Тегусигальпа. Пересечение параллелей

Сергей Луговой

Здесь все что-то знают, но никто не знает всего. И если ты ищешь что-то, это не означает, что не найдёшь совершенно другое. Вадим неожиданно ввязался в поиск мифической библиотеки Ивана Грозного. Но ни он, ни его друзья, никто из них не знал, что же из всего этого может выйти. И что поиски библиотеки превратятся в поиски чего-то совершенно другого. И ищут это не только они, но найти нужно первыми. Иначе… ничего уже не будет…

XIII

Галя ждала его в дальнем углу парковки у торгового центра «Этажи», построенного в начале третьего тысячелетия на месте старой и пустующей бывшей заводской столовой. Довольно внушительное для почти центра города пространство позволяло найти место для машины. С мотоциклом было ещё проще.

Она сняла шлем и развлекала себя, разглядывая в полевой бинокль, выпущенный в шестидесятых годах прошлого века, окна на верхних этажах соседних домов. Внешне девушка сохраняла полное спокойствие, как будто и не было почти панических интонаций в голосе всего лишь десять минут назад.

— И зачем вызывал? — спросила она подошедшего Вадима, наведя бинокль на него, а затем быстро опустив. По всей видимости, при приближении объект оказался слишком крупным и становился расплывчато-абстрактным пятном непонятного цвета. — Что-то случилось? Ну, подумаешь, вычислила я твоего эстонца. — Она перевернула бинокль наоборот. — Какой ты стал маленький, Вадик. А этот вождь, может, меня и не заметил вовсе. Может, мне показалось. Ну, ты что молчишь?

— Думаю, что не показалось. — Вадим вспомнил утреннюю встречу в кафе «Пиаф» и то, что его смутило в конце этой встречи. Он вспомнил и то, что не мог вспомнить тогда. Догадки стали приобретать более конкретные формы, интуиция переходила в стадию реальности. — Мне нужно проверить одну версию. Мотоцикл сейчас оставляем в соседнем доме в подземном гараже. У меня там приятель живёт. Думаю, договорюсь. Потом едем ко мне. У нас не очень хороший расклад, но зато интересный. Только ты не паникуй.

— Я? — попробовала возмутиться Галя. — А почему я должна паниковать? Хотя, знаешь, почему-то хочется.

— Не стоит.

Они подъехали к дому Вадима часа через полтора. Это время ушло на то, чтобы пристроить мотоцикл, и на всякий случай покрутиться по городу. С девяностопроцентной уверенностью можно было сказать, что слежки не было. По крайней мере, обнаружить её не удалось. В квартире тоже всё оставалось на своих местах. На замках не наблюдалось каких-либо лишних царапин, а по забывчивости оставленный работать музыкальный центр продолжал вещать на той же волне. Вадим ещё раз осторожно прошёл по всем комнатам и только потом уже сказал Гале почему-то шёпотом:

— Всё чисто. Заходи.

— Уборку делал? — засмеялась она.

— Да. Во всех смыслах, — затем он подошёл к книжному шкафу и достал одну из книг серии «Исчезнувшие цивилизации». — Кофе будешь?

— Сейчас модно пить зелёный чай. — Галя уже сидела в любимом Вадимом кресле-глайдере и раскачивалась. — Но я согласна на кофе. Что за книжка?

— Узнаешь чуть позже, — ответил Вадим. — Давай сначала вспомним, в каком году Иван Грозный проходил на Казань через Нижний Новгород?

— Спроси, что-нибудь попроще. Я не помню. Это середина XVI века?

— Да, это середина XVI века. Это 1552 год. В принципе, тогда уже в Европе знали, что Колумб открыл вовсе не западный путь в Индию, а новый континент. Поэтому давай предположим, что нашему царю испанский посол преподнёс в дар от короля Арагона вовсе не индийские штучки.

— А американские?

— Может быть, — Вадим листал книгу. Наконец нашёл нужную страницу и показал иллюстрацию Гале. — Вот. Сегодня напротив «Пиаф» я видел человека в такой одежде. Его не видел никто, кроме меня. Его просто не существовало ни для кого другого. В той же арке дома напротив рядом с ним я видел тебя. Тебя тоже никто не видел, кроме меня. После встречи в «Пиаф» через полтора часа я встретил этого человека, но в самой обычной европейской одежде. На этот раз его видели все. Ты тоже видела его сегодня на Гребном канале.

— Вадик, что это за книга?

— «Затерянный мир майя». Когда-то я интересовался исчезнувшими цивилизациями.

— Что я делала там? — растерянно спросила Галя.

— Как бы тебе сказать… У тебя были связаны руки, и было ощущение, что ты находишься в каком-то помещении. Что с тобой? Испугалась?

Галя молчала, рассматривала рисунок в книге и, вероятно, пыталась поместить сказанное Вадимом в рамки разумных объяснений. Судя по всему, не получалось, да получиться и не могло.

— Вадик, я была там в той арке напротив «Пиаф», когда вы сидели в этом кафе. Но там не было никакого индейца майя, у меня не были связаны руки. Я просто стояла и смотрела. Я ничего не понимаю, и я, кажется, начинаю бояться. Что на нём за костюм, что это вообще такое? — спросила она, показывая на картинку.

— Какой-то аристократ майя. Ещё у него на руке, у настоящего, браслет из нефрита. Примерно, вот такой, — Вадим нашёл другую фотографию.

— В общем, интересное кино получается. По Нижнему Новгороду бегает представитель племени майя, стоит со мной невидимый в подворотне и творит в городе непонятно что. Странно как-то это всё.

— Дальше будет ещё «страньше», как говорила кэрроловская Алиса. Послушай, а что ты делала в арке напротив кафе с выключенным телефоном, если в это время плавала в бассейне? Как ты вообще узнала, что мы там будем? Ладно… Соврёшь, когда придумаешь.

Галка скептически-неопределённо хмыкнула. Пробормотав что-то вроде, что она и сейчас готова сказать правду, только правду и ничего кроме правды, но если Вадим так настаивает, то готова слушать его увлекательный рассказ дальше. С превеликим интересом.

— Есть одна любопытная нестыковка, — продолжил Вадим. — Письмо Лобачевского к Переплётчикову датировано январём 1837 года. Но…

— Но что?

— Но то, что Переплётчиков был городским головой только до 1836 года. В 1837 году его сменил Михаил Климов. Сегодня утром я пошвырялся по хронологии. Где-то мне доводилось читать, что, возможно, Лобачевский был с Переплётчиковым знаком. А вот Климова он совсем не знал. Поэтому он мог несколько попридержать всю информацию.

— А тебе не кажется, — сказала Галя, — что могло быть ещё проще. Грубо говоря, первое письмо Лобачевского было написано как раз, по нашим терминам, когда в городе проходила смена администраций. В некоторой суматохе его письмо просто затерялось или на него забыли ответить. Да, конечно, человек уважаемый, ректор университета. Но ведь казанского же. А тут портфели делили как раз.

— Знаешь, — Вадим подошёл к окну и отметил, что во дворе стоит машина, которую он явно уже где-то сегодня видел. Но в этом дворе этой машины никогда раньше не было. — Знаешь, версия интересная. Очень интересная. — Он задёрнул шторы и выключил свет.

— А вот это ещё интереснее, — удивилась Галя.

Вадим прижал палец к губам. Мол, молчи и ничего не говори. Затем открыл ящик стола и после недолгих поисков достал какую-то коробку, напоминающую обычный плеер. Нажав кнопку, он удовлетворённо улыбнулся.

— Когда-то эту штуку мне дал один знакомый в качестве сувенира. Сказал, что она создаёт помехи для всех подслушивающих устройств. Поэтому дальше можно говорить спокойно. Нас не услышат.

— Кто?

— Твои голубые глаза вдруг стали синими и круглыми. Это ты так удивляешься?

— Вадик. Ты меня так пугаешь?

— Нет, дитя… Мне показалось, что за моей квартирой начали следить. Кто-то пасётся под моими окнами.

— И ещё раз повторю. Кто?

— Да понятия не имею кто. Могу сказать только, что когда мы приехали, никакого хвоста за нами не наблюдалось. Надеюсь, никто не знает, что ты здесь. И надеюсь, никто не знает, что здесь ещё есть вот это. — Вадим достал папку. — Это оригиналы документов по библиотеке. Причём полный комплект.

— Ты думаешь, что мы сможем узнать, где эти индейские штуковины?

— Думаю, что нет. Если бы всё было так просто, то Сергей бы ко мне не обратился. Мы, конечно, друзья, но… сама понимаешь. Твой брат достаточно расчётлив. К тому же, как я понимаю, в этой истории он не самый главный.

— А кто же самый главный? — наивно, но понимая, что всё равно не получит ответа, поинтересовалась Галя. — Полпред? Губернатор? Нынешний мэр? Или как там их сейчас называют?

— Слушай, а какая нам разница? Не хочешь взглянуть, что же там внутри? Мне показалось, что почти всё здесь, я уже видел в копиях. Кажется, здесь только один документ, который твой брат нам не показывал.

Вадим открыл папку и нашёл ещё одно письмо, написанное той же рукой, что и письмо Переплётчикову. И подпись там стояла тоже Николая Лобачевского — ректора Казанского университета. «Да, любопытно», — произнёс он.

— «Городскому голове Михаилу Сергеевичу Климову.

Милостивый государь Михаил Сергеевич!

Некоторое время назад на имя Вашего предшественника и моего доброго знакомого Фёдора Петровича Переплётчикова мною было отправлено письмо о найденных мною в Пернове документах, касающихся пребывания в Нижнем Новгороде в период казанского похода русского государя Иоанна Васильевича. К сожалению, по недоразумению, письмо это вероятно адресатом получено не было. Фёдор Петрович, когда мною письмо было написано, городским головой уж не являлся, о чём известно мне не было. Видимо, по этой причине ответа на письмо моё никакого не последовало. Между тем к письму тому прилагалась любопытная запись, обнаруженная мною в Перновском архиве. В виду ценности документа я отправил только часть его. Во второй части указывается точный путь к тем артефактам, о которых говорится в первой. По этой причине, а также ввиду неоспоримой ценности, мне не хотелось доверять документ в руки посредников, а передать его непосредственно в руки нижегородского головы.

К моему глубочайшему сожалению, мне потребовалось срочно отправиться в Казань. Поэтому документ сей мною был оставлен в Нижнем Новгороде. Тайну его я не мог доверить никому, кроме своего учителя Мартина Фёдоровича Бартельса, ныне работающего в университете города Дерпт в Лифляндии. По этой причине в письме на его имя мною было описано местонахождение той бумаги.

Естественно, уважаемый Михаил Сергеевич, что я могу сообщить его и нижегородским властям при первейшей необходимости и заинтересованности, в случае её проявления.

С глубочайшим почтением, Николай Иванович Лобачевский — ректор Казанского Императорского университета.15 апреля 1837 года».

— Ну, вот. Теперь многое становится понятным. Особенно появление таинственного эстонского товарища. Кстати, мне теперь не совсем ясны два факта. Как ты могла узнать, когда и где я буду ехать вчерашним утром? Это я уже спрашивал. Но теперь, когда время на раздумывание прошло, хочется ещё раз спросить, и откуда ты знаешь про эстонца, и как ты попала к кафе «Пиаф» сегодня днём?

— Знаешь, Вадик, — Галя смотрела в сторону, пытаясь подбирать слова, — я тебе скажу правду. Но ты мне всё равно не поверишь. Потому что эта правда звучит очень странно и просто. Но сейчас мне уже начинает казаться, что настоящей правды я всё-таки не знаю… Не зна-ю, — последние слова она произнесла по слогам и очень-очень тихо.

— Почему же не поверю. Последние два дня научили меня уже ничему не удивляться. Поэтому, думаю, что ты говоришь правду, дитя.

— И прекрати называть меня — дитя. Я уже большая девочка. И где там твой кофе?

Вадим взял её за руку и опять почувствовал испуг и непонимание происходящего. Вчерашняя беззаботная девчонка, готовая к розыгрышам, смешанным с некоторой долей авантюризма, вдруг стала совсем другой. Беззаботность куда-то пропала.

— Ещё вчера утром, — сказала Галя, — всю эту цепочку я воспринимала совсем по-другому. Сейчас я пытаюсь всё понять и не нахожу разумного объяснения. Его просто нет. Всё как-то странно.

— Пойдём пить кофе, — сказал Вадим. — Заодно всё и расскажешь.