General Overlord Device. Тактик 2. Книга вторая

Сергей Константинович Зарин, 2021

Выйти из яслей, смывая кровь с железа, и увидеть Жизнь. Заставить себя продолжать войну? Или просто отдать себе приказ на это? Но просто ли?

Глава 2. Вальгалла не для всех

Эльфийка шла через подсыхающее болото уже шестой час. За эти триста с лишним минут она успела основательно все разведать. Осознание того, что она точно не в «клетке» пришло к ней в первые же полчаса после пробуждения. Она помнила, что, как только центурион упал, наконец, на сырую землю, то ее сдавило еще сильнее. Но сдавило настолько, что инопланетянка потеряла сознание на несколько минут. За это время армис будить ее не стал, а вместо этого успел немного восстановиться.

Проснулась же девушка всё в тех же сильных руках могучего центуриона. Миале пришлось долгих несколько минут буквально отдирать от себя очень тесные объятия мертвого механизма. Но — отодрала. И, едва она покончила с тем глючным центурионом, как ринулась обратно к базе вновь. Но — не получилось: во время безумной скачки в объятиях железного болвана ее ранец вновь обзавелся повреждениями. Не такими серьезными, как в первый раз, но все же летать ей они не позволяли. По крайней мере, на срок в четыре минуты тридцать четыре секунды точно, если судить по таймеру ожидаемого времени ремонта.

Взрыв застал ее практически на полпути: Борза активировал «Мертвую руку», про которую знали все на базе. На глубине шести метров был оборудован склад с отработанными элементами высоких уровней. И низких — тоже. По отдельности сила такого заряда, конечно, была не ахти какая, но вот суммарной мощности их хватало для полного испарения базы людей. А также всех тех, кто на ней еще находился. Да и вокруг нее — тоже. За пределами ограждающей стены испарялась немаленькая такая территория. Последний аргумент, так сказать. Рука из могилы. Мертвая рука. Отклик темного земного прошлого.

Взрывной волной медика кувыркало в обратный путь едва ли не до расплавленного корпуса центуриона-переносчика, будь он трижды проклят. С одной стороны, мед-коммандеру не повезло, что взрыв застал ее на земле. С другой — будь ее ранец исправен, она бы сейчас испарилась тоже, вместе со взорванной базой, так как по воздуху она бы уже до нее добралась. Но даже если бы она опаздывала, но по-прежнему находилась в воздухе, то волна наверняка шмякнула бы ее об небо, потом — о почву, и, в конце концов, выбила бы дух из доспехов. А все остальное довершили бы киберпланты. А так — пробороздила пару сотен метров грунта, да отключилась ненадолго. И пять часов назад — проснулась.

Проснувшись, она целый час, а то и больше, пыталась понят, где же она находится. Победил вариант «Яйцо-дистрикт-Мантия». Он победил четыре часа назад, сокрушив все сомнения на этот счет. Довольно обоснованный, надо сказать, сомнения — Миала до конца так и не верила, что такое возможно, чтобы солдат базы переместился наверх без самой базы. Три же часа назад она отбила атаку довольно крупных по уровню, но мелких по размерам зверят. И довольно легко отбила, надо сказать. Если бы была повреждена более серьезно — загрызли бы.

И теперь она передвигалась по Мантии, постоянно вздрагивая и озираясь на всё подряд. Положение усугублялось еще тем, что она понятия не имела, в какой стороне «наши», а в какой — «не наши», как порой любил говорить Аэс. По этой причине она предпочитала передвигаться пешим порядком только по быстро растущим здесь лесам и подлескам. А по открытой местности она перемещалась только прыжками. Сейчас она была именно лесу. Причем, довольно большом. В котором могут прятаться враги. Тоже большие.

От мрачных мыслей ее отвлек негромкий окрик:

— Стой, красавица! Руки вверх, шлем открыть, связь предоставить! Канал — 42 и 4! Не двигаться и принять щуп сканера!

Миала остановилась, вскинула руки и отдала приказ на поднятие лицевого стекла. Спустя мгновение к ней подбежал явно ипкис, но только очень маленький, и ткнул в ее доспех гибким хлыстом со штекером на конце.

«Штурм-коммандер Холлери запрашивает разрешение на сканирование костюма».

«Сканирование разрешаю. Общий доступ разрешаю. Настроить рацию на канал 42.4».

— Отлично, мед-коммандер Миала! — раздался тот же голос в наушниках, спустя восемь секунд полного сканирования. — Благодарю за сотрудничество! А теперь, потрудитесь объяснить, где находится ваша база, так как мы ее уже… мать моя, уже четыре часа как бесполезно ищем! Руки можете опустить… Да, и по указанным меткам на вашей карте ничего нет. Огромная выжженная клякса, диаметром в тысячу триста метров, и все.

— Наша база уничтожена. Именно в центре той кляксы она и стояла.

— Что? Уничтожена?! С какого, спрашивается, это она уничтожена? Вы что, пытаетесь нас обмануть, мед-коммандер? Вы зачем пытаетесь нас обмануть, мед-коммандер? Если бы ваша база была уничтожена, никто бы из вас не смог переместиться сюда. Только в том случае, если осталась вторая Колыбель, но ведь ее не осталось, так?

— Подтверждаю. Скорее всего, я — единственная выжившая из группы Полковника Борзы.

— «Полковника»? — усмехнулся голос в наушниках. — А-а, ну да, я чё-т и забыл уже… Полковниками они называются там лишь из соображений мотивации и самовосхваления. До настоящего полковника можно дослужиться, лишь пройдя Мантию.

— Кто же они тогда? — опешила девушка, недоуменно озираясь в поисках собеседника.

— Лейтенанты, не больше, — скривился голос в наушниках.

При этих словах из чащи вывалился, поистине, колоссальный штурмовик. Его армис был попросту вылит из металла; между пластинами брони виднелся мерцающий красным силовой каркас, а сам армис был обтянут почти незримой пленкой энергетической брони.

— Я, кстати, лейтенант второго ранга Холлери. Или просто Холл, — непринужденно продолжил собеседник. — Штурмовик. Коммандер восьмого взвода. Уровень — семнадцатый. Специальности: диверсия, разведка. И сейчас данные разведки указывают на то, что вас здесь быть не должно, или вас здесь должно быть очень много…, впрочем, ладно, стоять тут, посреди поля, во-первых, бессмысленно, во-вторых, вредно для здоровья, а в-третьих — надоело. Пойдемте, мед-коммандер. Мы проводим вас к своим… вот только глаза вам, извините, придется завязать. Заодно и отдохнете.

После этих малопонятных слов в глазах девушки ослепительно мигнуло, а затем на них действительно опустилась темнота.

Маленький-премаленький ипкис, наконец, вынул свой щуп из армиса Миалы.

***

Ее разбудили, спустя семь часов. За время сна Миала прекрасно отдохнула и чувствовала себя на все сто. Отдохнула не только Миала, но и ее доспех: оказывается, они спали в рекреационной капсуле, которая полностью восстановила резервы ее доспеха. Это довольно ценный подарок, благодарно подумала девушка, ведь в ее «клетке» такой роскоши, как восстановительная капсула, попросту не было. У них, наверное, и полный цикл возрождения после смерти не более шести часов занимает, если ее, полумертвую, за семь подняли. За семь часов подняться от плачевного состояния до состояния превосходного — да с таким оборудованием никакой Тактик их не взял бы!.. Хотя, если вспомнить, КАК Тактик их атаковал, то наверняка бы взял. Просто не сразу.

Едва она установилась подошвами на пол, как перед глазами загорелось сообщение о том, что ей следует пройти в комнату № 15. И тут же на внутреннем дисплее высветилась карта с указанным маршрутом, ведущим в эту самую комнату.

Подойдя к двери конечной точки своего маршрута, Миала остановилась. Перед ней была обычная раздвижная переборка. Необычным в этой переборке было то, что такие «двери» устанавливали только на космических кораблях. Для земных зданий военного назначения такая конструкция была, по меньшей мере, нецелесообразна. Тем не менее, именно эта «нецелесообразность» встала сейчас на пути мед-коммандера, наглухо перекрыв ей вход в комнату №15. Зачем-то прочистив горло, Миала надавила на сенсорную панель справа от двери.

Полотно, как и ожидалось, с шипением отъехало в сторону и пропустило фею в просторное помещение, практически забитым всевозможным оборудованием. «Круглое. Высокое. Техническое». Примерно такие выводы сделал ее аналитический блок, когда девушка окинула взглядом окружающую панораму. В комнате находились семеро людей, четверо из которых расположились вдоль стен с приборами, еще один сидел в стороне и чистил небольшую винтовку, а оставшиеся двое напряженно о чем-то шептались в центре комнаты. Довольно ясно бросалось в глаза то, что все были несколько взвинчены. За спиной Миалы вновь раздалось шипение, и теперь в комнате №15 было зафиксировано восемь живых существ: семеро людей и одна инопланетянка.

— Здравствуйте, медик. Прошу Вас, проходите. Садитесь на любое свободное место, сейчас я подойду к Вам. Извините…

Говорил один из шушукающейся парочки. Такого биоса Миале встречать еще не доводилось, даже до Триеры. Его армис был поистине огромным, но не за счет наращённого поверх доспехов экзокостюма, как у стражей или тяжей, а именно сам доспех был огромен. По сравнению с ним, Холл выглядел младшеньким братишкой, нежели действительно большим бойцом. Да тут все имели не меньше двух с половиной метров роста! А у заговорившего с ней — все три. Причём, он ещё и горбился. Но вот его доспехи…

Экзоскелета сверху вообще не было. Один только армис. Тугие жилы мощных «мышц» (силовых модулей армиса) и литые, крепкие, как будто обрезанные элементы брони выдавали в нем представителя штурмового класса. Ноги колосса, руки гиганта и торс просто бога — все это выдавало в их владельце очень опытного бойца. Опытного и чрезвычайно развитого. Его рост равнялся трём метрам и двум сантиметрам, вес навскидку определялся в шестьсот пятьдесят-семьсот килограмм, а тяговооруженность — и вовсе в немыслимые цифры. Сам человек внутри, понятно, тоже был колоссом — развитие армиса сопровождалось неразрывным развитием тела самого оператора. Иными словами, человек также рос внутри костюма, как и костюм рос снаружи. Мужчина явно имел рост не менее двухсот тридцати сантиметров, которого он достиг здесь, на Триере, а не получил при рождении. Очень мощный боец! По сути, один такой воин переплевывал по своей мощи даже Аэса, когда тот был в своем боевом протезе бронетанкового типа. Этот же имел такой подавляющий размер без каких-либо дополнительных «надстроек», что по-своему внушало слегка пораженной девушке.

Весь же доспех героя был залит глубокой космической синевой немыслимого оттенка, когда разум мечется в тщетных попытках определить его настоящий цвет: смертельно холодный фиолетовый или безнадежно всепоглощающий чёрный. Сама тьма клубилась в центре комнаты номер пятнадцать.

Между тем, Фиолетовый и второй закончили свое мини-совещание, и колосс направился прямо к сидящей на жестком стуле Миале. Мягкой мебели на базе попросту не было. За ненадобностью: если ты в армисе, то для тебя и табуретка — кресло. Анатомическое.

Фея отметила, что Фиолетовый движется по полу легко и практически бесшумно, и это несмотря на полтонны своего веса и внушительные габариты своего тела. Впрочем, это было вполне ожидаемо: уровень развития воина наверняка позволял ему совершенно незаметно подкрасться к ней. И необязательно со спины.

— Здравствуйте еще раз, Миала. Холл уже рассказал мне о вашей с ним встрече и кратко ввел в курс дела. Но я хотел бы побеседовать с Вами более… м-мм… тесно? Плотно? Подробно? Короче, мне нужно знать больше деталей о Вашем переводе сюда. Прошу Вас, пройдемте в операторскую.

С этими словами Фиолетовый развернулся и поплыл в сторону неприметной дверки в стене, за которой наверняка скрывалась неприметная комнатушка, под неприметным названием «Операторская». Войдя в нее, Миала быстро поняла, почему ее сопровождающий выбрал именно это помещение. Здесь была комната отдыха и мини-командный пункт одновременно: вдоль стен располагались два неглубоких ложа под армисы; по стенам были развешены приборы наблюдения и приборы восстановления. Всё вперемешку. Но основной упор был сделан все-таки на отдых. А как всякая комната отдыха, она была защищена от всех видов помех — световых, шумовых и наверняка вибрационных. Отдыхающая здесь смена ничего не видела, ничего не слышала и ничего не могла передавать вовне, если не хотела. В ином случае армисы операторов подключались к сети базы напрямую, посредством бронепроводов, торчащих сейчас из стены. По сути, комнатка несла в себе функции спальни, поста наблюдения, и — как, например, сейчас — каюты для совещаний.

Фиолетовый споро воткнул в свой армис один из торчащих проводов и сделал приглашающий жест гостье присесть на ложе. Сам он устроился на противоположном лежаке. Едва фея-эльфийка опустилась на свой предмет мебели, как часть ложа распрямилась и, спустя полсекунды, приняла анатомические формы седока.

— Меня зовут Тревор. Я — штурмовик второго ранга. Подполковник. Уровень — восемнадцатый. По совместительству я — местный аналитик. Главный аналитик и заместитель командира Дивизии — такое название носит наша локация. А, кроме того, я временно исполняю обязанности коменданта этой базы, поэтому имею право на выяснение всей информации, касающейся своей базы и конкретно Вас. Холл доложил мне, что Вы переместились из Клетки, при этом, не имея ни своей базы вообще, ни какой-либо Колыбели в частности. Так как это либо невозможно, либо случается здесь впервые, то нам нужна любая информация по этому событию. Так что, прошу Вас — расскажите мне всё, что предшествовало такому необычному переходу, а взамен я постараюсь вкратце просветить Вас во все наиболее важные аспекты здешнего бытия… Итак?

В течение двух часов Миала пересказывала этому фиолетовому подполковнику всё, что с ней происходило в «яслях» на протяжении тридцати двух дней. За все время фейновского монолога Тревор ни разу ее не перебил, но с каждой секундой его лицо мрачнело все больше и больше.

— Значит, говорите, Тактик? Скажите, пожалуйста, в каком дивизионе Вы проходите службу?

— Я временно приписана к дивизиону «Длинные руки». Ост-ост-зюйд сектор-3, средний пояс.

— У-гу, — нахмурившись еще больше, прогудел гигант. — А над вашей Клеткой располагалось «яйцо» вашего же дивизиона?

— Преимущественно… Да, подтверждаю: над нами находились войска преимущественно нашего дивизиона. А что?

Подполковник пожевал губы, затем скосил глаза на пол, поскреб колено рукой и только после всех этих движений медленно, и как бы, с горечью произнес:

— Тут рулят подразделения дивизиона «Клаусы»… Крайняя ячейка кластера… Это соседняя с вашим дивизионом ячейка. Два года назад мы всерьез пострадали от действий тогдашнего Тактика. И вот — Вы привели его к нам снова… Если это не наша судьба, то я даже не знаю, что это, в конце концов.

Миала вспомнила: Магор говорил им однажды, что того самого тактика останавливал именно он, когда робот вырвался из-под «опеки» своего дивизиона — «Клаусов». Или это не Магор говорил? Фея быстренько просмотрела логи за первую неделю в Клетке. Да, точно, это был не Магор. Им эту историю рассказывал Джуран, когда посещал их после первой смерти Магора. Кстати…

— Подполковник Тревор, сэр, разрешите задать вопрос?

— Разрешаю. И разрешаю обращаться не столь по-уставному, медик. Спрашивайте.

— Поняла, сэр. Вопрос касается командования нашего дивизиона: есть ли возможность связаться с Полковником Джураном? Или хотя бы узнать, где он на данный момент находится?

— На Триере теперь почти невозможны контакты с другими локациями, кроме вышестоящей. Да и то — этот способ связи был случайно обнаружен относительно недавно, и он же практически отменён Триерой на данный момент. «Пофиксено», так сказать… Нет, мы не имеем понятия, где находится полковник Джуран. И это, поверьте, чистая правда. Равно как и то, что до этого момента мы вообще не знали о его существовании на Триере. Как я сказал, скоро и перемещение в небоевых аватарах также будет прекращено. Триера довольно быстро реагирует на любые баги и лазейки в ее структуре, и, если верить информации «сверху», она уже назначила стоимость одного такого перехода. Прервать данный канал связи планета, видимо, пока не в силах, но зато в силах распоряжаться нашими жизнями. Поэтому и появился такой прейскурант: один переход — одна жизнь. И теперь информация от кураторов сто́ит сейчас неимоверно дорого. Особенно для тех, у кого осталось очень мало жизней. Так что, если Ваш Полковник сейчас находится на Коре, то он ни за какие ценности не выйдет на связь с Вами. Слишком высока цена.

— Ясно сэр. Спасибо, сэр.

— Последняя «клетка» с курсантами нашего дивизиона присоединилась к нам три недели назад. Ввиду того, что сама локация уже имеет довольно высокий уровень развития, никакого другого присоединения мы не ожидали. Тем более, что киберпланты закономерно увеличили свои численность, свирепость и активность буквально во вторник… Поэтому пятнадцать часов назад мы сильно удивились, когда обнаружили все признаки такого перехода из «клетки» в «яйцо». Однако Ваш рассказ, мед-комм, все прояснил. Если бы Ваш куратор действительно мог с Вами связываться, он бы никогда, ни при каких обстоятельствах не позволил Вашему Борзе устанавливать… м-мм, «Мертвую руку».

— Борза нам объяснял про вред от мощных взрывов, но особо на этом внимания не заострял. Рука же — мертвая, но не поэтому же она плохая, так? А почему, сэр?

— Потому что рука, на самом деле, оказывается очень даже живой. Вы помните, что произошло, когда Тактик взорвал свой аванпост вместе с Вами? На второй неделе вашего пребывания в «клетке»?

— Так точно, сэр. Общий уровень локации подскочил, как минимум на два уровня вверх!

— «Подскочил на два уровня» вполне достаточно, лейтенант. Уточнение «вверх» тут было лишним.

— Виновата, сэр!

— Да нет, это пустяки. Издержки мирной профессии, так сказать. Не обращайте внимания. Но — следите за языком! Вам ясно, лейтенант?

— Так точно, сэр! Ясно!

На самом деле, молодой эльфийке было не очень ясно, почему она обязана следить за правильностью речи землян, и при этом, не обращать на это внимания. Но врожденная дисциплинированность не позволила мысли растечься по древу, как любили говорить на ее родной планете. Если приказано «стоять там — идти сюда» — значит, она будет это делать. По мере возможности, разумеется.

— Вот в этом-то всё и дело, лейтенант, — между тем не останавливался Тревор. — Выброс энергии взрыва позволил получить самой локации ресурсы для своего развития. А единственный для нее ресурс — это именно энергия: от выстрелов, от взрывов, от пожаров. Даже от криков умирающих людей, как мне кажется. В этом и заключается весь парадокс Ядра и Мантии, да и вообще — всей планетки в целом: ее ярусы живут и развиваются до тех пор, пока они разрушаются и сгорают. Пока ярусы в ярости, м-да… Пышет пламя и идет рост. И чем интенсивнее огонь, тем быстрее рост. Именно этим и обусловлены тотальная ненависть всех трех фракций друг к другу: чем больше горячей крови перемешивается с кипящим маслом, тем Триере лучше. Иными способами выделить, переработать и получить энергию для своего развития она не может.

— Мне об этом известно, сэр, но… мне всегда было непонятно: ведь в «клетке» всегда были и есть энергетические каналы. Есть также залежи материи. Так почему планета не использует их?

— Мы не ученые, мед-коммандер. Хотя в нашем дивизионе на данный момент есть исследователи, и даже не один, тем не менее, прямого ответа они Вам не дадут. А непрямой Вам не понравится, ибо он будет долгим, нудным и не о том. Но если вкратце, то, для примера, в старину на Земле существовали такие механизмы, которые работали на жидком топливе. Химическом, разумеется. На том самом топливе, которое воспламенялось от малейшей искры. Сама искра в плане мощи ничего из себя не представляла, но вот та энергия, которую она высвобождала из топлива, превосходила ее в десятки тысяч раз. При этом попутно выделялись ядовито-вонючие продукты сгорания и неприятные загрязнения. Но на этом «противном» для души топливе выросла вся наша цивилизация. И это примитивное топливо, тая в себе огромные запасы энергии, по сути являлось бесполезной жижей до того момента, пока на все эти энергонасыщенные (но мертвые) потоки не повлияет ма-ленькая искорка. Примерно так же обстоят дела и здесь: в недрах планеты течет уйма бесполезной для нее энергии, что обеспечивает движение вперед, но вот для того, чтобы реализовать весь потенциал этой силищи, требуются маломощные вспышки гнева и агрессии. Как-то так. А когда вспышка не является маломощной, а наоборот — сильной, то и происходит «подскок на два уровня вверх», как Вы умудрились выразиться. Ни при какой мощности взрыва перенасыщение энергией «клетке» не грозит. Она в любом случае не разрушится и будет развиваться, даже если выброс будет колоссальным. Как мы понимаем, Триера сделала это для того, чтобы ни у какой из сторон не возникло соблазна убить врагов путем создания примитивной, но очень мощной бомбы, на которую и ресурсов-то особо не требуется. Так что, вам еще повезло — «клетка» могла скакнуть и на все пять уровней, будь у робота взрывчатки побольше. Именно поэтому Джуран запретил бы Вам использовать эту «руку». И не только поэтому.

— А что еще?

— Сколько зверей насчитывала ваша «клетка» до того взрыва? Активных пород, я имею в виду? Мелюзгу и мирных можете не упоминать.

— Ну… четыре. Лапохваты, мимикры, змеи и тритоны. Но с последними мы никогда не встречались, а только видели их издалека.

— Кто такие «тритоны» — я не знаю, но предполагаю, что их ареал располагался на обширных залежах очень важных для вас ресурсов. По сути, они выполняют роль стражей определенных районов локации с обязательно ценнейшими ресурсами. Поэтому рано или поздно вы бы с ними столкнулись. Сами же тритоны ваши базы никогда бы не атаковали. Но четыре-пять видов зверей — это стандарт для любой начальной локации. Сколько видов зверей стало перед вашим последним днем?

— Те же четверо, плюс ларги, термиты, рогачи, тигры и мы подозревали, что был еще один вид. Но самого его мы не видели, а натыкались лишь на останки других хищников, которых он растерзал… просто другим киберплантам такое было не под силу, а для роботов подобные раны были не характерны.

— Девять видов! Даже не восемь, а девять. Или даже одиннадцать, — задорно улыбнулся подполковник. — А вы — «везунчики», лейтенант! Судя по первому (стартовому) набору ваших зверей, вам досталась болотная «клетка»?

— Да, сэр, именно так, сэр.

— А после взрыва их список увеличился.

— Мы думали, что так и должно быть, сэр. Чем выше уровень «клетки», тем больше в ней разнообразия.

— Нет. Это не так. Такое случается, конечно, но это не так. Сколько видов зверей было изначально, столько их остается и в конце. Просто к концу развития они становятся очень сильными, поэтому вам хватило бы и этих четверых. Лапохваты и мимикры — это универсальные кимпы, которые могут присутствовать во всех видах локаций: в болотной, степной, пустынной и лесной. Ларги и термиты — это лесники, а вот рогачи и тигры — это степняки-пустынники. Вам просто несказанно «повезло» в том плане, что при неожиданном и резком расширении, ваша чрезвычайно активная «клетка» умудрилась присоединить еще две неактивных — лес и степь, откуда эти кимпы и повылазили. Такое случается. Подобные вещи были описаны несколько месяцев назад, когда одна из групп пыталась пробиться в соседнюю локацию именно при помощи связки бомб и научного безумия. Сами они были «родом» из степной локации, поэтому сильно удивились, когда на них полезли скорпионы и сколопендры из присоединившейся в тот день «пустыни». И все — десятого уровня, так как дочерняя «клетка» сразу приобретает уровень той, к которой она присоединилась — «материнской».

— И что случилось дальше? — потревожила Миала вдруг замолчавшего подполковника.

— м-М? А, да погибли они все. Всю группу — довольно успешную группу, прошу заметить — за каких-то два дня вырезали эти самые кибернасекомые. Поэтому по всем новым отрядам должны были распространить инструкции на этот счет.

— Инструкции не прорываться в соседнюю «клетку» у нас были, не было только пояснений к ней. Но ведь в ваше время ваш Тактик каким-то образом сумел захватить почти все Ядро? Как же он это делал? Да и Магор перемещался между ними довольно легко.

— Науке это неизвестно, лейтенант. Может, что и нелегко это было: Тактика, в конце концов, убил тот же Магор, причём за довольно короткое время. То есть, жизней у робота оставалось очень мало, что указывает на то, что он их где-то успел потратить. Могу сказать лишь одно: никакими методами огневого воздействия «клеточную мембрану» не проткнуть. Но вот полностью ее удалить, как оказалось, вполне возможно. Правда, при этом, в виде бонуса, приходит дополнительная локация со своими сюрпризами. Вам же повезло просто необычайно — вы присоединили две «спящие» локации за один раз, и каждая из них отдала вам по два вида своей активной фауны. И это действительно везение, лейтенант, так как вы могли присоединить к себе территории, в которых до этого проиграли биосы и роботы, а сама она сохранила общий уровень развития. Поэтому я и говорю, что вы — счастливчики. Со знаком «минус».

Миала и Тревор проговорили еще около часа. Молодая эльфийка узнала почему «яйцо», в котором она сейчас находилась, имело название «Дивизия». На языке фейнов это означало что-то типа «благородная, богатейшая, влиятельнейшая». Конечно, на языке фейнов это слово звучало не совсем, как «дивизия», а более певуче и мелодично, но присутствующие здесь в большом количестве люди быстро переиначили его под более приемлемый для них вариант.

Миала вспоминала все новые детали из срока ее службы на предыдущем месте, подполковник делился с ней полезной для нее информацией о месте службы новом. Как оказалось, медиков в «яйце» катастрофически не хватало, и вместе с Миалой их насчитывалось три человека. Все, правда, фейны… Феи. Но — три. На три с лишним сотни постоянно калечащихся биосов, которые постоянно норовят самим себе оторвать башку. А до вчерашнего дня было хуже: медиков служило всего двое. На те же три с лишним сотни. Поэтому с введением в строй нового мед-коммандера не стали затягивать ни на день. Едва она освободилась от Подполковника, как тут же была привязана к Колыбели (коих в локации было аж десять) и направлена на базу «Мельбурн», которой руководил майор Квинн.

Но перед отправкой ее значительно обновили и позволили экипироваться по самую макушку, благо амуниции для медиков (как для редкого здесь класса) хватало с избытком. А еще она встретила свою коллегу — фею Нэйну, мед-коммандера шестнадцатого уровня.

Поговорить с ней удалось лишь мельком, на бегу. Да и то, больше говорила Нэйна. Транспорт Миалы отправлялся в Мельбурн через четыре минуты, когда в ангар зашла вторая фея. И зеленая.

Цвет кожи соплеменницы несколько сбил Миалу с толку, однако она вскоре поняла, что ее более опытная подруга попросту использовала все доступные преимущества их расы, какие были только возможны на Триере. Иными словами — Нэйна была мутантом.

На родной планете фейнов темно-зеленый цвет кожи имели особи, способные к невероятной живучести и, соответственно — регенерации. Они могли увеличивать свои параметры до фантастических величин, включая в свои организмы различные генные модификации. Но такое увеличение характеристик не проходило бесследно, особенно для психики: «темные» эльфы не имели особых моральных ограничителей в поведении. Они были грубы, задиристы и чрезвычайно заносчивы. Неудивительно, что зеленый цвет имели и «отступники» — те, кто не соглашался жить вечно и проходить унизительную (как они считали) процедуру перерождения в неугодных природе Колыбелях. Приобретая первые оттенки темного цвета, они не останавливались на достигнутом и продолжали пичкать себя чужими генами. В родных мирах энфайнелов это считалось вопиющим нарушением родовых устоев, и отступник подвергался изгнанию, получая статус «неприкасаемого». Но, как было известно Миале, количество темных эльфов росло от года в год, и это означало, что все больше и больше ее соплеменников желало жить в некоем отрицании тысячелетних устоев.

Впрочем, этому «отрицанию» было одно вполне научное объяснение: такие модифицированные тела и соответственно, души, попросту не привязывались к Колыбелям. Обитель Богини Возрождения попросту отказывалась их принимать в свое лоно. Потому как этими биотехническими устройствами считалось, что в модифицированных телах помещалось несколько душ, и какую из них возрождать — Колыбель не знала. Но на Триере, по ходу, такие условности никого не волновали, и поэтому Нэйна могла позволить себе насыщенный цвет тягучей изумрудности без ущерба для своего условного бессмертия.

— Привет, — прохрипела «отступница» при встрече. — Ты — новенькая?

— Да. Да, можно и так сказать.

— В таком случае запомни одну вещь, медик: никогда не умирай сама, если видишь, что спасти уже никого невозможно. Просто беги. Ты больше нужна Колыбели, чем будущему трупу.

Миала немного не поняла совета, о чем и уведомила свою коллегу. Однако ее собеседница уже двинулась куда-то на выход, поэтому пояснение прозвучало несколько сумбурно:

— Медик и Колыбель связаны больше, чем все остальные. Когда Колыбель возрождает, медик может ей помочь. Эта помощь часто важнее, чем спасение очередного солдата.

И всё. В следующую секунду Нэйна вышла из ангара, взмыла в воздух и унеслась на другой конец базы. Ее слова Миала додумывала уже сидя в транспорте.

База «Мельбурн» находилась в шестидесяти двух километрах от центральной базы «Деэрстия». И в семидесяти четырех от базы «Кочка», на которой и оказалась сперва Миала. Мельбурн отвечал за добычу ресурсов второго порядка, то есть за сбор, обработку и транспортировку всех частей киберплантов. А также за переработку колосящейся вокруг пышной и бурно растущей флоры, которая шла на изготовление очень важного компонента для Колыбелей и госпиталей — живицы. Другие компоненты, вроде восстанавливающего геля или укрепляющего клея, изготовлялись, конечно, тоже, но живица была самым важным из них.

Неудивительно, что именно здесь медик требовался больше всего. Вопреки ожиданиям Миалы, ее коллеги служили не на «Деэрстии», а на таких же второстепенных базах, которые постоянно подвергались атакам киберов.

— Нэйна служит на «Кочке», которая добывает нам энергоны. Ну, энергетические элементы… Там очень богатые жилы кристаллов, а энергии нам всегда не хватает. Ну а Изида трудится на «Капосе», который занимается добычей кренита и прочих материалов двадцатого типа. Броня, знаешь ли, для нас важна не меньше электричества. Как и снаряже…

— Изида? Не та ли это Изида, которая…?

— Та. Она появилась в нашем отряде еще пять месяцев назад, и при этом ни разу еще не умерла… По крайней мере, при мне.

Виаль замолчал, задумчиво глядя на мигающий огонек статуса окружающей обстановки. Огонек был зеленый, значит, обстановка вокруг конвоя не несла прямой угрозы. А Миала ошарашено притихла. Изидой на ее родине звали одну из самых старейших представителей правящего Дома Таэ-Кэметир. «Там» она являлась вождем — Старшей Хранительницей Дома, Матерью. «Здесь» она является медиком — хранительницей жизни… Но в том-то и дело, что «здесь» никого из старейших быть не должно — они всегда категорически отказывались идти на Триеру в качестве «студентов». Да, боги! Они отказывались вообще выходить в открытый космос, не то что лететь куда-то к хёрту на Кулишиас, и участвовать в сомнительной деятельности, порочащей Древних! И, тем не менее, страж Виаль, с которым Миала коротала сейчас дорогу, утверждал, что одна из их правительниц участвует в трудах и сражениях, наравне с младшими сынами энфайнель-домуи — «Обители энфайнелов». Было от чего погрузиться в раздумья.

В «Мельбурн» они прибыли, спустя полтора часа, не встретив по пути никого из враждебно настроенных созданий, хотя и пришлось сделать несколько остановок, чтобы ни с кем и не встретиться. Сама база ничем не отличалась от виденных ею ранее крепостей, за исключением всюду сложенных тонких стволов местных деревьев и стогов местных трав. Но это было вполне логично и объяснялось спецификой самой базы. Конвой был встречен лично комендантом крепости, который, также, как и все остальные коменданты, носил звание майор, но с добавлением порядкового номера. «Мельбурн» была пятой базой, поэтому и Квинн являлся майором-5. Или Квинтусом², как он сам себя называл.

Все строения базы были заточены под то, чтобы работать с биологическими материалами: лаборатории, оранжереи, разлагатели, соединители, биоэкстракторы и прочие атрибуты генной инженерии — все это было скучено настолько плотно, что у Сестры Жизни, кем являлась Миала вне Триеры, не осталось никаких сомнений насчет того, что она находится на очень серьезном исследовательском объекте. Нужно было немедленно заниматься прокачкой своего армиса, дабы получить все возможные улучшения для работы здесь.

Квинн, который также оказался фейном, был жизнерадостен и лучился оптимизмом. Лучась также улыбкой через открытое забрало, он, по человеческой традиции, протянул руку для приветствия. Светлый, ясный лик его совершенно не вязался с его ролью — ролью безжалостного лидера, жесткого управителя и яростного воителя. Да и голос его был под стать внешнему виду — светлый и ясный:

— Приветствую новичков на нашей живой, во всех отношениях, базе «Мельбурн»! База была названа в честь легендарного города, который был построен на Земле в далекие времена! И находился тот город на огромном острове, который был полон жизни и энергии!.. Ну и хватит истории. Вкратце: «Мельбурн» занимается производством биологического сырья и компонентов для более эффективного функционирования армисов и производства ипкисов. Кроме того, без нашей продукции мы не сможем поддерживать такое количество Колыбелей, которые есть сейчас у нас. Короче, хотя мы и не производим броню и снаряды, тем не менее, всей Дивизии мы просто жизненно необходимы. Жизненно! Прошу этого не забывать.

— Майор, сэр. Разрешите уточнить: новичок здесь присутствует только один — это мед-коммандер, лейтенант Миала. Десятый уровень. Прикомандирована к Вашей базе по распоряжению прайм-коммандера.

— Одна? Почему одна? Их же должно быть не меньше десятка. И хотя бы пара из них должны быть медиками.

— Ситуация до конца остается неясной, однако факт, что называется, налицо: медик-коммандер Миала совершила переход из «клетки», потеряв всю свою группу вместе с последней Колыбелью. Тем не менее, наша локация ее пропустила. Так что пока Триера предлагает нам работать с тем, что есть. Впрочем, как и всегда…

— М-м? Ясно… Ясно, что ничего не ясно. Ладно, мед-ком, Вы временно поступаете в распоряжение Шалье — это наш механик. Биомеханик. Он Вам расскажет что тут, как, да почему, а уже после этого Вы мне расскажете свою удивительную историю спасения из «клетки». Хорошо?

— Да, сэр.

— Вот и чудесно. Шалье Вы найдете в корпусе-три. Откройте канал 567.22, я Вам скину карту и маршрут. И список задач заодно. Всё, можете идти, Вы свободны.

— Есть, сэр!

Девушка круто развернулась на носке и пятке, и двинулась вдоль бледной зеленой линии на дисплее, проложенной прямо на проход между двумя относительно небольшими зданиями — корпус №9 и корпус № 10 соответственно. Больше никаких пояснений по структуре базы не давалось, и Миала нашла этому свою причину: несмотря на добродушные интонации и открытую улыбку, комендант базы Квинн ей не доверял. После того, как он услышал, что она перешла из Ядра в Мантию без своей команды, его взгляд и вовсе потерял девяносто три градуса в температуре, и после этого ни разу в той температуре не поднимался. Почему он так среагировал — Миала не понимала совершенно, да и не хотела понимать. Перед ней сейчас стояли совсем другие задачи. И если найти корпус-три считалась самой легкой из них, то все остальные оказались куда сложнее.

Начать стоит с того, что техник-механика Шалье в этом корпусе не оказалось. В продукционном комплексе (который и значился под наименованием «корпус-три») находился лишь его армис, который сейчас плавал в баке с традиционно зеленой жижей, прозрачностью в девяносто две единицы, и тускло отсвечивал силовыми узорами в темноте раствора. Армис-то и давал пеленгующий сигнал о том, что его хозяин находится в этом корпусе. Но на самом деле, доспех плавал в гордом одиночестве, добросовестно излучая сигнал и давая метку на радаре. Маленький доспех так-то. Не больше, чем у неё.

Сам же оператор поблизости не наблюдался, и даже детектор живых форм не справлялся со своей задачей ввиду того, что всё вокруг сплошными живыми формами и являлось.

Побродив по комплексу добрых четыре минуты, Миала выяснила две вещи:

1) она никогда не найдет здесь этого техника, если только он сам не захочет найтись;

2) не очень-то он ей сейчас и нужен, этот техник.

Потому что Миале здесь жутко понравилось. Все окружение, все оборудование комплекса напомнило ей предыдущее место её работы — институт Жизни на Кале́е — первой по значимости колониальной планете. На ее родном языке тот институт имел куда более длинное и витиеватое название, но лаконичные люди сократили его до приемлемого для них смысла — в институте изучают всё, что связано с жизнью? Значит, это институт Жизни. Всё.

И, в общем-то, молодая сотрудница того самого НИИ была в целом согласна с таким подходом к определению сути ее «альма-матер», но все равно ее немного коробил тот грубый примитив, с которым их союзники охарактеризовали всю суть этого, поистине, великого заведения. Да и веков тому заведению насчитывалось больше, чем самой цивилизации людей-союзников. Но это были уже мелочи.

Потому что «корпус-три» был ничем иным, как лабораторией по созданию Ткани Души — сложнейшего по своей структуре компонента для создания живого существа. Таких лабораторий в империи энфайнел было всего две, да и те создавались долгими веками, если не тысячелетиями. Первая, разумеется, находилась в родном мире империи. Во второй, которая располагалась на главной колонии Империи — Калее — работала и творила нынешний мед-коммандер. И вот теперь Миала находилась в третьей из них, расположенной на Триере, которая, по сути, и планетой-то не являлась. Специфика таких лабораторий была в том, что на целый мир ее можно было создавать только одну. Да и то, не во всяком мире получится ткать Души — на той же Калее попыток создать эту лабораторию предпринималось четыре. И лишь пятая оказалась удачной. И Миала стала в ней одним из Ткачей.

Души существ состояли из материи, природу которой эльфам до сих пор до конца постичь не удалось. Но это точно была не ткань в ее обычно понимании. «Тканью» называли энергетическую субстанцию, которая производилась искусственно, и которая могла быть помещена в любое тело. Как живое, так и неживое. Фейны стали непревзойденными специалистами по созданию живых тел, наделенными нужной им душой. Ткань Жизни, Ткань Души и Ткань Разума, соединяясь, превращались в самый важный элемент во Вселенной — Ткань Сути, или — Ментал. Соединив все три Ткани, можно было создать высшее существо.

То есть, энфайнела.

Ну, почти.

Этим и занимались Колыбели — они сплетали все Первичные Материи в единое полотно, коим и являлись соплеменники Миалы. Но гораздо раньше фейны научились создавать Ткани по отдельности, чем и занимались в её институте, сплетая нити Души в единый холст.

Такой Тканью впоследствии наделялись и изобретенные в союзе с людьми странные ипкисы, которые были существами, живыми лишь наполовину. А точнее, они были элементалями. Именно так идентифицировали их люди, как только увидели этих странных для них созданий. Но не роботами. Потому что роботами люди называли других… существ.

Люди достигли мастерства в создании одушевленных тел неживой природы. Они называют их «компьютерами» и тоже наделяют их нужными человечеству душами, которые человечество нарекло «программами». Но, в отличие от эльфийских Ткацких Душ, люди могли создавать свои программы практически в любом месте и почти в любом количестве. Почти.

Так как и у компьютерных «душ» имелись ограничения — в этом они были похожи с энфайнел — для создания действительно годной «Ткани Души» для компьютера людям требовался определенный человек. Зачастую один на целый мир. Далеко не каждый мог собрать по-настоящему живой разум, связать того с неживой материей и выпустить эту связку в мир. У людей звание «ткачей» носили мастера, которых сами люди называли «программистами», а позже — «архитекторами». И это было самое точное их название.

Миру фейнов для создания души требовался целый уникальный мир и любой, кто сможет соткать эту душу. Миру людей требовались любой мир, и целая уникальная душа, которая была способна сотворить «искусственный интеллект, класса альфа».

Но все равно, хотя этому строению было очень далеко до ее института Жизни, Миала была беспредельно счастлива. Если ей придется проходить службу в этом месте, то, собственно, больше ей ничего и не требовалось.

***

— О-оо, да у нас гости! Да нет, не гости — гостья! Бонжур, прелестное создание с иных, столь же прекрасных планет! Чем могу Вам служить, о, сияющая светом, госпожа?

Миала вздрогнула.

Перед ней стоял молодой парень с голубыми глазами и черными, но блестящими как антрацит, волосами. Телосложение у него было стандартное для всех «бессмертных». То есть — идеально атлетическое, без единой жиринки, и даже намека на нее. Только слегка худоват, на ее взгляд. Но в целом — притягательный, обаятельный и достаточно обворожительный молодой человек. И голый. Голый и обворожительный молодой человек. Вполне заслуживал внимания сей экземпляр.

Но это если бы она интересовалась молодыми и обворожительными людьми. А люди ей как раз были неинтересны. Миалу больше интересовали все-таки фейны, да и то — с большой натяжкой. Являясь дитем науки до последней своей молекулы, статридцатидвухлетняя исследовательница Жизни была непростительно холодна к её, пожалуй, самому главному компоненту — к любви. Мимолетных романов на ее веку случалось всего-то шесть штук, из них два с трудом, но можно было перевести в категорию «длительные». Итого: четыре мимолетных, два длительных… Бурных — ни одного.

И вот, по всей видимости, намечался очередной претендент на инициацию седьмого, тоже наверняка мимолетного, романа в жизни высокоинтеллектуальной феи.

— Здравствуйте. Полагаю, я говорю сейчас с хозяином этого доспеха — техник-коммандером Шалье?

— Говорите. Здравствуйте. Только не с «коммандером», а просто с техником — я не обладаю достаточной компетенцией, чтобы носить должность выше этой.

— Что же Вы тут делаете?

— Давай на «ты», хорошо? — Миала от неожиданности кивнула. — Ну вот и отлично! А то, если честно, уже тошнит от всех этих «сэр», «Вы не могли бы?», «простите, пожалуйста» и всего подобного этому мерте…

Техник злобно выдохнул, но, заметив усиливающееся замешательство в глазах феи, Шалье поспешил пояснить:

— Извини…те, медик-коммандер. Просто я не из армейских рядов, и никогда в них не был. Мне вообще претит любое превосходство одного человека над другим только лишь на основании каких-то глупых бумажек, а не природных данных, как это, собственно, в природе и заведено. Однако, если Вы будете настаивать на соблюдении уставных отношений… нет, не так… Взаимоотношений! Вот, если Вы будете настаивать, я с неудовольствием буду их соблюдать. Но с неудовольствием! — подчеркнул воздетым кверху пальцем забавно картавящий техник.

— Нет, давайте будем общаться на «ты»… то есть, давай…

— Отлично! C'est très bien!

После чего техник-механик замолчал, требовательно глядя на своего коммандера. «Чего он хочет? Я же, вроде, согласилась на неформальное общение? Еще чего-то надо что ли?» — подумала девушка.

— Спрашивай! — не выдержал человек.

— О чем?

— Обо всем! О базе, о лаборатории, о службе, о быте, обо мне. Два раза — обо мне! Обо всём!

— Хорошо… Давай сразу перейдем к этому корпусу, в котором располагается эта самая лаборатория…

— Ткань Жизни! Здесь мы производим Ткань Жизни!

–…души. Это называется «Ткань Души».

— Нет! До Ткани Души этому месту еще расти и расти! Да и то, достичь подобных вершин ему не суждено, потому как на Коре этот корпус будет демонтирован. Здесь производится только Ткань Жизни, как назвала ее Изида. Она почти, как Ткань Души, только не столь совершенна и годится лишь для ипкисов, армисов и Колыбелей. Но все равно, это очень важный продукт нашего комплекса! Подумать только — с помощью ее мы можем оживлять практически умершего бойца, можем лечить то, что в принципе не лечится, мы можем… да всё можем! Всё! Я — в восторге!

Миала, конечно же знала, о чем говорит юный человек. Ткань Жизни являлась лишь целительной субстанцией, однако получать ее было чуть проще, чем Ткань Души. Но только лишь чуть. Обволакивая Жизнью любое живое существо, действительно можно было вернуть его с того света, пусть даже оно было раздавлено в фарш до этого. Но это при условии, если душа того существа еще не отлетела в небесные чертоги. Для возвращения из чертогов как раз и требовалась другая Ткань.

Глава 2. Вальгалла не для всех

Эльфийка шла через подсыхающее болото уже шестой час. За эти триста с лишним минут она успела основательно все разведать. Осознание того, что она точно не в «клетке» пришло к ней в первые же полчаса после пробуждения. Она помнила, что, как только центурион упал, наконец, на сырую землю, то ее сдавило еще сильнее. Но сдавило настолько, что инопланетянка потеряла сознание на несколько минут. За это время армис будить ее не стал, а вместо этого успел немного восстановиться.

Проснулась же девушка всё в тех же сильных руках могучего центуриона. Миале пришлось долгих несколько минут буквально отдирать от себя очень тесные объятия мертвого механизма. Но — отодрала. И, едва она покончила с тем глючным центурионом, как ринулась обратно к базе вновь. Но — не получилось: во время безумной скачки в объятиях железного болвана ее ранец вновь обзавелся повреждениями. Не такими серьезными, как в первый раз, но все же летать ей они не позволяли. По крайней мере, на срок в четыре минуты тридцать четыре секунды точно, если судить по таймеру ожидаемого времени ремонта.

Взрыв застал ее практически на полпути: Борза активировал «Мертвую руку», про которую знали все на базе. На глубине шести метров был оборудован склад с отработанными элементами высоких уровней. И низких — тоже. По отдельности сила такого заряда, конечно, была не ахти какая, но вот суммарной мощности их хватало для полного испарения базы людей. А также всех тех, кто на ней еще находился. Да и вокруг нее — тоже. За пределами ограждающей стены испарялась немаленькая такая территория. Последний аргумент, так сказать. Рука из могилы. Мертвая рука. Отклик темного земного прошлого.

Взрывной волной медика кувыркало в обратный путь едва ли не до расплавленного корпуса центуриона-переносчика, будь он трижды проклят. С одной стороны, мед-коммандеру не повезло, что взрыв застал ее на земле. С другой — будь ее ранец исправен, она бы сейчас испарилась тоже, вместе со взорванной базой, так как по воздуху она бы уже до нее добралась. Но даже если бы она опаздывала, но по-прежнему находилась в воздухе, то волна наверняка шмякнула бы ее об небо, потом — о почву, и, в конце концов, выбила бы дух из доспехов. А все остальное довершили бы киберпланты. А так — пробороздила пару сотен метров грунта, да отключилась ненадолго. И пять часов назад — проснулась.

Проснувшись, она целый час, а то и больше, пыталась понят, где же она находится. Победил вариант «Яйцо-дистрикт-Мантия». Он победил четыре часа назад, сокрушив все сомнения на этот счет. Довольно обоснованный, надо сказать, сомнения — Миала до конца так и не верила, что такое возможно, чтобы солдат базы переместился наверх без самой базы. Три же часа назад она отбила атаку довольно крупных по уровню, но мелких по размерам зверят. И довольно легко отбила, надо сказать. Если бы была повреждена более серьезно — загрызли бы.

И теперь она передвигалась по Мантии, постоянно вздрагивая и озираясь на всё подряд. Положение усугублялось еще тем, что она понятия не имела, в какой стороне «наши», а в какой — «не наши», как порой любил говорить Аэс. По этой причине она предпочитала передвигаться пешим порядком только по быстро растущим здесь лесам и подлескам. А по открытой местности она перемещалась только прыжками. Сейчас она была именно лесу. Причем, довольно большом. В котором могут прятаться враги. Тоже большие.

От мрачных мыслей ее отвлек негромкий окрик:

— Стой, красавица! Руки вверх, шлем открыть, связь предоставить! Канал — 42 и 4! Не двигаться и принять щуп сканера!

Миала остановилась, вскинула руки и отдала приказ на поднятие лицевого стекла. Спустя мгновение к ней подбежал явно ипкис, но только очень маленький, и ткнул в ее доспех гибким хлыстом со штекером на конце.

«Штурм-коммандер Холлери запрашивает разрешение на сканирование костюма».

«Сканирование разрешаю. Общий доступ разрешаю. Настроить рацию на канал 42.4».

— Отлично, мед-коммандер Миала! — раздался тот же голос в наушниках, спустя восемь секунд полного сканирования. — Благодарю за сотрудничество! А теперь, потрудитесь объяснить, где находится ваша база, так как мы ее уже… мать моя, уже четыре часа как бесполезно ищем! Руки можете опустить… Да, и по указанным меткам на вашей карте ничего нет. Огромная выжженная клякса, диаметром в тысячу триста метров, и все.

— Наша база уничтожена. Именно в центре той кляксы она и стояла.

— Что? Уничтожена?! С какого, спрашивается, это она уничтожена? Вы что, пытаетесь нас обмануть, мед-коммандер? Вы зачем пытаетесь нас обмануть, мед-коммандер? Если бы ваша база была уничтожена, никто бы из вас не смог переместиться сюда. Только в том случае, если осталась вторая Колыбель, но ведь ее не осталось, так?

— Подтверждаю. Скорее всего, я — единственная выжившая из группы Полковника Борзы.

— «Полковника»? — усмехнулся голос в наушниках. — А-а, ну да, я чё-т и забыл уже… Полковниками они называются там лишь из соображений мотивации и самовосхваления. До настоящего полковника можно дослужиться, лишь пройдя Мантию.

— Кто же они тогда? — опешила девушка, недоуменно озираясь в поисках собеседника.

— Лейтенанты, не больше, — скривился голос в наушниках.

При этих словах из чащи вывалился, поистине, колоссальный штурмовик. Его армис был попросту вылит из металла; между пластинами брони виднелся мерцающий красным силовой каркас, а сам армис был обтянут почти незримой пленкой энергетической брони.

— Я, кстати, лейтенант второго ранга Холлери. Или просто Холл, — непринужденно продолжил собеседник. — Штурмовик. Коммандер восьмого взвода. Уровень — семнадцатый. Специальности: диверсия, разведка. И сейчас данные разведки указывают на то, что вас здесь быть не должно, или вас здесь должно быть очень много…, впрочем, ладно, стоять тут, посреди поля, во-первых, бессмысленно, во-вторых, вредно для здоровья, а в-третьих — надоело. Пойдемте, мед-коммандер. Мы проводим вас к своим… вот только глаза вам, извините, придется завязать. Заодно и отдохнете.

После этих малопонятных слов в глазах девушки ослепительно мигнуло, а затем на них действительно опустилась темнота.

Маленький-премаленький ипкис, наконец, вынул свой щуп из армиса Миалы.

***

Ее разбудили, спустя семь часов. За время сна Миала прекрасно отдохнула и чувствовала себя на все сто. Отдохнула не только Миала, но и ее доспех: оказывается, они спали в рекреационной капсуле, которая полностью восстановила резервы ее доспеха. Это довольно ценный подарок, благодарно подумала девушка, ведь в ее «клетке» такой роскоши, как восстановительная капсула, попросту не было. У них, наверное, и полный цикл возрождения после смерти не более шести часов занимает, если ее, полумертвую, за семь подняли. За семь часов подняться от плачевного состояния до состояния превосходного — да с таким оборудованием никакой Тактик их не взял бы!.. Хотя, если вспомнить, КАК Тактик их атаковал, то наверняка бы взял. Просто не сразу.

Едва она установилась подошвами на пол, как перед глазами загорелось сообщение о том, что ей следует пройти в комнату № 15. И тут же на внутреннем дисплее высветилась карта с указанным маршрутом, ведущим в эту самую комнату.

Подойдя к двери конечной точки своего маршрута, Миала остановилась. Перед ней была обычная раздвижная переборка. Необычным в этой переборке было то, что такие «двери» устанавливали только на космических кораблях. Для земных зданий военного назначения такая конструкция была, по меньшей мере, нецелесообразна. Тем не менее, именно эта «нецелесообразность» встала сейчас на пути мед-коммандера, наглухо перекрыв ей вход в комнату №15. Зачем-то прочистив горло, Миала надавила на сенсорную панель справа от двери.

Полотно, как и ожидалось, с шипением отъехало в сторону и пропустило фею в просторное помещение, практически забитым всевозможным оборудованием. «Круглое. Высокое. Техническое». Примерно такие выводы сделал ее аналитический блок, когда девушка окинула взглядом окружающую панораму. В комнате находились семеро людей, четверо из которых расположились вдоль стен с приборами, еще один сидел в стороне и чистил небольшую винтовку, а оставшиеся двое напряженно о чем-то шептались в центре комнаты. Довольно ясно бросалось в глаза то, что все были несколько взвинчены. За спиной Миалы вновь раздалось шипение, и теперь в комнате №15 было зафиксировано восемь живых существ: семеро людей и одна инопланетянка.

— Здравствуйте, медик. Прошу Вас, проходите. Садитесь на любое свободное место, сейчас я подойду к Вам. Извините…

Говорил один из шушукающейся парочки. Такого биоса Миале встречать еще не доводилось, даже до Триеры. Его армис был поистине огромным, но не за счет наращённого поверх доспехов экзокостюма, как у стражей или тяжей, а именно сам доспех был огромен. По сравнению с ним, Холл выглядел младшеньким братишкой, нежели действительно большим бойцом. Да тут все имели не меньше двух с половиной метров роста! А у заговорившего с ней — все три. Причём, он ещё и горбился. Но вот его доспехи…

Экзоскелета сверху вообще не было. Один только армис. Тугие жилы мощных «мышц» (силовых модулей армиса) и литые, крепкие, как будто обрезанные элементы брони выдавали в нем представителя штурмового класса. Ноги колосса, руки гиганта и торс просто бога — все это выдавало в их владельце очень опытного бойца. Опытного и чрезвычайно развитого. Его рост равнялся трём метрам и двум сантиметрам, вес навскидку определялся в шестьсот пятьдесят-семьсот килограмм, а тяговооруженность — и вовсе в немыслимые цифры. Сам человек внутри, понятно, тоже был колоссом — развитие армиса сопровождалось неразрывным развитием тела самого оператора. Иными словами, человек также рос внутри костюма, как и костюм рос снаружи. Мужчина явно имел рост не менее двухсот тридцати сантиметров, которого он достиг здесь, на Триере, а не получил при рождении. Очень мощный боец! По сути, один такой воин переплевывал по своей мощи даже Аэса, когда тот был в своем боевом протезе бронетанкового типа. Этот же имел такой подавляющий размер без каких-либо дополнительных «надстроек», что по-своему внушало слегка пораженной девушке.

Весь же доспех героя был залит глубокой космической синевой немыслимого оттенка, когда разум мечется в тщетных попытках определить его настоящий цвет: смертельно холодный, и фиолетовый, или безнадежно всепоглощающий, и чёрный. Сама тьма клубилась в центре комнаты номер пятнадцать.

Между тем, Фиолетовый и второй закончили свое мини-совещание, и колосс направился прямо к сидящей на жестком стуле Миале. Мягкой мебели на базе попросту не было. За ненадобностью: если ты в армисе, то для тебя и табуретка — кресло. Анатомическое.

Фея отметила, что Фиолетовый движется по полу легко и практически бесшумно, и это несмотря на полтонны своего веса и внушительные габариты своего тела. Впрочем, это было вполне ожидаемо: уровень развития воина наверняка позволял ему совершенно незаметно подкрасться к ней. И необязательно со спины.

— Здравствуйте еще раз, Миала. Холл уже рассказал мне о вашей с ним встрече и кратко ввел в курс дела. Но я хотел бы побеседовать с Вами более… м-мм… тесно? Плотно? Подробно? Короче, мне нужно знать больше деталей о Вашем переводе сюда. Прошу Вас, пройдемте в операторскую.

С этими словами Фиолетовый развернулся и поплыл в сторону неприметной дверки в стене, за которой наверняка скрывалась неприметная комнатушка, под неприметным названием «Операторская». Войдя в нее, Миала быстро поняла, почему ее сопровождающий выбрал именно это помещение. Здесь была комната отдыха и мини-командный пункт одновременно: вдоль стен располагались два неглубоких ложа под армисы; по стенам были развешены приборы наблюдения и приборы восстановления. Всё вперемешку. Но основной упор был сделан все-таки на отдых. А как всякая комната отдыха, она была защищена от всех видов помех — световых, шумовых и наверняка вибрационных. Отдыхающая здесь смена ничего не видела, ничего не слышала и ничего не могла передавать вовне, если не хотела. В ином случае армисы операторов подключались к сети базы напрямую, посредством бронепроводов, торчащих сейчас из стены. По сути, комнатка несла в себе функции спальни, поста наблюдения, и — как, например, сейчас — каюты для совещаний.

Фиолетовый споро воткнул в свой армис один из торчащих проводов и сделал приглашающий жест гостье присесть на ложе. Сам он устроился на противоположном лежаке. Едва фея-эльфийка опустилась на свой предмет мебели, как часть ложа распрямилась и, спустя полсекунды, приняла анатомические формы седока.

— Меня зовут Тревор. Я — штурмовик второго ранга. Подполковник. Уровень — восемнадцатый. По совместительству я — местный аналитик. Главный аналитик и заместитель командира Дивизии — такое название носит наша локация. А, кроме того, я временно исполняю обязанности коменданта этой базы, которая называется «Кочка», и которая отвечает за обеспечение всей нашей армии энергией. НО все-таки прошу учитывать, что, прежде всего, я — главный аналитик, поэтому имею право на выяснение всей информации, касающейся своей базы и конкретно Вас. Холл доложил мне, что Вы переместились из Клетки, при этом, не имея ни своей базы вообще, ни какой-либо Колыбели в частности. Так как это либо невозможно, либо случается здесь впервые, то нам нужна любая информация по этому событию. Так что, прошу Вас — расскажите мне всё, что предшествовало такому необычному переходу, а взамен я постараюсь вкратце просветить Вас во все наиболее важные аспекты здешнего бытия… Итак?

В течение двух часов Миала пересказывала этому фиолетовому подполковнику всё, что с ней происходило в «яслях» на протяжении тридцати двух дней. За все время фейновского монолога Тревор ни разу ее не перебил, но с каждой секундой его лицо мрачнело все больше и больше.

— Значит, говорите, Тактик? Скажите, пожалуйста, в каком дивизионе Вы проходите службу?

— Я временно приписана к дивизиону «Длинные руки». Ост-ост-зюйд сектор-3, средний пояс.

— У-гу, — нахмурившись еще больше, прогудел гигант. — А над вашей Клеткой располагалось «яйцо» вашего же дивизиона?

— Преимущественно… Да, подтверждаю: над нами находились войска преимущественно нашего дивизиона. А что?

Подполковник пожевал губы, затем скосил глаза на пол, поскреб колено рукой и только после всех этих движений медленно, и как бы, с горечью произнес:

— Тут рулят подразделения дивизиона «Клаусы»… Крайняя ячейка кластера… Это соседняя с вашим дивизионом ячейка. Два года назад мы всерьез пострадали от действий тогдашнего Тактика. И вот — Вы привели его к нам снова… Если это не наша судьба, то я даже не знаю, что это, в конце концов.

Миала вспомнила: Магор говорил им однажды, что того самого тактика останавливал именно он, когда робот вырвался из-под «опеки» своего дивизиона — «Клаусов». Или это не Магор говорил? Фея быстренько просмотрела логи за первую неделю в Клетке. Да, точно, это был не Магор. Им эту историю рассказывал Джуран, когда посещал их после первой смерти Магора. Кстати…

— Подполковник Тревор, сэр, разрешите задать вопрос?

— Разрешаю. И разрешаю обращаться не столь по-уставному, медик. Спрашивайте.

— Поняла, сэр. Вопрос касается командования нашего дивизиона: есть ли возможность связаться с Полковником Джураном? Или хотя бы узнать, где он на данный момент находится?

— На Триере теперь почти невозможны контакты с другими локациями, кроме вышестоящей. Да и то — этот способ связи был случайно обнаружен относительно недавно, и он же практически отменён Триерой на данный момент. «Пофиксено», так сказать… Нет, мы не имеем понятия, где находится полковник Джуран. И это, поверьте, чистая правда. Равно как и то, что до этого момента мы вообще не знали о его существовании на Триере. Как я сказал, скоро и перемещение в небоевых аватарах также будет прекращено. Триера довольно быстро реагирует на любые баги и лазейки в ее структуре, и, если верить информации «сверху», она уже назначила стоимость одного такого перехода. Прервать данный канал связи планета, видимо, пока не в силах, но зато в силах распоряжаться нашими жизнями. Поэтому и появился такой прейскурант: один переход — одна жизнь. И теперь информация от кураторов сто́ит сейчас неимоверно дорого. Особенно для тех, у кого осталось очень мало жизней. Так что, если Ваш Полковник сейчас находится на Коре, то он ни за какие ценности не выйдет на связь с Вами. Слишком высока цена.

— Ясно сэр. Спасибо, сэр.

— Последняя «клетка» с курсантами нашего дивизиона присоединилась к нам три недели назад. Ввиду того, что сама локация уже имеет довольно высокий уровень развития, никакого другого присоединения мы не ожидали. Тем более, что киберпланты закономерно увеличили свои численность, свирепость и активность буквально во вторник… Поэтому пятнадцать часов назад мы сильно удивились, когда обнаружили все признаки такого перехода из «клетки» в «яйцо». Однако Ваш рассказ, мед-комм, все прояснил. Если бы Ваш куратор действительно мог с Вами связываться, он бы никогда, ни при каких обстоятельствах не позволил Вашему Борзе устанавливать… м-мм, «Мертвую руку».

— Борза нам объяснял про вред от мощных взрывов, но особо на этом внимания не заострял. Рука же — мертвая, но не поэтому же она плохая, так? А почему, сэр?

— Потому что рука, на самом деле, оказывается очень даже живой. Вы помните, что произошло, когда Тактик взорвал свой аванпост вместе с Вами? На второй неделе вашего пребывания в «клетке»?

— Так точно, сэр. Общий уровень локации подскочил, как минимум на два уровня вверх!

— «Подскочил на два уровня» вполне достаточно, лейтенант. Уточнение «вверх» тут было лишним.

— Виновата, сэр!

— Да нет, это пустяки. Издержки мирной профессии, так сказать. Не обращайте внимания. Но — следите за языком! Вам ясно, лейтенант?

— Так точно, сэр! Ясно!

На самом деле, молодой эльфийке было не очень ясно, почему она обязана следить за правильностью речи землян, и при этом, не обращать на это внимания. Но врожденная дисциплинированность не позволила мысли растечься по древу, как любили говорить на ее родной планете. Если приказано «стоять там — идти сюда» — значит, она будет это делать. По мере возможности, разумеется.

— Вот в этом-то всё и дело, лейтенант, — между тем не останавливался Тревор. — Выброс энергии взрыва позволил получить самой локации ресурсы для своего развития. А единственный для нее ресурс — это именно энергия: от выстрелов, от взрывов, от пожаров. Даже от криков умирающих людей, как мне кажется. В этом и заключается весь парадокс Ядра и Мантии, да и вообще — всей планетки в целом: ее ярусы живут и развиваются до тех пор, пока они разрушаются и сгорают. Пока ярусы в ярости, м-да… Пышет пламя и идет рост. И чем интенсивнее огонь, тем быстрее рост. Именно этим и обусловлены тотальная ненависть всех трех фракций друг к другу: чем больше горячей крови перемешивается с кипящим маслом, тем Триере лучше. Иными способами выделить, переработать и получить энергию для своего развития она не может.

— Мне об этом известно, сэр, но… мне всегда было непонятно: ведь в «клетке» всегда были и есть энергетические каналы. Есть также залежи материи. Так почему планета не использует их?

— Мы не ученые, мед-коммандер. Хотя в нашем дивизионе на данный момент есть исследователи, и даже не один, тем не менее, прямого ответа они Вам не дадут. А непрямой Вам не понравится, ибо он будет долгим, нудным и не о том. Но если вкратце, то, для примера, в старину на Земле существовали такие механизмы, которые работали на жидком топливе. Химическом, разумеется. На том самом топливе, которое воспламенялось от малейшей искры. Сама искра в плане мощи ничего из себя не представляла, но вот та энергия, которую она высвобождала из топлива, превосходила ее в десятки тысяч раз. При этом попутно выделялись ядовито-вонючие продукты сгорания и неприятные загрязнения. Но на этом «противном» для души топливе выросла вся наша цивилизация. И это примитивное топливо, тая в себе огромные запасы энергии, по сути являлось бесполезной жижей до того момента, пока на все эти энергонасыщенные (но мертвые) потоки не повлияет ма-ленькая искорка. Примерно так же обстоят дела и здесь: в недрах планеты течет уйма бесполезной для нее энергии, что обеспечивает движение вперед, но вот для того, чтобы реализовать весь потенциал этой силищи, требуются маломощные вспышки гнева и агрессии. Как-то так. А когда вспышка не является маломощной, а наоборот — сильной, то и происходит «подскок на два уровня вверх», как Вы умудрились выразиться. Ни при какой мощности взрыва перенасыщение энергией «клетке» не грозит. Она в любом случае не разрушится и будет развиваться, даже если выброс будет колоссальным. Как мы понимаем, Триера сделала это для того, чтобы ни у какой из сторон не возникло соблазна убить врагов путем создания примитивной, но очень мощной бомбы, на которую и ресурсов-то особо не требуется. Так что, вам еще повезло — «клетка» могла скакнуть и на все пять уровней, будь у робота взрывчатки побольше. Именно поэтому Джуран запретил бы Вам использовать эту «руку». И не только поэтому.

— А что еще?

— Сколько зверей насчитывала ваша «клетка» до того взрыва? Активных пород, я имею в виду? Мелюзгу и мирных можете не упоминать.

— Ну… четыре. Лапохваты, мимикры, змеи и тритоны. Но с последними мы никогда не встречались, а только видели их издалека.

— Кто такие «тритоны» — я не знаю, но предполагаю, что их ареал располагался на обширных залежах очень важных для вас ресурсов. По сути, они выполняют роль стражей определенных районов локации с обязательно ценнейшими ресурсами. Поэтому рано или поздно вы бы с ними столкнулись. Сами же тритоны ваши базы никогда бы не атаковали. Но четыре-пять видов зверей — это стандарт для любой начальной локации. Сколько видов зверей стало перед вашим последним днем?

— Те же четверо, плюс ларги, термиты, рогачи, тигры и мы подозревали, что был еще один вид. Но самого его мы не видели, а натыкались лишь на останки других хищников, которых он растерзал… просто другим киберплантам такое было не под силу, а для роботов подобные раны были не характерны.

— Девять видов! Даже не восемь, а девять. Или даже одиннадцать, — задорно улыбнулся подполковник. — А вы — «везунчики», лейтенант! Судя по первому (стартовому) набору ваших зверей, вам досталась болотная «клетка»?

— Да, сэр, именно так, сэр.

— А после взрыва их список увеличился.

— Мы думали, что так и должно быть, сэр. Чем выше уровень «клетки», тем больше в ней разнообразия.

— Нет. Это не так. Такое случается, конечно, но это не так. Сколько видов зверей было изначально, столько их остается и в конце. Просто к концу развития они становятся очень сильными, поэтому вам хватило бы и этих четверых. Лапохваты и мимикры — это универсальные кимпы, которые могут присутствовать во всех видах локаций: в болотной, степной, пустынной и лесной. Ларги и термиты — это лесники, а вот рогачи и тигры — это степняки-пустынники. Вам просто несказанно «повезло» в том плане, что при неожиданном и резком расширении, ваша чрезвычайно активная «клетка» умудрилась присоединить еще две неактивных — лес и степь, откуда эти кимпы и повылазили. Такое случается. Подобные вещи были описаны несколько месяцев назад, когда одна из групп пыталась пробиться в соседнюю локацию именно при помощи связки бомб и научного безумия. Сами они были «родом» из степной локации, поэтому сильно удивились, когда на них полезли скорпионы и сколопендры из присоединившейся в тот день «пустыни». И все — десятого уровня, так как дочерняя «клетка» сразу приобретает уровень той, к которой она присоединилась — «материнской».

— И что случилось дальше? — потревожила Миала вдруг замолчавшего подполковника.

— м-М? А, да погибли они все. Всю группу — довольно успешную группу, прошу заметить — за каких-то два дня вырезали эти самые кибернасекомые. Поэтому по всем новым отрядам должны были распространить инструкции на этот счет.

— Инструкции не прорываться в соседнюю «клетку» у нас были, не было только пояснений к ней. Но ведь в ваше время ваш Тактик каким-то образом сумел захватить почти все Ядро? Как же он это делал? Да и Магор перемещался между ними довольно легко.

— Науке это неизвестно, лейтенант. Может, что и нелегко это было: Тактика, в конце концов, убил тот же Магор, причём за довольно короткое время. То есть, жизней у робота оставалось очень мало, что указывает на то, что он их где-то успел потратить. Могу сказать лишь одно: никакими методами огневого воздействия «клеточную мембрану» не проткнуть. Но вот полностью ее удалить, как оказалось, вполне возможно. Правда, при этом, в виде бонуса, приходит дополнительная локация со своими сюрпризами. Вам же повезло просто необычайно — вы присоединили две «спящие» локации за один раз, и каждая из них отдала вам по два вида своей активной фауны. И это действительно везение, лейтенант, так как вы могли присоединить к себе территории, в которых до этого проиграли биосы и роботы, а сама она сохранила общий уровень развития. Поэтому я и говорю, что вы — счастливчики. Со знаком «минус».

Миала и Тревор проговорили еще около часа. Молодая эльфийка узнала почему «яйцо», в котором она сейчас находилась, имело название «Дивизия». На языке фейнов это означало что-то типа «благородная, богатейшая, влиятельнейшая». Конечно, на языке фейнов это слово звучало не совсем, как «дивизия», а более певуче и мелодично, но присутствующие здесь в большом количестве люди быстро переиначили его под более приемлемый для них вариант.

Миала вспоминала все новые детали из срока ее службы на предыдущем месте, подполковник делился с ней полезной для нее информацией о месте службы новом. Как оказалось, медиков в «яйце» катастрофически не хватало, и вместе с Миалой их насчитывалось три человека. Все, правда, фейны… Феи. Но — три. На три с лишним сотни постоянно калечащихся биосов, которые постоянно норовят самим себе оторвать башку. А до вчерашнего дня было хуже: медиков служило всего двое. На те же три с лишним сотни. Поэтому с введением в строй нового мед-коммандера не стали затягивать ни на день. Едва она освободилась от Подполковника, как тут же была привязана к Колыбели (коих в локации было аж десять) и направлена на базу «Мельбурн», которой руководил майор Квинн.

Но перед отправкой ее значительно обновили и позволили экипироваться по самую макушку, благо амуниции для медиков (как для редкого здесь класса) хватало с избытком. А еще она встретила свою коллегу — фею Нэйну, мед-коммандера шестнадцатого уровня.

Поговорить с ней удалось лишь мельком, на бегу. Да и то, больше говорила Нэйна. Транспорт Миалы отправлялся в Мельбурн через четыре минуты, когда в ангар зашла вторая фея. И зеленая.

Цвет кожи соплеменницы несколько сбил Миалу с толку, однако она вскоре поняла, что ее более опытная подруга попросту использовала все доступные преимущества их расы, какие были только возможны на Триере. Иными словами — Нэйна была мутантом.

На родной планете фейнов темно-зеленый цвет кожи имели особи, способные к невероятной живучести и, соответственно — регенерации. Они могли увеличивать свои параметры до фантастических величин, включая в свои организмы различные генные модификации. Но такое увеличение характеристик не проходило бесследно, особенно для психики: «темные» эльфы не имели особых моральных ограничителей в поведении. Они были грубы, задиристы и чрезвычайно заносчивы. Неудивительно, что зеленый цвет имели и «отступники» — те, кто не соглашался жить вечно и проходить унизительную (как они считали) процедуру перерождения в неугодных природе Колыбелях. Приобретая первые оттенки темного цвета, они не останавливались на достигнутом и продолжали пичкать себя чужими генами. В родных мирах энфайнелов это считалось вопиющим нарушением родовых устоев, и отступник подвергался изгнанию, получая статус «неприкасаемого». Но, как было известно Миале, количество темных эльфов росло от года в год, и это означало, что все больше и больше ее соплеменников желало жить в некоем отрицании тысячелетних устоев.

Впрочем, этому «отрицанию» было одно вполне научное объяснение: такие модифицированные тела и соответственно, души, попросту не привязывались к Колыбелям. Обитель Богини Возрождения попросту отказывалась их принимать в свое лоно. Потому как этими биотехническими устройствами считалось, что в модифицированных телах помещалось несколько душ, и какую из них возрождать — Колыбель не знала. Но на Триере, по ходу, такие условности никого не волновали, и поэтому Нэйна могла позволить себе насыщенный цвет тягучей изумрудности без ущерба для своего условного бессмертия.

— Привет, — прохрипела «отступница» при встрече. — Ты — новенькая?

— Да. Да, можно и так сказать.

— В таком случае запомни одну вещь, медик: никогда не умирай сама, если видишь, что спасти уже никого невозможно. Просто беги. Ты больше нужна Колыбели, чем будущему трупу.

Миала немного не поняла совета, о чем и уведомила свою коллегу. Однако ее собеседница уже двинулась куда-то на выход, поэтому пояснение прозвучало несколько сумбурно:

— Медик и Колыбель связаны больше, чем все остальные. Когда Колыбель возрождает, медик может ей помочь. Эта помощь часто важнее, чем спасение очередного солдата.

И всё. В следующую секунду Нэйна вышла из ангара, взмыла в воздух и унеслась на другой конец базы. Ее слова Миала додумывала уже сидя в транспорте.

База «Мельбурн» находилась в шестидесяти двух километрах от центральной базы «Деэрстия». И в семидесяти четырех от базы «Кочка», на которой и оказалась сперва Миала. Мельбурн отвечал за добычу ресурсов второго порядка, то есть за сбор, обработку и транспортировку всех частей киберплантов. А также за переработку колосящейся вокруг пышной и бурно растущей флоры, которая шла на изготовление очень важного компонента для Колыбелей и госпиталей — живицы. Другие компоненты, вроде восстанавливающего геля или укрепляющего клея, изготовлялись, конечно, тоже, но живица была самым важным из них.

Неудивительно, что именно здесь медик требовался больше всего. Вопреки ожиданиям Миалы, ее коллеги служили не на «Деэрстии», а на таких же второстепенных базах, которые постоянно подвергались атакам киберов.

— Нэйна служит на «Кочке», которая добывает нам энергоны. Ну, энергетические элементы… Там очень богатые жилы кристаллов, а энергии нам всегда не хватает. Ну а Изида трудится на «Капосе», который занимается добычей кренита и прочих материалов двадцатого типа. Броня, знаешь ли, для нас важна не меньше электричества. Как и снаряже…

— Изида? Не та ли это Изида, которая…?

— Та. Она появилась в нашем отряде еще пять месяцев назад, и при этом ни разу еще не умерла… По крайней мере, при мне.

Виаль замолчал, задумчиво глядя на мигающий огонек статуса окружающей обстановки. Огонек был зеленый, значит, обстановка вокруг конвоя не несла прямой угрозы. А Миала ошарашено притихла. Изидой на ее родине звали одну из самых старейших представителей правящего Дома Таэ-Кэметир. «Там» она являлась вождем — Старшей Хранительницей Дома, Матерью. «Здесь» она является медиком — хранительницей жизни… Но в том-то и дело, что «здесь» никого из старейших быть не должно — они всегда категорически отказывались идти на Триеру в качестве «студентов». Да, боги! Они отказывались вообще выходить в открытый космос, не то что лететь куда-то к хёрту на Кулишиас, и участвовать в сомнительной деятельности, порочащей Древних! И, тем не менее, страж Виаль, с которым Миала коротала сейчас дорогу, утверждал, что одна из их правительниц участвует в трудах и сражениях, наравне с младшими сынами энфайнель-домуи — «Обители энфайнелов». Было от чего погрузиться в раздумья.

В «Мельбурн» они прибыли, спустя полтора часа, не встретив по пути никого из враждебно настроенных созданий, хотя и пришлось сделать несколько остановок, чтобы ни с кем и не встретиться. Сама база ничем не отличалась от виденных ею ранее крепостей, за исключением всюду сложенных тонких стволов местных деревьев и стогов местных трав. Но это было вполне логично и объяснялось спецификой самой базы. Конвой был встречен лично комендантом крепости, который, также, как и все остальные коменданты, носил звание майор, но с добавлением порядкового номера. «Мельбурн» была пятой базой, поэтому и Квинн являлся майором-5. Или Квинтусом³, как он сам себя называл.

Все строения базы были заточены под то, чтобы работать с биологическими материалами: лаборатории, оранжереи, разлагатели, соединители, биоэкстракторы и прочие атрибуты генной инженерии — все это было скучено настолько плотно, что у Сестры Жизни, кем являлась Миала вне Триеры, не осталось никаких сомнений насчет того, что она находится на очень серьезном исследовательском объекте. Нужно было немедленно заниматься прокачкой своего армиса, дабы получить все возможные улучшения для работы здесь.

Квинн, который также оказался фейном, был жизнерадостен и лучился оптимизмом. Лучась также улыбкой через открытое забрало, он, по человеческой традиции, протянул руку для приветствия. Светлый, ясный лик его совершенно не вязался с его ролью — ролью безжалостного лидера, жесткого управителя и яростного воителя. Да и голос его был под стать внешнему виду — светлый и ясный:

— Приветствую новичков на нашей живой, во всех отношениях, базе «Мельбурн»! База была названа в честь легендарного города, который был построен на Земле в далекие времена! И находился тот город на огромном острове, который был полон жизни и энергии!.. Ну и хватит истории. Вкратце: «Мельбурн» занимается производством биологического сырья и компонентов для более эффективного функционирования армисов и производства ипкисов. Кроме того, без нашей продукции мы не сможем поддерживать такое количество Колыбелей, которые есть сейчас у нас. Короче, хотя мы и не производим броню и снаряды, тем не менее, всей Дивизии мы просто жизненно необходимы. Жизненно! Прошу этого не забывать.

— Майор, сэр. Разрешите уточнить: новичок здесь присутствует только один — это мед-коммандер, лейтенант Миала. Десятый уровень. Прикомандирована к Вашей базе по распоряжению прайм-коммандера.

— Одна? Почему одна? Их же должно быть не меньше десятка. И хотя бы пара из них должны быть медиками.

— Ситуация до конца остается неясной, однако факт, что называется, налицо: медик-коммандер Миала совершила переход из «клетки», потеряв всю свою группу вместе с последней Колыбелью. Тем не менее, наша локация ее пропустила. Так что пока Триера предлагает нам работать с тем, что есть. Впрочем, как и всегда…

— М-м? Ясно… Ясно, что ничего не ясно. Ладно, мед-ком, Вы временно поступаете в распоряжение Шалье — это наш механик. Биомеханик. Он Вам расскажет что тут, как, да почему, а уже после этого Вы мне расскажете свою удивительную историю спасения из «клетки». Хорошо?

— Да, сэр.

— Вот и чудесно. Шалье Вы найдете в корпусе-три. Откройте канал 567.22, я Вам скину карту и маршрут. И список задач заодно. Всё, можете идти, Вы свободны.

— Есть, сэр!

Девушка круто развернулась на носке и пятке, и двинулась вдоль бледной зеленой линии на дисплее, проложенной прямо на проход между двумя относительно небольшими зданиями — корпус №9 и корпус № 10 соответственно. Больше никаких пояснений по структуре базы не давалось, и Миала нашла этому свою причину: несмотря на добродушные интонации и открытую улыбку, комендант базы Квинн ей не доверял. После того, как он услышал, что она перешла из Ядра в Мантию без своей команды, его взгляд и вовсе потерял девяносто три градуса в температуре, и после этого ни разу в той температуре не поднимался. Почему он так среагировал — Миала не понимала совершенно, да и не хотела понимать. Перед ней сейчас стояли совсем другие задачи. И если найти корпус-три считалась самой легкой из них, то все остальные оказались куда сложнее.

Начать стоит с того, что техник-механика Шалье в этом корпусе не оказалось. В продукционном комплексе (который и значился под наименованием «корпус-три») находился лишь его армис, который сейчас плавал в баке с традиционно зеленой жижей, прозрачностью в девяносто две единицы, и тускло отсвечивал силовыми узорами в темноте раствора. Армис-то и давал пеленгующий сигнал о том, что его хозяин находится в этом корпусе. Но на самом деле, доспех плавал в гордом одиночестве, добросовестно излучая сигнал и давая метку на радаре. Маленький доспех так-то. Не больше, чем у неё.

Сам же оператор поблизости не наблюдался, и даже детектор живых форм не справлялся со своей задачей ввиду того, что всё вокруг сплошными живыми формами и являлось.

Побродив по комплексу добрых четыре минуты, Миала выяснила две вещи:

1) она никогда не найдет здесь этого техника, если только он сам не захочет найтись;

2) не очень-то он ей сейчас и нужен, этот техник.

Потому что Миале здесь жутко понравилось. Все окружение, все оборудование комплекса напомнило ей предыдущее место её работы — институт Жизни на Кале́е — первой по значимости колониальной планете. На ее родном языке тот институт имел куда более длинное и витиеватое название, но лаконичные люди сократили его до приемлемого для них смысла — в институте изучают всё, что связано с жизнью? Значит, это институт Жизни. Всё.

И, в общем-то, молодая сотрудница того самого НИИ была в целом согласна с таким подходом к определению сути ее «альма-матер», но все равно ее немного коробил тот грубый примитив, с которым их союзники охарактеризовали всю суть этого, поистине, великого заведения. Да и веков тому заведению насчитывалось больше, чем самой цивилизации людей-союзников. Но это были уже мелочи.

Потому что «корпус-три» был ничем иным, как лабораторией по созданию Ткани Души — сложнейшего по своей структуре компонента для создания живого существа. Таких лабораторий в империи энфайнел было всего две, да и те создавались долгими веками, если не тысячелетиями. Первая, разумеется, находилась в родном мире империи. Во второй, которая располагалась на главной колонии Империи — Калее — работала и творила нынешний мед-коммандер. И вот теперь Миала находилась в третьей из них, расположенной на Триере, которая, по сути, и планетой-то не являлась. Специфика таких лабораторий была в том, что на целый мир ее можно было создавать только одну. Да и то, не во всяком мире получится ткать Души — на той же Калее попыток создать эту лабораторию предпринималось четыре. И лишь пятая оказалась удачной. И Миала стала в ней одним из Ткачей.

Души существ состояли из материи, природу которой эльфам до сих пор до конца постичь не удалось. Но это точно была не ткань в ее обычно понимании. «Тканью» называли энергетическую субстанцию, которая производилась искусственно, и которая могла быть помещена в любое тело. Как живое, так и неживое. Фейны стали непревзойденными специалистами по созданию живых тел, наделенными нужной им душой. Ткань Жизни, Ткань Души и Ткань Разума, соединяясь, превращались в самый важный элемент во Вселенной — Ткань Сути, или — Ментал. Соединив все три Ткани, можно было создать высшее существо.

То есть, энфайнела.

Ну, почти.

Этим и занимались Колыбели — они сплетали все Первичные Материи в единое полотно, коим и являлись соплеменники Миалы. Но гораздо раньше фейны научились создавать Ткани по отдельности, чем и занимались в её институте, сплетая нити Души в единый холст.

Такой Тканью впоследствии наделялись и изобретенные в союзе с людьми странные ипкисы, которые были существами, живыми лишь наполовину. А точнее, они были элементалями. Именно так идентифицировали их люди, как только увидели этих странных для них созданий. Но не роботами. Потому что роботами люди называли других… существ.

Люди достигли мастерства в создании одушевленных тел неживой природы. Они называют их «компьютерами» и тоже наделяют их нужными человечеству душами, которые человечество нарекло «программами». Но, в отличие от эльфийских Ткацких Душ, люди могли создавать свои программы практически в любом месте и почти в любом количестве. Почти.

Так как и у компьютерных «душ» имелись ограничения — в этом они были похожи с энфайнел — для создания действительно годной «Ткани Души» для компьютера людям требовался определенный человек. Зачастую один на целый мир. Далеко не каждый мог собрать по-настоящему живой разум, связать того с неживой материей и выпустить эту связку в мир. У людей звание «ткачей» носили мастера, которых сами люди называли «программистами», а позже — «архитекторами». И это было самое точное их название.

Миру фейнов для создания души требовался целый уникальный мир и любой, кто сможет соткать эту душу. Миру людей требовались любой мир, и целая уникальная душа, которая была способна сотворить «искусственный интеллект, класса альфа».

Но все равно, хотя этому строению было очень далеко до ее института Жизни, Миала была беспредельно счастлива. Если ей придется проходить службу в этом месте, то, собственно, больше ей ничего и не требовалось.

***

— О-оо, да у нас гости! Да нет, не гости — гостья! Бонжур, прелестное создание с иных, столь же прекрасных планет! Чем могу Вам служить, о, сияющая светом, госпожа?

Миала вздрогнула.

Перед ней стоял молодой парень с голубыми глазами и черными, но блестящими как антрацит, волосами. Телосложение у него было стандартное для всех «бессмертных». То есть — идеально атлетическое, без единой жиринки, и даже намека на нее. Только слегка худоват, на ее взгляд. Но в целом — притягательный, обаятельный и достаточно обворожительный молодой человек. И голый. Голый и обворожительный молодой человек. Вполне заслуживал внимания сей экземпляр.

Но это если бы она интересовалась молодыми и обворожительными людьми. А люди ей как раз были неинтересны. Миалу больше интересовали все-таки фейны, да и то — с большой натяжкой. Являясь дитем науки до последней своей молекулы, статридцатидвухлетняя исследовательница Жизни была непростительно холодна к её, пожалуй, самому главному компоненту — к любви. Мимолетных романов на ее веку случалось всего-то шесть штук, из них два с трудом, но можно было перевести в категорию «длительные». Итого: четыре мимолетных, два длительных… Бурных — ни одного.

И вот, по всей видимости, намечался очередной претендент на инициацию седьмого, тоже наверняка мимолетного, романа в жизни высокоинтеллектуальной феи.

— Здравствуйте. Полагаю, я говорю сейчас с хозяином этого доспеха — техник-коммандером Шалье?

— Говорите. Здравствуйте. Только не с «коммандером», а просто с техником — я не обладаю достаточной компетенцией, чтобы носить должность выше этой.

— Что же Вы тут делаете?

— Давай на «ты», хорошо? — Миала от неожиданности кивнула. — Ну вот и отлично! А то, если честно, уже тошнит от всех этих «сэр», «Вы не могли бы?», «простите, пожалуйста» и всего подобного этому мерте…

Техник злобно выдохнул, но, заметив усиливающееся замешательство в глазах феи, Шалье поспешил пояснить:

— Извини…те, медик-коммандер. Просто я не из армейских рядов, и никогда в них не был. Мне вообще претит любое превосходство одного человека над другим только лишь на основании каких-то глупых бумажек, а не природных данных, как это, собственно, в природе и заведено. Однако, если Вы будете настаивать на соблюдении уставных отношений… нет, не так… Взаимоотношений! Вот, если Вы будете настаивать, я с неудовольствием буду их соблюдать. Но с неудовольствием! — подчеркнул воздетым кверху пальцем забавно картавящий техник.

— Нет, давайте будем общаться на «ты»… то есть, давай…

— Отлично! C'est très bien!

После чего техник-механик замолчал, требовательно глядя на своего коммандера. «Чего он хочет? Я же, вроде, согласилась на неформальное общение? Еще чего-то надо что ли?» — подумала девушка.

— Спрашивай! — не выдержал человек.

— О чем?

— Обо всем! О базе, о лаборатории, о службе, о быте, обо мне. Два раза — обо мне! Обо всём!

— Хорошо… Давай сразу перейдем к этому корпусу, в котором располагается эта самая лаборатория…

— Ткань Жизни! Здесь мы производим Ткань Жизни!

–…души. Это называется «Ткань Души».

— Нет! До Ткани Души этому месту еще расти и расти! Да и то, достичь подобных вершин ему не суждено, потому как на Коре этот корпус будет демонтирован. Здесь производится только Ткань Жизни, как назвала ее Изида. Она почти, как Ткань Души, только не столь совершенна и годится лишь для ипкисов, армисов и Колыбелей. Но все равно, это очень важный продукт нашего комплекса! Подумать только — с помощью ее мы можем оживлять практически умершего бойца, можем лечить то, что в принципе не лечится, мы можем… да всё можем! Всё! Я — в восторге!

Миала, конечно же знала, о чем говорит юный человек. Ткань Жизни являлась лишь целительной субстанцией, однако получать ее было чуть проще, чем Ткань Души. Но только лишь чуть. Обволакивая Жизнью любое живое существо, действительно можно было вернуть его с того света, пусть даже оно было раздавлено в фарш до этого. Но это при условии, если душа того существа еще не отлетела в небесные чертоги. Для возвращения из чертогов как раз и требовалась другая Ткань.

Примечания

2

Квинтус (quintus) — переводится с латинского, как «пятый». Здесь налицо игра слов: Квин (Kwinn)-квинтус.

3

Квинтус (quintus) — переводится с латинского, как «пятый». Здесь налицо игра слов: Квин (Kwinn)-квинтус.