Спасти президента

Сергей Зверев, 2012

Террористы совершают чудовищный тeракт, они обрушивают небоскребы в Париже и гигантское колесо обозрения в Лондоне. Они же провоцируют арабских шиитов отделиться от Ирака и начать войну за освобождение юга Ирана. Мир оказывается на краю ядерной катастрофы. Президент России Правдин, летящий в это время на Шанхайский конгресс, принимает волевое решение и, пытаясь предотвратить войну, сажает самолет в Ираке. Для защиты президента в Ирак срочно отправляется группа спецназа ВДВ под командованием майора Серегина. К несчастью, террористы успевают захватить президента России. Стало известно, что вооруженные бандиты разместились на брошенной британцами базе. Российская десантура начинает беспрецедентную силовую акцию…

Глава 1,

в которой никто не ожидает беды, но все ошибаются

Их было трое, тех, кто в специальных документах с грифом «совершенно секретно» именовались «диверсионно-разведывательной группой специального назначения». Официально они числились военнослужащими 12-го гвардейского Ахтырского воздушно-десантного отдельного разведывательного полка.

Старший группы, майор Серегин, являлся ее мозгом. Незаурядные аналитические способности майора позволяли ему занять высокую кабинетную должность. Но на все предложения начальства перейти на работу в штаб он неизменно отвечал отказом.

— Не люблю в помещении сидеть. Душно там. Мое место в поле.

Функции терминатора в группе исполнял старший лейтенант Голицын, который чаще отзывался на прозвище Поручик. Он владел всеми известными видами огнестрельного и холодного оружия. Но наиболее сокрушительным и совершенным оружием был он сам. При этом Поручик очень не любил драться. Больше всего на свете ему нравилось читать книжки «для среднего и старшего школьного возраста» и наблюдать за жизнью насекомых.

За техническое обеспечение отвечал старший прапорщик Копняк. По непроверенным слухам, он мог починить все, что было когда-либо создано руками человека и ими же испорчено. Но, когда его называли Русским Левшой, обижался.

— Во-первых, я хохол, а не кацап. А во-вторых, когда ваш Левша блоху подковал, она плясать перестала. Выходит, гордиться тут нечем.

Четвертый член группы, знаток восточных языков Рафик Аскеров, не вернулся с последнего задания. Эта потеря заставила помрачнеть всех, даже никогда не унывающего Поручика.

После выполнения трудного задания группе полагался месячный отпуск на восстановление сил и поправку здоровья. Но час назад их экстренно собрали в штабе полка и вертолетом отправили на военный аэродром. Лететь предстояло далеко, куда именно — не уточнялось. Военная тайна. Здесь же, прямо у самолета, им представили нового четвертого члена группы.

Первым новичка увидел и оценил Поручик. Оценил на два с минусом. Из десяти возможных. Возмутительно молодой, белобрысый, ростом под метр девяносто и почти столько же в плечах, тот был облачен в новенькую, с иголочки, не обмятую еще натовскую «песочку». От него за версту несло «гражданкой». Того гляди, в самолете мамиными пирожками тошнить начнет.

— Б-будем знакомы. Я — капитан Орлов, — слегка заикаясь, представился белобрысый качок.

Поручик покосился на свой выгоревший и застиранный добела «мешок» — прыжковый комбез старого образца. Непроизвольно похлопал себя по огромному карману-рампе на заднице и буркнул:

— А я — нет.

Это было слишком. Зеленый сопляк — и уже капитан. Не иначе — отец генерал. Или мать — уборщица. У министра обороны.

Поручик смерил новичка пренебрежительным взглядом, отметил его внушительный вид и вузовский ромбик. Но при этом на нахала парень не походил, держался скромно, если не сказать смущенно. Поручик немного смягчился и снизошел до общения.

— Меня зовут Денис Васильевич Голицын. Для друзей — Поручик. Ты, капитан, что заканчивал?

— В-военный университет министерства обороны, — ответил Орлов.

— Толмач? — уточнил Поручик.

Толмачами называли специалистов, свободно владеющих не только письменным, но и устным переводом.

— Так точно, д-драгоман, — сообщил Орлов.

Драгоманы специализировались по восточным языкам, обслуживали послов и консулов. Ну и, конечно, разведку.

Поручик продолжал беглый анкетный опрос:

— Капитана за какие подвиги получил?

Орлов замялся:

— Я, вообще-то, учился в адъюнктуре… З-защита на тему «Критика хариджизма в труде Абу аль-Фатха Мухаммада «Аль-Милаль уа ан-нихаль».

Поручик покачал головой и грустно вздохнул.

— Да, актуальнее, блин, некуда. Я бы предпочел защиту от ножа. А с парашютом прыгать приходилось?

— У меня тринадцать прыжков…

— С оружием?

— Н-нет…

Поручик вздохнул:

— Понятно: парашютист-любитель с большим опытом научной работы. Именно такого полезного члена и не хватало нашему героическому экипажу. Не обижайся, это у меня шутки такие. Ладно, пошли на борт. До отрыва колес семь минут осталось.

И он провел новенького на борт транспортника «Ил-76». Здесь их встретил богатырского вида боец. Ростом он был пониже Орлова, но шириной плеч заметно его превосходил.

— Старший прапорщик Копняк, — он протянул новичку пятерню размером с большую совковую лопату.

Тот ответил на рукопожатие. Пару секунд они проверяли друг друга на крепость рук. Наконец, Копняк удовлетворенно улыбнулся и ослабил давление пальцев, которыми на спор с легкостью гнул пятирублевые монетки.

— Мицна хватка, — одобрительно заметил он по-украински и перешел на русский. — Можешь звать меня просто Мыколой.

Поручик ехидно усмехнулся и уточнил:

— Ты его только Николаем не назови, а то обидится. Он свое общечеловеческое имя — Николай — поменял на незалэжное Мыкола. Так теперь из-за этого деньги в кассе никак получить не может. Инициалы в паспорте и ведомости не совпадают.

Копняк дружески хлопнул Поручика по плечу. От такого проявления нежности у непривычного человека мог и перелом случиться.

— Все на борту? — послышался из недр самолета голос командира. — Тогда взлетаем.

Поручик провел новичка дальше. Там на парашютных сумках, покрытых плащ-палаткой, расположился майор Серегин. Поручик подтолкнул вперед Орлова.

— Вот, Сан Саныч, привел твоего собрата по разуму. Теперь тебе будет с кем в шахматы играть, — и обернулся к Орлову: — Ты умеешь?

Тот кивнул:

— Немного. К-кандидат в мастера…

Поручик криво улыбнулся:

— Да? Я, вообще-то, мастер, но командир меня как щенка делает. Надеюсь, тебе больше повезет. Шахматы любят смелых, а я, признаюсь, пуглив, как молодой таракан.

Поручик с Орловым и подошедший к ним Копняк разместились по соседству с майором. Самолет разбежался, оторвался от бетонки и, резко задрав нос, пошел на взлет. Набрав нужную высоту, он развернулся и лег на курс.

Как только их перестало трясти, Копняк похлопал себя по животу.

— А что, хлопцы, не пора ли подкрепиться? Ведь, если упадем, харчи даром пропадут, обидно будет.

— Валяй, — махнул рукой Серегин. — Только летчикам не наливай.

— Само собой, — отозвался хозяйственный прапорщик и взялся за рюкзак с провиантом.

Бойцы знали историю, произошедшую с майором в самом начале его военной службы. С давних, еще советских времен, в дальней стратегической авиации привилась практика заменять бесполезного в полете заднего стрелка десантником. В качестве полицейского надзора. В случае предательства летчиков, если бы им вдруг захотелось угнать бомбардировщик за границу, он имел негласный приказ уничтожить взбунтовавшийся экипаж.

Первый же полет едва не стал для Серегина последним. Как только бомбардировщик, несущий атомную бомбу, лег на курс по патрулированию границ родины, летчики врубили автопилот и собрались за импровизированным столом. Позвали и Серегина. Выпили-закусили. Прикончили одну бутылку, взялись за другую. Пошел обычный мужской треп. Застолье грозило затянуться, но внезапно прервалось, когда молодой десантник увидел в иллюминатор летевший параллельным курсом «Фантом».

Оказалось, их бомбардировщик, предоставленный заботам автопилота, сбился с курса и занес свой ядерный груз на сотню километров в глубь турецкой территории. Еще немного — и началась бы Третья мировая. К счастью, все обошлось. Курс выправили, инцидент замяли. Но с тех пор Серегин навсегда запомнил, как легко можно спровоцировать мировую войну, и зарекся пить с летчиками. А заодно и с ракетчиками.

Копняк с продовольственным рюкзаком в руках стоял посреди самолета, озирая салон в поисках чего-нибудь похожего на стол. Салон был практически пуст. Только посредине, закрепленный в полу, стоял небольшой контейнер. При необходимости в качестве обеденного стола можно было бы использовать и его. Недолго думая, прапорщик стал выкладывать продукты прямо на его поверхность.

— Что это за «Ковчег Завета»? — спросил майора Поручик, покосившись на импровизированный стол. — Он не фонит? А то нахватаем рентген, по ночам светиться начнем. И вся светомаскировка псу под хвост. А с нашей специальностью это недопустимо.

— Откуда про ковчег знаешь? — не поворачивая головы, отозвался командир.

Голицын озадаченно поскреб затылок:

— Ничего я не знаю. Просто этот ящик похож на тот, который в «Индиане Джонсе» открылся, и батальон фашистов в прах обратил. А что, неужели я угадал?

Майор кивнул. Командир группы доверял своим подчиненным и не скрывал от них секретную информацию, которую и сам получил неформальным путем.

— Угадал, старик. Этот приборчик не менее смертоносный, чем «Ковчег Завета». Называется он — генератор электромагнитных импульсов «Ника». «Победа», значит. Супероружие. Мощность залпа — миллиарды ватт. Наша крошка сравнима по мощности с Братской ГЭС. А это в десять раз больше, чем любой зарубежный аналог. И при этом размер в несколько раз меньше. На большом расстоянии может выводить из строя механизмы и приборы, а также вызывать детонацию взрывчатых веществ. Представляешь? Нажал кнопку, навел куда надо, и противник подрывается на собственных боеприпасах. И чем их у него больше и чем они мощнее, тем сильнее будет взрыв.

— И даже атомную бомбу можно взорвать? — с недоверием поинтересовался Копняк.

— Атомную нельзя, — возразил майор. — Убежать не успеешь. Дальность выстрела маловата.

Поручик недоверчиво покачал головой:

— Ну и машинка! И неужели вся эта радость нам? Слушай, мы с этой хреновиной таких дел наворочаем…

Но майор перебил его:

— Ага, щ-щас-с! Размечтался ты, Денис Васильич. Раскатал свои большие срамные губы. Закатай-ка их обратно. Мы тут только в роли сторожей-экспедиторов. Доставили — сдали — получили расписку. Это военная поддержка нашим азиатским братьям. Они с ее помощью будут уничтожать склады боеприпасов.

— Чьи склады? — уточнил Поручик.

Серегин в ответ пожал плечами:

— Предполагается — склады террористов. Ну, я надеюсь, что те, кто ее туда отправил, знали, что делают. Но, конечно, если эта пушка попадет в руки боевиков, никому мало не покажется. Но это уже не наша забота.

И обернулся к Копняку.

— Друже Мыкола, что у нас с обедом? Шампанское не пора открывать?

Тут сидевший молча Орлов хлопнул себя по лбу:

— Совсем забыл! Мне же для вас посылку передали. По-моему, там бутылки.

И он принялся извлекать из своего фирменного десантного рюкзака объемистую коробку.

— И кто же это так расщедрился? — поинтересовался Серегин.

— Мне ее посыльный передал, перед тем как сюда ехать. Сказал, что это от генерал-полковника Ковригова. «Ребятам посошок на дорожку».

Копняк схватил коробку и собрался ее тут же распаковать. Его глаза горели радостным огнем.

— Ну, если от генерал-полковника, то тут либо коньяк, либо виски. Он что попало не употребляет. Бутылки три, а может, и четыре. Дай бог ему здоровья! За это и выпьем.

— Стоп! — Серегин рявкнул так, что Орлов и Поручик вздрогнули, а прапорщик едва не выронил посылку из рук.

Все посмотрели на майора с удивлением.

— Вы еще не знаете, — севшим голосом сообщил тот. — Генерал Матвей Дорофеевич Ковригов погиб вчера в автомобильной катастрофе. Информация засекречена. Я сам случайно узнал.

Копняк с полуслова понял командира. Он поставил коробку на контейнер и отошел на шаг в сторону.

— И что? Думаете, кто-то от его имени прислал нам отраву или бомбу?

— Или Дорофеич посылку передал раньше, еще при жизни, а посыльный сутки где-то болтался, — с надеждой предположил Поручик, сам не веря в то, что говорит.

— Исключено, — покачал головой майор. — Дорофеич был в отпуске и не знал о нашей командировке. Я получал приказ непосредственно от адмирала Старостина. В этот момент и сообщили про гибель Ковригова.

Генерал-полковник Ковригов был начальником управления, которому подчинялась группа майора Серегина, адмирал Старостин — его заместителем. Старостин давно не выходил в море и занимался делами, далекими от флотской специфики, но военно-морское звание сохранял и гордился им.

Поручик всегда отличался быстротой мышления.

— Значит, кто-то очень не хочет, чтобы этот электромагнитный генератор долетел до места назначения.

Копняк наклонил ухо к посылке:

— Кажись, тикает. Эх, знать бы, когда рванет! Ладно, сейчас посмотрим, как она устроена.

Как и любой сотрудник группы, он имел навыки в минировании и разминировании.

— Что смотреть? За борт ее! — возразил Поручик.

— А вдруг там все-таки виски? — с затаенной надеждой спросил старший прапорщик.

— Ага, виски. Из твоей пиписки! Забыл сказку про бесплатный сыр? — Поручик в раздражении схватил коробку и рванулся к малому люку в хвостовой части самолета.

Через пару секунд посылка отправилась в свободный полет. А еще через три-четыре секунды внизу под самолетом расцвел яркий цветок. Следом пришел звук недалекого взрыва.

Поручик еще не успел закрыть люк.

— Что там? — спросил майор, услышавший приглушенный расстоянием хлопок.

— Она взорвалась, — невозмутимо сообщил Голицын.

И захлопнул люк. Копняк поежился и выразил вслух общие мысли.

— Сейчас бы мы находились в состоянии свободного падения.

Орлов с непривычки слегка побледнел. На его лбу выступили капли пота. Но остальные члены группы, привычные ко всему, невозмутимо молчали, осмысливая происшествие.

Наконец Поручик хлопнул себя по бедру:

— Ну, что пригорюнились? Жрать-то будем? Щи простынут!

Группа собралась вокруг стола. Копняк встряхнулся и приступил к обязанностям виночерпия. Каждый получил по полкружки спирта. Первым делом помянули генерал-полковника. Выпили и зачавкали тушенкой. Осознание того, что их уже могло и не быть, почему-то вызвало зверский аппетит. Прямо-таки голод. Видимо, второе рождение потребовало от присутствующих невероятного расхода энергии.

Ели долго, не ощущая вкуса пищи. Выпили еще по полкружки — за счастливое спасение. Потом — за мягкую посадку. Спирт прошел как вода. И снова молча задвигали челюстями. Наконец Поручик сыто икнул. И подал голос:

— Сан Саныч, просвети дураков. Ты в курсе, куда нас несет нелегкая?

Майор ответил не сразу. Сначала прожевал, потом произнес.

— Куда-куда, на кудыкину гору. Ты про базу «Алмамбет» слыхал?

— Это военная база в Средней Азии, которую американцы арендуют? — уточнил Копняк.

— Туда и едем, — подтвердил Серегин.

— В Среднюю Азию? Да что же это делается! — возмутился Поручик. — Опять по горам и пустыням будем шататься. Что за жизнь?

Серегин усмехнулся:

— Не нравится? Пиши рапорт, рассмотрим. В народном хозяйстве тоже руки нужны. Ты молодой, энергичный, может, еще банкиром станешь или каким другим полезным бизнесом займешься.

Но Голицын отрицательно покрутил головой:

— Ни фига. Как говорит великий и мудрый адмирал Старостин: «Лучший бизнес — политика».

— А лучшая рыба — колбаса, — подхватил Копняк.

— А лучшая колбаса — ч-чулок с деньгами, — внес свою лепту в обсуждение Орлов.

Старшие товарищи смерили новичка одобрительными взглядами. Но Копняк вернул всех к суровой действительности.

— Что-то мы развеселились не ко времени. Не пришлось бы плакать. Нас ведь только что чуть не убили. Думаете, они успокоятся?

Поручик беспечно махнул рукой:

— Ладно тебе с порога нового человека пугать. Что господин капитан о нас подумает?

Майор внимательно посмотрел на новичка.

— Звать-то тебя как, капитан? — спросил он.

— Орлов. Д-дима, — смущенно ответил тот.

Тут снова встрял Поручик:

— Вот что, Дима. На орла ты пока не тянешь. Побудешь птенчиком.

На том и порешили. Так богатырь Орлов получил позывной Птенчик. Старший лейтенант подвел его к сложенным в средней части фюзеляжа плащ-палаткам и, нарушая субординацию, дружески похлопал по плечу.

— Ну что, поел-выпил? Теперь можно и поспать. Привыкай, ибо так проходит большая часть нашей нелегкой службы. Так что располагайся как дома. Сам видишь — комфорт у нас тут на высшем уровне, не уступает «борту номер один».

Но он ошибался.

* * *

Поручик сильно ошибался. Старый «горбатый» «Ил-76» по комфорту не шел ни в какое сравнение с «бортом номер один». Как раз в это самое время президентский Ил-96-300, упомянутый всуе старшим лейтенантом, также находился в воздухе.

Президент Российской Федерации Василий Васильевич Правдин совершал полет по маршруту «Внуково-2 — Шанхай», где через два дня должен был состояться Шанхайский Евро-Азиатский энергетический конгресс. На повестке дня конгресса стояли вопросы разведки, добычи, переработки и транспортировки нефти и газа.

Правительство России возлагало на конгресс большие надежды. Руководителю страны представилась возможность заключить так называемый «Контракт века». В случае удачи Россия смогла бы сбросить кабальную зависимость от западных рынков с их кризисами и получала выход на богатейшие рынки Китая, Японии, Южной Кореи и других стран Юго-Восточной Азии. Перспективы от заключения «Контракта века» были просто головокружительными.

Для Правдина сейчас это было особенно важно. Его президентский рейтинг за последнее время пошатнулся и начал заметно снижаться. Причин тому было немало, как объективных, так и субъективных. А ему до зарезу требовалось остаться во власти, как минимум, еще на один президентский срок. Иначе незавершенные реформы, незаконченные дела каменными жерновами повисли бы у него на шее.

Поэтому возможность совершить экономический прорыв давала ему шанс и на политическую победу над противниками. А их число неуклонно росло, в том числе и за счет недавних соратников. Свора зажравшихся и проворовавшихся чиновников и политиканов, устроивших из своей близости к власти личную кормушку, бросилась врассыпную, как только услышала отдаленные раскаты надвигающейся грозы. И теперь считали своим долгом посильнее пнуть своего вчерашнего благодетеля, обвиняя его во всех мыслимых и немыслимых политических грехах.

Поэтому президент Правдин видел для себя только один выход — вернуться в Россию из Шанхая с победой, с подписанным «Контрактом века». Для него сейчас это было вопросом жизни.

Как обычно, передовая группа российской делегации вылетела в Шанхай загодя. Эскадрилья из пяти самолетов — три транспортных и два пассажирских — должна была доставить в Шанхай все необходимое, чтобы обеспечить безопасность главы государства. Руководил всем этим сложным хозяйством начальник президентского ХОЗУ Виктор Степанович Адамов. В далекие студенческие годы он частенько злоупотреблял знаменитым портвейном «Агдам», за что получил прозвище Агдамыч. Пить он давно бросил, но прозвище прилипло на всю жизнь.

На работе Агдамыча ценили за абсолютную надежность и философский склад ума. Любимой его поговоркой была: «Короля играет свита». Поэтому обслуживающий президента персонал, от уборщицы до начальника охраны, он держал в строгости и перманентном напряжении. Благодаря этому все вверенные Агдамычу службы работали с точностью и надежностью швейцарских часов.

Рано утром Агдамыч лично позвонил Правдину из Шанхая по прямой линии и доложил, что можно вылетать. Для встречи президента там все было готово: резиденция, транспорт, службы питания и безопасности. Выслушав своего лейб-завхоза, президент дал команду на вылет.

Дежурный экипаж и бортпроводников президентского лайнера, которые томились в суточном резерве, кто у себя дома, а кто в специальном профилактории, вызвали по тревоге. Улицы Москвы, к раздражению водителей, в срочном порядке перекрыли. Спустя полтора часа «борт номер один» оторвался от взлетной полосы.

С президентом летело только его ближайшее окружение. Рядом с ним шагал человек с кейсом. На плече его висел небольшой кофр. Это был портативный абонентский терминал автоматизированной системы управления стратегическими ядерными силами. В просторечье — «ядерный чемоданчик».

Кроме обслуги главу государства сопровождали двое помощников: генерал-силовик Валентин Феликсович Лепешкин и либерал-финансист Игорь Павлович Фабриков. Только этим двоим, пожалуй, президент и мог еще полностью доверять в условиях всеобщего предательства.

Обязанности секретаря исполняла младший референт-стажер Ольга Ильинична Старостина. Собственно, Ольгой Ильиничной ее называл только президент. Остальные, по причине крайней юности младшего референта, звали ее Олей, а то и вовсе Олечкой.

Она летела президентским бортом впервые. Самолет произвел на нее сильное впечатление. Это был, по сути, главный штаб и мобильный центр управления государством, в том числе вооруженными силами и ядерным оружием. Кроме того, сам лайнер представлял собой настоящую летающую крепость. Но в электронный и боевой отсеки Ольга соваться не стала, ограничилась жилыми апартаментами.

Оформление интерьера поражало роскошью отделки. Салон был украшен гобеленами, стены отделаны инкрустацией из золота и драгоценных камней. На стенах, дверях и мебели карельская береза чередовалась с красным деревом, а позолота и бронза гармонировали с малахитом. Даже кожаные кресла в конференц-зале имели зеленовато-малахитовый цвет.

Все полы были застелены мягкими ворсистыми коврами. Отделка и обстановка были изготовлены английской фирмой «Diamond Aircraft Furnishings» с размахом, без оскорбительного намека на экономию. Впрочем, ходили слухи, что отделка самолета предыдущего президента обошлась вдвое дороже.

Президентский кабинет был украшен массивным золотым двуглавым орлом. Внутри было тесновато, площадь помещения не превышала девяти метров, но все необходимое для работы здесь имелось. Дальний угол кабинета целиком занимал комплекс спецсвязи — установка размером с большой холодильник. К кабинету примыкала комната отдыха с двумя кроватями для президентской четы.

За президентскими покоями находились душевая и туалет. Там, где раньше, при одном из предшественников нынешнего президента, помещался медицинский реанимационный блок, ныне располагался небольшой тренажерный зал. Дальше шли кухня и складские отсеки. Кроме того, Ольга насчитала целых три бара. Впрочем, ни один из них пока не был открыт.

Обойдя помещение, Ольга вернулась в кабинет президента.

— Ну, как вам апартаменты? — поинтересовался Правдин, оторвавшись от документов, которые внимательно изучал.

Ольга отметила, что лицо Правдина выглядит усталым и слегка осунувшимся. Подготовка к предстоящему конгрессу отняла у него слишком много сил.

— Ничего, все очень миленько, чистенько и скромненько, — пошутила она. — А где тут спасательная капсула?

Президент развел руками:

— Это знает только начальник охраны. Даже мне не говорит, боится, что проболтаюсь.

Дверь кабинета открылась без стука, и в нее, громко споря, вошли оба помощника президента. Они, по обыкновению, выясняли отношения. Правдин окинул их укоризненным взглядом.

— Все ругаетесь? Вот, полюбуйтесь, Ольга Ильинична, — это наши братья Повидловы. За день вспашут любое поле. Но после работы, за столом, выясняя, какой метод вспашки прогрессивнее, обязательно подерутся.

— Но ведь главное, что поле вспахано, — заметила Ольга.

Ее ответ понравился всем, включая спорщиков. А Лепешкин, увидев младшего референта Старостину, ощутил прилив сил и продолжил с удвоенной энергией.

Но Правдин, видимо из зависти, решил тоже подключиться к дискуссии. Или хотя бы выступить в роли судьи.

— А, собственно, о чем скандалите, братцы?

Фабриков изысканным жестом интеллигента в четвертом поколении поправил очки.

— Да вот, наш господин генерал пророчит конец света. Скорый и неотвратимый.

— Календаря майя начитался? — заметил президент. — Расслабься, Валентин Феликсович. Мы вчера с Пал Палычем Глобой на тему выборов общались, заодно и эту ситуацию разрулили. Я ему пообещал новое помещение для его института астрологии, поближе к центру. А он в ответ пообещал, что конца света в этом году не будет.

— А в будущем? — исподлобья покосился Лепешкин.

— Разберемся во благовремении, — заверил его Правдин. — Давай сначала до следующих выборов доживем.

Тут он подозрительно прищурился:

— А ты что, может, знаешь что-то такое, чего не знаем мы с Игорь Палычем?

Лепешкин обиженно пожал плечами:

— Скажешь тоже, Василь Васильич! Откуда я могу знать то, чего ты не знаешь?

Главное, что знал сам Лепешкин, это то, что его шеф не любил, когда подчиненные оказывались более информированными, чем он сам. Поэтому постарался как можно быстрее рассеять это впечатление.

— Я знаю не больше вашего. Но я умею анализировать. И не понимаю, почему вы сами не желаете видеть очевидных фактов.

— Ну-ну, аналитик, организуй нам сеанс прозрения, — заинтересованным тоном предложил Правдин. — А мы, темные, послушаем.

Лепешкин прокашлялся, одарил Ольгу снисходительным взглядом оперного премьера и начал:

— Я предлагаю пойти логическим путем.

— Пойдем, — согласился Правдин.

— Так вот, — продолжил силовик. — Какие процессы преобладают сегодня в мире? Необратимое движение под уклон с последующим падением. Как в старом анекдоте: «Америка катится в пропасть, а мы ее догоним и перегоним». Штаты прошли точку возврата в девяносто девятом, когда начали бомбить Белград. Поэтому первый этап в ходе Югославских войн проиграли не сербы, а все цивилизованное человечество. Второй этап последовал через два года — атака одиннадцатого сентября на нью-йоркские небоскребы с заранее просчитанной реакцией. Вашингтон клюнул на провокацию террористов и с размаху впечатался мордой прямо в афганское дерьмо. И не может расхлебать его до сих пор. Этап третий — Ирак. Лопухи-американцы думали, что иракские шииты хотят равноправия и демократии, а оказалось, что им просто не терпится повесить Саддама. Вводить войска в Ирак было величайшей глупостью с их стороны. Такой же, как введение наших войск в Афганистан. Но теперь они, как и мы, совершили еще большую глупость — вывели свои войска. И оставили там плацдарм для исламских террористов. В результате сейчас Ирак находится на грани раскола. И в ближайшее время развалится, как минимум, на три части — север для курдов, пустыня для суннитов и нефтяной юг для шиитов. Лидер шиитов Саид Хасан уже сейчас готов заявить об отделении южных провинций от Ирака и создании независимого государства Арабистан. Когда-то, еще работая во внешней разведке, я курировал именно это направление. А Саид Хасан был моим агентом.

— Агент иностранной разведки лидер нации? — с сомнением в голосе спросил Правдин.

Лепешкин усмехнулся:

— Вася, Восток — это тебе не Германия. В Арабистане каждый из шестидесяти процентов мужского населения считает себя национальным лидером, каждый из тридцати — пророком, а каждый из оставшихся десяти — богом. Но вернемся к нашим баранам. Что будет дальше? А дальше поднимутся шииты в Саудовской Аравии, которая задолбала их своим ваххабизмом, и арабы-шииты Южного Ирана. А Иран — это ядерная держава. Ядерных ракет у него немного, но они есть. И, если начнется война, куда они полетят? Правильно, на Израиль. По принципу «бей жидов», а также в целях профилактики. А как на это отреагируют Штаты? Тоже нетрудно догадаться. Нанесут ядерный удар по Ирану. Добавим сюда Ливию, Сирию и Египет, которые все никак не успокоятся. Горячо получается? Итак, следующий ход за вами, господин президент! Ну, что скажете? Не пора ли начинать Третью мировую? Во всяком случае, маленькая победоносная война нашему рейтингу сейчас бы не повредила.

И он отвесил Правдину шутовской поклон. Краем глаза он посмотрел на Ольгу. Ему небезразлично было, произвел ли он на нее впечатление и какое.

Президент помолчал, обдумывая сказанное помощником. Потом ответил, ровно и обстоятельно:

— Маленькая победоносная Третья мировая? Это ты хорошо сказал. У тебя, Валентин Феликсович, логика — комар носа не подточит. За исключением одного ма-а-аленького обстоятельства. Это упомянутая тобой Саудовская Аравия. Так вот, Саудовская Аравия пока еще в состоянии и своих шиитов держать в узде, и твоему бывшему стукачу Саиду Хасану, при необходимости, по сусалам так врежет, что мало ему не покажется. Независимый Арабистан им подавай! Перебьются. К тому же в этом регионе увязаны интересы не только Соединенных Штатов, но и Англии с Францией. И все они сопли жевать не станут, а мигом свои войска обратно введут. Так что конец света откладывается.

Президент победным взором окинул оппонента и слушателей. Похоже, возражать ему никто не собирался. Тогда он с нескрываемым удовлетворением плотно припечатал кулак к полированной поверхности письменного стола и подвел итог дискуссии.

— Вот так, господа. Сейчас у нас будут дела поважнее Третьей мировой и конца света. На повестке дня у нас стоит «Контракт века». А насчет Ирака можете расслабиться. В Багдаде все спокойно.

Но мудрый президент Российской Федерации Василий Васильевич Правдин ошибался.

* * *

В Багдаде было тревожно. Президент Ирака Джаляль Талабани принимал во Дворце Республики губернатора южной мухафазы (провинции) Басра, шиитского лидера Саида Хасана.

Президент Талабани пребывал в угнетенном состоянии духа. Его не радовало даже то, что американцы выстроили, наконец, для своего посольства здание по соседству и освободили президентский дворец от своего присутствия. Президент показывал губернатору недавно отремонтированные дворцовые залы. Беседуя, они неспешно прогуливались по большому мраморному залу, причем Талабани выступал в роли гида.

— Ты знаешь историю этого дворца? — говорил он. — Его построил последний король Ирака Фейсал Второй. Его убили во время революции. Потом хозяином дворца стал Саддам Хусейн. Как ты знаешь, он тоже погиб. Американцы устроили здесь временную резиденцию и успели вовремя сбежать. Теперь хозяином стал я. Боюсь, меня ожидает участь моих предшественников.

Дворец Республики находился в центре Багдада, в излучине реки Тигр, в районе, известном как «зеленая зона». Площадь «зеленой зоны» была невелика — около десяти квадратных метров. Когда-то здесь находились виллы правительственных чиновников, министерства и несколько дворцов Саддама Хусейна, в том числе и самый большой из них — Дворец Республики. По соседству с дворцом сейчас размещались иностранные дипломатические миссии и представительства гражданских фирм, занимающихся восстановлением Ирака. Огороженная стеной и блокпостами территория «зеленой зоны» сегодня была единственным относительно безопасным районом Багдада. Впрочем, и здесь все чаще стали греметь взрывы.

Губернатор Саид Хасан говорил мало, больше слушал и кивал головой. Но тут президент задал ему прямой вопрос, от которого нельзя было спрятаться, укрывшись восточной вежливостью.

— Ты уже слышал, что курды выступили против вывода американских войск из нашей страны? — спросил президент. — Курды — вот наши враги. Меня интересует, как ты смотришь на эту ситуацию.

Саид Хасан выдержал долгую паузу. Видимо, прямой ответ дался ему непросто.

— Почти полторы тысячи лет назад воины-сунниты халифа Язида убили предводителя шиитов, праведного имама Хусейна, да будет доволен им Аллах! Теперь мы, шииты, добились казни другого Хусейна, Саддама, который покровительствовал суннитам. Воздаяние свершилось. Круг замкнулся, пора заключить мир и объединиться на страх и погибель всем неверным врагам ислама. Я понимаю, как тяжело будет вам признать суверенитет Арабистана, — сказал он, посмотрев президенту прямо в глаза. — Но, если вы согласитесь на это, у вас не будет более верного союзника. Мы поддержим вас и в войне с курдами, и в борьбе с ваххабитами. Поверьте, лучше иметь друга по соседству, чем врага в своем собственном доме.

Президент Талабани тяжело вздохнул:

— Даже если я дам согласие, вам не удастся создать Арабистан в тех границах, о которых вы мечтаете. Треть предполагаемой территории вашего будущего государства находится на территории Саудовской Аравии. С саудитами вам никогда не договориться, они вас раздавят.

Саид Хасан склонил голову и улыбнулся уголками губ.

— Предоставьте нам самим решать эту проблему.

— Но Саудовская Аравия — это только половина проблемы. Если вы заявите о создании Арабистана, вас ждет война с Ираном.

— В ближайшее время Ирану будет не до нас, — уверенно заявил Саид Хасан.

Талабани насторожился:

— Надеетесь на иностранную поддержку? И кто же это: Соединенные Штаты, Аль-Каида или Россия?

Собеседник покачал головой:

— Не только. У нас найдутся и более могущественные друзья.

Президент недоверчиво прищурился:

— Если вы надеетесь на Британию, то напрасно. После бойни, устроенной ваххабитами на базе «Лоуренс», во всем Лондоне не найдется человека, который проявил бы к нашему региону хоть какой-то интерес.

Он ошибался.

* * *

В Лондоне нашлись, по крайней мере, два человека, которые проявляли к событиям в Южном Ираке неподдельный интерес. В это утро, а время в Лондоне отстает от иракского на три часа, они находились в застекленной кабинке знаменитого колеса обозрения, известного как «Лондонский глаз».

Кабинка-капсула могла вместить 25 пассажиров, но сейчас в ней было только двое. Беглый российский олигарх Борис Октябринович Гореславский устроил здесь конспиративную встречу с бывшим помощником секретаря ООН и мухаккимом, то есть руководителем террористической группировки «Аль-Харидж», Усамой бен Масихом.

После неудачного покушения в Сочи на членов Большой Восьмерки господина бен Масиха чуть не изгнали с позором из ООН. Ему пришлось нажать на все рычаги и педали. Место он сохранил, но временно вынужден был залечь на дно. И вот теперь господин Гореславский вызвал его, чтобы вернуть к активной деятельности.

Они говорили по-русски, так как мухакким бен Масих когда-то окончил московский университет «Имени Дружбы Народов». Кабинка медленно, со скоростью 26 сантиметров в секунду, перемещалась вверх, к максимальной высоте в 135 метров. Но пока до верхней точки было далеко.

Вопреки традиционному мнению о туманном Лондоне, погода здесь обычно бывает ясной и солнечной. Но сейчас британскую столицу окутывал самый настоящий туман. Гореславский мрачно созерцал, как пришедшая откуда-то с востока мгла накрывает ненавидимый им Лондон. Башня Биг-Бена и здание Вестминстерского дворца еле проглядывали сквозь белесую пелену, а Вестминстерский собор и вовсе терялся в ней.

— Пропал Ершалаим, великий город, — пробормотал он себе под нос.

Мухакким не понял, но тоже посмотрел вниз и с неудовольствием произнес:

— Какая же это конспиративная встреча, если нас видит половина города?

Борис Октябринович отмахнулся:

— Если хочешь сделаться незаметным, торчи у всех на виду. К тому же если нас и разглядят сквозь туман, то примут за парочку романтичных гомосексуалистов.

Бен Масих покачал головой:

— Это верно. Еврей и араб в одном флаконе — вещь невозможная.

— Почему? — возразил Гореславский. — Не так давно еврей Рубини и араб Талеб предсказали мировой экономический кризис. Не забывай, что Исаак и Исмаил оба были сыновьями Авраама. Если бы евреи и арабы объединились, они бы овладели всем миром. И где бы тогда оказались американцы и европейцы? После одиннадцатого сентября они раздевают и обшаривают в аэропорту каждого пассажира. Даже меня, — проговорил он с возмущением. — Глупцы! Ведь для того, чтобы направить самолет на объект, нужны не пассажиры. Нужен пилот. Или член экипажа, имеющий некоторые навыки пилотирования. Им может быть любой: штурман, бортинженер, бортпроводник, наконец. Главное — чтобы он немного умел летать и мечтал умереть за свои идеалы. Тогда ему ничего не стоит уничтожить остальных членов экипажа и самому сесть за штурвал. И выполнить свой долг.

Бен Масих с недоверием покачал головой:

— Кто же пустит араба за штурвал американского, английского или французского лайнера?

Борис Октябринович усмехнулся:

— Кроме английских и французских существуют еще ливийские, кувейтские или египетские самолеты, которые летают по всему миру. Так что здесь нет ничего невозможного.

Бен Масих помялся:

— Как я понимаю, у вас уже все готово для акции возмездия. Тогда зачем вы позвали меня?

Гореславский ответил мудрой улыбкой змия:

— Я хочу, чтобы ты снова возглавил свою организацию. Я же не могу руководить ею все время. После неудачного покушения на членов Большой Восьмерки тебе дали достаточно времени, чтобы восстановить силы. Теперь пора вернуть долги. Твой помощник введет тебя в курс всех дел. Да, у меня к тебе будет личная просьба. Я имею в виду это чертово колесо. Надо сделать так, чтобы оно упало прямо в Темзу. И чтобы в этот момент на нем было побольше народа. Представляешь, какие брызги поднимутся?! Я хочу заснять это зрелище на камеру прямо с моего балкона. И выложить в Интернете. Здесь тридцать две кабинки по двадцать пять человек в каждой. Прессе будет о чем писать. Мы их трахнем!

Глаза бывшего олигарха загорелись злобным огнем.

— А как наши дела в Афганистане? — спросил он после недолгой паузы.

Усама бен Масих помрачнел:

— Плохо. Когда я улетал из Мирабада, американцы окружили Эмира Джихада в районе пакистанской границы. Американцы обложили его, как лису в норе.

Эмиром Джихада звали неуловимого лидера боевиков, возглавившего наиболее радикальное крыло Аль-Каиды после гибели Усамы бен Ладена.

Гореславский усмехнулся:

— У лисы в норе редко бывает один вход. Эмир Джихада слишком хитер, чтобы попасть в руки наших врагов.

Кабинка миновала верхнюю точку и начала спуск.

Гореславский по лицу собеседника определил, что того обуревают сомнения.

— Тебя что-то беспокоит? — спросил он напрямик.

— Да, Саудовская Аравия, — признался тот. — В прошлый раз саудовские ваххабиты предупредили меня, что, если я буду продолжать свою деятельность, меня убьют. А их спецслужбы — это вам не европейцы и даже не американцы. От них не спрячешься, они найдут где угодно и сдержат слово.

Господин Гореславский любил, когда его называли сокращенно, по инициалам, «господин БОГ». Вот и сейчас он изображал из себя божка, всемогущего и всеведущего.

— Ты бывал когда-нибудь в Йемене? — спросил он.

— Конечно, и не раз, — ответил бен Масих. — Жуткая страна. Двадцать четыре миллиона голодных и нищих, поголовно вооруженных автоматами Калашникова. А у вождей их племен я видел на вооружении и тяжелую технику.

— И как ты думаешь, — спросил Гореславский, — почему эти нищие и голодные, но до зубов вооруженные люди до сих пор не обрушили свой праведный гнев на соседнюю Саудовскую Аравию, где восемнадцать миллионов зажравшихся обывателей купаются в роскоши и давно забыли, что такое воевать? К тому же Саудовская Аравия когда-то захватила часть Йеменской территории, и йеменцы этого не забыли.

Бен Масих задумался:

— Я думаю, это из-за того, что в Йемене все жуют кат. От этого наркотика они все ходят полусонными под кайфом.

— Да, причиной — он, «Кат Съедобный», вечнозеленый кустарник семейства бересклетовые. А если их лишить этого удовольствия? — хитро прищурился Гореславский.

Бен Масих рассмеялся:

— Это все равно что лишить русских водки. Я читал, что в России это пытались сделать дважды. И дважды это приводило к революции.

Засмеялся и Борис Октябринович.

— Ты правильно понял мою мысль.

— Лишить йеменцев ката? Это будет трудно сделать, — заметил бен Масих.

— Это уже сделано, — с гордостью заявил Гореславский. — Сначала я сосредоточил производство и торговлю катом в своих руках. У меня был самый дешевый товар, что разорило всех моих конкурентов. Сейчас все плантации ката уже уничтожены. Склады пусты. Народ уже беспокоится.

— А импорт? — возразил бен Масих. — Ведь кат можно завезти из Эфиопии или Сомали.

— Можно, но на это потребуется время. К тому же невозможно завезти кат в таком количестве. В самое ближайшее время народ Йемена окончательно озвереет и будет искать, на ком сорвать свою злость. И мы ему укажем. Ты знаешь, что средний возраст саудовских принцев — за восемьдесят пять лет? Я не обещаю им спокойной старости. Так что тебе ничто не угрожает.

Колесо сделало получасовой оборот. Кабинка опустилась, и Гореславский направился к выходу.

— Ступай, и постарайся не повторять прошлых ошибок, — напутствовал он мухаккима.

Тот хищно оскалился:

— В прошлый раз наш замысел сорвали проклятые русские спецназовцы, — прорычал он в ответ.

Борис Октябринович прикрыл глаза и голосом прорицателя сообщил:

— Успокойся, на этот раз никаких русских спецназовцев не будет.

Но он ошибался.

* * *

В полете спецназовцы, по обыкновению, пользовались вынужденной паузой, чтобы запастись силами на будущее. То есть отсыпались. Орлов не обладал пока качествами настоящего десантника, поэтому заснуть в таких условиях не сумел. Самолет время от времени начинало болтать, иногда он проваливался в воздушную яму, иногда делал слишком крутой вираж. Все это не позволяло расслабиться. Кроме того, ложе оказалось жестковатым. В ребра упирались какие-то твердые углы. Капитан безуспешно ворочался, пытаясь найти удобную позу.

— Да ты разуйся, — не открывая глаз, пробормотал сквозь сон Поручик.

Орлов последовал его совету. Он расшнуровал высокие прыжковые берцы фирмы «Коркоран» с вшитой стропой, снял и поставил их рядом. Ему сразу стало легче, и он все-таки задремал.

Спал он долго и проснулся от того, что ощутил на себе чей-то пристальный взгляд. Открыв глаза, он увидел, что Поручик сидит и с интересом разглядывает его ноги.

Заметив, что Орлов проснулся, Голицын спросил его:

— Это что на тебе такое?

Капитан проследил за его взглядом, понял, куда тот смотрит, и пояснил:

— Это военно-промышленная НАНО-технология. Последнее слово оборонки.

— Что за НАНО? — не понял Голицын.

— Носки Армейские Нового Образца, — расшифровал аббревиатуру специалист по переводу. — Разработаны для новой полевой формы. Всесезонные. Восемьдесят процентов хлопка, внутри махровый слой для сохранения температуры и отвода влаги. Имеют компрессионную резинку, чтобы носок не сполз и не натер ногу. Но и кровообращение не нарушают. Там еще много всяких прибамбасов. Короче, когда в них ходишь, нога совершенно не устает, не потеет и не натирается. У меня их целая упаковка, если размер подойдет, могу поделиться.

Тут самолет тряхнуло так сильно, что десантники хором лязгнули зубами и выругались в один голос. Над пилотской дверью зажглась самодельная надпись.

«Атас, садимся!»

При посадке «горбатый» еще раз тряхнул свое содержимое так, что даже привычные ко всему пассажиры чуть кости себе не переломали. Самолет повело в сторону, но он выпрямился и продолжил путь.

— Эй, водила, полегче! Не дрова везешь! — заорали наперебой спецназовцы.

Самолет прокатился по бетонке, остановился, и тут под фюзеляжем что-то громко хрустнуло. «Горбатый» накренился на правый борт. Туда же съехали и пассажиры. Лязгнула дверь кабины пилотов и оттуда, матерясь, показались летчики.

— Кажись, шасси накрылось, — сообщил один из них.

Он не ошибся. При осмотре оказалось, что стойка правого шасси была подрублена странным предметом, похожим на осколок снаряда. При посадке она надломилась, а потом и вовсе сломалась пополам. Только благодаря чуду и мастерству пилота катастрофу удалось предотвратить.

— По нам что, ракету пустили? — раздраженно спросил командир экипажа.

— Нет, — в недоумении ответил «правак», второй пилот, разглядев снаряд. — Похоже на осколок бутылки.

Спецназовцы с пониманием переглянулись. Посылка все-таки дошла, хотя и не выполнила своего назначения.

— Обратно теперь не скоро полетим, — виновато сообщил десантникам командир экипажа. — Тут для наших самолетов запчастей не найдешь. Разве что колеса от «Боинга» подойдут.

— А нам что делать? — в некоторой растерянности поинтересовался майор Серегин.

— Сдадите груз и можете отдыхать. И не переживайте. С первой оказией отправим вас домой.

После закрытия базы «Манас» база «Алмамбет» стала основным местом американского присутствия в Средней Азии. Здесь находился главный перевалочный пункт для обеспечения американских войск в Афганистане.

Российское правительство на правах союзников держало по соседству свою небольшую техническую площадку, предназначенную якобы для ремонта и обслуживания нашей воздушной техники. На самом же деле, и в этом пилот не соврал, никакой техники тут не ремонтировали, а занимались слежкой за американцами. Официально это называлось «координацией совместных операций». Руководил этой деятельностью полковник Завальный.

Сразу после посадки «горбатого» он явился на взлетное поле во главе небольшой автоколонны, состоявшей из грузовичка и двух джипов. Поздоровавшись с летчиками, он направился к майору Серегину.

— Ну что, привезли? — спросил он. — Показывайте, где тут наш прибор.

Приехавшие с ним солдаты в новеньком пиксельном камуфляже перегрузили контейнер в кузов грузовичка. После этого полковник отвел Серегина в сторону и сказал тихим голосом.

— Слушай, майор, летуны мне сказали, что у них авария и обратно они полетят не скоро. Может, доведешь дело до конца? Мне этот прибор надо в Афган перебросить. Там должны пройти его ходовые испытания. Конструктор уже дожидается, с ним комиссия…

Серегин не понял:

— Так его что, американцы будут испытывать?

Полковник замялся:

— Понимаешь, создали генератор мы, но на американские деньги. Совместный проект. Поэтому и комиссия будет совместная. Так как насчет сгонять туда и обратно? Агрегат ценный, секретный, а у меня людей не хватает, чтобы его охрану обеспечить. Ну что, возьметесь?

Серегин помолчал.

— Один я не решаю, надо с группой посоветоваться.

Выслушав командира, его подчиненные раздумывали недолго. Общее мнение высказал Поручик.

— Если мы и дальше повезем эту бандуру, то, может быть, сможем выяснить, какая гнида хотела нас взорвать.

Замечание сочли резонным.

— Возражения есть? — спросил Серегин.

— Есть, — ответил Копняк. — Бандура — это украинский музыкальный инструмент.

— А в остальном?

— В остальном согласен.

На одном из джипов спецназовцев с ветерком доставили на небольшую вертолетную площадку. Здесь под парами стоял старенький «Ми-24», в просторечье известный как «крокодил». Но зато, в отличие от более современных и навороченных «Ми-28» или «Ка-50», он имел десантный отсек, куда бойцы полковника Завального уже установили контейнер. С горем пополам поместились и спецназовцы. В отличие от транспортного, у этого аппарата сиденья шли не вдоль стен, а размещались посередине салона спинками друг к другу.

— Да, здесь если и поспишь, то разве что сидя. Как Пугачев в клетке, — приуныл Поручик.

— Не журысь, хлопче, — утешил его Копняк. — Тут всего-то полторы тыщщи верст. Часов пять — и будем на месте.

Перед тем как захлопнуть дверь десантного отсека, Поручик окинул вертолетную площадку скептическим взглядом:

— Аэропорт Орли, блин! Осторожно, двери закрываются.

Копняк оживился:

— А знаешь, почему Орли так называется?

— Только не говори, что в честь какого-нибудь гетмана или запорожского атамана.

— А это именно так. У Мазепы был сподвижник, Пилип Орлик, который написал первую украинскую конституцию. Вместе с Мазепой он бежал после Полтавской битвы за бугор. Потом сам стал гетманом, а во Франции дослужился до маршала.

— До генерал-лейтенанта, — застенчиво поправил всезнающий Птенчик.

Копняк метнул в сторону капитана убийственный взгляд, но сделал вид, что пропустил его реплику мимо ушей. И подытожил:

— Вот в честь него и назвали аэропорт — Орли.

— А почему не «Орлик»? Или французы букву «К» не выговаривают? — проворчал Поручик.

Все задумались и представили себе, как может выглядеть аэропорт Орли. В мечтах возник образ рая на земле. Здания из стекла и металла, зеленые газоны, ровные бетонные полосы, где с астрономической точностью садились и взлетали десятки самолетов. Всем было понятно, что здесь не может случиться ничего, что нарушило бы идеальный мир и порядок.

И все ошибались.

* * *

Те, кто думал, что в аэропорту Орли не случалось и не может случиться ничего из ряда вон выходящего, сильно ошибались. Так, 13 января 1975 года террористы под руководством знаменитого Карлоса Шакала попытались взорвать самолет израильской авиакомпании «Эль Аль». Взрыв не удался. Карлос повторил попытку 17 января, впрочем, снова неудачно.

Сейчас на посадочную полосу аэродрома заходил лайнер ливийской авиакомпании «Либиан Эйрлайнс». Погода стояла прекрасная, видимость была отличная. Тем не менее лайнер повел себя довольно странно. Выйдя на предпосадочную прямую, он не стал сбрасывать скорость, а промчался над удивленными сотрудниками аэропорта и устремился дальше.

Лайнер пролетел над Орли и направился на север — на Париж. Он взял курс на Эйфелеву башню, скользнул над ней, над дворцом Шайо. Под правым крылом мелькнула Триумфальная арка. Дальше по курсу торчала нелепая гигантская коробка Большой арки.

Впереди тянулись ввысь небоскребы крупнейшего в Европе делового центра Дефанс. Особенно выделялись ростом три новых башни, достигающие высоты в триста метров: башня Фар, то есть Фонарь или Маяк, Синаль — Сигнал и Женерали. Конечно, они были в полтора раза ниже печально известных нью-йоркских небоскребов «Близнецов», но смотрелись весьма внушительно.

Башни выглядели несокрушимым воплощением могущества и стабильности европейской цивилизации.

Но думать так было ошибкой. Очень большой, прямо-таки смертельной ошибкой.