Удар блокируют ударом

Сергей Кулаков, 2008

Роман Морозов – капитан ГРУ. Обычно начальство его не жалует, поручает заниматься самой тяжелой и опасной работой в провинциальных «дырах». Но на этот раз расщедрилось и откомандировало в Европу – прокатиться во Францию и Польшу да встретиться с нашим агентом, очаровательной Мартой. Словом, Роман настроился весело провести время. Но его ожидания не сбылись. Пустяковая с виду командировка обернулась жестокой бойней, и первый удар Роман принял оттуда, откуда его менее всего можно было ожидать…

11 июня, Москва, 11.20

Спала Лена долго. Роман успел и помыться, и побриться, и напиться кофе, и, самое неприятное, обдумать всесторонне свое положение.

А положение обрисовывалось паршивое. Девицу-то он умыкнул, и девицу роскошную. Во всех смыслах. Но вот стоил ли дебет кредита? То есть не свалял ли он дурака? С «цветметом» разговора не получится, тот был свидетелем свистопляски, устроенной Романом, и на контакт ни за что не пойдет. Эти олигархи осторожны, как бобры, чуть что не так, нырок под воду — и в хатку, под пятислойный накат. А значит, узнать что-либо о «Сибникеле» не удастся. Плохо. Леня очень просил, нет, не просил, требовал прояснить судьбу концерна в самое ближайшее время. Но теперь в ближайшее время никак не получится. Равно, как и в последующее. Если только пойти в обход и завести дружбу с секретаршами? Но это — долгая музыка, людей в такие учреждения подбирают железных, и дело надо доводить, как минимум, до свадьбы, чего Роман не хотел даже в высших целях.

Итог: полный провал.

Далее — непосредственно Лена. Девушка въехала надолго и этого не скрывала. В общем, Роман был не против ее пребывания, но смущали сроки. Если месяц, другой, это еще куда ни шло. А если дольше?

Тут начинались проблемы. Связывать себя долгими отношениями было не в его привычках. Все эти сексуальные утехи имеют свойство приедаться, и радость бытия виделась ему исключительно в смене декораций. Поэтому стоило уже на начальной стадии подготовлять ее к неизбежному расставанию. В крайнем случае, подыщет себе замену — придется расстараться спокойствия ради.

К тому же Лена потребляла кокаин в промышленных дозах, что вряд ли положительно сказывалось на ее психике. Пока наркотик был под рукой, она вела себя прилично. А если не окажется? Поставками такого рода Роман заниматься не собирался. А значит, Лене придется обслуживать себя самой. К чему это может привести? Вариантов было много, и почти все они оказывались малоутешительными. Роман решил, что «поживем, увидим», но настроение от этого не улучшилось.

А там еще Жора повисал, неотомщенный и унылый, как киношный маньяк. Наверняка ведь будет искать. Москва только кажется огромной, на самом деле места здесь мало, и человека, да еще такого заметного, как Лена, найти — раз плюнуть.

Инструкции Лена, конечно, получит, но будет ли она им следовать неукоснительно, вот в чем вопрос?

Ну, и по мелочи: насвинячил в гостях; с Еленой знакомство не развил, хотя не мешало бы; испортил себе репутацию и, как следствие, более приглашения в это общество не получит…

Получалось, кредит многократно превышал дебет, — и это было только начало.

Закурлыкал мобильный. Лёня. Роман с сомнением посмотрел на телефон, но все-таки включился.

— Здравствуй, Леня, дорогой…

— Да или нет? — холодно спросил тот.

— Понимаешь, я бы столь категорично не ставил вопрос…

— Рома, не надо со мной вилять. Ты не на ковре у начальства. Говори, что удалось узнать?

Роман имел неосторожность похвастаться Лене, что достал приглашение на вечеринку, где будет нужный олигарх, и пообещал, что сумеет использовать эту возможность на двести процентов. Леня обещание учел и теперь хотел узнать результат.

И как быть? Врать Лене бесполезно, тот видел все уловки Романа насквозь и душил их на корню, как сорную траву. Говорить правду? Такого Леня, человек впечатлительный, не вынесет. И, скорее всего, пошлет подальше. Услугу он давно отработал, так что не было никакой надобности содержать нерадивого компаньона. Это не компаньон, а балласт. И если балласт мешает, его незамедлительно выкидывают. Для того, собственно, и держат.

Роман маялся, не зная, что сказать. Думал отличиться. А вышло… Нет, отличился, конечно, что надо! Вот только не в ту сторону.

— Понимаешь, Леня, кажется, сорвалось…

— Что сорвалось?

Голос Лени звучал, как в компьютерной игре. Ни малейшего желания понять и посочувствовать.

— Ну, там произошло одно… эээ… — лепетал Роман, — произошел небольшой эксцесс… Короче, вышел, типа, скандал, и клиент как бы соскочил.

— Короче, типа и как бы, — перебил его Леня. — Ты его упустил?

— Ну… Можно и так сказать, — обреченно вздохнул Роман, надеясь этой обреченностью вымолить прощение.

— Но хоть что-нибудь удалось узнать? Хоть намек?

— Увы, Леня… Ничего. Но я обязательно попробую с другого боку!

— Поздно, Рома, — каким-то чужим голосом сказал Леня. — Хоть с какого — поздно. Если бы ты успел сегодня, дело бы выгорело. Но ты не справился, и ловить здесь больше нечего.

Роман молча холодел, слушая эти «ты». Обычно Леня, когда отчитывал, находил другие словесные формы, все больше налегая на спасительное «надо». Теперь же его речь звучала как приговор.

— Но ничего, Леня, — с ложной бодростью воскликнул Роман. — Это же не последний раз.

— Последний, Рома.

— То есть?

— То и есть. — Леня помолчал. — Я думаю, ты взрослый человек, и сам все понимаешь.

— Значит, конец?

— Да, Рома, конец.

— Ну, тогда до свидания…

— Прощай.

Связь прервалась. Роман криво усмехнулся, глядя на потухающий экран. Вот так оно и происходит. Тихо, прозаично, ровно ничего не нарушая в состоянии миропорядка. Оторвалось и ушло нечто важное, без чего жить стало невозможно. Нет, шалишь, возможно. Как? Это другой вопрос. Хотя ответ более чем очевиден.

Роман с подступающей тоской начал вспоминать, сколько у него осталось на счету. Кажется, тысяч восемь евро. Или семь? Если бы не позавчерашний проигрыш в казино, было бы под тридцать. Что бы Лене не объявить вердикт раньше? Смотришь, удалось бы отсрочить нищету на несколько месяцев. Или недель…

А-а, какая разница? Из грязи в князи, из князи в грязи — все происходит настолько быстро, что нет смысла затягивать процесс. Только больнее делать.

Вдруг за стеной во всю мочь рявкнули колонки, сотрясая окна и двери. Роман едва не выронил телефон. Сколько здесь живет, никогда так громко не включал магнитофон.

Хорошо, день на дворе.

Он заглянул в комнату. Лена, стоя перед зеркалом в одних трусиках-танга, вертела бедрами в ритм музыки и одновременно расчесывала свою черную гриву.

Увидев в зеркале Романа, повернулась и, раскачиваясь в танце, начала манить его к себе. Глаза блестели, по плечам, по высокой груди змеились черные локоны. Гибкая талия извивалась, бедра выводили какой-то сложный узор. Она была до того хороша, что все проблемы вылетели из головы в один миг.

Ну их к лешему, в самом деле, как-нибудь разберемся. Потом.

— Сделай тише, — сказал Роман, медленно приближаясь к танцующей красавице.

— Что!? — крикнула она, обнимая его и прижимаясь всем телом, сверху донизу.

— Ничего, — пробормотал он, опускаясь вместе с ней на диван под неистовый грохот барабанов.

Позже, когда сделали музыку тише и завтракали состряпанным Романом омлетом, состоялся короткий, но содержательный разговор.

— Рома, мне надо пару сотен евриков, — просто сказала Лена, с аппетитом жуя и прихлебывая красное вино, которое самоуправно извлекла из бара.

— Угу, — отозвался Роман.

— На порошок и так, по мелочи, — сочла нужным пояснить Лена.

— Угу.

Повисла пауза. Роман оторвался от тарелки, сходил к заветному комоду, принес требуемую сумму.

— Спасибочки.

Роман, пока ходил, успел подсчитать, во сколько ему обойдется двухнедельное, скажем, пребывание Лены. С учетом того, что и ему надо на что-то жить и покупать напитки, получалось неслабо. Был бы в активе Леня, он даже не стал бы заниматься подобными расчетами. Но теперь, в новых реалиях, приходилось полагаться только на себя, то есть на зарплату в Конторе, а на нее самое большее можно было не умереть с голоду, но никак не играть роль богатого покровителя.

Лена отодвинула пустую тарелку, закурила. Стало понятно, что Роману придется не только готовить, но и мыть посуду. Впрочем, можно было не готовить и не мыть, а скромно обойтись рестораном. Или, на худой конец, домработницей по вызову.

Но тут снова глухой стеной вставал проклятый вопрос. То, что решалось запросто, одним небрежным жестом, становилось серьезнейшей проблемой.

Ну, Леня! К хорошей жизни приучил, а отучить — не удосужился. Жестоко. Все-таки с живым человеком так нельзя обходиться. Мог бы издали, постепенно. А то бац, и наповал. Люди, конечно, взрослые, это он верно заметил. И возразить нечем, ибо прав со всех сторон. Но как-то пещерно прав. Не по-нашему. На ум пришел рассказ О.Генри «Боливар не вынесет двоих». Ну, точно. Как только друг стал помехой, пулю в лоб — и вся недолга. И помехи нет, и делиться не надо. А что и было хорошего — это в прошлом, в несуществующем.

Лена стукнула пудреницей, отвлекла. Роман искоса пронаблюдал, как она лениво, но уверенно расправилась с остатками кокаина. Н-да.

«Максимум, неделя, — соображал Роман, споласкивая тарелки. — И надо от нее избавляться. Иначе я спущу все до нитки и вдобавок обрасту долгами. А это уже из разряда удовольствий, которые я не могу себе позволить».

Следовало осторожно выяснить, как она отнесется к тому, что пребывание у него в гостях будет не слишком долгим. Но только — осторожно, а то еще обидится и съедет незамедлительно, чего Роману пока не хотелось.

— Какие планы? — подыскал он приемлемую фразу.

— Да никаких, — обескуражила его Лена.

Она переместилась в гостиную, включила телевизор, нашла МУЗ-ТВ и завалилась на диван с такой непосредственностью, будто жила здесь всю жизнь.

Роман решил, что сейчас не слишком подходящий момент. Все-таки только-только ввез и тут же намекать на выезд? А где же знаменитое московское гостеприимство?

Ладно, этот вопрос можно провентилировать позже. Пусть пока отдыхает. Глядя на ее длинные, изящные щиколотки и узкие коленки, выставленные к потолку, Роман снова почувствовал сексуальное томление. Пожалуй, если он поспешит от нее избавиться, то умрет от сперматоксикоза, вспоминая эти коленки.

— Мне надо по делам. Так ты тут не скучай, я скоро вернусь.

— Да можешь не торопиться, — откликнулась Лена, блаженствуя под песню какой-то лохматой особы.

Пока доза при ней, ей везде хорошо, понял Роман.

— Послушай, ты ведь понимаешь, что Жора будет тебя искать? — перешел он ко второму важному вопросу.

— Пусть ищет, — отмахнулась Лена.

— Но это опасно.

— Конечно, опасно. Найдет — убьет. Он же зверь.

— Будь осторожна. Не говори знакомым в телефонных разговорах, где живешь. Даже район не называй. Не ходи по старым местам. Смотри, чтобы за тобой не увязывались подозрительные люди. Порошок покупай у другого поставщика…

— Ой, да знаю я все, не маленькая. Сколько этих сериалов пересмотрела, могла бы сама в милиции работать. Ну, чего ты там стоишь? — Лена извернулась и глянула на него из-под челки. — Иди ко мне, я соскучилась. Ну? Иди…

Она пошлепала ладошкой по дивану и раскинула шелковый халатик, добавив к торчащим коленкам еще две пленительные вершины. Роман завороженно двинулся к ней. Но в этот миг зазвонил телефон.

Роман приостановился. Распахнутые полы халата манили его, как цветочные лепестки манят шмеля. Но звонок был из Конторы, а просто так оттуда не звонят.

— Извини, — пробормотал он и вышел в коридор, плотно прикрыв дверь.

— Слушаю.

— Слушай, — сказал подполковник Дубинин, куратор и непосредственный начальник Романа. — Есть задание. Не задание — мечта. Еле для тебя выбил. Так что через час чтобы был в Управлении.

— Есть, товарищ подполковник.

— Ты чем-то недоволен? — спросил Дубинин, еще более чуткий к интонациям Романа, чем Леня.

Увы, бывший Леня.

— Никак нет, всем доволен, — поспешно отозвался Роман, делая над собой усилие, чтобы не думать об оставленной на диване Лене. — А что за задание?

— Прогулка по Европе. Море удовольствия и все такое. Сам бы поехал, но не могу. Так что — пляши.

— Пляшу.

— Ну, через час. И не дай тебе бог опоздать. Поедешь на Шпицберген моржей гонять, имей в виду.

— Все, мчусь.

Сжав сборы до армейских нормативов, Роман выкроил десять минут и к дивану все-таки наведался. Попрощался, так сказать. Пути, ведущие из Конторы, были неисповедимы, и потому следовало захватить с собой на дорожку как можно больше простых человеческих радостей.