Пост сдал!

Сергей Логвинов, 2018

Сергей Логвинов, яркий представитель литературного жанра «пост-литература», обладает талантом видеть закрученную интригу и сумасшедшие сюжеты в рядовых жизненных ситуациях. Его лирический герой – обычный человек. Он помнит Брежнева, он выжил в 90-е и внёс ценный вклад в развитие интернета в 2000-х. Он менял жён, города и профессии. Злоупотреблял алкоголем и спасал людей. На его месте мог бы оказаться любой из нас. И да, каждое слово в этой книге – правда. Содержит нецензурную брань.

Документальная фотография

Документы и фото — это всегда единство и борьба противоположностей. Это первое столкновение с раздвоением личности по команде «Не моргать!».

Когда я в 16 лет получал свой первый паспорт, пришёл в фотоателье в джинсовой модной рубашке, купленной на две бабушкины пенсии. Рубашка была на медных клёпках и с огромным воротником. С хаером до плеч и пробором посередине — последствия битломании. А из-под рубашки торчала модная водолазка — самый главный козырь в конкурентной борьбе за самую красивую девушку на районе.

Сажусь в кресло, делаю официальный вид.

Фотограф отрывается от аппарата:

— На паспорт положено в галстуке.

— У меня его сроду не было.

— А надо.

— Да где я его возьму? Мне 16 лет, я не на пенсионное фотографироваться пришёл.

— На, мой возьми.

И протягивает галстук в каких-то огурцах, петухах и разводах. Лилового цвета со следами побежалости.

Я повертел его, неумело повесил на шею, подтянул узел к кадыку. В таком положении сопротивляться здравому смыслу бесполезно.

— А пиджак?

— Что пиджак?

— В пиджаке положено.

— У меня дома только офицерский китель есть.

— Это на военный билет, тебе ещё рано. На, возьми мой.

Пиджак повидал в этой жизни всё: и встречи, и разводы, и «товарищ милиционер, я честно больше на скамейке спать не буду!». К тому же он был коричнево-жёлтый. Ну вот как раз под джинсовую рубашку.

— А воротник рубашки можно поверх пиджака?

— Зачем? И так красиво.

На это я возразить ничего не мог. Если человек искусства тебе говорит, что красиво, — значит, так оно и есть.

Получив квитанцию, вышел из ателье. Взглянул на витрину. Выражение лиц на фотографиях было такое, будто каждого из них застали за самым неприличным в их жизни занятием. Только пятилетний мальчик с телефонной трубкой выглядел естественно. Дети верят в назначение предметов, и этот ребёнок, видимо, честно в этот момент звонил маме по беспроводному аппарату с дисковым набором.

Секретарша паспортного стола привыкла к лицам любого социального слоя, материального благополучия и алкогольного отравления. Но, увидев мои снимки, она медленно подняла на меня глаза.

И я такой стою, руки в карманах, нога за ногу. В заднем кармане джинсов, купленных на мамину зарплату, торчит огромная, словно садовый инвентарь, расчёска, которую после причёсывания надо было демонстративно продувать.

— Я не могу принять такую фотографию. Вы посмотрите на себя.

Да что ж такое! Я на школьных фотографиях получался лучше, чем герои-любовники мирового кинематографа на обложках «Фильмшпигеля». Подхожу к столу, беру в руки ленту с моими фото и понимаю, что я впервые в жизни взглянул в лицо смерти: пережатое галстуком горло, вытаращенные в пустоту глазницы, щёки, как у обезумевшего бобра, и воротник, который затмил бы весь двор Медичи, — вздыбленный до выше ушей, подобранный галстуком в какую-то страшную гармонь, надетую на шею, и сам галстук, вернее, его узел. Пиджак при этом топорщился кащеевыми плечами, меня на Кавказе овцы за своего чабана приняли бы. Чувака на фотографии словно только что сняли с виселицы после неожиданного помилования. На всём лице от уха до уха была написана фраза: «Бля! Я забыл выключить утюг!»

Еле уговорил секретаршу принять это фото: времени нет, молодость уходит. В знак великой скорби. Для этого пришлось продуть расчёску.

Но этот паспорт меня потом не однажды спасал.

Когда я после школы устраивался на завод плотником, мне в отделе кадров обрадованно сказали: «У нас как раз в бригаду гробовщиков человек требуется!»

И я почти год делал гробы, поэтому досконально знаю их устройство, принцип работы, условия эксплуатации и гарантированный срок службы.

Оставшиеся снимки из этой фотосессии тоже принесли немало пользы. Достаточно было показать фото любой девушке, как она тут же норовила погладить меня по голове: «Как же ты не погиб в 16 лет?» После чего руки мои обретали раскрепощённость, движения становились наглее.

Вторая жена за меня замуж вышла по этой фотографии, кстати. Она вообще питала слабость к бездомным котятам.