Операция «Карибская рыбалка»

Сергей Зверев, 2005

Старлей Серега Павлов по прозвищу Полундра, командир группы подводных пловцов, привык к любым передрягам. И где только ему не приходилось бывать! Вот сейчас его послали на Кубу. Вроде бы несложное задание – сопровождать российский сухогруз, увозящий с Острова свободы шпионское оборудование и ракеты. Но все оказалось серьезней. Американцам тоже понадобились эти ракеты – на судно проник диверсант, который посадил его на мель и заминировал. Да тут еще сухогруз захватили арабские террористы, бежавшие из кубинской тюрьмы «Гунтанамо». Словом, Павлову есть с кем воевать. Но на то он и Полундра – прославленный на весь флот ас спецназа…

Глава 8

Куба, Гаванский залив, борт российского сухогруза

В каюте капитана было светло и уютно. Современные шторы, пара вполне приличных кушеток и кресел, солидный ковер на полу, фотографии в аккуратных рамочках на стенах — капитан Мишин не первый год ходил в дальние плавания и потому умел придать своему жилищу почти домашний вид. Нестандартные светильники дополняли стиль помещения, делая его совершенно не похожим ни на одно другое. И если бы не круглые глазницы иллюминаторов, вряд ли бы кто-то вообще посчитал, что это каюта.

Только что старпом доложил Мишину об окончании погрузочных работ. Все точно в соответствии с графиком. Кроме кучи металлолома и другого мусора, остатков материально-технического хозяйства российской базы, в трюмах «Максима Горького» были аккуратно упрятаны несколько десятков герметичных ящиков. В них специалисты тщательно упаковали части аппаратуры станции электронного слежения, демонтажом которой они занимались последние месяцы своего пребывания на Кубе. Задача была поставлена незамысловато — не просто развалить комплекс, прослушивавший радиоэфир всего Карибского бассейна, а сделать так, чтобы СЭС после транспортировки заработала как новая.

Железная утроба сухогруза поглотила также неизрасходованные боеприпасы и вооружение последней российской базы, от учебных мин и гранат, используемых во время полевых выходов, до вполне работоспособных боевых автоматов Калашникова с патронами. Тащить за океан подобные мелочи было совсем невыгодно, но раз пошла такая возня, кто-то наверху принял жесткое решение — забирать все, вплоть до самой распоследней табуретки. Тем более что под это дело был выделен целый сухогруз. Буквально понимать это указание, конечно, не стали — большую часть хлама бросили в месте своей прежней дислокации. Благо не из Европы уходили, где после себя оставлять даже зарытое в землю ржавое железо нельзя было. Миноискатели вражеские его быстро отыскивали и — «битте шен», извольте прибрать за собой до идеального порядочка. А на Острове свободы все, что осталось плохо лежать, было с превеликим удовольствием растаскано местными жителями, разумеется, после того, как там побывали облеченные властью.

При помощи талрепов моряки закрепили на палубе частично разобранные антенны, стационарные пусковые установки ПВО. Распластанным кактусом маячила станция управления зенитно-ракетным комплексом «С-200МС». В общем, хватало всякой всячины. Все это добро тщательно прикрыли маскировочными сетями, и сухогруз сразу из насквозь гражданского судна превратился в некое неуклюжее подобие военного корабля. Под пятнистой камуфлирующей сеткой, обшитой несчетными лоскутками материи, отдельно от всего остального аккуратным штабелем были сложены полтора десятка зенитных управляемых ракет «5Б72» в специальных транспортных пеналах. Еще тридцать две ракеты более ранней модификации моряки осторожненько опустили в отдельный трюм.

— Ну, ребята! Предупреди вы меня раньше — ни за что не согласился бы на такой груз! Двадцать четыре тонны динамита на борту! — Мишин широкими шагами ходил из угла в угол своей каюты и ошарашенно мотал бородой. — Это же рехнуться можно! Даже представить себе не могу, что от моего «Максимки» останется, если вдруг что!

— Ничего не останется, ни единого целого кусочка, — вполголоса, для себя самого, подтвердил этот факт командир отряда охраны.

— Да ладно, Михаил! Не динамита, а пороховых шашек твердотопливных двигателей. Я же не знал, что тебе так интересно, из чего сделаны ракеты. Спросил бы, я всегда готов ответить на любые твои вопросы! — военно-морской атташе сидел в одном из кресел и с улыбкой курил неизменную сигару. — Не переживай ты так, ничего с ними не станется, не первый же раз перевозят их с места на место. Меня волнует другое: почему кубинцы тянут с нашим отплытием? Вот это вопрос так вопрос. Все бюрократические проволочки, которые мне известны, уже были использованы. То с таможенной декларацией что-то не так, то груз не соответствует кораблю, то корабль — грузу. Да ты не хуже меня обо всем представление имеешь. Я уже не знаю, что еще могут придумать эти тягомоты!

Находившиеся здесь же в каюте капитан-лейтенант Сазапов и старший лейтенант Павлов молча переглянулись. Как и полагалось младшим по званию, они пока не встревали в разговор и слушали начальство.

— Кубинцы выдвинули свое последнее, как они говорят, требование, — Збруйков закинул ногу на ногу и выпустил почти идеальное кольцо синеватого дыма.

— И что они хотят на этот раз?

— Ты не поверишь, Михалыч! — атташе снова отправил к потолку сизый бублик. — Они хотят, чтобы сухогруз из территориальных вод Кубы выводил их человек, местный лоцман.

— Это еще зачем? — удивился Мишин. — Пусть выведет из гавани, как положено, и идет на все четыре стороны.

— А кто их разберет, чего им надо? Говорят, хотим, да и точка! Мотивируют сложностью фарватера, опасностью и важностью груза. Главный аргумент — не хотят, чтобы в кубинских территориальных водах что-нибудь случилось, мол, отвечать-то им и неприятности расхлебывать — тоже.

Капитан остановился у иллюминатора и стал задумчиво смотреть вдаль.

— Не доверяют нам наш же корабль. Оригинально!

— Ну, не то чтобы не доверяют, — более дипломатично сформулировал Збруйков. — Скорее перестраховываются.

— Мозги они нам компостируют, а не перестраховываются.

— Так что? Ты не против, Михалыч? Мне намекнули, так сказать, в приватной беседе, что если мы согласимся, то причин задерживать выход «Горького» в море не будет.

— А вам не кажется, что кубинцы на самом деле что-то затевают? — подал голос командир морпехов. Эти недомолвки и постоянные препоны не давали ему покоя, как и остальным присутствующим. Что-то уж больно настойчиво кубинцы пытаются оставить у себя груз. Точно, глаз положили на чужое добро!

Капитан мрачно скрестил руки на груди. Внешне он был спокоен, но все понимали, какая буря клокочет у него в душе. Ведь решающее слово теперь за ним. Здесь, на судне, он — единственный начальник. А все остальные, кроме, разумеется, остававшегося на берегу Збруйкова, были частью его команды и должны уважать любое его решение. Иначе в море нельзя.

— Что бы они ни затевали, выхода у нас нет. Откажемся — сидеть нам тут до морковкина заговенья. Они ведь еще тысячу заковырок найдут, жабы изворотливые, — после некоторой паузы ответил Мишин и в сердцах добавил: — Чтоб им провалиться, р-рыбью холеру им в глотки!

— Вот и ладненько, — потер руки Збруйков. — Ты только не обижайся, Михалыч, я знал, что ты — человек опытный, не будешь понапрасну возражать против неизбежного. Поэтому заранее почти договорился с кубинцами. Их мастер проводки судов должен будет сразу прибыть. После моего звонка с согласием, разумеется.

Он обезоруживающе улыбнулся слегка оторопевшему капитану и обратился к Павлову:

— Остается распределить обязанности. Кстати, с прибытием тебя, Сергей. Мы уже заждались. На тебе основная задача: контролировать этого кубинского лоцмана, чтобы он не завел сухогруз куда-нибудь к чертовой бабушке. Ну и заодно обеспечивать подводную безопасность — так это, кажется, называется.

Словно стряхнув гору с плеч, атташе весело раздавал указания. Больше всего он опасался, что Мишин воспротивится тому, чтобы его судном командовал какой-то кубинец, и напрочь откажется от такого решения вопроса. Но тот оказался благоразумным человеком и понял, к превеликому облегчению Збруйкова, что дешевле пойти на такую незначительную уступку, лишь бы поскорее закончилась эта эпопея. Поэтому атташе и воспрянул духом. Раскрыв скромно стоявший у его ног кожаный саквояж, он извлек оттуда тугой сверток, обернутый полиэтиленом.

— У меня для тебя кое-что есть, Сергей, — Виталий Иванович повертел в руках пакет и бросил его Полундре. — Сорокин сказал, что тебе это пригодится. Очень на это надеюсь. Примерь, должен быть впору. Не представляешь, скольких трудов мне стоило найти хороший гидрокостюмчик!

Сергей тут же распечатал пленку. Сверток пружинисто развернулся, представив взору Полундры слегка помятый новенький гидрокостюм.

— «Пикассо», — уважительно отозвался Павлов, исследуя подарок. — Мокрый, с открытой порой.

Сергей провел по гидрокостюму ладонью изнутри, с удивлением обнаружив вместо мягкой и липкой резины гладкую, словно отполированную поверхность.

— Ничего себе, да тут микрокерамическое покрытие, — Сергей восхищенно присвистнул и для всех пояснил: — Не нужно будет мыльным раствором смазывать, чтобы натянуть его на себя, и теплоизоляция у такого выше. Не перегреться бы!

— Я что, не угадал чего-то? — обеспокоенно спросил атташе. — Наверное, перестарался, как всегда.

— Да ну, что вы. Костюмчик шикарный! Спасибо, — Сергей порывисто встал и тряхнул руку Збруйкову. — Дорогущий, наверное?

— А вот об этом не беспокойся, все уже оформлено и списано, как полагается, — Виталий Иванович добродушно улыбнулся и обратился ко все еще стоявшему в задумчивой позе капитану: — Я думаю, мы можем отпустить Сергея исполнять свои привычные обязанности?

— Подводную часть сухогруза я уже осмотрел, — Полундра отложил пахнущий свежей резиной подарок, поднялся с диванчика и шагнул к Збруйкову. — Обнаружил вот это…

На широкой ладони боевого пловца черная плоская коробочка с желтой полоской казалась совсем крохотной.

— Что это? — Медведь отошел от окна, взял в руки загадочный предмет.

— Похоже на радиомаяк.

Атташе мельком глянул на коробочку и возмущенно прищелкнул языком:

— Так и есть. Значит, кубинцы будут за нами следить.

Мишин вернул коробочку Полундре, который автоматически спрятал ее в карман непривычных светлых шорт.

— Выкинуть ее к такой-то матери, — Медведь кивком указал на радиомаяк.

— Или перецепить ее на другой корабль, — подал идею Сазапов. — Пусть погоняются за какой-нибудь яхтой!

— Не нужно выдумывать, — назидательно произнес Збруйков. — Если мы дадим им понять, что нашли метку, это заставит их действовать осторожнее. И никто не знает, какие идеи могут еще прийти в их больные головы. Лучше пусть думают, что мы ничего об этом не знаем.

— Вам виднее, — пожал плечами капитан судна.

Полундре надоело подпирать головой потолок. Он отошел и присел на свое прежнее место.

— Штурман уже проложил курс? — поинтересовался Сергей.

Капитан указал рукой на карту, лежащую на столике.

— Идем через Флоридский пролив, вдоль северного тропика. Далее — Багамские острова и просторы Атлантики. А там уже и до дома рукой подать. И встретит нас доблестная эскадра Северного флота.

— А почему не другим маршрутом, груз-то везем нешуточный?

Находящиеся в каюте люди уже достаточно насмотрелись на карты. Им не требовалось подходить к столу, чтобы понять друг друга. Каждый из них уже держал в голове всю необходимую информацию, а что касалось Полундры, то в его мозгах разместилась и большая часть рельефа морского дна.

— Мы думали об этом. Но именно ввиду исключительной важности груза мы решили не менять привычного курса. По крайней мере сильно. Придется, правда, идти немного в стороне от морского пути, чтобы не подвергать излишнему риску посторонние суда. Но это держится в секрете от кубинцев, — атташе положил недокуренную сигару в пепельницу в виде морской раковины. — Ты уж не обижайся на меня, Михаил, за то, что я вот так заранее на лоцмана согласился. Иначе нам с ними не договориться было, поверь мне, старому волку. Очень уж они обозлились на нас. Слюной прямо исходят, мечтая заполучить станцию, а мы ее, родимую, увозим, и им, что характерно, подарить никак не хотим. Вот такие мы жадины. Я думаю, один лоцман особых неприятностей нам не причинит, особенно если его будет контролировать опытный специалист.

Ждать кубинского проводника пришлось, вопреки обещаниям, довольно долго. Все уже порядком утомились, когда тот наконец появился на горизонте. Невысокого роста, коренастый потомок испанских поселенцев и американских индейцев был одет в легкие светлые хлопчатобумажные брюки и белоснежную рубашку с короткими рукавами. Крайне подвижный, с постоянно блещущей на лице улыбкой, он производил впечатление никогда не унывающего человека. Следом за ним по сходням на палубу поднялся, прихрамывая на левую ногу, болезненного вида мужичок. Он нес под мышкой объемный потрепанный кожаный саквояж, при этом всем было видно, что одно плечо его заметно ниже другого. Широкая неопрятная цветастая рубаха была явно на несколько размеров больше, но и под ней выделялась сутулая спина. Единственным, что несколько контрастировало с общей картиной, были чрезвычайно подвижные глаза коньячного цвета, которые немного не вязались с осунувшимся, серым и давно не бритым лицом. Похоже было, что раньше он пользовался успехом у женщин, но жизнь сильно потрепала его, превратив в этакую болезненную развалину.

Первым их встретил начальник охраны Алексей Сазапов. Ограничившись вопросом о наличии оружия и получив отрицательный ответ, он мельком глянул в документы и лично проводил гостей на капитанский мостик. Дождавшись, когда прибывшие войдут, атташе шагнул навстречу лоцману.

— Приветствую вас, любезный! Если я не ошибаюсь, Фернандо Гуэрильо?

— Он самый, собственной персоной! — лоцман говорил на русском языке практически без акцента. — Для меня большая честь управлять вашим кораблем, господин Мишин!

Пожав руку атташе, он направился к хмуро стоявшему капитану сухогруза.

— Надеюсь, сможем сработаться! — горячо тряся протянутую капитаном для приветствия руку, продолжал Фернандо. — Каждый из нас имеет свое начальство, а у него всегда есть свои прихоти!

— Прекрасно вас понимаю. Наслышан о вашем профессионализме, — любезностью на любезность ответил Мишин. — Верю, что наше сотрудничество окажется приятным.

Полундра стоял чуть в стороне и внимательно наблюдал за человеком, которого ему придется контролировать в ближайшее время. Кто он на самом деле? Не задумал ли чего? Надо держать ухо востро.

— Познакомьтесь, Фернандо, — Збруйков взял в свои руки бразды правления разговором. — Это наш специалист по навигации Сергей Павлов. Он будет помогать вам вести судно.

— А-а! Понимаю! — лоцман закивал, хитро улыбаясь. Мол, ясно, что это за специалист по навигации с мышцами покруче, чем у Шварценеггера. И чем он будет заниматься — тоже не секрет. Этот здоровяк с усталыми глазами наверняка приставлен глядеть за гостем в оба, чтобы чего дурного с драгоценным корабликом не случилось. — Очень рад знакомству!

Полундра чуть качнул головой, не двигаясь с места.

Гуэрильо обернулся к тихо стоявшему у входа хромому человеку с саквояжем. На лице у того было написано искреннее желание понять незнакомый язык.

— Но у меня уже есть один незаменимый помощник, — он простодушно развел руками, призывая к сочувствию. — Без него я как без рук! Он ведает всеми бумагами и картами. Право слово, я уже и забыл, когда сам заполнял все эти бесконечные протоколы и отчеты! Сколько я ни работаю, он всегда рядом! Так что прошу любить и жаловать, моя тень и, можно сказать, второе «я» — Хуан.

Атташе прищурил глаз.

— Мне ничего о нем не говорили.

Помощник, молчаливо всматривавшийся до этого в лица говорящих, внезапно заговорил на испанском:

— Что-то не так, сеньор лоцман?

— Не беспокойся, Хуан! — по-испански ответил ему Гуэрильо и уже по-русски обратился к Збруйкову: — Я думаю, что это подразумевалось как само собой разумеющееся! Все знают, что мы с Хуаном — неразделимая команда! Повторюсь, я не работаю без него.

Атташе вопросительно посмотрел на присутствующих. Сазапов недоверчиво и неодобрительно следил за гостями. Мишин усмехался, уже ничему не удивляясь. Лишь Полундра продолжал невозмутимо созерцать происходящее. Похоже, решающее слово оставалось за ним. Как-никак именно он возглавлял все это суетливое мероприятие. Итак, кубинцы вконец обнаглели. Мало того что они навязывают совершенно излишние услуги своего лоцмана вне акватории порта, так еще вдобавок к нему посылают какого-то заморыша. Хорошо, что не отряд пионеров с барабанами! Упереться, что называется, рогом и послать всю эту братию подальше? Так еще придется неделю, а то и больше, обивать пороги.

— У меня нет слов, чтобы выразить свое восхищение работой наших дипломатических служб, — саркастично заметил атташе. — Если ни у кого нет больше никаких новостей, позвольте откланяться и пожелать вам счастливого пути.

— Алексей, проводи, пожалуйста, господина лоцмана и его помощника в их каюту, — попросил капитан.

Попрощавшись с атташе, лоцман в сопровождении морского пехотинца покинул мостик. Помощник Хуан, направившийся было за ними, неловко оступился, и из раскрывшегося саквояжа высыпался на пол целый ворох бумаг, который он тут же начал подбирать и запихивать обратно. Не обращая внимания на оставшегося на мостике кубинца, Збруйков обратился к Мишину и Полундре:

— В любом случае, пока не уйдете в нейтральные воды, оставайтесь на связи! Может случиться всякое. Радиомаяк пока оставьте — пусть следят себе на здоровье… — он тревожно вздохнул. — И никакой самодеятельности! Без моего приказа ничего не предпринимать!

Пожав на прощание руки морякам и пожелав им удачи, атташе сошел на берег и отправился в посольство. Тем временем на сухогрузе заканчивались последние приготовления к отплытию, предстояло согласовать с кубинскими пограничниками сопровождение, с руководством гаванского порта — очередность и время отплытия. И еще массу других не менее важных мероприятий, от которых зависело, выйдет ли сухогруз из порта или будет продолжать стоять на рейде.

Улучив момент, когда команда была так занята процессом отплытия, что напрочь забыла о его существовании, помощник лоцмана, которого тот называл Хуаном, удалился в гальюн. Ковыляя по трапам, он старался как можно меньше привлекать внимание к своей персоне. И это ему удалось — моряки были слишком заняты своими делами. Даже охраняющие корабль морские пехотинцы втянулись в эту суету, всех одолевало радостное возбуждение начала пути к дому.

Добравшись до цели, Хуан тщательно запер за собой дверь и прислушался. Никаких звуков, выдававших присутствие поблизости людей, не было слышно. Выпрямившись, он с наслаждением потянулся, произвел пару скручивающих движений в позвоночнике. От сутулости не осталось и следа, как и от хромоты. Движения его были четкими и уверенными. Осмотрев защелку иллюминатора, Хуан довольно кивнул — она была открыта. Затаив дыхание, он надавил на стекло — не хотелось лишним скрипом привлечь любопытные уши и глаза, сейчас это было ни к чему. Но все обошлось, рачительно смазанные петли не издали ни звука.

Задрав рубаху, он извлек из подвязок своих штанов две пластиковые штуковины размером с зажигалку. Серые коробочки свободно уместились на его ладони, матово отсвечивая в предзакатных лучах солнца. В приоткрытый иллюминатор аккуратно свесилась тонкая полоска портативной антенны, в которую превратилась в умелых руках одна из штуковин. Вторая раскрылась наподобие телефона-раскладушки с малюсенькими кнопками, которых было в несколько раз больше, чем на обычном мобильнике. Миниатюрный передатчик послушно включился.

Секунду подумав, Хуан поудобнее перехватил свое чудо шпионской техники и прищурил левый глаз — все же экран был слишком мал, и даже с его отменным зрением приходилось напрягаться. Ловко справляясь с крошечной клавиатурой, он набрал лаконичное сообщение: «Маркусу: я — принят. Они обнаружили на судне радиомаяк. Выясни чей. Рон». Нажатием на клавишу он отправил текст. Передатчик заработал в импульсном режиме, посылая информацию в виде сжатого шифрованного сигнала, который практически невозможно запеленговать.

Теперь оставалось самое сложное в подобной работе — ждать. Ждать, пока генерал Дивьез получит послание, переварит его и ответит. Скоро время ужина, а это еще один немаловажный фактор, который нельзя не учитывать. Если мальчишка, принявший послание, успеет доложить до того момента, как мозги его патрона полностью переключатся на дымящиеся блюда, то можно считать, что им всем крупно повезло.

Потянулись напряженные секунды, складывающиеся в долгие минуты. Рамиро, он же помощник лоцмана Хуан, скрестил руки на груди и оперся о стену. Ждать… Уж чему-чему, а выдержке он мог бы научить любого, без нее он давно уже сидел бы где-нибудь в застенках, если бы вообще остался жив. Чтобы не терять даром время, он мысленно стал повторять курс, которым им предстояло идти.

Вот откуда-то издалека до его настороженного уха донеслось грохотание якорной цепи, и вслед за тем тело почувствовало легкое ускорение корпуса корабля. Сухогруз начал движение к выходу из залива. «Хуан уже должен быть возле своего босса!» — сам себе сделал замечание Рамиро, не отрывая глаз от миниатюрного дисплея. «Ну, давай же, толстяк, шевелись! — мысленно попытался он подогнать генерала. — Бросай свой хренов гамбургер и отвечай! Не век же тебя ждать, пышечка!» В приоткрытый иллюминатор доносились перекрикивания русских матросов на палубе, пару раз натужно рявкнул корабельный гудок.

Дольше оставаться на месте было опасно — в любой момент кто-нибудь из команды мог озадачиться его долгим отсутствием и начать подозревать в нечистых делах. А это могло сильно осложнить выполнение того, ради чего он, собственно, и затеял весь этот рискованный маскарад. Или же кто-либо из особенно наблюдательных морячков, а такие по закону подлости обязательно отыщутся, просто заметит свисающую из иллюминатора антенну.

Рамиро уже взялся за нее рукой, собираясь втянуть ее внутрь, но тут наконец микропроцессор устройства заработал и вывел на экран буквы. Прищурившись, кубинец разобрал ответ и непроизвольно ухмыльнулся: «Рону: понял. Нужно время. Пришли свои соображения. План в силе. Маркус».

Так он и думал, генерал уже отвык обходиться без его советов. «Соображения!» — мысленно передразнил он Дивьеза. Такая формулировка означало одно — думай сам! Нет, генерал, вне всякого сомнения, поставит на уши всю их контору, заставляя рыть землю в поисках возможных конкурентов. Но сколько на это уйдет времени и будет ли добытая информация такой уж важной — вопрос очень и очень спорный.

С бешеной скоростью свернув свою хитрую аппаратуру, он тщательно спрятал ее обратно в тайник штанов. Хватит дразнить фортуну, пора сматываться. Бесшумно притворив за собой дверь, Рамиро максимально быстро, насколько позволяли возникшие снова хромота и искривление позвоночника, заковылял к капитанскому мостику.

Морской пехотинец у входа в рубку кинул на него сосредоточенный взор, но этим дело и ограничилось. Рамиро, теперь уже снова Хуан, виновато пробормотал что-то себе под нос по-испански и прошмыгнул мимо. На мостике уже вовсю командовал Фернандо Гуэрильо. Он непрерывно улыбался, щурил глаза, переводя их с разложенной на штурманском столике и испещренной навигационными метками карты то на расстилавшуюся перед кораблем водную гладь, то на показания приборов. То и дело звучали четкие отрывистые команды.

Рядом с вахтенным матросом со скучающим видом стоял человек, крепостью и мощью своего телосложения способный посоревноваться с древними атлантами. Рамиро без особого труда вычислил, едва появившись на борту, что это и есть тот самый специалист, которого, по оперативным данным, ждали русские.

«Серьезный конкурент, — подумал он, мельком еще раз оглядев тренированные мышцы Сергея. — Спокойный, уверенный. Стоит, расставив ноги шире обычного, — наверняка привык к качке. Моряк, хоть и в гражданку одет. Лицо слегка обветрено и совсем не загорело — либо он с севера, либо нечасто видит солнце. А может, и то и другое. И выражение глаз специфичное. Такой взгляд бывает только у того, кто во время работы не считается ни со своей, ни с чужой жизнью. Да и, рассуждая логично, простого человечка в такую кашу не сунут. Еще какой должен быть спец, раз его вся команда дожидалась».

Заметив вошедшего помощника, лоцман радостно оглянулся.

— Как самочувствие, Хуан? Справился со своим несварением желудка?

— Спасибо, босс, — Хуан-Рамиро ответил вялой улыбкой. — Мне уже гораздо лучше. Могу я приступить к заполнению отчета?

— Валяй, помощник, — и, обращаясь к Полундре, спросил: — Ничего, что мы на испанском? Хуан не знает великого и могучего. У бедняги что-то с желудком приключилось, съел чего, наверное.

Полундра равнодушно пожал плечами. «Надо бы сюда человечка, языками владеющего, приставить, — подумал он. — Да и помощничком этим Сазапову заняться стоит — пусть за ним пехотинцы походят, понаблюдают. Глазища-то так и бегают по сторонам. Не ровен час, стырит чего или за борт плюхнется, бедолага».

Словно нехотя, он подошел к лоцману и мельком бросил взгляд на показания эхолота. Все было в порядке, кубинец вел судно грамотно. Через пару миль сухогруз возьмет курс на Багамский архипелаг. Правда, идти придется ночью, но к самому сложному участку «Максим Горький» подойдет уже на рассвете. И, если лоцман попробует выкинуть какой-нибудь фокус, он — Полундра — всегда успеет этому помешать. Поэтому на горизонте, как говорит его командир, нет поводов для беспокойства.