Тень убитого врага

Сергей Зверев, 2014

Бизнесмен Андрей Тропинин жестоко предал своего компаньона и друга Глеба Студенецкого: увел у него жену. Глеб не простил предательства. Он подставил Андрея, и того за растрату и подлог осудили на восемь лет колонии. Но суровое наказание показалось взбешенному рогоносцу слишком мягким. Он захотел навсегда вычеркнуть бывшего друга из жизни и приказал своим подельникам-головорезам убить Андрея. Те выполнили приказ, и Глеб наконец вздохнул с облегчением. Но спустя восемь лет стали происходить странные вещи. Мертвый Андрей начал преследовать Студенецкого: он являлся к бывшему компаньону и грозил ему смертью…

© Зверев С., 2014

© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2014

Глава 1

1

Два человека, предвкушая богатый улов, шли через лес, еще полный прохладным утренним туманом, едва-едва начинавшим рассеиваться, чтобы через час-другой исчезнуть без следа. Чистейший лесной воздух, густой и свежий, заставлял их дышать глубже, пробуждал смутные ассоциации, связанные с чем-то давным-давно как будто позабытым…

Первый мужчина сделал глубокий вдох — и вдруг замер.

— Б-блин! Ты чего?! — чуть не натолкнулся на него второй.

— Тихо. Ты ничего не чуешь? — предостерегающе поднял руку первый.

— Да вроде нет… А что такое?

— Запах.

Второй тоже глубоко вдохнул и произнес:

— Да-а… Тухлятиной какой-то тянет.

— Нет, брат. Здесь, похоже, дело серьезнее, — покачал головой первый мужчина. В свое время он прошел Афган, и запах этот кое-что ему напомнил. — Постой, — сказал он и свернул с тропы в подлесок.

Второй последовал за ним, брезгливо фыркая:

— Ф-фу… Ну и вонь! Ну куда тебя несет… — В голосе его уже чувствовался испуг.

— Вот оно, — остановившись, кивнул на кусты первый.

Второй почувствовал, как сердце его забилось сильно и тревожно, а в горле мгновенно пересохло. Дурной запах едва не валил с ног, но он, преодолевая робость, выглянул из-за плеча первого…

Из густых зарослей кустарника торчала человеческая рука.

— Вот и порыбачили, — тихо проговорил первый. — Ну что, звони, вызывай ментов… или, как они там сейчас, полиция, что ли…

— А может, — робко возразил второй, — того… ничего не видели, не слышали…

— Следы уже не спрячешь… Звони, — решительно ответил первый мужчина.

2

Прицел поймал человеческую фигуру, охватил ее и повел — не выпуская и не вздрагивая. Других фигур рядом не было, ничто не перекрывало обзор, и палец левой руки мягко, без малейшего рывка, лег на спусковой крючок, начал плавный нажим…

Есть! Цель поражена.

Как раз вовремя — у входа в супермаркет всегда толчея, фигура быстро смешалась с другими и через секунду канула в большой двустворчатой двери.

Целившийся довольно усмехнулся: глазомер его не обманул и имитация выстрела прошла успешно.

Его худощавое, с резкими чертами лицо слегка смягчилось, а взгляд, невыносимо острый в момент прицеливания, словно расплылся, возвращая хозяину, сидевшему за рулем темно-синего «Рено», нормальное отношение к миру.

В зеркале заднего вида он краем глаза уловил движение и чуть повернул голову — ага, коллеги пожаловали!

«Приора» цвета «мокрый асфальт» с желтым фонарем на крыше подлетела пулей, взвизгнула тормозами, ее передний бампер замер в дециметре от заднего бампера «Рено». Молодо-зелено! — качнул головой водитель.

Из «Приоры» выбрался паренек лет двадцати, страшно гордый своим лихачеством.

— Здорово, Колян!

«Черт возьми, какой я ему Колян?! В отцы гожусь, а тут на тебе…

А хотя, если подумать, кто ты такой, и как тебя звать? Наемный водила, холуй по вызову. И возраст тут совсем не почесть, даже наоборот. До зрелых лет дожил, а все баранку крутишь — ну, и кто ж ты такой после этого? Колян и есть, без отчества».

— Привет, — дежурно улыбнувшись, пожал протянутую руку Николай.

— Отдыхаем?

— Да ненадолго, я думаю. Сейчас кто-нибудь выйдет. — И Коля кивнул на дверь супермаркета.

Молодой цыкнул длинной струей слюны сквозь зубы.

— Это точно. Я вон в соседнем квартале клиента скинул — и сразу сюда. Тут-то уж пустым не останусь.

— Совершенно верно, — механически ответил Николай, задумавшись о чем-то своем.

— Слышь… — протянул парень, с интересом взглянув на него, — я давно… ну, то есть не давно, а вообще хотел тебя спросить: а ты раньше кем был? Ну не всю ведь жизнь ты в таксерах, правильно?

— А зачем тебе это? — спросил Николай, не поднимая глаз, и от тона, каким был задан этот вопрос, юноше словно наждаком по душе провели.

— Да нет! — смутился он и неловко соврал: — Это я так. Ну… интересно просто! Да я у всех спрашиваю из интереса.

Николаю не составило бы труда сочинить какую угодно легенду… да мутить мозги наивному юнцу не хотелось. А правды не скажешь. Он приготовился уже ответить что-нибудь правдоподобное, как…

Как на крыльцо универсама вышла молодая светловолосая женщина с мальчишкой лет десяти.

Мама и сын были одеты дорого и со вкусом — высший класс общества, видно сразу. Незримая аура этого класса чувствовалась и в ухоженности обоих, и в выражениях лиц, и в изысканно-небрежной прическе, и в безупречном педикюре мадам… Красивое, с классически-правильными чертами лицо женщины казалось надменным и печальным — лицо уставшей королевы. Ну а мальчишка, соответственно, — маленький принц.

— О-о, смотри какая! А между прочим, она такси ищет, я точно говорю, — тут же отреагировал молодой таксист и предложил: — Ну, Коль, давай!

Но Коля стремительно выскочил из машины.

— Нет, брат, лучше ты. Я… у меня сигареты кончились, а эта фифа ведь начнет нос воротить: простите, вы могли бы не курить?.. Знаю я таких. Ну ее в баню! Давай вези, а я в ларек, за куревом. — И исчез в небольшом скверике, за которым находился павильон автобусной остановки.

Младший коллега, растерявшись, открыл рот и ни черта не понял. Он бессмысленно смотрел вслед Николаю, который приблизился к ларьку на остановке и смешался с толпой…

— Вы свободны? — Ясный женский голос прозвучал так внезапно, что таксист вздрогнул и диковато обернулся:

— А?

— Я спрашиваю, вы свободны? — В голосе женщины проскользнуло нечто вроде иронии.

— А?.. Ну да, конечно. Свободен… Вам куда?

Николай наблюдал за ними, прячась за стеной павильона. Вот женщина с ребенком устроились на заднем сиденье, водила нырнул за руль… темно-серебристое авто подалось назад, потом резко — вперед и влево и помчалось, исчезая в потоке машин.

3

— Мам, — повернулся к женщине мальчик, но та не услышала, погрузившись в свои мысли. — Ма-ам! — повторил он громче и дернул ее за рукав блузки.

— Что, Костя? — вздрогнула от неожиданности Елена.

— Ты какая-то задумчивая в последнее время стала, — внимательно глядя на нее, заметил сын.

— Правда? — Елена постаралась улыбнуться как можно естественнее: — Да я вроде бы всю жизнь думаю!

Шутка не сработала. Костя был не по годам серьезный парнишка.

— Нет, — отрицательно покачал он головой, — раньше так не было.

— Правда? Старею, может быть?.. Ладно, сынок, отставить старость, думать больше не буду! — Елена рассмеялась и обхватила сына за плечи, тот улыбнулся в ответ, но как-то не по-детски.

Уловив ситуацию, она принялась весело болтать о всякой чепухе, о том, что в августе они поедут отдыхать в Испанию или Италию, а в ближайшие выходные отправятся в аквапарк… Ребенок, будь он хоть вундеркиндом, все равно ребенок. Костя сразу оживился, заговорил… и Елена поздравила себя с педагогической победой.

Победа-то победой, но, вообще-то, Костя был совершенно прав. Елена действительно стала слишком задумчивой в последние недели, и эта задумчивость совершенно не радовала.

Наверняка девяносто девять из ста женщин, узнав о мысленных тяготах Елены Студенецкой, дружно воскликнули бы: «С жиру бесится!» или «Мне бы твои заботы!..». В жизни жены миллионера, владельца сети магазинов, было все, что могут дать большие деньги. И что?.. Да то, что не в деньгах счастье — не было его у Елены, притом что денег — хоть залейся. А кроме денег было прошлое, о котором не хотелось вспоминать, и будущее, о котором не хотелось думать. Она же видела, что происходит с ее мужем, как он изменился за последнее время, за весну-лето этого года. Он и раньше-то…

Э, нет! Довольно, спохватилась Елена и сухо, но вежливо обратилась к таксисту:

— Здесь лучше этим путем, видите? Налево, в проулок, а там я покажу.

— Ага… — промычал тот, поворачивая влево.

Такси въехало в пригородный коттеджный поселок, официально — Кленовая роща, а в просторечии — Буржуйка, престижное место обитания «денежных мешков» и некоторых политических тузов. Через пять минут она велела припарковаться у ворот усадьбы с роскошным садом и небольшим прудом и, рассчитавшись, бросила:

— Спасибо. Идем, Костя.

Мать и сын выбрались из машины, и тут же калитка отворилась, в ней возникла рослая, плечистая фигура охранника.

— Добрый день, Елена Сергеевна, — предупредительно произнес он.

— Здравствуйте, Михаил, — кивнула она и повторила: — Костя, идем.

Направляясь к усадьбе — изящному, со вкусом выстроенному дому, вполне под стать дворцу какого-нибудь мелкого курфюрста из позапрошлого века, — Елена ощутила страшный дискомфорт. Ей до отвращения не хотелось идти туда, глаза бы не видели то, что она вынуждена называть своим домом. Но что делать, ради сына приходится терпеть.

— Мам, — подал голос Костя, — я погуляю у пруда?

— Конечно.

Елена проводила сына любящим взглядом и вошла в дом.

4

А ее супруг Глеб Студенецкий, сидя в это время в кабинете своего офиса, взглянул на часы и вызвал к себе по селектору секретаршу Катю:

— Екатерина, зайдите.

Через пять секунд Катя вошла в кабинет — изящная шатенка с нежно-смуглым лицом и светло-карими глазами.

— Слушаю, Глеб Александрович. — Голос у нее был мягкий, мелодичный.

— У меня через двадцать минут посетитель. Знаете?

— Да, Глеб Александрович.

— Отлично. В эти двадцать минут меня ни для кого нет. Ни для кого. — Он сделал выразительную паузу.

— Да, конечно, — кивнула Катя.

— Ступайте, — сказал Глеб и уткнулся в экран ноутбука, с головой уйдя в дела.

Лицо бизнесмена стало сосредоточенным, глаза быстро и цепко выхватывали нужные данные из множества строк. Кое-что он выписывал на бумагу. Это длилось минут десять, после чего он глубоко задумался.

Посидев так с минуту, коммерсант взялся за телефон.

— Это я, — начал он без предисловий. — Ну, посмотрел… по тому делу. Что?.. Да-да, по тому самому. Так здесь их чуть ли не сотня! — И непечатно выругался. — Можешь порекомендовать кого-то?

В трубке запульсировала быстрая развязная речь. Глеб слегка морщился — терпеть не мог такой манеры разговора, но человек на том конце провода был ему очень нужен, поэтому терпел и слушал. И перебил совершенно спокойно, без эмоций:

— Постой, повтори еще раз. Федотов? Смотрю… Нет такого. Еще давай… Михеев? Этот есть. Кто они в прошлом?.. Ага! — Студенецкий придвинул рабочий блокнот, быстро набросал на пустой странице: «Федотов, Михеев» и сказал: — Все, я гостя жду, бывай. До связи.

Он поудобнее уселся в рабочем кресле, расслабился и закрыл глаза. Тут же перед его мысленным взором возникло лицо человека. Мужчины. Худое, болезненное, с явными следами недавних бедствий. Человек смотрел на него, на Глеба Студенецкого, снизу вверх, и во взгляде его было совершенно невыносимое выражение — смесь страха, ненависти и отчаянной попытки сохранить человеческое достоинство… Невыносимое! Глеб и не вынес. Его передернуло, он поспешил открыть глаза и свистящим шепотом произнес:

— С-сволочь…

Мелодично запиликал и засигналил оранжевым глазком селектор. Глеб нажал кнопку.

— Глеб Александрович, к вам гость. — Катин голос — вышколенный, бесстрастный.

— Просите, — велел Студенецкий. — Я жду.