Ярче тысячи солнц

Сергей Изуграфов

Алекс Смолев переезжает из Санкт-Петербурга на греческий остров Наксос. Загадочные убийства постояльцев виллы и жителей острова заставляют Смолева принять активное участие в расследовании преступлений. Ему помогают его друзья, работники виллы, инспектор уголовной полиции острова и даже Бюро Интерпола в Греции. В этой книге героям придется столкнуться с опасной и непредсказуемой угрозой: с американской военной базы в соседней Турции похищена ядерная боеголовка…

Часть третья

То strive, to seek, to find, and not to yield.

Бороться и искать, найти и не сдаваться.

Альфред Теннисон, поэма «Улисс».

Из «Ядерного досье» Интерпола:

«10 марта 1956 года. Средиземное море.

Бомбардировщик В-47 США с двумя ядерными бомбами на борту исчез во время полета. Он совершал беспосадочный перелет с авиабазы ВВС США во Флориде на неизвестную заграничную базу.

Были намечены две дозаправки топливом в воздухе. Первая прошла успешно, но со вторым самолетом-дозаправщиком бомбардировщик так и не вступил в контакт над Средиземным морем, как было предусмотрено планом полета. Несмотря на тщательные и обширные по площади поисковые работы, никаких следов самолета, ядерного оружия или экипажа найдено не было…»

Над древним островом Наксос с его горным хребтом, зелеными тенистыми рощами оливковых деревьев, виноградниками на склонах гор, небольшими деревеньками, щедро рассыпавшими белоснежные кубики домов в плодородных долинах, солнце, стоявшее, по ощущениям жителей, в зените почти целый день, незаметно миновало самую высокую точку — прямо над вершиной горы Зевс — и теперь неспешно клонилось к западу.

Традиционная дневная «сиеста» в тавернах и ресторанах закончилась, — они снова были готовы принять и накормить посетителей: на кухнях повара уже гремели сковородами и крышками огромных жаровен; потянуло дымком от мангала, ароматами истекающих соком на углях шашлычков-«сувлаки» из свинины и ягнятины, нежнейшего «росто» — приготовленного в винном бульоне с множеством пряных специй петуха — фирменного блюда местных поваров и потушенной до нежнейшего состояния с томатами, лавровым листом и перцем, тающей во рту говядины — «стифадо», что традиционно подавалась гостю на стол в огромной тарелке с маленькими маринованными луковицами и щедрой — с горкой — порцией островных макарон в густой мясной подливе.

Впереди был целый вечер и добрая половина ночи — поэтому у поваров в тавернах не было ни минуты отдыха. Наступало время мяса: молодая баранина и козлятина, замаринованные в пахучих травах с утра, теперь нанизывались поварами на острые металлические вертела, которые расставлялись вокруг жарких очагов.

К вечеру, часа через три-четыре, когда солнце почти скроется за горным хребтом, еще дымящееся жаркое подадут на стол дорогим гостям вместе с кувшином красного вина и подрумяненными на гриле овощами, политыми оливковым маслом и посыпанными мелко нарубленным чесноком.

Все эти ароматы, которые, смешиваясь с солеными запахами моря, цветущих олеандров и левкоев, формировали умиротворяющую и расслабляющую ауру острова, на котором никуда не хотелось спешить и о чем-либо беспокоиться…

Но в просторной гостиной хозяйского дома на вилле «Афродита», которую владелец превратил в штаб грядущей кампании, где за массивным деревянным столом, заваленным картами, схемами, морскими лоциями и какими-то чертежами, склонив головы, сидели несколько мужчин с сумрачными лицами, царила совсем другая обстановка — напряженная и тревожная.

— Меламед, что вы как воды в рот набрали? — мрачно пробасил по-русски плотно сбитый крепыш с совершенно лысой головой.

Он нервно барабанил короткими сильными пальцами по полированной столешнице. По всему было видно, что он расстроен.

— Ладно, сначала я…

Генерал высказался первым. Он говорил полчаса, и из его доклада Смолев понял, что ситуация и в самом деле хуже некуда: боевая часть ракеты потеряна и может обнаружиться где угодно; основная задача — не допустить того, чтобы оружие попало в руки радикальных фундаменталистов и террористов разных мастей.

— Пока мы далеки от того, чтобы контролировать ситуацию, — подытожил Манн. — Но наша агентура активно работает, отслеживая любое упоминание о бомбе. Первая информация начинает поступать. Надеюсь, что скоро будем иметь более ясное представление о происходящем. Тогда сможем разыграть эту карту с «покупкой-продажей». Это наш единственный шанс, если не обнаружим бомбу раньше сами. Думаю, что не зря на бал съезжается такое количество представителей различных политических и военных группировок. Но о них позже. Теперь ваша очередь, Меламед! Да не вставайте вы, — махнул генерал рукой, — не вставайте! Расскажите, насколько у нас все плохо?

— Похвастаться пока особо нечем, господин генерал! — нехотя согласился с главой Бюро Интерпола спортивного вида загорелый молодой человек лет тридцати, с выправкой, которая сразу выдавала в нем военного. Он сидел прямо, положив перед собой на стол тяжелые мускулистые руки.

— Коэн и Левин, — указал он на сидевших рядом своих помощников, — уже почти неделю — каждый день с утра отрабатывают возможных свидетелей: рыбаков и яхтсменов в порту. Мы надеялись, что кто-то из них мог быть в тот день в том самом квадрате, который указан американцами как возможное место падения «объекта». Но пока — ничего!.. Коэн, доложите кратко!

— Да, никто ничего не видел, — негромко подтвердил второй израильтянин; третий просто молча кивнул. — Приходилось расспрашивать очень аккуратно, сами понимаете. Но ничего необычного или странного никто не заметил. Особая надежда была на рыбаков, но в этом квадрате — он, потянувшись к столу, ткнул пальцем в морскую карту, развернутую на столе — сплошные «банки», то есть, мели. Рыбаки там бывают редко: им там делать нечего, только сети рвать. Разве что ловцы омаров ставят ловушки. С Наксоса туда мало кто ходит. Все, кого опросили, — в один голос: «ничего не видели, ничего не знаем!» Планируем завтра перебраться на Парос и там пообщаться с местными жителями.

— Я сам все эти дни отработал в серфинг-клубе, — продолжил Меламед, когда его подчиненный закончил. — Проверил все по журналам, переговорил с администрацией и инструкторами. В тот день был отличный ветер, и на воду вышли больше сорока человек. С половиной из их числа мне удалось переговорить, но часть уже покинула остров за последние четыре дня. Здесь я бессилен. С оставшимися спортсменами еще переговорю за сегодня-завтра.

— Результаты? Я понимаю, что и ваши разговоры ничего не дали?

— Нет, господин генерал. По крайней мере, из опрошенных мною также никто не видел «ничего странного или необычного» в тот день.

— Плохо, очень плохо! А свидетель нам нужен — кровь из носу! — покачал головой генерал Манн, разворачиваясь всем корпусом к Смолеву, сидевшему справа и внимательно слушавшему отчеты израильтян. — Саша, мысли есть?

— Есть вопрос, — помедлив, подключился к беседе Алекс. — Вы мне объясните, почему тут еще нет целой эскадры, которая ведет поиски упавшей ракеты? Где водолазы, аквалангисты, где батискафы, или как там они называются, черт бы их подрал? Где это все? Почему этим вопросом занимаются Интерпол и израильские спецслужбы? И то, насколько я понимаю, — он бросил быстрый взгляд на команду израильтян, мрачно смотревших в стол, — занимаются тайно?

— Саша, американские ВВС официально не признали эту аварию. Пока, во всяком случае, — растерев рукой лоб и утомленно прикрыв глаза, ответил генерал. — Это их постоянная практика. Во-первых, изначально планом полета ядерное оружие на борту бомбардировщика не было предусмотрено, — это раз. Это было бы нарушением международных договоренностей и колоссальным ударом по престижу ВВС. То, что его все же подвесили на пилон, — или очередная халатность, или обычный для американских ВВС идиотизм, в чем они никогда сами добровольно не признаются, — это два!

— А если это хорошо спланированная и организованная диверсия? Сколько можно все списывать на идиотизм? Может, не все так просто, как кажется?

— А это — три, — согласился генерал. — Вот они сейчас там у себя этим и заняты: землю роют, что твой бульдозер! Пытаются понять в чем дело. На базе Инджирлик несколько тысяч американских и британских военнослужащих, более ста ядерных зарядов на складах. Конечно, они хотят выяснить, как ракета с ядерной боеголовкой вдруг попала на пилон к бомбардировщику, следующему в Италию! Это еще итальянцы не в курсе, что до них, слава Богу, не долетело! Вот подарочек бы был!.. Конечно, американцы хотят все выяснить. Но никакой огласки не допустят, причины надо объяснять?

— Не надо, не дурак, — мрачно ответил Смолев, наливая себе в стакан воды. — Сам догадаюсь: база Инджирлик — в шестидесяти километрах от моря и в ста километрах от границы с Сирией, где уже второй год черти что творится… Если американцы признают, что на территории Турции они не контролируют собственное ядерное оружие в опасной близости от курдов, ИГИЛ,⁶ практически на побережье, откуда оно может легко через Средиземное море попасть в любую точку планеты, — и базу можно закрывать! В Турции тоже котел кипит, — не дай Бог, его прорвет!

— Ну, вот ты и сам все понимаешь. Поэтому никаких официальных поисков не будет. Но это не значит, что они не ведутся. Ведутся уже четвертый день и очень интенсивно!

— Кто ведет поиски? — уточнил Алекс.

На душе у него стало немного спокойней: значит, все-таки не бездействуют!

— Две специально подготовленные команды греческих водолазов, оснащенные по последнему слову техники. Действия согласованы с ВВС. Координируют свои действия с Интерполом через моего зама, майора Петриди, ты его помнишь. Вот в этих квадратах, — генерал очертил пальцем круг на карте. — Там есть все: и подводные аппараты, и необходимое оборудование. Только поздно они начали! Есть у меня предчувствие, что дело это тухлое!

— В смысле?

— Ничего не найдут! — отрицательно покачал головой Манн. — Ни черта! Поздно спохватились!

Он дотянулся рукой до стакана, стоявшего перед Смолевым, одним коротким залпом выпил из него воду и звучно вернул стакан на место.

— Почему? Может не сразу, но найдут? Глубины здесь в промежутках между «банками», — Алекс взглянул на лоцию, — метров двести — триста, не так уж и глубоко, дно ровное, ни скал, ни расселин, если упала и лежит, то видно издалека и легко можно обнаружить. А если попала на «банку», — так еще проще: хоть и в траве, но тоже достаточно заметно. Что тебя смущает? Почему не найдут?

— Понимаешь, в чем загвоздка: против этой возможности говорят сразу несколько фактов. Первый: еще неделю назад, сразу после падения ракеты с пилона бомбардировщика в зоне возможных поисков рыбаки несколько раз замечали странное судно без опознавательных знаков с вооруженными людьми на борту, — пояснил генерал, отбирая у Смолева кувшин с водой и наливая ее себе в стакан. Генерала мучила жажда.

— Ого! Снова конкурирующая организация? Кто такие? — Алекс понял, что успокоился он рано.

— Вот и нам бы понять, кто такие? Рыбаков они не трогали, просто, заметив их издалека, сворачивались и уходили на полном ходу, куда-то в сторону восточного побережья Пароса. А там есть несколько бухт, где можно укрыться от назойливых глаз! Больше этого судна никто не видел. Наши водолазы тоже никого не замечали в этом квадрате.

Генерал злился, хоть и старался этого не показывать. Но Алекс знал друга давно и хорошо успел его изучить за годы совместной службы. Эта злость обычно очень помогала Манну мобилизовать все силы и сосредоточиться на задаче.

— Хорошо, а второй факт? — уточнил Смолев. — Если есть первый, должен быть и второй!

— Второй факт — это шифровка моего агента, который успел передать лишь то, что по оперативным данным неизвестными лицами объявлен негласный аукцион на приобретение боевой части ядерной ракеты мощностью именно в пять килотонн в тротиловом эквиваленте. Эта информация прошла по всем организованным криминальным сообществам Европы, которые занимаются торговлей оружием. И другие параметры «товара», вес, габариты — один в один наша «потеряшка»! На Парос уже начинают съезжаться покупатели, и многих из них мы знаем! Такие персонажи едут! — генерал звучно хлопнул ладонью по деревянной столешнице. — А это означает только одно, что…

— Ракету уже подняли, — кивнул Смолев. — И пытаются сбыть! Но кто? Неужели нельзя их найти?

Генерал, глубоко задумавшись, не ответил. В этот момент раздалась трель телефонного звонка. Смолев снял трубку аппарата, стоявшего на столе перед ним.

— Да, Катерина. Хорошо! Да, да. Скоро! — отрывисто произнес он в трубку и положил ее на рычаг прежде, чем говорливая гречанка успела произнести еще несколько фраз.

— Что? — неодобрительно покосился Манн, недовольный тем, что звонок прервал его размышления.

— Обед уже трижды разогревали, — кротко произнес Смолев. — Повар Петрос близок к инфаркту.

— А и то верно! — потянулся генерал, вставая из-за стола и разминая затекшие мышцы. — Вот и пойдемте обедать! Так, бойцы, — обратился он к израильтянам, немедленно вскочившим, как по команде, — нам вместе лучше не светиться, обед вам принесут в номер. Завтра с утра отправляйтесь на Парос, выходите на контакт с агентом Интерпола, обсудите с ним диспозицию. Задача несколько меняется: надо искать это таинственное судно, которое никто не видел близко. Займитесь восточным побережьем Пароса, но аккуратно, ясно, Меламед? Всем необходимым вас снабдят на месте: транспорт, оружие, связь, — все получите по прибытии. Садитесь в вертолет и ищите это чертово судно! Буду ждать от вас доклады по телефону каждые два часа. Вопросы есть?

— Никак нет, — улыбнувшись, ответил за себя и за своих подчиненных Меламед. — Все ясно!

— Ясно ему, — пробурчал себе под нос генерал, глядя, как молодые израильтяне, явно оживившись при мысли об обеде, быстро покидают гостиную. — А мне вот ни черта не ясно!..

— Кстати, Витя, — поинтересовался Смолев, проследив за направлением его взгляда. — Я давно хотел спросить: почему израильтяне? У тебя своих людей не хватает? Чье это было решение — привлечь к делу Моссад?

Генерал похлопал друга по плечу, открыл дверь и пропустил Смолева вперед.

— Еще кто кого привлек к делу, друг мой ситный, — произнес Манн вполголоса, взяв Смолева под руку и выходя с ним на пустую галерею в сторону ресторанной террасы. — Информацию об американской пропаже мы получили именно от них. Лично на меня вышел глава их управления по борьбе с ядерной угрозой — есть у них в структуре Моссад такое специальное подразделение. Договорились о полном содействии, но так, что на своей территории управляю процессом я.

— Специальное управление Моссад по борьбе с ядерной угрозой? — переспросил Алекс.

— А ты думал! Лихие ребята: то поголовье физиков-ядерщиков контролируют в Ираке, то Иранскую ядерную программу сдерживают, поставки оружия из России в Сирию и другие страны Ближнего Востока отслеживают, чтобы лишнего чего не просочилось… Ну, и, само собой, отслеживают всякие «потеряшки», вроде нашей. Сейчас это настоящая головная боль! Ты мои досье читаешь?

— Читаю, читаю, — подтвердил Алекс. — Сон уже пропал!

— Вот то-то! А эти парни с такими ситуациями каждый день имеют дело. Не очень, правда, церемонятся с выбором средств, порой жестко работают, но надо отдать им должное: всю информацию получаем от них, в отличие от американцев, в полном и, похоже, достоверном виде. Сам понимаешь, им на территории их, мягко говоря, небольшой страны, взрыв тактического ядерного боеприпаса даже в пять килотонн не нужен никак. Это же просто катастрофа! Особенно, если это будет Тель-Авив, Хайфа, или, не приведи Господь, Иерусалим. Вот тогда наша «Сломанная стрела» быстро станет «Согнутым копьем»! Причем, согнутым в такую дугу, что мало никому точно не покажется!..

— А это еще что? — поинтересовался Смолев, остановившись перед лестницей, что вела с галереи на верхнюю террасу, и вопросительно взглянул на Манна. — Что еще за «копье»? И почему «согнутое»?

— Это, Саша, термин такой, — нетерпеливо пояснил генерал. — Когда потеря ядерного оружия, что уже само по себе не подарок, может еще и привести к началу полномасштабных военных действий нескольких суверенных государств, — вот так-то!.. Ну, так мы обедаем, или ты мне вопросами снова весь аппетит испортишь?

— Пойдем, пойдем, — рассмеялся Смолев. — Пообедаем! Но вопросов у меня еще масса, не обессудь!

— После обеда и задашь! — кивнул генерал.

Друзья быстро взбежали по лестнице на террасу, где у накрытого стола их встретила Рыжая Соня, укоризненно качая головой.

Убедившись, что хозяин и его гость уже уселись за стол, она дала знак официанткам выносить горячее: сегодня на обед Петрос приготовил помимо классической мусаки — запеканки из баранины, еще и чудесного запеченного козленка с картофелем и молодыми томатами в оливковом масле с чесноком и тимьяном.

Обед был уже в самом разгаре, когда раздался телефонный звонок.

Управляющая сняла трубку телефона висевшего на стене кухни, произнесла несколько слов, затем, взяв карандаш, набросала несколько слов на клочке бумаги и положила перед Смолевым.

— Дядя Саша, помнишь, ты просил узнать, что за профессор к нам приезжает из Болгарии? Катерина его нашла на сайте Софийского Университета, вот здесь точное название.

Алекс, быстро проглотив кусок козленка, скосил глаза к записке и прочел две строчки, написанные мелким бисерным почерком его управляющей. На душе его похолодело, а шрам снова заныл.

На клочке бумаги значилось:

«Профессор Софийского Университета имени Св. Климента Охридского Тодор Стоянов, факультет физики, кафедра ядерной физики и естественной радиоактивности».

Конец ознакомительного фрагмента.

Примечания

6

(самопровозглашенное террористическое «Исламское государство», деятельность которого запрещена в Российской Федерации)