Удар блокируют ударом

Сергей Кулаков, 2008

Роман Морозов – капитан ГРУ. Обычно начальство его не жалует, поручает заниматься самой тяжелой и опасной работой в провинциальных «дырах». Но на этот раз расщедрилось и откомандировало в Европу – прокатиться во Францию и Польшу да встретиться с нашим агентом, очаровательной Мартой. Словом, Роман настроился весело провести время. Но его ожидания не сбылись. Пустяковая с виду командировка обернулась жестокой бойней, и первый удар Роман принял оттуда, откуда его менее всего можно было ожидать…

10 июня, ближнее Подмосковье

И кто бы мог подумать, что вечер закончится именно так? Начиналось все очень мило, интеллигентно, в духе комильфо, коего так старательно начали придерживаться русские нувориши и их подобострастные подражатели. А вылилось в скандал, в побоище, в невесть что, чего ни Роман Морозов, ни гости, ни сам хозяин никак не ожидали…

Но — по порядку. Достав приглашение на приватный показ эксклюзивного нижнего белья — это в последнее время стало очень модно, — Роман с удовольствием на этот показ и явился. Тому было две причины. Первая, и самая невинная: поглазеть на хорошеньких девушек. Ну, и попутно угоститься на славу, поскольку хозяин дома, находившийся во втором десятке списка самых богатых людей России по версии журнала «Форбс», слыл отъявленным хлебосолом.

Вторая, и главная: прощупать одного влиятельного дельца от цветной металлургии и узнать, какая участь в самое ближайшее время ждет концерн «Сибникель». Это было очередное задание Лёни, и от его выполнения напрямую зависело благосостояние Романа. Леня Пригов служил старшим дилером на фондовой бирже. Когда-то Роман оказал ему большую услугу, и в благодарность Леня стал его личным биржевым маклером. Получив от этого прямую и быструю выгоду, Роман начал сотрудничать с Леней. Он добывал для него информацию, а Леня пускал в оборот деньги Романа, успешно удваивая, а порой и утраивая их количество. Были проколы, но небольшие. В основном же Леня действовал безошибочно, и это позволяло Роману вести вполне обеспеченную даже по столичным меркам жизнь. Поэтому задания Лени были для него почти столь же приоритетны, как задания родной Конторы.

Правда, почти — и в этом «почти» крылась нелюбезная Лениному сердцу подоплека, ставившая интересы Конторы все-таки выше интересов бизнеса. Но тут уж Роман ничего с собой поделать не мог, ибо в этой жизни всегда что-то первично, а что-то, увы, вторично. А служба у него, по странной прихоти натуры, стояла на первом месте.

Но, как только изыскивалась возможность, он со всем пылом кидался выполнять поручение и рыл землю до тех пор, пока что-то не нарывал. Вот и сюда, на этот парад звезд, он явился с четко означенной целью и решил живым не уйти, а добыть ценную весть и доставить ее Лене, горячую и удобоваримую.

Работал он рьяно. Каких трудов, к примеру, стоило достать заветный билетик. Круг гостей был ограничен, всего-то сотенка человек, и каждый в этой сотенке что-то из себя да представлял. О, попасть на подобную вечеринку было пределом желаний многих и многих. Кудесники шоу-бизнеса, политики, артисты, акулы пера — все хотели побывать в числе избранных, посветиться в ореоле истинного богатства и могущества.

Роману пришлось надавить, используя служебное положение, на одного знаменитого адвоката, близкого друга хозяина, и тот устроил ему пригласительный билет. А что делать, если к промышленнику-«цветмету» Роман мог подобраться только на подобной вечеринке? В любое другое время тот был недоступен, как отключенный мобильник, поскольку в том же списке «Форбс» находился в четвертом десятке и на людях появлялся реже, чем первый из этого списка.

В банкетном зале путем хитрых маневров Роман умудрился сесть за соседним столиком с нужным ему олигархом.

Рассадка гостей велась по двум направлениям. Те, которые приехали группами, садились за большие, заранее приготовленные столы. Одиночки, вроде Романа, занимали места за столиками на двоих, и к ним подсаживали соседа или соседку, в зависимости от пожеланий.

Роман увильнул от уготовленного ему соседства с музыкальным журналистом, известным педерастом, и сел за свободный столик, в непосредственной близости от объекта.

Правда, случился небольшой казус: к Роману, улыбаясь белоснежной металлокерамикой, подсела стареющая теледива с одного из центральных каналов. Открытые сверх меры шея и грудь были основательно разрушены временем, хотя пластическая хирургия и липосакция позволяли бывшей обольстительнице казаться самой себе вполне неотразимой. Особенно в том приглушенном, чуть играющем освещении, что мягко наполняло зал.

Пришлось Роману исполнять роль кавалера и видеть в полуметре от себя забетонированные гримом щеки и надутые силиконом губы. Но менять позицию было поздно, поэтому он мило улыбался и время от времени чокался, отвечая слегка невпопад и ведя наблюдения за интересующим его объектом.

Елена — так звали теледиву — кивала направо и налево, как будто была хозяйкой вечера. Ценная привычка светского человека: везде чувствовать себя непринужденно и вести себя со всеми, как со старыми знакомыми. К удивлению Романа, с «объектом» она расцеловалась щека к щеке, и он долго мял ее руку, по локоть затянутую в атласную перчатку.

Елена — о, удача — представила Романа, который отрекомендовался как специалист по разрешению конфиденциальных ситуаций. После такой аттестации объект глянул на Романа внимательнее, запоминая, и, чуть поколебавшись, попросил у него визитку. Понимал, что абы кто здесь занимать столо-место не будет, и человек, наверное, кое на что способен.

— Скажите, Рома, — можно, я буду называть вас просто Рома? — скажите, Рома, — мягко промурлыкала Елена, когда объект переместился за свой столик, — а какого рода конфиденциальными ситуациями вы занимаетесь?

Единственное, чего не коснулось время, — голос. Он звучал божественно. Если бы не видеть лица, словно носившего следы побоев, можно было отдаться обладательнице такого голоса со слезами счастья на глазах. Хотя, возможно, Роман был слишком придирчив.

— Всякими, — ответил он, потягивая кампари.

— И… вы работаете как частное лицо?

— Совершенно верно. Но — в рамках закона.

— Как интересно, — подалась грудью к столу Елена, так что оба полушария, изрядно подкопченные в солярии, на две трети выдавились из корсета. — Мне всегда импонировали люди, занятые необычной профессией. Это что-то вроде Шерлока Холмса?

— Что-то вроде, — с улыбкой согласился Роман. — Только гораздо меньше романтики и гораздо больше юриспруденции. В общем, рутина.

— Я вам не верю, Роман, — покачала головой Елена. — Вы не похожи на заурядного частного детектива из романов Старка или Чейза. Хотя бы ваша одежда, ваши манеры. Наконец, то, что вы здесь…

Она сделала очаровательный жест, магнетизируя Романа неотрывным взглядом. Слава богу, появился хозяин и отвлек внимание, а то Роман почувствовал, как у него пробиваются ушки и пушистый хвостик.

В короткой речи хозяин, мучающийся от собственного богатства, поблагодарил гостей за то, что почтили его дом своим присутствием, и призвал веселиться от всей души, за что и сорвал бурные аплодисменты. Сейчас же на сцену выпрыгнули четверо новомодных мальчиков, запели, завихлялись, «заводя» зал. Между столиками засновали накрахмаленные официанты, разносили невиданные блюда, разливали драгоценные вина. Народ, видавший виды, застонал от удовольствия.

После мальчиков на сцену, дожевывая что-то на ходу, взобрался артист из бывших кавээнщиков, объявил, что начинается показ нижнего белья из модельного дома такого-то. Вышел и такой-то, наголо обритый, развинченный, одетый в платки и бусы, напустил цветистой терминологии, хлопнул бокал вина за здоровье хозяина.

Его весело поддержали, требуя начала показа. Такой-то убежал, махая руками, чтобы начинали.

Показ велся по-домашнему, то есть модели ходили не по подиуму, которого и не было, а прямо среди гостей. Специальные осветительные приборы высвечивали дорожки, как бы отделяя зрителей и давая пикантный оптический эффект. Роман вдруг увидел, что на него идет дивной красоты девушка. Бедра, талия, грудь, точеные скулы, свободно рассыпанные по плечам черные волосы. И на всем этом — две сиреневые кружевные полоски, почти ничего не прикрывающие.

Брюнетка сверкнула гладким, как кегля, бедром, резко меняя направление, обдала запахом горьковатых духов. Роман уткнулся глазами ей в гибкую спину, вытянул машинально бокал вина. Внизу живота прошла горячая волна, и он понял, что надо либо напиться в дым, либо спасаться бегством.

Следом за брюнеткой, открывавшей дефиле, вереницей потекли остальные. Блондинки, рыжие, стриженные под мальчика, русалки, худенькие, пышные, — но все без исключения красавицы. Была и «фишка»: среди бледных европеек эбеновыми статуэтками выступали негритянки, сверкая белками глаз, томно плыли смуглые азиатки, улыбаясь порочными ртами.

Роман, забыв о еде и питье, смотрел во все глаза на великолепные тела, искусно прикрытые узкими полосками шелка, гипюра или кожи. Девицы пружинисто шагали на высоченных каблуках, многие были топлесс, перед гостями прыгали их обнаженные животы, груди, филейные части…

— Лобки и колобки, — проворчала Елена, пуская дым со всем возможным презрением.

Ее не слишком светское замечание отрезвило Романа и вернуло к действительности.

Он покосился на «своего» олигарха. Тот смотрел на прекрасных дев снисходительно, вино потягивал едва-едва. Сразу видно, пресытился человек. И скучает. Ну, ясно. Даром тратит время. Небось думает о том, где можно сорвать еще миллиард-другой. Увидев, что Роман смотрит на него, кивнул. Ага, запомнил. Ну, конечно, у таких людей всегда есть проблемы конфиденциального свойства. Нет, не проблемы, это слишком, а небольшие неприятности. (А у кого их нет? Богатые тоже плачут.) Стало быть, можно рассчитывать на то, что позвонит. Или, как человек деловой, захочет поговорить прямо здесь. Вот еще раз посмотрел, дольше. Точно чего-то хочет. Только бы не того, чего не надо. Этих сытых мужичков иногда от избытка жиров и денег тянет на всякие непотребства. Но нет, не похож. Две блондинки с ним явно не для прикрытия, он их поглаживал хоть и лениво, но вполне по-мужски. Значит, будет какое-то предложение. Отлично. Только бы краем зацепиться, а там пойдет. Спасибо Елене… как ее по батюшке? Да просто Елене, очень удачно она подсела.

Тем временем в зал выпустили колонну моделей-парней в умопомрачительных плавках. И парни были широко представлены в международном ассортименте. Женщины и полумужской контингент сразу оживились, ощупывая глазами рельефные торсы и поджарые ягодицы. Роман с интересом покосился на Елену. Та примолкла, покусывая нижнюю губу. Глаза ее были направлены куда-то ниже уровня поясниц проходящих по дорожке атлетов. Но лицо было грустным и больным, как у состарившейся Мальвины.

Роману стало ее жаль. Конечно, она без труда может купить на ночь любого из этих самцов. И делала это, наверное, не один раз. И все же женское сердце жаждет в первую очередь любви, а не только набитых тугими гениталиями плавок. А какая любовь в ее возрасте? Мезальянс с молодым расчетливым негодяем? Пара-тройка лет мучительного счастья, скандальный процесс развода и тягостные походы по психологам и косметическим клиникам. Она слишком умна, чтобы не понимать всех удовольствий подобной связи…

Елена перевела туманный взор на Романа, глубоко вздохнула. Он смутился, поднял бокал, предложив выпить за нее.

— Вы вправду этого хотите, Роман? — спросила она.

— Почему вы об этом спрашиваете?

— Мне кажется, я вам совершенно не интересна. Все эти девочки, несмотря на свои пустые головки, намного занимательнее для вас, чем я…

Роман чертыхнулся про себя. Рано он расслабился. Бывалая кокетка, подвыпив крепкого лафита, решительно пошла в наступление, грамотно используя данную им слабину.

— Ну что вы, Елена, — пришлось сказать ему. — Вы очень интересная женщина.

— Вы находите? — медленно протянула она, обволакивая Романа своим неземным тембром.

— Клянусь.

— О! Вы возвращаете меня к жизни, милый Рома.

Она со значением чокнулась о бокал Романа и выпила до дна, не отрывая от него слегка запавших глаз. Содрогнувшись от «милого Ромы», выпил и Роман.

Модели исчезли, на сцене снова задергались поп-мальчики. Порядком отяжелевший кавээнщик объявил, что скоро будет «второй выход», и под жидкие хлопки вернулся к своему столику доедать и допивать.

Официанты бесшумно меняли блюда, наливали вина, еще более изысканные, чем были до того. Некоторые гости двинулись танцевать, другие — углубились в разговоры.

— А давайте выпьем на брудершафт, — предложила Елена.

Ну, выпили, поцеловались в губы. Роман постарался отнестись к этому, как к медицинской процедуре. Вроде клизмы. Противоестественно, но надо.

А энергичная Елена уже довольно настойчиво приглашала его в гости, мотивируя это тем, что вот недавно завершила грандиозный ремонт и очень хотела бы, чтобы Роман, человек с несомненным вкусом, ознакомился с ним как можно быстрее. В том смысле, что прямо сегодня ночью.

Роман пока мычал что-то невразумительное, налегая на вино и старательно подпаивая пожилую сирену в надежде на то, что она, захмелев, умерит любовный пыл или, по крайней мере, переключит его на кого-нибудь другого. Но Елена не пьянела и первоначальных притязаний не оставляла. С характером был человек. И со стажем, этого не отнять.

Зато Роман опьянел довольно сильно и уже местами забывал, для чего он, собственно, сюда явился. Так можно и пропасть ни за грош, думал он, закуривая, то есть позволить затащить себя на квартиру, где уже не отопрешься и должен будешь соответствовать. А может, и не сопротивляться? Полезные знакомства, доступ к высшим сферам… Уже и вздутые губы Елены не казались ему такими безобразными, но в это время началось второе отделение, он увидел черные локоны, прямые плечи, изгиб крутого бедра — и это отрезвило его и спасло от позорного плена.

Брюнетка, на которой из одежды были только босоножки и кружевная тесемка, прожгла Романа взглядом, чуть задержавшись возле него и ясно давая понять, что заинтересована им.

Он расплылся в улыбке, оглаживая струящееся тело глазами. Другие девушки были не хуже, но почему-то именно эта вызывала в нем мгновенную дрожь внизу живота, сладить с которой, он знал, было делом абсолютно безнадежным.

Он проследил за ней до самого ее исчезновения в дверях. Наверное, пошла переодеваться. Хотя… что там переодевать? Одну полоску ткани заменить на другую? А может, и полоски никакой не будет?

Роман почувствовал, как от этих мыслей его начинает распирать вполне определенно. Во избежание конфуза, он задвинул нижнюю часть туловища поглубже под стол, налил себе вина… Уловив тяжелый взгляд соседки, спохватился, предложил вина ей. Елена выразила согласие медленным кивком, но хранила зловещее молчание. Она прекрасно все поняла.

«Слетаю за кулисы, — думал Роман, вытягивая бокал до дна, — возьму номер телефона — и обратно».

Он покосился на «цветмета». Тот сидел прочно, уходить не торопился. Увидев, что Роман смотрит на него, махнул рукой, приглашая за свой стол.

Отлично.

Роман сделал знак, скоро, мол, буду, извинился перед Еленой и направился к выходу. Уход был оправдан естественными потребностями организма. Всего заботы — сбегать туда-сюда. Объект подождет, раз позвал, он видел, что Роман направляется в туалет. А брюнетка может сорваться, особенно если беседа с «цветметом» затянется.

Понимая, что ведет себя неразумно, что не надо идти на поводу у мимолетной прихоти, а следует немедленно заняться обработкой клиента, Роман тем не менее тупо двигался в намеченном направлении. В глазах стояло играющее тело, желание накрывало душной волной. Опять же, лошадиная доза спиртного…

Он свернул в один из коридоров, двинулся куда-то в глубь дома. Хотя… какого там дома. Это был дворец почище царского, разве что фамильных вензелей не хватало.

Ориентируясь на неясные звуки, Роман миновал один коридор, потыкавшись по переходам, свернул, как ему показалось, куда надо и легким крадущимся шагом двинулся вперед, втягивая воздух разъятыми ноздрями. В воздухе отчетливо пахло пудрой и духами — женщиной. Черт ли ему в «цветмете», если где-то рядом находилась она? Да, нерационально и глупо, да, из-за потакания своим слабостям он до сих пор сидел в капитанах и был под вечной угрозой увольнения у Лени… Но — жизнь всего одна, и еще никто не придумал единственно верного рецепта ее проживания.

«Я все успею, — твердил себе Роман, — это дело одной минуты…»

Он увидел, как из двери впереди выпорхнули две девушки, наряженные в кисейные коконы, сквозь которые просвечивались все их прелести, убежали к выходу в зал.

Выскочил бритоголовый модельер, прокричал им вслед торопливые указания, скрылся в дверях.

Роман замедлил шаг, оглянулся. Охраны здесь не было, все гости досматривались еще у парадного, там и дежурили охранники. Так что помехи практически никакой не предвиделось.

Он не дошел до заветной двери десяти шагов, когда из нее вышла брюнетка.

Увидев Романа, она сперва замерла, затем как бы нерешительно двинулась к нему. При виде ее, такой близкой, доступной, голой — не считая пояса из меховых полосок на манер папуасов и горжетки на плечах, — у него случилось какое-то мозговое затемнение. Он даже не понял, как она оказалась возле него и как ее рука оказалась в его руке. Все задвигалось и завертелось, точно во сне.

Вслепую Роман толкнул одну из дверей, втянул девушку за собой, нащупал в темноте что-то похожее на стол. Они не обменялись ни единым словом, сразу начали целоваться, инстинктивно отыскивая наилучшую позу для соития. Все шло молча, на ощупь, торопливо: прерывистое дыхание, горячая кожа, жадные губы, скользящие полоски меха…

Роман, не чувствуя веса, подсадил ее на стол. Она расстегнула ему ремень, молнию, обхватила ласкающими руками спину под рубашкой, с тихим стоном пустила его в себя.

«Одну минуту, — ворочалась в голове Романа далекая мысль, — только одну минуту…»

Он не знал, сколько длилась эта минута, время перестало существовать, был лишь волшебный ритм, постанывания, сладковатый вкус губ и судорожное обмирание во всем теле…

Щелкнул включатель, яркий свет залил помещение.

— Сука! — сказал кто-то отчетливо и злобно.

Брюнетка ойкнула, рывком сдвинула ноги, соскользнула со стола, прячась за спину Романа.

Натягивая брюки, он оглянулся, уже понимая, что ничего хорошего ни сказанное слово, ни поведение брюнетки ему не сулят.

В дверях, упираясь рукой в косяк, стоял невзрачный человек в очень дорогом костюме. Алмазная заколка для галстука, массивные платиновые часы. Все ясно, из этих. Новых хозяев жизни. Судя по тяжелой надбровной складке и волчьему прищуру, на пути к богатству сей господин провел не один год в тюремных стенах. За ним высились два здоровенных лба в нелепых смокингах. Вывод: договориться «по легкому» не получится.

Впрочем, Роман пока мало занимал вошедшего. Можно сказать, он его вообще не замечал, приковав все свое внимание к брюнетке, которая — Роман это чувствовал спиной — была напугана до смерти.

— Вы бы постучались, — сказал Роман, застегивая ширинку. — А то некрасиво получилось.

— Заткнись, — процедил невежливый гость.

— Ты его знаешь? — через плечо спросил Роман свою подружку.

Она выступила из-за него, жалко улыбаясь и кутаясь в горжетку.

— Жора, не надо…

— Заткнись, сучка, — дергая веком, прохрипел Жора.

Роману стало скучно. Ну почему они такие одинаковые? Вломились на самом интересном, грубят, сейчас угрожать начнут. На улице — двадцать первый век, а у них все те же косные нравы хитровских трущоб девятнадцатого столетия. А идеал вождя — горбатый Карп за столом, ломящимся от жратвы. Нет, далеко еще нам до европейского лоска, сколько денег во все аксессуары красивой жизни ни вбухивай.

— Знаете, уважаемый, это я во всем виноват, — сказал Роман решительно. — Девушка ни при чем. Давайте разберемся без нее.

Язык слушался плохо, руки путались в ремне, что снижало шансы на какое-то подобие победы, дойди дело до рукопашной. А дойти оно могло вот-вот, нависшие за Жорой костоломы смотрели сочувственно, что было, несомненно, дурным признаком.

— Тебя, гаденыш, никто не спрашивал, — мрачно изрек Жора, удостаивая Романа взглядом.

Роман почувствовал раздражение. Первое: упустит клиента. Второе: свалилась проблема. Третье: до чего же он не любил этих типов. Даже хмель слетел.

— Ну так спроси — и дело с концом. А то стоишь, сопли жуешь, двери подпираешь. Не шлагбаум.

В глазах Жоры вспыхнуло изумление. Он даже утратил интерес к брюнетке — чего и добивался Роман.

— Ты че, баклан, в натуре, оборзел? — заговорил он на чистом родном языке.

Роман взял брюнетку за руку, шагнул вперед:

— Можно пройти?

Что-то в его поведении насторожило Жору. Человек опытный, он догадался, что здесь кроется какой-то подвох. Какой, вот чего он не мог понять. Мужичок был тощий, по роже — из интеллигенции, одет, как это нынче говорят, гламурненько, оружия нет. Откуда же борзость? Упился до чертиков и ничего не соображает? Но взгляд нехороший, опасный взгляд.

Жора медлил. Ронять свой авторитет он не мог, это, по сути, было главное его достояние. Но и попасть впросак не хотелось. Поспешное решение могло обойтись еще дороже.

Ситуацию разрешило пустое: Роман, все же порядком охмелевший, слегка качнулся на ходу.

Ну, так есть, понял Жора, нарезался, идиот. А раз так…

— Дайте ему, — сказал он, отнимая от косяка руку. — Только тихо. Кости не ломать, но ливер опустить.

В дверь по одному шагнули лбы, встали плечом к плечу, заслонив проход.

— Не надо, Жора, — сказала жмущаяся к Роману брюнетка, о которой, как это водится в таких делах, все забыли. — Не трогай его, это я во всем виновата.

— Ты лучше помолчи, — отечески посоветовал Жора, — с тобой базар отдельный. Чего встали?!

Первый молодец лениво протянул руку, намереваясь ухватить зарвавшегося лоха за лацкан пиджака.

Роман эту толстенную руку перехватил, завернул до хруста и толкнул вздрогнувшую от боли тушу на второго молодца.

Толчок вышел преотличный: ошеломленные противники сбились в кучу, освободив на короткое время проход. Роман подхватил брюнетку и кинулся к двери, пока не завязался настоящий бой. Будь он трезвее, это его не смутило бы. Но в том-то и дело, что в нынешнем состоянии к бою он был мало способен, а потому следовало ретироваться как можно быстрее.

Жора вжался в косяк — въевшееся в нутро чувство опасности безошибочно подсказало ему, что на пути у этого фрукта ему лучше не становиться.

Роман выскочил в коридор, увидел невдалеке еще одного громилу и бросился в ту сторону, куда уходили модели в коконах. Брюнетка мчалась за ним, ни на шаг не отставая, несмотря на трехвершковые каблуки. Билась по ветру горжетка, разлетались пушистые кисточки на поясе.

— Взять их, ослы! — заревел Жора.

Коридор вздрогнул от тяжелого топота. Роман, глянув назад, увидел шарами катящиеся смокинги. Худо дело, эти будут гнать до последнего.

Увидев широкую дверь, Роман бросился туда, резко меняя направление. Каблуки понесли брюнетку мимо, Роман дернул ее за руку, она взвизгнула и едва не упала.

Момент был критический. Смокинги были в десяти шагах. Роман закусил губу, рванул девушку на себя, поставил на ноги и потащил дальше.

Они с грохотом вывалились в банкетный зал. За шумом музыки на них поначалу не обратили внимания.

Роман было притормозил, но тут же увидел, что сзади налетает один из лбов и тянет руку с намерением ухватить его спутницу за волосы.

За ним поспевали остальные.

Роман опрокинул ближайший к нему столик под ноги лбу и повлек брюнетку через зал к выходу.

Второй преследователь, перепрыгнув стол и упавшего коллегу, устремился к ним. Роман схватил на бегу бутылку с чьего-то стола, наотмашь ударил по коротко стриженной голове. По голове впопыхах не попал, но по локтю достал больно, стриженый рявкнул и отстал.

Народ уже что-то прочухал и начал разбегаться от невесть откуда взявшейся оравы. Роман, сворачивая столы, пробивался к выходу. Брюнетка, взвизгивая, остервенело швырялась тарелками. Дамы подняли крик, разбегаясь от летящих салатов. Роман как в замедленной съемке увидел изумленное лицо Елены, она медленно проливала вино из бокала на скатерть…

Тут его кто-то цапнул за плечо. Он поворотился, едва успев увернуться от зверского удара в лицо, заехал нападавшему в пах, рванулся дальше. Брюнетка каким-то чудом держалась возле него. Горжетка была утеряна, ее груди беспомощно трепыхались в пространстве.

Роман схватил большое серебряное блюдо, с разворота метнул одному из преследователей в ноги. Тот рухнул на скользкий пол, сбивая столы и стулья. Гости в панике метались по залу, женщины с упоением визжали. Одного из смокингов окружили пьяные дядьки и дружно пинали ногами. В общем, бардак стоял жуткий.

Подхватив изнемогающую брюнетку за талию, Роман кинулся к дверям. Задерживаться на вечеринке не имело смысла. Разговора с олигархом не получится, а Жора мог вызвать подмогу и дать команду «огонь».

Гости толпой ломились в двери. Навстречу им лезли охранники, пытаясь понять, что происходит. Роман с разгона вклинился в толпу, вывалился наружу вместе со своей подельщицей и побежал на улицу.

Кто-то садился в машину и уезжал, кто-то задерживался, надеясь разобраться в происходящем.

Не теряя времени, Роман отыскал свою машину, усадил разлохмаченную, но прекрасную брюнетку в салон, накинув на нее пиджак, и резво тронулся вперед, стремясь вырваться за пределы усадьбы до того, как начнут искать истинного виновника разгрома.

Ворота были открыты, гостей выпускали беспрепятственно. Привратники лишь внимательно оглядывали пассажиров. Пиджак скрыл наготу брюнетки, Роман проехал, не вызвав подозрений.

Уже на шоссе, когда им ничего не угрожало — Жора, как ни странно, не пустился в погоню, — оба начали смеяться, поглядывая друг на друга.

— Ты в кого тарелками-то бросалась? — спросил Роман.

— А… Во всех подряд, — беспечно отмахнулась брюнетка. — Терпеть не могу этих буржуев.

Уверенно расставив длиннющие ноги и сдвинув назад пиджак, так, что едва не вся грудь выбралась наружу, она чувствовала себя вполне комфортно.

Романа начали терзать смутные сомнения.

— Может, познакомимся? — покосился он на соседку, которая без спроса вытащила из кармана его пиджака сигареты и закурила.

— Лена, — свободно ответила та.

— Очень приятно. Роман.

— Слушай, Рома, давай заскочим ко мне, а? Я переоденусь по-быстрому, захвачу кое-что из вещей, а потом поедем к тебе.

Роман помолчал, соображая. Хмель уходил неохотно, но все-таки уходил. Веселое приключение переставало казаться таким уж веселым и смахивало скорее на катастрофу, чем на триумф.

— А может, ты останешься дома? — осторожно спросил он.

— Ты что! — возмутилась Лена. — Он же меня убьет!

С этим спорить было трудно. Жора, конечно, убить не убьет, но поизмывается всласть. Не исключено и рукоприкладство. И хоть девица к экстриму привычная, допустить, чтобы ее избивали после того, что между ними было, Роман не мог. Не то воспитание.

— Хорошо, — сказал он, — сделаем так, как ты говоришь.

Лена кивнула, ничуть не сомневаясь в ответе. Роман покосился на ее горделивый профиль, на голое, далеко выставленное бедро, и, как давеча, почувствовал жар внизу живота. Дает же господь такие дивные тела таким упрощенным созданиям.

Несколько раз он проверял, нет ли «хвоста». Но позади было чисто. Впрочем, Жора мог распорядиться насчет засады у дома беглянки.

— Кто этот Жора? — спросил Роман.

— Банкир, — односложно ответила Лена, лихо стряхивая пепел в окно.

— А-а, — кивнул Роман.

Кто бы сомневался. Они все сейчас — банкиры.

— Давно с ним знакома?

— Месяца два. Он увел меня от одного художника. Лыкин, может, слыхал?

Роман утвердительно качнул головой.

— Плохой художник, — объявила Лена. — Все какая-то детская мазня. Он мне объяснял про какой-то кубизм, супоростизм…

— Супрематизм.

— Во-во, точно. Но я ничегошеньки не поняла. Он меня нарисовал — кружочки, черточки… Ну, дичь! То ли дело у нас в Самаре. Река, поле, кони — все как живые. Это я понимаю — картины. А этот все какие-то каки-маляки мазюкает, смотреть смешно. Но деньги хорошие получает, на Западе его ценят. Я думала, может, мне заняться, че я, не смогу так? Но тут меня Жора сманил, не до искусства стало. Если б знала, какой он гад, ни за что бы к нему не ушла…

— Чем Жора не угодил?

— Псих. Чуть что не так, давай орать, одежду рвать, как будто я ему какая-то… Денег не жалеет, ничего не скажу, но держит, как на цепи. Ты сам видел. Только засек, что меня в зале нету, сразу побежал искать. На фига мне такая радость? Я свободно жить люблю. А ты мне сразу понравился. Видно, что прикольный. С таким не соскучишься. И в сексе толк знаешь, не то что этот мухомор… У него если когда и бывало, то на пару минут. Отбили все на зоне, ничего не держится. Еще и от этого бесился. А чего беситься? Не можешь — не бери. И другим не мешай… Короче, надоел он мне до жути.

— И ты решила найти другого?

— Ага, — кивнула Лена. — Теперь я от тебя не отстану. Вон, вон мой дом! Здесь поворот направо… Вот, этот подъезд. Подожди пять минут, я сейчас выйду.

— Проводить?

— Да не надо, я сама дорогу знаю.

Лена выскочила из машины и исчезла в подъезде, унеся пиджак Романа вместе с сигаретами и суммой рублей в тысяч десять. Деньги — ладно, но торчать без курева в машине среди ночи было тоскливо. Хорошо, если вернется. А если нет?

На всякий случай Роман развернулся и встал так, чтобы рвануть со двора, как только появятся архаровцы Жоры. Что Жора без последствий сей инцидент не оставит, Роман не сомневался. Оскорбление было слишком большим, особенно для подобного типа. Как же, увели «телку» из-под носа, да еще и на виду у всех. Как такое стерпеть? Никак невозможно. А потому — месть до седьмого колена.

Ну, мести Роман не боялся, благо никаких таких колен у него в помине не было. Но неприятности в виде сожженной машины или отморозка в подворотне, вооруженного ножом, могли последовать.

Разумнее всего было бы дать по газам и тихонько укатить домой. Пиджак и деньги — небольшая жертва за возможность продолжать тихую холостяцкую жизнь. А то, что с возникновением в ней Лены тишина кончится, было яснее ясного.

Но то ли хмель еще бередил душу, не позволяя бросить совращенную им девушку в беде, то ли удерживало нереализованное до конца желание, но Роман упорно стоял на месте и ждал испарившуюся красотку.

Пять обещанных минут давно прошли. Прошли и десять, и пятнадцать. Он нервничал. Вот-вот могла заявиться бригада Жоры и отрезать копуху от выхода. И тогда он ей ничем не сумеет помочь.

Наконец Лена вышла. В бирюзовом коротком платьице, в новых босоножках, свежая, как майская ночь, она выглядела восхитительно. Впечатление немного портили две большие спортивные сумки, которые она с трудом волочила за собой.

Роман вышел из машины, положил сумки в багажник.

— Какой ты милый, — пропела Лена, прыгая в машину.

— А где пиджак? — спросил Роман, садясь за руль.

— Ой, пиджак! Я забыла его дома. Сбегать?

— Не надо, — остановил ее Роман, которого при виде длинных гладких бедер вновь обдало жаркой волной.

Бог с ним, с пиджаком. Деньги из него наверняка перекочевали ей в сумочку, повадки этих молодых мародерш Роману были хорошо известны, и он их за это отнюдь не осуждал. Каждый выживает, как может. А вот задерживаться здесь еще на какое-то время было действительно опасно.

Вскоре они катили по свободным в это время улицам Москвы, наслаждаясь сверканием улиц, скоростью и ощущением полноты жизни.

Лена, блаженно улыбаясь, выставила голову в открытое окно и напевала в такт звучащей в салоне песни. Роман испытующе глянул на нее. Кажется, девушка под кайфом. И до того была, и дома добавила.

В сущности, ничего страшного, взрослым людям не возбраняется получать удовольствие тем способом, который они в состоянии оплатить. Но дело в дозе и в зависимости. Если баловство — ничего. Но если случай, близкий к клиническому, надо быть настороже.

Роман прокатился по городу чуть дольше, чем того требовалось для возвращения домой. Понятно, что Жора пока отстал. Но привычка к перестраховке заставляла убедиться в полной безопасности, тем более что ехал он не один, а с виновницей раздора.

«Не Елена, так просто Лена, — думал Роман, сворачивая наконец к себе. — От судьбы не уйдешь. Что-то из всего этого выйдет?»

От его квартиры Лена пришла в восторг и тут же принялась осваивать территорию. В том смысле, что отыскала, где находится бар, и проинспектировала содержимое холодильника.

После чего, ничуть не смущаясь, высыпала на столик белый порошочек из пудреницы, сделала кредиткой две ровные дорожки и мгновенно всосала их трубочкой, скрученной из долларовой банкноты.

— Хочешь? — предложила она Роману, втирая остатки кокаина в ноздри. — У меня еще есть?

— В другой раз, — отказался тот, наливая себе виски.

Голова ощутимо побаливала — начиналось похмелье. Он выпил виски залпом и налил еще. Боль отлегла, сменяясь утраченной было легкостью.

Лена набулькала себе мартини, выпила, как воду, звездой раскинулась в кресле. Роман старался не пялиться на белый треугольник шелка, видный из-под задранного платья.

— А у тебя клево. Один живешь?

— Один, — сказал Роман, включая магнитофон.

Хрипловато, чувственно запела Шадэ. Этот диск всегда стоял наготове, для таких вот случаев.

Лена скривилась:

— Может, что другое есть?

— Например? — осведомился Роман.

— Ну, Жанна Фриске. Или Дима Билан. Тащусь от Билана.

— Нет, такого не держу… Отстал от жизни, прости.

— Ладно, пусть играет, — снисходительно позволила Лена, берясь за мартини. — Хоть и отстой, но слушать можно. А ты кем работаешь?

— Да… Мониторинг демпинговой экспансии.

— Круто, — уважительно отреагировала Лена. — Я сразу поняла, что ты серьезными делами занимаешься.

Она выпила еще бокал, потянулась, органичная, как кошка. Глянула на Романа, наморщила носик.

— Жора теперь всю Москву перероет, — почему-то со смехом сообщила она. — Тольку фигушки ему. Я в его золотую клетку не вернусь.

Она мягким, совершенно естественным движением соскользнула с кресла, встала на колени перед Романом и принялась расстегивать ему брюки.

— Он думает, раз денег куры не клюют, так все возле него на цыпочках будут бегать. Счас!

Роман закурил, с интересом наблюдая за ее действиями. Времени Лена терять даром не привыкла, это точно. Высвободив рвущееся естество Романа, она принялась обрабатывать его вдумчиво и умело.

— А с тобой я останусь, на сколько хочешь, — заговорила она, сопя и почмокивая, и черт знает что вытворяя языком. — Ты классный. Я в мужиках толк знаю, с пятнадцати лет, еще когда физрук на маты завалил… А потом отчим шоколадками заманивал. Но мне на эти шоколадки наплевать, мне интересно было, как оно у вас устроено. Самое смешное, что у всех по-разному. У кого толстый, у кого тонкий, у кого кривой… А у Жоры, знаешь, вот тут, — она показала подрагивающим кончиком языка где, глядя при этом в глаза Роману, — муха наколота. Как живая. Я так прикалывалась. Только толку с него мало…

Роман докурил, затушил сигарету, притянул ее к себе — и дальше все пошло именно так, как ему хотелось изначально.