Калеки

Сергей Лукьяненко, 2004

«Мир, который я впервые описал в романе „Геном“, а потом – в „Танцах на снегу“, не относится к моим самым любимым мирам. Но при этом жестко структурированное общество генетически измененных людей, „спецов“, представляется мне одним из очень вероятных вариантов нашего будущего. В этом мире я писал иронический детектив («Геном»), «роман воспитания» («Танцы на снегу»). Есть и другие задумки. «Калеки» – это маленькая авантюрная космическая опера, главный герой которой, пилот спец Алекс, со времен «Генома» прошел большой путь. Теперь у него новый корабль, новый экипаж и новая работа. Думаю, я стану иногда поглядывать – как там у него дела. Первоначально у этой повести был немного другой финал. Я вел события к небольшому, локальному хэппи энду, но в последний момент не стал его писать. Словно застеснялся, что делаю героям поблажку… Однако повесть еще до публикации прочитал Ник Перумов и от себя предложил сделать другой финал… именно такой, которого я постеснялся. И тогда я смирился. Видимо, хэппи энд и впрямь напрашивается. Меня, по большому счету, и не надо долго упрашивать писать добрые книги. Но все таки Нику Перумову – отдельное спасибо за принуждение к гуманизму!» © Сергей Лукьяненко

Именно так всё на свете и происходит. Вначале кто-то делает глупость — большую глупость. Потом кто-то другой оказывается в нужное время в нужном месте.

И вот один человек получает шанс исправить чужую ошибку. Или не исправить, а героически погибнуть.

Как правило, именно так всё всегда и происходит.

1

— Боевой корабль? — спросил Алекс.

Адмирал кивнул. На его лице появилось подобие улыбки.

— Давайте догадаюсь… — пробормотал Алекс, откинувшись в кресле. Кресло ничуть не походило на стандартное устройство из металла и пластика для надежного размещения седалища. Это было творение настоящего мастера — из темного вишневого дерева, гобеленовой ткани и настоящей кожи. Кабинет адмирала больше походил на будуар пресыщенной красавицы — картины на стенах, мебель ручной работы, мягкий ковер на полу. Даже один-единственный экран был заключен в изящную серебряную раму. Впрочем, чего еще ждать от обитателей Гедонии?

— Я весь внимание, — поправляя кружевной отворот шелковой рубашки, сказал адмирал.

— Вы нашли древний боевой корабль, — предположил Алекс. — Корабль Тайи. Или — времен первой Империи. Или принадлежащий неизвестной доселе цивилизации. Корабль исправен, но никого не пускает на борт, он сжигает ваши корабли и требует назвать пароль. А к Гедонии приближаются орды злобных завоевателей, и над кораблем надо спешно обрести контроль. Для этого вам и потребовалась моя команда. Так?

— Как романтично! — восхитился адмирал. — Да вы сочинитель!

На «сочинителя» обижаться не стоило — поэты, писатели и прочая никому не нужная богема в Гедонии была крайне популярна.

— Спасибо. — Алекс взял бокал с коктейлем. С удовольствием сделал глоток. — Я угадал?

— К сожалению, ситуация гораздо хуже, — вздохнул адмирал. — Корабль совсем новый, только что со стапелей. Защитные системы… э-э… отключены, попасть на борт может даже ребенок. И нас вовсе не собираются атаковать, поверьте! Гедония — мирная планета, космический флот мы держим исключительно в эстетических целях.

Алекс позволил и себе ироническую улыбку. В галактике не бывает мирных планет. Точнее, они встречаются, но слишком уж часто меняют хозяев.

— Тогда в чем ваша проблема?

Адмирал взглядом указал на экран. То ли управление было мысленным, через радиошунт или нейротерминал, то ли вышколенный секретарь, скромно сидящий за своим столиком в углу, в приказах не нуждался. Алекс решил поставить на второе — в Гедонии одинаково не любили техноимпланты и генетические специализации.

— Мы купили корабль у халфлингов, — сказал адмирал. — Мы заказали самый мощный, самый красивый и самый совершенный боевой корабль в галактике. Заказ выполняли восемь лет…

Алекс его уже не слушал. Оставив бокал, он смотрел на экран, совершенно не заботясь о том, чтобы скрыть восторженное выражение лица.

Корабль был прекрасен.

* * *

В космическом сражении все подчинено функциональности. Боевой корабль должен иметь максимальный тоннаж к площади обшивки, потому что тоннаж — это энергия, компьютеры, пушки и не очень-то нужный довесок в виде экипажа, а обшивка — это броня, которую при всех защитных полях требуется делать потолще.

Что это значит на практике?

Простейшую арифметическую задачу и простейшую геометрическую фигуру.

Космическое сражение — это битва шаров.

Плавно скользят (если смотреть издали, если вблизи — то стремительно несутся) в пространстве шары самого разного диаметра. Маленькие шарики — истребители, побольше — эсминцы, еще больше — крейсера, совсем уж большие — линкоры. Если повезет, то среди кораблей окажется циклопическая сфера дредноута.

Некоторые шары блестящие, это значит, что ставка сделана на отражающую броню. Другие — черные, это значит, что ставка сделана на поглощающую броню. Третьи — радужные, это значит, что вам посчастливилось наблюдать новейший корабль с динамической обшивкой. Впрочем, под черной броней наверняка найдется зеркальная, под зеркальной — черная, под дорогой и пока не отлаженной радужной — пара слоев обычной.

Это уже не арифметика и не геометрия. Это физика.

В своем движении шары отчаянно маневрируют. Лучевое оружие с расстоянием теряет мощность даже в вакууме. Самонаводящиеся ракеты хоть и невозможно «стряхнуть с хвоста», но маневр даст совсем не лишние секунды для зенитных батарей.

Это механика.

В броне периодически открываются амбразуры — чтобы выпустить пучок света, направить в цель заряд частиц или дать залп ракетно-торпедным оружием.

Это тактика.

Где-то внутри кораблей делает свою работу экипаж. Как правило — лишь задает общую стратегию, а иногда еще борется за живучесть. Машины все равно маневрируют и стреляют быстрее и точнее, но экипаж обычно имеется.

Это традиция.

Иногда один из шаров прекращает маневрировать и уносится прочь по инерции. Иногда — превращается во вспышку света.

Это — конец.

Корабль, построенный халфлингами для Гедонии, казался пришельцем — нет, не из другого мира, законы физики и геометрии одинаковы во всей Вселенной. Он казался пришельцем из другого времени. Из тех далеких и странных веков, когда оружие делали не просто смертоносным, но еще и красивым.

Где-то в центре конструкции корабля угадывалось зеркальное сферическое ядро, но даже оно казалось частью дизайнерского замысла. Из сферы тянулись вперед сверкающие плоскости, они подобно лепесткам расширялись и расходились в стороны, придавая кораблю форму раскрывшегося цветка. Сходство усиливал выходящий из ядра «стебель» — ребристая колонна необычного зеленовато-серого оттенка с торчащими подобно шипам выступами.

— Цветок… — восхищенно сказал Алекс.

— Мы назвали его «Серебряная Роза», — с гордостью произнес адмирал. — Не правда ли, красивый корабль?

Корабль начал медленно вращаться, и Алекс понял, что «цветок» даже не был симметричным. «Лепестки» различались по форме и толщине, по кривизне изгиба. «Стебель» тоже был не совсем ровным и прямым, «шипы» оказались разбросаны совершенно хаотично.

— Длина — три тысячи сто сорок один с половиной метр, — сказал адмирал. На экране тут же возникла шкала. — Центральный отсек — более трехсот метров в диаметре.

— Он… живой? — предположил Алекс. Ему доводилось слышать истории о живых кораблях, целиком построенных из органики. Раньше он не принимал всерьез эти байки, но при взгляде на «Серебряную Розу»…

— Что вы! — возмутился адмирал. — Это было бы неразумно. Корабль построен из металла, пластика, биокерамики… все как положено.

— И в чем проблема? — с трудом отрывая взгляд от экрана, спросил Алекс.

— Он не хочет воевать, — тихо признался адмирал.

Алекс взмахнул руками:

— Великолепно! Я понял, адмирал! Халфлинги поставили на корабль слишком совершенный компьютер! И тот, обретя личность, осознал все ужасы войны и отказался убивать! Так?

— Ничего подобного, — пробурчал адмирал. — Компьютер создан для боевого корабля. Хороший искусственный интеллект… псевдоинтеллект, точнее. Моральных категорий у него нет и быть не может. Он… он просто слишком высокого мнения о себе. Корабль согласен стать в строй, если человек докажет свое право командовать… окажется достойным.

Алекс внимательно посмотрел на адмирала. Тот отвел глаза.

— Ага, — сказал Алекс. — Понял. Как это выглядит на практике?

— На практике… — Адмирал вздохнул. — Прибыла команда, заступила на вахты. Пилоты отдали приказ на начало движения. Тогда корабль сообщил, что не считает данный экипаж достойным себя, и предложил «проверку в боевой обстановке».

— Вы, конечно, отказались, — вкрадчиво произнес Алекс. — Гедония — мирная планета.

Адмирал молчал.

— В какую войну вы ввязались? — спросил Алекс.

— Конфликт Арборо — Дзейч.

— На чьей стороне?

— Арборо, разумеется! — возмутился адмирал.

— А вы тогда уже знали, что Дзейч в альянсе с Союзом Измененных?

Адмирал откашлялся:

— Ну… ходили определенные слухи…

— Вы отправили свой корабль… самый мощный корабль в галактике… против самой агрессивной империи человеческого космоса! — Алекс присвистнул. — Поздравляю! Так флот Дзейча уничтожен вами?

— Формально «Серебряная Роза» еще не вошла в наш флот…

— Да?

— Корабль заявил, что действия экипажа были слишком неумелыми, что они привели к неоправданному риску и снижению боевой эффективности… в общем, он отказался встать в строй.

— Но перед этим уничтожил флот Дзейча. Через пару недель к вам прилетят все корабли Измененных, — сказал Алекс. — Поздравляю. А ваш единственный серьезный корабль отказывается воевать.

— Он готов сотрудничать с новым экипажем… если тот докажет свою состоятельность.

— И этим экипажем должны стать мы. — Алекс кивнул. — Понимаю.

— Вы — «Укротители». Лучшая в галактике команда по перепрограммированию боевых кораблей.

— Мы это называем — по перевоспитанию, — сказал Алекс. — Человеческий компьютер мы бы могли перепрограммировать. Компьютер Чужих — никогда. Адмирал, что у вас произошло с халфлингами? Они не могли всучить вам небоеспособный корабль!

— Он боеспособен… просто слишком высокого мнения о себе…

— Адмирал!

— Цена была очень высока, — пробормотал адмирал. — Мы торговались…

Алекс вздохнул:

— Даже дети знают — с халфлингами не торгуются! Никогда! Если торгуешься — ты их оскорбляешь, недооцениваешь их труд и мастерство! Значит — они считают себя вправе обмануть покупателя!

— Мы очень хорошо составили договор, — сказал адмирал. — Там были учтены все возможные ловушки. Халфлинги всегда соблюдают букву договора…

— Поэтому они придумали новую ловушку. Установили кораблю завышенные требования к экипажу. И сейчас довольно потирают лапки.

Адмирал побагровел:

— Я понимаю, что мы совершили ошибку! Не надо меня попрекать, господин Романов… я был против вмешательства в конфликт с Дзейч!

— Если бы все адмиралы галактики были столь миролюбивы, жизнь стала бы куда спокойнее, — сказал Алекс. Он мог позволить себе иронию — у гедонийского адмирала не было выхода.

— Вы беретесь или нет? — спросил адмирал. И протянул через стол чек — старомодный бумажный чек с семизначной суммой. Пять миллионов. По миллиону на каждого члена команды.

— Добавьте нуль, — сказал Алекс.

— Только спереди, — мгновенно отреагировал адмирал. — Да, у нас нет выхода. Но сумма слишком…

— У вас действительно нет выхода. Торгуясь с халфлингами, вы сэкономили миллионов двадцать-тридцать, верно?

— Почти сорок, — сказал адмирал, и почему-то Алекс ему поверил.

— Ну так теперь заплатите пятьдесят. И считайте, что вам повезло.

Адмирал покачал головой:

— Вы не понимаете. Я заплатил бы вам пятьдесят. Я заплатил бы и сто. Но в правительстве сидят идиоты — великие поэты, гениальные писатели, прославленные живописцы. Им нужны миллионы на памятники из мазианского хрусталя, на эмоционально чувствительные краски для академии живописцев, на издание книг из настоящей бумаги в кожаных переплетах…

— Сколько вы можете дать? — спросил Алекс.

— Пятнадцать. Мне разрешили торговаться до этой суммы.

— Нарисуйте единицу спереди, — сказал Алекс. — Я вам верю.

Когда чек вернулся к нему, Алекс аккуратно сложил листок, спрятал в карман и предупредил:

— Деньги мы снимем прямо сейчас и переведем в нейтральный банк. Если корабль не удастся ввести в строй, мы вернем половину суммы. Все накладные расходы — тоже за ваш счет.

— Какая гарантия, что вы вообще станете пытаться? — спросил адмирал. — Семь с половиной миллионов просто так…

— Никаких гарантий. Кроме нашей репутации.

Ему было около пятидесяти — совсем немного по меркам двадцать третьего века. За плечами была работа мастер-пилотом, потом — очень странная история, в которой участвовали инопланетные принцессы и тайные агенты, а в результате галактику едва не охватила война.

Теперь у него была лучшая в человеческом космосе команда по работе с плохо воспитанными кораблями. Интересный, доходный, но весьма опасный бизнес.

Алекс вошел в свой номер — по меркам Гедонии предельно аскетичный, на его личный вкус — слишком сибаритский и помпезный. Специалист по размещению в отеле — под этой должностью скрывалась странная смесь дизайнера, психолога и культуролога — выбрал для Алекса номер в стиле «текучей воды». На практике это означало прозрачный пол, под которым скользили крошечные светящиеся рыбки, стены из медленной воды, лениво вытекающей из потолочных щелей, прозрачную мебель, изнутри декорированную светло-зелеными и бледно-розовыми цветами. Алекс не стал спорить по той простой причине, что задерживаться на планете они не собирались.

Опустившись во влажно вздохнувшее кресло, Алекс достал коммуникатор и надавил кнопку общего сбора. Один за другим мелькнули зеленым три огонька. Потом над коммуникатором развернулось маленькое голографическое окошко. Разумеется, это был Хасан. Кажется, он лежал ничком на циновке.

— Капитан, это срочно? — грустно спросил техник.

— Да, — коротко ответил Алекс.

— Капитан, у меня еще семь минут массажных церемоний…

Где-то за спиной Хасана мелькнула симпатичная девушка с пушистым полотенцем в руках. Потом Хасан увел коммуникатор в сторону. Разумеется, ни о какой эротике не было и речи — на Гедонии все было возведено в ранг искусства и все означало именно то, что означало. Массажная церемония — это не более чем массажная церемония. Секс — это совсем другое искусство.

— Ты можешь уволиться, — сказал Алекс.

— Уже бегу, капитан, — грустно сказал Хасан.

Алекс сложил коммуникатор. Никаких претензий к Хасану у него не было. Эта игра длилась уже три года — техник при каждом удобном случае подчеркивал свою независимость.

Первой в номер Алекса вошла Вероника. Высокая, худощавая, с нервным печальным лицом, длинными черными волосами, собранными в косу, — она оказалась удивительно негармонирующей с обстановкой.

— Вечер добрый, капитан, — сказала женщина.

— Добрый. — Алекс кивнул на ближайшее кресло.

Вероника прошлась по гостиной, оглядывая обстановку, потом со вздохом села. Произнесла:

— Удивительно затейливо. Тебе нравится?

Алекс пожал плечами.

— А у меня номер в стиле «дышащий песок», — с отвращением сказала Вероника. — Пустыни Нангиялы. Вся мебель — динамическая, с аэроподдувом. Пол — песок. Рассказать, как осуществляется смыв в унитазе?

— Да не может быть. — Алекса передернуло.

— Во-во. Может. — Вероника достала сигареты, закурила. — На сколько ты уломал адмирала?

— Пятнадцать миллионов.

Вероника покачала головой. На миг ее взгляд затуманился — в глубинах ее сознания сейчас шла много факторная оценка: благосостояние Гедонии — высокое, жадность правительства — тоже высокая, личность адмирала Корда, репутация команды Романова…

— Значит… Вероятность нашей гибели — шестьдесят восемь-семьдесят процентов.

— Плохо, — искренне огорчился Алекс. — Я думал — пятьдесят на пятьдесят.

Вероника только развела руками. Психологи-спец редко ошибаются. Даже травмированные так серьезно, как Вероника.

— Как малыш? — спросил Алекс.

— Нормально. — Вероника кивнула. — Очень рад. Если мы получим пятнадцать миллионов… делим поровну?

— Как всегда.

— Тогда я смогу купить ему тело.

— То есть ты — «за»? Даже не уточняя детали?

Вероника кивнула:

— Даже если нам снова придется восстанавливать корвет Тайи…

Другого ответа Алекс и не ждал. Он тоже достал сигареты, закурил. Через минуту вошел Хасан. Маленький, смуглый, пухленький, с пушком над губой — Хасан походил на ленивого перекормленного тинэйджера, растящего первые усы. Но он был одним из лучших в человеческом космосе техников, специалистов по нестандартному оборудованию. Может быть, даже самым лучшим.

— Беремся? — плюхаясь в кресло, спросил Хасан.

— Пятнадцать лимонов.

— Унести бы ноги, — только и сказал Хасан. Покосился на Веронику.

— У нас примерно один шанс из трех, — ответила психолог.

— Ничего, приличненько. — Хасан улыбнулся. — Честное слово, уйду в отпуск. На полгода. И просажу все свои деньги на Гедонии.

— Так понравился массаж? — поинтересовалась Вероника.

— И массаж тоже. Господи, я и не подозревал, что с одной-единственной ступней можно сделать такое, что я буду вопить от восторга!

— Натурально вопить? — спросил Алекс.

— Капитан, — укоризненно сказал Хасан. — Я человек, не склонный к преувеличениям!

— Люблю я вас, ребята, — сказал Алекс с удовольствием. — Особенно за скромность.

Вошел Демьян. Не вошел — будто возник между Вероникой и Хасаном одновременно с чмоканьем двери. Улыбнулся капитану. Похлопал Хасана по плечу. Ободряюще посмотрел на Веронику и спросил:

— Как малой?

— Обеими руками «за»!

— Тогда и я согласен. — Боец-спец снова неуловимо сместился, присаживаясь на кресло в углу. Двухметрового роста, широкоплечий, он внезапно стал почти незаметным. — Парня надо выручать, и раз гедонийцы платят…

— Еще как платят, — подтвердил Алекс.

— Спасибо, Демьян. — Вероника кивнула. — Спасибо вам, ребята.

Дверь хлюпнула последний раз, и появился Трейси — щуплый, нескладный, с черными линзами в глазницах — как принято в секте киберморфов. Ему нельзя было дать больше двадцати лет, но Алекс знал совершенно точно, что компьютерщику не меньше сорока. Слегка инфантильную внешность Трейси предпочитал по религиозным соображениям — как и черные линзы-импланты, как и старомодный электронный нейрошунт.

— Приветствую вас в своем сне, братья и сестры, — сказал Трейси.

— Садись уж, — добродушно сказал Демьян.

— Нет Бога, кроме Архитектора, и Нео — пророк его, — степенно произнес Трейси, садясь. — Что вы решили, братья и сестры?

— Ты в курсе, что нам предстоит? — спросил Алекс.

— Я был с тобой в твоей иллюзии. — Трейси поднес руку к нейрошунту. — Примите пакет, братья и сестры…

— Только не пакетом! — взмолился Хасан.

Но было уже поздно. Трейси никогда не заботился вопросом, готовы ли братья и сестры общаться невербально. Если их импланты, не важно — электронные или биологические, были отключены, Трейси включал их дистанционно, используя только ему известные ошибки протокола.

Несколько секунд царила тишина. Потом засмеялся Демьян:

— Ну надо же! Работа для меня. Боевая операция!

— Работа для всех нас, — поправил его Алекс. — Трейси, ты сломал правительственную сеть?

— Все, что позволила мне моя иллюзия, — скромно сказал Трейси.

— Они знали, что мы согласимся на пятнадцать лимонов?

— Да. Их психологи рассчитали данную сумму и выдали адмиралу Корду соответствующие указания.

— Сволочи! — возмутился Хасан.

— Обычная процедура, — негромко сказала Вероника. — Если бы мы согласились работать только за пятьдесят миллионов — нам бы дали пятьдесят. Никто не хочет переплачивать.

— Все согласны принять заказ? — спросил Алекс.

— Что уж теперь, — буркнул из угла Демьян. — Веронике надо сына спасать…

— Спасибо, — вновь повторила женщина.

Демьян махнул рукой и продолжил:

— А мне пора очередную закладную за брата выплачивать… у Трейси половина имплантов — старье, да и лицензия на программы кончается… Хасану… Хасану тоже много чего надо…

— Ну а я должен внести деньги в банк, — заключил Алекс. — Иначе у нас не останется корабля… в общем — принято единогласно. Что будем делать с «Серебряной Розой»? Вероника?

— Я попробую с ним пообщаться, — легко согласилась женщина. — Но вы же понимаете… это не человеческий компьютер. Это совершенно другой подход к псевдоинтеллекту. Хуже был бы только компьютер Цзыгу.

— А комп Тайи ты забыла? — пробормотал Хасан. — Вот уж было веселье…

— Здесь сложнее, — твердо произнесла Вероника. — Халфлинги — культура хоть и гуманоидная, но начисто лишенная сострадания и построенная на культе доблестной смерти. Какие глубинные корни у подобного общества, как они ухитряются выживать и даже развиваться… это пока никто объяснить не смог. Но я сделаю все, что в моих силах.

— Спасибо, — сказал Алекс. — Хасан?

— Если надо эту посудину сломать — я могу, — фыркнул Хасан. — Если надо починить — тоже. Но проблема, как я понимаю, лежит не в моей специализации…

— Ты можешь поставить на «Серебряную Розу» другой боевой компьютер?

Хасан покачал головой:

— Это не корвет и не эсминец. Это… это… слова-то такого у нас нет… Дредноут? Монитор? Космическая крепость? В общем — боевая единица «сам в себе», рассчитанная на подавление эскадр, флотов и систем планетарной обороны. Количество стволов просто немыслимо. И все, абсолютно все завязано на центральный компьютер! Будь у меня года два-три и неограниченный бюджет, мы бы сделали альтернативную систему управления…

— Понял. — Алекс кивнул. — Спасибо. Честно говоря, я и не рассчитывал… Демьян?

— А что — Демьян? — Боец встал. — Если надо повести корабль в бой — я поведу. Только сам понимаешь, капитан, кроме курсов в академии — у меня опыта космических сражений немного. Тут нужен настоящий стратег. Гений нужен. Нельсон. Ли Дон Хван. Мбану.

— Насколько мне известно, — сказал Алекс, — большинство заслуг Мбану принадлежат его адъютанту… Ладно. Гения у нас нет. Попробуй все-таки вспомнить все, чему тебя учили. Возможно, что нам придется воевать. Трейси?

— Я могу взломать и уничтожить компьютер «Серебряной Розы», — сказал компьютерщик. — Конечно, если нас запустят внутрь и дадут подключиться… от внешних атак компьютер защищен абсолютно. А вот перепрограммировать… тут ведь та же проблема, что и у Вероники. Творение чужого разума! Даже великий Нео не смог сломать окружающую нас иллюзию…

— Да не было никакого Нео! — рявкнул Демьян. — Это миф! Подобно русскому солдату-герою Василию Теркину!

— Но ты же носишь орден Теркина? — ехидно сказал Хасан. — Носишь, да?

Алекс с тревогой посмотрел на Трейси. Но компьютерщик не обиделся. Покачал головой и сказал:

— Я не сержусь на тебя, Демьян. Тебе легче жить, веря в окружающую нас иллюзию…

— Эх, парень, разок бы полежал в окопах под огнем со спутников — всю дурь бы из тебя выбило! — Демьян перевел взгляд на Хасана и укоризненно сказал: — А над Теркиным не смейся! Я знаю, что его не было! Но это не отменяет того, что Василий — герой!

— Иллюзии, иллюзии… — тихо прошептал Трейси.

Алекс медленно поднялся, и наступила тишина.

— Еще раз… кто-то вякнет… — Он особо остановил взгляд на Хасане.

— Все, капитан, я не спорю! — быстро сказал техник. — Мои извинения, друзья!

— Разрядились? — негромко сказала Вероника. — Когда вылетаем?

— Утром. — Алекс встал. — Всем — готовиться к операции. Если требуются деньги на снаряжение — назовите сумму. Трейси — тебе открыт полный кредит, смени программное обеспечение… если надо.

— Я уже сменил, — меланхолично ответил компьютерщик. — Извините, капитан. Решил сэкономить время.