Индия, брат!

Сергей Каргин

Что такое работать и жить в чужой стране? В современном мире этим уже никого не удивишь. Только если эта страна не… Индия.О непостижимой и невероятной Индии; о ментальности, ставящей в тупик европейского человека; о шокирующей разнице в уровне жизни и кастовых взаимоотношениях; о том, что обычный турист никогда не узнает; скрытых и не афишируемых сторонах работы и быта с максимальной откровенностью – от автора: непосредственного участника и свидетеля событий в сборнике рассказов «Индия, брат!»

Флаг

Вечером у себя в номере Юльевич собрал всех на совещание.

— Так, у нас завтра ответственный день, — начал Юльевич. — Сдаем в работу крайний — тьфу, тьфу! три раза! — четвертый экскаватор. Будут консул наш, атташе торговый из Дели, понятно — наш генеральный, там еще от Газпромбанка и Внешторгбанка. Кто-то от индийской стороны. Но нам уже и неважно — нам и наших хватит. Короче, надо подготовиться. Предложения.

— Надо, — по-хозяйски начал Ваня, — индийцев — с кем монтировали — отблагодарить: стол собрать, сладостей всяких купить — джалеби, расгуллы какой. Газировок хорошо — «Пепси», «Спрайт», «Мазы». Они любят это — что послаще. Опять же, работали, старались.

— Это ясно, — согласился Юльевич. — Со столом — подготовим. Но надо встретить как-то торжественно.

— Ленточку тогда резать, — предложил Ваня. — Будет торжественно и прилично.

— Ленточку — это хорошо, — кивнул Юльевич. — Только натянуть надо будет как-то.

— А вон, бамбука полно — рубануть по дороге, — предложил Ваня.

— А внизу камнями обложим, будет держаться, — подключился брат.

— Так, хорошо, с этим понятно, — продолжил Юльевич. — Поедут делегации кортежем из отеля сразу в карьер. Там у экскаватора все и надо подготовить.

— А у нас флаги есть? — поинтересовался Толик Брус. — Хорошо бы российский и индийский. Чтобы рядом — типа дружба народов. Опять же, политический момент.

— Российский есть, — ответил Юльевич. — И заводской тоже: специально подрезал еще на заводе.

Ваня почесал затылок:

— Как-то не очень. Два флага — и оба наши. А индийский? Политика дело тонкое, еще обидятся. И если вешать, то по краям — индийский с российским, а посередине — заводской. Но без индийского никак нельзя.

— А что Шудипто? Ему говорили, чтоб в Калькутте нашел, — вспомнил Саня.

— Нифига он не привез — «Блэк Дог» привез. А флаг не привез. Сами знаете: одновременно два задания индусу давать нельзя — не будет ни первого, ни второго.

Все замолчали.

— Хорошо хоть вискарь привез, — прервал молчание Ваня.

Опять повисла пауза.

— Так, на месте мы можем что-то решить? Тут где-нибудь флаг можно купить? — начал искать решение Толик Брусов.

— Какой флаг? В этой деревне? Ты их видел хоть где-нибудь? — махнул рукой Юльевич.

— Вот в Таиланде — молодцы: на мало-мальской горе они втыкают флаг свой. Да немаленький. Все время смотрел и думал: кто ж впер его туда? И дорог при этом наверх не видно. А ставят, — вспомнил я.

Опять повисла тишина.

— Что делать будем? — вернул всех на землю Юльевич. — Без флага плохо, а с нашими двумя — не пойдет.

— Надо здесь искать, — предположил Ваня.

— Правильно, — поддержал я. — В конце концов, сошьют по-быстрому: всего-то три полоски — зеленая, белая и оранжевая.

— Решено, — подвел итог Юльевич. — Берете с утра машину, едете на Катрас и ищете готовый, или пусть шьют. Сладости, воду — тоже по пути. Рано все это торжество не начнется — часов в двенадцать. Думаю — успеете.

На следующий день с утра машина помчала нас на Катрас. В машине нас пятеро: Толик Брусов — он у нас за старшего, братаны — Ваня с Саней — и я. Пятый сзади Шудипто — индус, переводчик: Катрас — то самое место, где, кроме как на хинди и местных наречиях, больше ни на чем не говорят. Со сладостями разобрались быстро — лавок на каждом шагу. «Спрайты», «Пепси», «Мазы» тоже — по дороге. Осталось ленточку, ножницы и флаг. Но это — в самом Катрасе. А надо сказать, Катрас — это, вообще-то, как город. И живет там тысяч двести. Но город этот индийский: с натыканными одно-двухэтажными домиками, с запутанно ползущими куда-то вглубь вкривь и вкось улочками — в которых не всякий местный разберется. Но с рынком большим. И как ни поедешь через Катрас, с какой стороны ни завернешь, а через рынок этот непременно проедешь насквозь — через лавки с велосипедами, вентиляторами, бытовухой всякой; потом через овощи-фрукты, сладости, кафешки там с тандурами пойдут и — обязательно! — через помойку, что в самом центре рынка, где сваливают все отходы и где коровы с собаками да свиньями пасутся — и дальше на выезд через такие же лавки, но в обратном порядке. А тряпки разные — они тоже в центре. Хороший рынок в Катрасе — большой, много чего есть; народу полно — все местные туда собираются. Ну, и нам туда же — в самый центр надо. Продрались сквозь трещащие тук-туки, толпу, снующую прямо под колесами, — хорошо автобусов школьных не было: точно б встали на полдня. И дальше — в центр. К помойке поближе. Кто знает, что такое азиатский рынок, — поймет; кто нет — лучше самим съездить.

— Шудипто, — поворачиваемся назад. — Мы сами не пойдем — сам знаешь: только выйдем — толпа сбежится, будет зоопарк. Только за зверей в нем будем, как всегда, мы — остальные зрители: белый человек с неба спустился. Потому давай дуй, ищи лавку какую или мастерню, где шьют: нам флаг нужен. Индийский.

— Что есть фляг? — не понял Шудипто.

— Не фляг, а флаг! Андестенд? Давай, времени мало.

Переводяга у нас Шудипто — 23 года, единственный сын своих родителей, год учился в Калькутте в русском культурном центре; ни один переводила из Калькутты не согласился ехать в нашу дыру; Шудипто уговорили за 500 бакинских в месяц. Остальные соглашались, начиная с 3000. «Плохое место», — пояснял потом Шудипто.

— Флэг? — напрягся Шудипто. — Говори, что хочешь.

Шудипто вместо «скажи» употребляет «говори».

— Флаг! Флаг! Понял? Блин, по-английски как? Кто помнит?

— Саня, у тебя в школе английский был — вспоминай!

— А чего я? — засопел Саня. — В школе — когда это было?

— Флаг! Флаг! — замахал руками Ваня, изображая из себя футбольного фаната на трибунах.

Шудипто пожал плечами:

— Плохо говоришь по-русски. Что хочешь? Говори. Еще раз давай.

— Да как тебе еще по-русски?! Как по-русски! А я на каком тебе! Флаг! Большой! Висит!! — закипятился Ваня.

— У них ничего не висит, — поправил я. — Это не Таиланд.

— Говори еще раз, — пытается пополнить свой словарный запас новым словом Шудипто. — Что хочешь?

Вообще-то, Шудипто с собой в рюкзаке всегда таскал пятикилограммовый хинди-русский словарь 1956 года издания. Говорил, что такие словари вручали лучшим выпускникам курсов. Но нынче с собой почему-то не взял.

— Шудипто! Ты понимаешь, что я тебе говорю?! — Ваню начало трясти. — Лавка! Флаг! Дроп! Катон, твою душу!!!

— Так, тихо, — попытался взять ситуацию под контроль Толик. — Так не разберемся. Надо как-то по-другому.

— Как по-другому?! Как по-другому?! Транслейтер, чтоб его! — Ваню понесло. Он нервно вытащил из кармана пачку сигарет и выскочил из машины, хлопнув дверью.

— Баннер, — вдруг произнес Саня.

— Баннер? Флаг? Я знаю, что такое флаг, — отреагировал невозмутимо Шудипто. — Флаг — такое большое, вешают, чтобы видно всем. На праздник тоже.

Вздох облегчения приподнял машину.

— Давай, иди, Шудипто. Время! Тайм! Индийский надо, понял? Полдесятого уже.

— Зачем вам такой? — не унимается Шудипто. — Что делать будете?

Невозмутимость Шудипто сдетонировала и мощно рванула сформировавшуюся в машине критическую массу.

— Шудипто! Мы тебя убьем! Трам!!!… Пара-рам!!! Гоу! Шнеллер!!! Тайм!!! Джолды!!!

«Джолды» на хинди — «быстро» означает.

Прошло минут сорок…

А надо сказать, остановились мы удачно: по нашей стороне улицы в глубине первого этажа оказалась забегаловка с самосами — пирожки такие с начинкой разной бывают. Но не только — в этой чайхане еще пиво продавали. Братаны с Толиком, поняв, что время, собственно, есть, и даже очень, — туда. Я в машине остался — дверь распахнул, воздухом дышу. А напротив — через дорогу — участок полицейский. И на воротах часовой стоит — а за забором в глубине двор со зданием полицейским. И что-то стал часовой проявлять бдительность: его понять можно — напротив участка тонированная машина стоит, там белые люди, машина стоит долго. А вдруг террористы?! И сейчас как взорвут участок?! А потом ищи работу… А в полиции хорошо… Это же не уголь на голове носить… А так, может, начальник за старание похвалит. А еще лучше за бдительность премию выпишет. А, может, целую медаль дадут!… Нет, медаль, скорее всего, начальнику дадут… Вместе с премией… Но начальник уж такое не забудет точно… Приблизит к себе в друзья, а там, глядишь, и… Вот так стоит этот часовой и примерно так мечтает. И от этих мыслей возникает у него изнутри повышенная бдительность. А вооружен он штатно — бамбуковой палкой. И начинает он этой палкой в нашу сторону тыкать и о чем-то с таким же подошедшим к нему блюстителем закона совещаться.

Я — в машине, все вижу. Братаны с Толиком видят пиво. Я к ним из машины:

— Что-то мы здесь перестали сильно нравиться. И Шудипто пропал — на телефон не отвечает. Давайте-ка валить отсюда, пока в околоток не замели.

— Похоже, в самом деле, — согласился Толик. — Время идет, Шудипто пропал, и пиво кончилось. Надо самим что-то предпринимать.

— Поехали вперед, — говорю. — А Шудипто по телефону найдем потом.

Отъехали вовремя — на той стороне, поглядывая в нашу сторону, бурно совещалось уже человек пять. И все вооружены штатно.

Метров пятьдесят отъехали — натыкаемся на Шудипто.

— Нет лавки, — вздохнул он. — Ничего нет здесь. Плохое место.

Шудипто всегда вздыхает, когда произносит: «Плохое место». Видимо, подчеркивает всю трагедию случившегося.

— Садись в машину! За смертью тебя посылать! — скомандовал Брус.

— Что хотите делать? Говорите, — без энтузиазма поинтересовался Шудипто.

— Флаг искать! Тебя где носило?!

— Что есть «носило»? Говорите, что хотите? — не унимается Шудипто.

— Ты ножницы купил? Ленточку?! Время! Тайм гоу!

Шудипто печально вздыхает и трагически закатывает глаза:

— Нет здесь ничего. Говорю — плохое место.

— Где ж ты был?! — начал снова закипать Ваня. — Где носило тебя почти час?!

— Мужики, время, время, — начал успокаивать Толик. — Пол-одиннадцатого уже! А у нас «Спрайт» только! С «Пепси».

— Пошли — сами искать будем, — подключился я.

Недоумение нарисовало на лице Шудипто дугу из бровей, уходящих куда-то в область темени:

— Что?! Сами?! Зоопарк хотите?!

— Шудипто! Молчи! Все — сами ищем! Парван! — скомандовал Брус водителю. — Стой! Вот слева лавка с тряпками какими-то.

Вывалились в водоворот толпы. Прямо перед какой-то лавкой.

— Шудипто, сюда! Комм цу мир! Переводи — про флаг спрашивай!

Пять минут на хинди хватило, чтобы хозяин исчез в недрах темной лавки.

Пять секунд — на то, чтобы перед лавкой собралась толпа.

Человек набежало — не сказать сколько, но хватило, чтобы улица встала: на толпу перед ранее пустующей лавкой как магнитом стало присасывать и притягивать все больше народу. Всем хотелось знать, а лучше лично посмотреть, что происходит внутри.

Хозяин вернулся минут через десять. В руках что-то темное — с улицы в темноте лавки не видно. Разворачивает — флаг… Только красный. Но без серпа с молотком.

— Это хороший флаг — с таким коммунисты ходят, — одобрительно закивал Шудипто. — Очень хороший. Берите.

В недавнем времени компартия в Индии имела большое влияние. По молодости даже папа Шудипто с коммунистами якшался. Ну, и Шудипто передалось по наследству какой-то шальной хромосомой.

— Шудипто! Индийский!

Минут пять на хинди. Недра лавки поглотили хозяина и исторгли из своего мрачного чрева на свет божий минут через двадцать. Разворачивает… зеленый… с полумесяцем и звездой.

Внутри разом — будто рубильник выключили — повисла тишина. Народ насторожился, почувствовав какой-то подвох. И потому, еще не совсем понимая, что происходит в сумерках лавки, поднадавил внутрь.

— Убери нафиг! Ноу! Это ж мусульманский! Пакистан! Они с ним воюют!

Хозяин лихорадочно — исправляя свою оплошность, пока не дошло до местных, — запихнул флаг куда-то вниз.

Собственно, если бы хозяин из глубин своей лавки явил бы нашему взору штандарт дивизии СС «Мертвая голова», я бы уже даже и не удивился.

— Какой у вас флаг?! Шудипто! Знаешь?! Полосы у вас какие — знаешь?! Зеленая, белая и оранжевая!!

— Я ему говорил какие — зеленая. Он принес.

— Торгаш, — говорю я, — понятное дело — ему хоть черта в ступе: лишь бы продать.

— Говори еще раз!

Минут пять на хинди. Закачал головой. Исчез. Из небытия вернулся быстрее — по времени где-то между первой ходкой и второй.

Радостно раскрывает — оно?! Ага, логика работает, но на одну ступень — белый!

— Полосы говорил. Зеленый говорил. Принес. Не так. Принес другой. Совсем не так. Что хотите — говорите. — Шудипто невозмутим, как тысяча лам вместе взятых.

— Почему по одной полосе носит?! Шудипто! Флаг у вас какой! Там — три! Фри! На пальцах смотри — фри полосы! Уан — оранж! Ту — вайт! Фри — грин! Но сепарейт! Вместе!! Тугезе! Понял?!

Пять минут на хинди. Процесс поглощения хозяина таинственными недрами лавки повторился. Как и процесс материализации. Протягивает.

— Ну, наконец! Вот, видишь — оранж, вайт, грин! Вот ваш флаг! Понял?! Спрашивай, сколько мани.

— Странный он какой-то, — вдруг опускает всех с небес Ваня. — Узоры вдоль полос. На индийском не было вроде. Толик — не помнишь?

— Да, что-то не так, — задумался Толик.

— Это иранский, — вдруг изрек молчавший до этого Саня. — У них на персидском по полосам надписи вдоль.

— Шудипто, скажи, что не то! Ваш пусть ищет!

Диалог на хинди. Провал — материализация: процесс становится привычным и даже начинает завораживать.

— Давай быстрее, неси! Время! Тайм ноу!

Наконец! Разворачивай, родной! Три полосы: оранжевая, белая, зеленая. Только… как-то не так… Полосы правильно, но…

— Какой-то он не такой… Саня, — Ваня поворачивается к брату. — Что скажешь?

— Да, какой-то он неправильный. Вытянутый, что ли… Должен быть прямоугольный вдоль, а этот — поперек. Вертикальный получается. Если по полоскам вешать, — задумался Толик.

Повисла гнетущая тишина.

— Это Кот-д’Ивуара флаг, кажется, — внес ясность Саня. — У них полосы такие же, только не вдоль, а поперек.

— Толян, время сколько?

— Одиннадцать почти. — Толик невозмутим.

— Опаздываем, час всего у нас. А может, фиг с ним — повесим как есть. Главное, полоски какие надо. — Это Ваня от безысходности.

— Ага. И наши два рядом. И потом — формат государственного флага утвержден международной конвенцией, — блеснул эрудицией Саня.

— Шудипто! Спроси другой!! Пусть ищет!!

Объяснение на хинди. Разочарованное качание головой.

— Нету другой, — переводит транслейтер. — Давай этот берем. Хорошо будет.

— Какой другой! — взорвался Ваня. — Какой другой! У нас консул будет! Генеральный! С атташе вместе! Из Дели! И мы с флагом! Поперек! Ты думаешь, что говоришь?!

— Вань, Вань, успокойся — время! Полдвенадцатого уже, — вмешался Толик. — Шудипто, что еще есть у него?

— Нету, говорит, больше. Берите какой есть — хорошо будет.

Шудипто — молодец: не пробить.

— Нет. — Толик стоит на своем. — Пусть ищет или шьет: столько времени на него потеряли — только рекламу сделали, бесплатную — вон, вся улица встала из-за его лавки. И мы в ней — как в цирке в роли клоунов. Переводи ему! Пятнадцать минут у него! Мы за ножницами и ленточкой. А у него чтоб готово было! Скажи!

Ножницы, ленточку — это быстро, заняло минут десять. И назад — за флагом: в сопровождения толпы — она за нами из лавки в лавку. К хозяину — как? Протягивает: три полосы — все вдоль.

— Вспомнил! Посередине на флаге еще колесо Ашока Чакра должно быть, синее! — вытащил из глубин своей памяти Саня.

Шудипто переводит. Хозяин — нет проблем! Две минуты, ок? Забирает… Ныряет в глубину лавки. Ждем… Возвращается быстро. Показывает. Смотрим: флаг; три полосы — правильные, вдоль; посередине — круг, синий… Прям колдун! Колесо только какое-то нечеткое, но издалека — пойдет. Сколько мани? Сто рупий. Держи! Время? Почти двенадцать! Гоу! Опаздываем!

Уже в несущейся машине, выскочив из Катраса, спрашиваю:

— Шудипто! Так хозяин как флаг-то нашел? Говорил же, что больше нет! Или по соседям метнулся? Где нашел-то?

— А так… нашел.

— Как «так нашел»?

— Нашел, говорю. Я говорил — он делал.

— Чего крутишь? Колись! Где взял?

Шудипто поднимает на меня свои томные волоокие глаза и как неразумному ребенку:

— У него дочь в школу идет… Знаете, «школа» такое?

— Знаю, не томи.

— У них занятия есть — где все сидят…

— Уроки называются, — поправляю.

— Да, уроки. У них есть, где они делают такое на бумаге…

— Рисуют, что ли? — уточняю.

— Вот, умный человек — сразу видно. Рисуют, да. Он краски у нее взял и… сделал! Все полосы и колесо тоже. Как это?.. А! — «акварель» называется.

Катрас вздрогнул…

— Шудипто! Мы тебя убьем!!!… Молись теперь, чтобы дождя не было!!!…