минут прострации, и вот я уже вышел. Еще несколько часов переживаний и размышлений, на тему того, как я буду ночами готовиться к пересдаче, как объявили оценки. Пятерка. Я попросил перепроверить, а не ошиблась ли Вера Борисовна. Она только улыбнулась. Она исполнила свой преподавательский долг, вытянула самого безнадежного балбеса в своей карьере. Ну, одного из самых безнадежных. Марк на зачет так и не явился.

Самой проблемной оставалась химия. Там произошло примерно тоже самое. В отличии от физики и электротехники, я ненавидел химию, так как не понимал ее теоретическую часть. Опыты еще ладно, но уравнения вызывали у меня такую неприязнь, что я даже кушать не мог. Озарение, как решать эти сраные уравнения, пришло ко мне за десять минут до окончания зачета. Впопыхах решив где-то две трети, я хлопнул бумажкой по столу химички в момент звонка. После звонка она никогда не принимала работы. А дальше снова ожидание, снова трясущаяся нога, нервные шутейки от одногруппников, выходы на перекур. Мне объявили о сдаче на тройку. Моей радости не было предела. Я радовался своей честно заслуженной тройке больше, чем наш староста своей пятерке. Переполненный радостью, я бросился прочь из училища, ничего больше меня там не держало. К кавер-концерту я подошел основательно. Нашел старую футболку «Сектора Газа», погладил ее, да на этом в общем-то и всё. Через полчаса я очутился в «Геваре». Я взял себе стакан и подошел к сцене. Вокалист больше был похож на Князя, но он старательно копировал повадки Хоя, и даже пытался изображать воронежский говор. Он вполне неплохо исполнил «Колхозного панка» и «Гуляй мужик». Я был рад, что подобное творчество не забывают. Ведь оно было поистине народным. Хой был простым парнем из простого Воронежа, звезд с неба не хватал, и просто писал о чем думал, и пел о чем думал. И это находило отклик в сердцах людей. И находит до сих пор. Иначе всего этого тут сегодня бы не было. И тут мое сердце остановилось. В первых рядах я увидел её. Она стояла, облокотившись на колонну. В полумраке я видел, как её черные волосы переливались на свету мигающих разными цветами прожекторов. Я потерял дар речи, прокручивал в голове, как лучше начать разговор, но даже сделать шаг в ее сторону я не смог. Я резко развернулся и быстро пошел обратно к бару, надеясь, что она меня не заметила. Интересно, думал я, в моих силах подкатить к любой девушке, на концерте мне ничего бы не стоило вытащить любую фанатку прямо на сцену, а она была бы только рада, а в ситуациях с ней я всегда теряюсь, и снова становлюсь застенчивым школьником. У стойки из ниоткуда ко мне подскочил Марк.

— А, вот ты где! Че пропал? Всё, звездимся, старых друзей забыли? — Дыша перегаром, смеялся Марк.

— Ты первый перестал звонить.

— Да ладн, не обижайся. Я всю неделю татуху делал.

— Тебя отчисляют, ты в курсе?

— Да и пох, я зато работу нашел, в пригороде, на автосервисе. А? Как тебе?

— Нормально, нормально.

— Слышь, я тут нашу черноволоску приметил в зале. Вы вроде как не вместе, ничего если я приударю? А тебя я с кем-нить познакомлю.

Во мне проснулось резкое желание двинуть ему в челюсть. Но я до последнего надеялся, что это его очередная идиотская шутка. Не дождавшись моего ответа, Марк улыбнулся и хлопнул меня по плечу:

— Не скучай тут.

Я остался переваривать услышанное. Такого ножа в спину я не ожидал. Ярость. Вот слово, которым можно в полной мере описать мое тогдашнее состояние. Если бы кто-то подошел ко мне в тот момент, неважно с какими намерениями, то получил бы стаканом по голове. Рассудок, если не покинул меня, то перешел на сторону эмоций, так как я тут же начал планировать, куда буду прятать тело. Допив пиво для храбрости, я отошел от стойки. Я направился за Марком, полный решимости убить его. В тот момент мне было насрать, что будет дальше. Марк уже приступил к делу. Он прижался к колонне, нависая над ней, о чем-то говорил, и уже тянул к ней руку. Она изо всех сил пыталась изобразить вежливость, но было видно, что ей неприятно. Я скользил сквозь толпу, словно ассассин, стараясь успеть, как будто это был вопрос жизни и смерти. Хотя, впрочем, это он и был. Я, не останавливаясь, схватил его за шкирку и поволок в сторону выхода, словно я на ходу сорвал цветочек на лугу. Он даже не сопротивлялся, явно потратив какое-то время на осознание происходящего. Он заметил, что его тащу я, когда мы уже подошли к выходу, и стал буровить что-то бессвязное. Хотя мне могло показаться, что он буровил что-то бессвязное, потому что в тот момент я ничего не слышал, и не хотел слышать. Я выволок это тело в предбанник, и в следующий момент оно полетело с лестницы с громким гиканьем. Вполне возможно, что в тот момент оно не чувствовало боли. «Ничего,»» — с усмешкой подумал я — «Завтра почувствует». Я вернулся в зал, где меня уже ждала она. Я увидел на ее лице улыбку. Не ту, которая обычно появляется на лице у прекрасных принцесс, когда их спасают благородные рыцари, а скорее улыбка, говорящая «Какой же ты дурачок». Мы без слов подошли друг к другу. Со сцены заиграл знакомый гитарный перебор, Вокалист объявил, что сейчас дам могут приглашать кавалеров и наоборот. Началась песня «Лирика». Я протянул ей руку, и мы закружились в танце. Счастливей момента в моей жизни не было. Вот о чем пишут классики и поют певцы. Тот самый момент, который интимнее всяких ласк и проникновений. Тот момент, который хочется расписать во всех подробностях, заламинировать, вставить в рамку, и повесить на самом видном и теплом месте своего сознания, где он будет до конца жизни. Мы еще долго кружились, даже когда песня уже сменилась. Мы смотрели друг другу в глаза, не видя ничего вокруг. Для нас этот мир остался где-то там, за скобками. В тот момент были только мы, она и я.

Конец ознакомительного фрагмента.