Ударный рефлекс

Сергей Зверев, 2012

В Ялте объявился маньяк-потрошитель, наводящий ужас на все Южное побережье Крыма. Цель его страшной охоты исключительно молодые красивые девушки. Следов маньяк не оставляет, и украинская милиция никак не может выйти на него. Никто знает, сколько бы еще длился этот кошмар.…Но тут в Ялту на отдых приехала компания молодых людей из России. Это двое бывших десантников Илья и Дмитрий и красавица Оксана. Именно ее маньяк выбрал в качестве очередной жертвы. Знал бы убийца, с кем связался, – бежал бы от Оксаны со всех ног. Но пришлось ему познакомиться с крутым нравом российской десантуры...

Глава 1

Полуостров Крым — самое беспечное место на всем черноморском побережье, а ялтинцы — самые легкомысленные люди во всем Крыму. Так, по крайней мере, считают многие. На первый взгляд в Ялте не принято думать о будущем, тут живут только настоящим. И все располагает к такому мышлению: щедрое солнце, вечнозеленые пальмы, шум прибоя, загорелые тела на пляжах, длинноногие девушки в соблазнительных купальниках, теплые звездные ночи со стрекотом цикад…

Но это впечатление обманчиво. Ведь Ялта — это не только яркое солнце, пляжные радости и романтические прогулки под южными звездами. Погожие дни неизбежно сменяются пасмурными, но далеко не всем об этом известно…

В сентябре–октябре, с окончанием сезона последние отдыхающие наконец разъезжаются. Город погружается в осенне-зимнюю спячку. Солнце прячется за тучи, блекнет море, гаснут вывески уличных кафе, один за другим закрываются аттракционы на набережной, центральные улицы незаметно пустеют. И местные жители, подсчитывая заработанное за сезон, лишь тихо стонут: как прожить до сезона следующего?

Так что самое тяжелое время в жизни каждого ялтинца — начало апреля. Деньги, заработанные за предыдущий сезон, давно уже потрачены, а наступления сезона следующего ждать еще полтора-два месяца. И это время надо как-то просуществовать. Но что делать, если в городе почти нет своего производства, если даже дворником можно устроиться только за взятку, если врачей и учителей нещадно увольняют по сокращению, если даже самый мелкий бизнес задавлен налогами? Вот и приходится крутиться…

Ресторан «Красный лев», что на набережной, — один из немногих в городе, работающих круглый год. Кухня вкусна, официанты вежливы и предупредительны. Последнее обстоятельство вполне объяснимо: несколько жалоб от посетителей — и полетит подавальщик со своей службы белым лебедем. Отряд не заметит потери бойца, ведь на место выбывшего претендует добрый десяток кандидатов; профессиональными барменами и официантами Большой Ялты, наверное, можно, укомплектовать все рестораны и кафе Москвы…

Приблизительно так размышляла молоденькая чернявая девушка со смешными завитушками на лбу, официантка «Красного льва», возвращаясь с работы за полчаса до полуночи. Вечерняя набережная почти опустела. Лишь в перспективе ее, рядом с ночной дискотекой, маячили несколько силуэтов поддатых малолеток, да под фонарем у круглосуточного магазина «Крымские вина» тихонько ворковала влюбленная парочка.

Достав из сумочки пачку сигарет, официантка закурила и устало зацокала по набережной острыми каблучками. Справа мерцало море. Вода, подкрашенная тусклым лунным светом, сумрачно светилась у берега, и в тишине слышались ее полусонные приливы и отливы. Маяк на пирсе время от времени вспарывал темноту ночи ярко-красной точкой. Все это умиротворяло, но девушке было явно не до приевшихся красот природы. Заботы одолевали. Дома ее, единственную кормилицу, ждали старая мать и малолетняя племянница. Стирка, уборка, готовка — хоть бы до двух ночи управиться! С утра — на рынок и сразу к кухонной плите, к полудню — вновь на работу, до полуночи. И так каждый день, как белка в колесе…

Миновав небольшую площадку с неработающим фонтаном, девушка свернула в темный сквер, отделяющий набережную от ближайшей улицы. Геометрически-правильные квадраты бетонных плит аллеи, острые кроны кипарисов, весеннее разноцветье на клумбах — все это теперь, в темноте, невольно навевало мысли о ночном кладбище. Но этим темным сквером она возвращалась после смены сотни раз. Да и до дому оставалось не более десяти минут ходьбы: подземный переход, выход на троллейбусную остановку, перекресток, поворот налево — и ее родная пятиэтажка.

Бросив окурок в мусорку, девушка взглянула на белое табло городских часов: светящиеся стрелки, сомкнувшись на циферблате ножницами, показывали ровно полночь.

Неожиданно почудилось, будто бы сзади, совсем близко, мелькнула какая-то тень… Девушка инстинктивно обернулась, но никого не заметила: темнота аллеи не позволяла рассмотреть даже ближайший кустарник. Наверное, пригрезилось от переутомления… Да и ярко освещенная арка подземного перехода — вон, совсем рядом. Поправив висевшую на плече сумочку, официантка на всякий случай ускорила шаг. Ступенька, еще одна, поворот направо, выпирающий из бетона канализационный люк… Внезапно впереди послышался сухой треск кустов, и спустя мгновение перед девушкой вырос мужской силуэт. Быстрота, с которой неизвестный появился перед полуночной путницей, резкость движений напугали девушку. Невольно отпрянув, она ойкнула — в руке нападавшего тускло блеснуло длинное лезвие ножа с рельефным кровостоком.

Официантка лишь тихонько вскрикнула и, судорожно развернувшись, хотела было бежать назад, к набережной. Но острый предательский каблук туфельки застрял в щели между бетонными плитами.

— Стоять! — сдавленно прошипел нападавший.

Приблизившись к девушке вплотную, он левой рукой цепко схватил ее за шею и поднес к лицу нож, зажатый в правой. Лунный лучик медленно прокатился по массивному лезвию, и почему-то именно этот отблеск начисто парализовал у жертвы волю к сопротивлению.

— Пикнешь — убью! — предупредил мужчина угрожающе и, прижавшись к жертве всем телом, затрясся от чувственного возбуждения.

Он резко развернул девушку лицом к себе — каблук, намертво застрявший в щели, сухо треснул. Ловко перебросил нож из правой в левую. Медленно взял жертву за подбородок, трясущейся рукой поправил завиток на лбу, мягко скользнул рукой по полной груди и прошептал:

— А ты ничего… В теле.

Несчастная была в полуобморочном состоянии; силы и воля окончательно покинули ее. Последнее, что успело зафиксировать угасающее сознание, — отсутствие большого пальца на левой руке нападавшего. Выверенный удар рукоятью ножа по голове — и официантка осела на аллею. А неизвестный, подхватив обмякшее тело на руки, потащил его по ступенькам на пустынную остановку, где в полутьме тупичка стоял грязно-белый «жигуль»…

* * *

Девушка не могла сказать, сколько же она была без сознания: час, два или целую вечность?

Очнулась она от странного звука: ш-ши-ик, ш-ши-ик, ш-ши-ик… Звук этот доносился откуда-то издали, будто из-за стены, и повторялся с пугающей равномерностью, словно удары морских волн в осенний шторм. Но это были не волны. С таким звуком обычно точится нож о камень. Несчастная с трудом разлепила глаза, пытаясь определить, где же она находится, но так и не определила. Ее окружала абсолютная чернота. Было лишь ясно, что лежит она на чем-то мягком, видимо, на кровати, и что тело ее накрепко связано путами. Девушка попыталась было подняться, но этого не удалось.

— Мамочка… — тихонько вскрикнула пленница и тут же закусила нижнюю губу; беспалый, напавший на нее в темном сквере, а теперь точивший нож, наверняка мог услышать голос жертвы.

А звук точимого ножа по-прежнему резал слух тупой ритмичностью: ш-ши-ик, ш-ши-ик, ш-ши-ик…

Внезапно сбоку скрипнула дверь. Узкая полоска света, медленно расширяясь, пробивалась в темную комнату. Девушка невольно скосила глаза: в тускло освещенном дверном проеме возвышался мужской силуэт — тот самый. Электричество в прихожей выхватывало вошедшего рельефно и скупо: это был высокий, светловолосый, атлетического сложения мужчина. Глаза его, округлые и чуточку навыкате, влажно блестели. Не произнося ни слова, он медленно шагнул в комнату, присел на краешек кровати. И вновь в руке его блеснуло лезвие ножа. Нож этот — массивный, с рельефным кровостоком и ограничителем рукояти, явно охотничий, немного походил на бутафорский кинжал и оттого выглядел еще страшней. Девушка затряслась крупной дрожью, пытаясь отстраниться к стене, но светловолосый, легонько проведя острием по шее жертвы, прошептал почти ласково:

— Не бойся меня… Это не больно.

Острие медленно ползло от шеи жертвы все выше и выше: к подбородку, к уху, к виску… На царапине выступили крупные капельки крови, и в уголках рта насильника закипела слюна. Процарапав висок, острие ножа уперлось девушке в переносицу, и светловолосый, зажав указательным и средним пальцем завиток на лбу жертвы, с неожиданной быстротой отхватил волосы лезвием. Поднес к своему лицу, понюхал, медленно растер между пальцами и вдруг захихикал:

— А за-апах… Это твои кобеля тебе такие дорогие духи дарят? А другие волосы тоже ароматизируешь, да?

Девушка попыталась было отстранить голову — острие ножа уперлось в подушку.

— Вы… что хотите? — свистящим полушепотом спросила она.

— Тебя, — плотоядно улыбнулся светловолосый, и эта жутковатая улыбка окончательно убедила жертву, что перед ней — маньяк.

— Развяжите меня… Я все сама сделаю, что вы от меня хотите, — попросила девушка убито, явно не веря в то, что эта просьба будет исполнена.

Как ни странно, маньяк послушно перерезал веревки, которыми пленница была привязана к койке. Дважды, будто случайно, легонько кольнул ее ножом между грудей и, заметив на лице пленницы гримасу боли, улыбнулся. Пружинисто поднялся с кровати, щелкнул выключателем света… Ярко-желтое электричество резануло в глаза девушке, но уже секунду спустя она поднялась и, боясь что этот страшный мужчина вдруг передумает, принялась раздеваться. Одну за другой расстегнула маленькие пуговички блузки, нервно повела плечами, сбрасывая ее на пол. Затем, не расстегивая, поспешно сняла через голову бюстгальтер, немного застеснялась, прикрывая полную грудь руками.

— Ну, давай же, давай… — хищным шепотом подбадривал насильник. — Долго мне ждать?

Ломая длинные наманикюренные ногти, она судорожно расстегнула пуговицы юбки.

Мужчина уселся на кровать и приказал властным жестом: мол, ко мне подойди! Она приблизилась осторожно, словно боясь обжечься об него коленями. Насильник взял девушку за мизинцы и медленно развел руки в стороны. Она так и осталась стоять — нагая, с огромными грудями. А он, отложив в сторону нож, неторопливо, деловито расстегнул штаны и с внезапным остервенением завалил жертву на кровать. И, когда все было кончено, внезапно позволил:

— Ладно, хрен с тобой, одевайся!

Еще не веря в свое чудесное спасение, девушка нагнулась, чтобы поднять лежавшее у кровати белье…

Но в этот самый момент на ее голову обрушился страшной силы удар: тяжелая рукоять ножа наискось рассекла кожу затылка, и жертва, обливаясь кровью, свалилась на паркет. А маньяк, нагнувшись, быстро перевернул ее на спину и, резко приподняв подбородок, полоснул лезвием по горлу. Девушка захрипела, забилась в агонии, затем выгнулась и вдруг обмякла.

Выйдя из комнаты, мужчина вернулся с видеокамерой, включил свет, установил камеру на штативе объективом к трупу. И, плотоядно посматривая на обнаженное тело, залитое кровью, принялся неторопливо раздеваться…

* * *

В половине восьмого утра военный пенсионер, живший в типовой пятиэтажке, обычно выводил выгуливать пса. Огромный черный ротвейлер с рыжими подпалинами отлично знал утренний маршрут. Предвкушая удовольствие от утренней прогулки, пес уже в подъезде радостно скулил, тянул поводок в сторону небольшой бетонированной площадки с мусорными баками: на этом месте хозяин иногда отпускал его порезвиться.

— Сейчас, дорогой, — с трудом удерживая поводок, увещевал хозяин, закрывая входную дверь. — Идем, идем, никуда от тебя прогулка не денется…

Сперва все шло, как обычно. Пес привычно вел хозяина вверх по пустынному переулку, а старик, по обыкновению, одергивал четвероногого друга:

— Не спеши, дорогой, я ведь не такой молодой, как ты, сил нету…

Неподалеку от темно-зеленых мусорных контейнеров пес повел себя как-то странно: остановился, понюхал воздух и резко, будто бы по команде, метнулся в сторону огромной хозяйственной сумки из полосатой клеенки, непонятно кем и зачем оставленной между баками. Поводок, натянувшись, завибрировал струной.

— Фу! — не поспевая за псом, скомандовал хозяин. — Фу, кому сказано!

Но остановить ротвейлера было уже невозможно: вырвавшись из рук старика, пес с рычанием подбежал к клеенчатой сумке и вцепился в нее клыками…

Догнав собаку, хозяин хотел было вновь скомандовать «фу!», но, едва взглянув на содержимое сумки, уже вывернутое на асфальт, остолбенел: у мусорки, жутко скалясь мелкими зубами, лежала человеческая голова. Остекленевшие глаза смотрели прямо на старика, и от этого взгляда пенсионер едва не лишился чувств…

Схватившись за сердце, он прислонился к каменному парапету, зажмурился, словно увиденное — галлюцинация. Но это было не наваждение: открыв глаза вновь, хозяин пса вновь столкнулся с пустым взглядом отчлененной головы.

— Боже мой… — только и сумел прошептать он.

Пенсионер даже не пытался отогнать пса от сумки — озверевший ротвейлер остервенело грыз какой-то огромный бесформенный кусок мяса, залитый кровью. И лишь придя в себя, старик, позабыв о псе, судорожно нащупал в кармане мобильник и позвонил в милицию…

* * *

Семнадцатого апреля, то есть спустя два дня после убийства, практически во всех крымских газетах появилось сообщение о страшной находке в Ялте.

Печатные живописания леденили душу. Репортеры, смакуя подробности, не просто пугали читателей «расчлененкой» (кого нынче таким удивишь?), а еще акцентировали внимание на характерной детали: труп анатомирован мастерски, к тому же, по заключениям экспертов, преступник совершил половой акт с уже мертвым телом. Все это наталкивало на очевидное заключение: на самом популярном крымском курорте завелся не просто убийца, а самый настоящий маньяк, Джек-потрошитель.

Милиция довольно быстро установила личность погибшей: ею оказалась Светлана Красильникова, 1987 года рождения, официантка ресторана «Красный лев». По факту убийства было возбуждено уголовное дело. Комплекс оперативно-разыскных мероприятий ничего не дал.

И лишь когда информация о найденном расчлененном теле и кровавом маньяке просочилась в центральную прессу, туроператоры схватились за голову: такое ЧП в Ялте, да еще накануне сезона, совершенно не к месту и не ко времени. Кто поедет отдыхать в знаменитую крымскую здравницу, если там насилуют, убивают и расчленяют трупы?