Обряд на крови

Сергей Зверев, 2014

По-разному сложились судьбы у двух ветеранов Афгана – Александра Славкина и Андрея Мостового. Славкин ушел в банду отморозков, с которыми захватил нелегальный алмазный прииск в тайге и принялся терроризировать местный старообрядческий скит. Андрей Мостовой, живущий неподалеку в таежном захолустье, встал на защиту старообрядцев, объявив войну своему бывшему брату по оружию…

Андрей

— Нет, Иван Семеныч, никуда мы отсюда пока не двинемся. Надо хоть чем-то подзаправиться. Да и запасик какой-то, хоть небольшой, сделать — на пустой желудок долго не протянем. В этот раз у нас с собой — никакого пайка. Да и вообще практически голые. Мы же с тобой сутками по тайге таскаться не планировали. За нас все решили. Так что ты тут пока посиди, у костерка погрейся, а я пройдусь пошарюсь. Может, удастся что-то приличное завалить.

— Так и я с тобой, Андрюша.

— Да что ты, бать? Какой из тебя сейчас охотник?

— А твоя правда. Никакой, — повинился Семеныч и понурился. — Одна обуза только тебе будет. Ну, иди тогда, коли собрался. А я здесь пока, у костерка, покукую.

— Да я недолго. Так только — покружу поблизости. Максимум — часик-два. Дров тебе пока что хватит?

— Так я палить-то сильно не стану. Теплынь же стоит. Ну, иди, иди.

Не успел отмотать от бивуака и сотни метров, как вскинулся почти из-под ног, взвихрив облачко снежной пыли, черный, как смоль, маньчжурец^[23], размером с недельного котенка. Резко скинулся на сторону и, отбросив на острую спинку крошечные, узкие, как листики плакучей ивы, ушки, задал стрекача во всю прыть. «Вот зараза! — опуская машинально вскинутый автомат, возмутился Андрей. — Сидел же до последнего! И разговор наш, конечно, слышал. Но сидел упорно — в надежде на авось».

Но, пройдя еще полста шагов, Мостовой догадался, в чем было дело, почему косой проявил такую совсем не свойственную ему беспечную неосмотрительность. От плотно утоптанного пятачка за присыпанной снегом колодиной тянула в обратку поверх прибылых следов ровная, как чертежный пунктир, лисья стежка. Близкое присутствие людей помешало рыжей бестии пристигнуть загнанного зайчишку. Не решилась продолжать преследование. Потопталась, облизнувшись, да убралась восвояси. А косой решился на полную авантюру, из двух зол резонно выбрав меньшее. Очертя голову проскочил еще на полсотни метров и только потом затихарился под кустиком в рисковой близости от двуногих недругов. Этот отчаянный шаг, вряд ли продиктованный тонким расчетом, и спас его, бедолагу, от скорой и неминуемой гибели.

Долгое время впустую, безрезультатно бил ноги по буеракам — никак не фартило. Ошарашенный первым снегопадом, крепко облежавшийся под ураганом серьезный зверь, еще не отважился покинуть место ночевки, чтобы ненароком не выдать своего присутствия. А потому следов было очень мало. В основном встречались заячьи и колонковые. Пару раз натыкался на отдельные козлиные, но тропить по ним было бесполезно — проскочили на махах, с явного перепугу.

Уже отчаявшись, собирался повернуть к бивуаку, когда наконец впереди забрезжила удача — набрел на свежую, еще не остывшую, теплую на ощупь кабанью лежку. Зверь покинул ее всего несколько минут назад. Но самое важное — уходил он с лежки совсем неторопливо, короткими шагами — не больше полуметра, «елочкой», широко расставляя ноги, очевидно, не особенно тревожась, не успев еще толком разобраться в причинах своего смутного беспокойства. Это было, конечно, Андрею на руку. Появлялся реальный шанс подобраться к вепряку на прицельный выстрел.

По размеру отпечатка следа в пятнадцать-шестнадцать сантиметров можно было с полной уверенностью определить, что это взрослый секач-одиночка, неслабо зажиревший на обильной кормежке. Лесная подстилка в четком наследе была буквально впечатана, втиснута в прихваченную морозцем землю, будто раскаленным тавром.

Андрей спокойно огляделся, зная, что теперь любая спешка только боком выйдет. Прикинул по направлению следов, куда примерно мог направиться кабан: «Естественно — под ветер потащился. Лощиной по-светлому вряд ли потянет? Слишком открытое место. Скорее всего, пересечет вон ту кривую балочку и свернет на закрайку леса. Если сумею, не подшумев, быстро обогнуть сопку, появится шанс перехватить его на следующем распадке. А что? Попробую. Взять с подхода скрадом все равно не получится. Снега хоть и немало вроде навалило, но он еще не успел осесть, утрамбоваться как должно, а потому опавший неперепревший лист из-под него гремит на всю округу. Ясное дело — издалека меня услышит и тут же на рысь перейдет. И тогда все — облом. Пиши пропало».

Обходной маневр, вопреки ожиданиям, занял не меньше получаса, хотя поначалу предполагал, что на это уйдет не более пятнадцати минут. Где-то на середине пути уткнулся в такую непролазную крепь, что просочиться через нее, не всполошив при этом всю лесную живность на многие километры в округе, было просто нереально. Пришлось забирать пошире, поохватистее. Потому и добрался до следующего распадка в соплях и мыле, вывалив язык на плечо. Отплевался, согнал хрипоту. Но сердце еще долго заходилось, бухало в груди, как набатный колокол.

Появился дикий соблазн вылезти на самый гребень горы, чтобы оттуда отсмотреть медленно бредущего вепряка. «Нет, пожалуй, что не стоит, — вовремя одумался. — Даже если и увижу, это ничего не даст. Там же до подножия будет не меньше четырехсот метров. А у меня все-таки не «СВД». На таком расстоянии надежно завалить такую тушу вряд ли получится. А при легком ранении он пойдет и пойдет километры наматывать. И пластайся потом за ним по тайге сутками в призрачной надежде на то, что он на очередной лежке кровью истечет».

Спустился ниже по распадку. Нашел максимально удобное место для засидки, с которого хорошо просматривалась лесная закрайка на обе стороны. На совесть обтоптался, обломал все сухие ветки в непосредственной близости, чтобы в самый неподходящий момент некстати под руку не попались. Снял автомат с предохранителя, пристроил в широкой развилке заваленного бурей тополя, обслюнявив палец, еще раз надежно проверил ветер и замер, весь превратившись в слух.

Минуты щелкали одна за другой, но в лесу по-прежнему стояла гробовая, ничем не нарушаемая тишина, как в едва остуженном молодом горельнике. Он словно вымер весь. Ни шебуршни мышиной, ни птичьего щебета. «А вдруг он все-таки в лощину ломанул? — услужливо заворочались в голове каверзные мыслишки. — А я только напрасно здесь время теряю? Жду, как простачок наивный, вчерашний день?» И только когда уже начало ощутимо прихватывать морозом вспотевшую спину и ноги в надетых на один носок, плотно зашнурованных берцах, донесся наконец из-за недалекой, невысокой гривки сухой негромкий треск кустов.

Кабан продрался на чистое, с силой втянул в себя воздух, издав громкое протяжное сопение, и застыл как вкопанный, словно его моментально стреножили. Хвост задрал вопросительным знаком, клыкастая заостренная морда высоко приподнята. «Только б ветерок не поменялся! — похолодело в груди у Андрея. — Только бы от меня на него не пахнуло! — Осторожно довернул ствол, положил под цель. Нащупал пальцем спусковую скобу. — Вот, черт! Стоит же просто по-дурацки — точно рылом ко мне! А в черепушку бить — чревато рикошетом. Может только чиркнуть по касательной. Придется в горло — прямо над калканом»^[24]. Поплотнее прижал к плечу неудобный, непривычно узкий затыльник металлического приклада. Тщательно прицелился. И тут, за какую-то долю секунды до выстрела, когда уже полностью выбрал свободный ход курка, вепряк неожиданно сорвался с места и в мгновение ока исчез за гривкой, растворился в воздухе. Затворная рама дважды противно клацнула, выбрасывая далеко на снег напрасно отстрелянные гильзы. Вздрогнул и завалился срезанный выстрелом молодой кленок в палец толщиной. И чувство жгучей досады пробило от пяток до макушки: «Вот же ё…! И чего ты мечешься, как припадочный?! Как будто перцем тебе задницу посыпали!»

Влепил сгоряча кулаком по обледенелому тополю и охнул от пронзившей костяшки острой боли. Потряс рукой, подул на нее, засунул ее в карман куртки: «Ну это ж надо было столько времени корячиться, по чащобе пластаться, чтобы в итоге так бездарно капитальный шанс прошляпить?! Ну прямо стремная невезуха какая-то!».

Нащупал в кармане сплющенную сигаретную пачку. Вытащил. Поглядел в нее и шумно выдохнул — от последней сигареты осталось жалкое крошево. Скомкал, отшвырнул в сторону. Закинул автомат за спину и, резко повернув голову, прислушался. Показалось, что где-то совсем рядом снова шумануло. Развернулся. Сделал несколько коротких мягких шажков и снова, стащив с плеча, крепко сжав автомат в руках, приподнял его на уровень груди.

Очень скоро стал отчетливо слышен шорох снега, хруст валежника под чьими-то размашистыми уверенными шагами. Но на зверя это было совсем не похоже. А когда источник звука приблизился, Андрей увидел, что прямиком к нему, в ускоренном темпе, целенаправленно топают два крепких вооруженных мужика. Мостовой отступил за дерево, опустил автомат, продолжая сжимать его обеими руками, оставаясь в полной готовности при необходимости пустить его в ход.

В десятке метров от Андрея незнакомцы одновременно, словно по команде, стопарнули, хотя никто из них не проронил ни слова. Остановились и молча с карабинами за спиной уставились на него в упор. Оба в светлом зимнем камуфляже. Среднего роста, но плотного телосложения. У одного, лет эдак под пятьдесят, в высоких — под самое колено — лохматых собачьих унтах, на сбитой к затылку армейской офицерской шапке — перекошенная кокарда с какой-то светло-зеленой золоченой эмблемой. У другого, на десяток лет моложе, в самошитой формовке из нутрии и легких камусных^[25] ичигах, к бушлату приколот такой же, как и кокарда у первого, — золотой с зеленым — именной жетон. «Лесники или егеря, — с ходу определил Андрей, но и после этого желания хоть на секунду расслабиться у него не возникло: «А, может, просто ряженые, а на самом деле у Славкина на подхвате? Да запросто. У них же на физиономиях не написано».

Напряженное бессловесное противостояние грозило надолго затянуться. Но Андрею было недосуг играть с мужиками в переглядки. Его давно заждался оставленный на бивуаке Семеныч. И он намеренно обострил ситуацию, провоцируя дальнейшее развитие событий:

— Ну и что дальше? — произнес с вызовом. — Что нужно?

— Чё ты нукаешь? — моментально вспылил обладатель номерного жетона и сердито притопнул. — Чё ты нукаешь?! Гони путевку, лицензию, документы на оружие! Совсем, блин, охренели…

— Подожди, Боря, — спокойным, но не предполагающим возражения тоном прервал его словоизлияния напарник. Сделал шаг вперед и представился: — Главный специалист охотничьего надзора Назаров.

— Стой на месте, — тут же, поведя стволом в его сторону, предупредил Андрей. — Еще шаг, и стреляю на поражение. Понял?

— На каком основании находимся с оружием в охотугодьях? — невозмутимо продолжил мужик, никак не отреагировав на угрозу, и слегка прикоснулся опущенной, свободно висящей вдоль туловища рукой к накладному боковому карману бушлата, что не осталось без внимания Мостового. — На каком основании охотимся?

— А ты видел, что я охотился? — еще больше нагнетая обстановку, огрызнулся Андрей. — Или у меня — оружие охотничье? Ты что, армейской формы никогда в глаза не видел?

— Сейчас в таком обмундировании — каждый третий. А никаких воинских знаков отличия я у вас вообще не наблюдаю. И что касается оружия…

— Так. Все, — грубо перебив мужика, отрезал Мостовой. — Заканчиваем всю эту канитель, болтовню пустопорожнюю и тихо расходимся. Тихо, я сказал. По-мирному.

— А вот тут ты промахнулся, паря! — вспыхнув, снова подключился к разговору молодой. — Да мне по барабану — военный ты или полувоенный! Раз я тебя в тайге с оружием застал — гони документы. А если нет в наличии — погребешь со мной, куда скажу, как миленький. А там еще разберемся, что ты за вояка. Может, за тобой не один жмурик числится. Может, ты завалил кого-нибудь из сослуживцев и из части в бега подался.

— Как вижу, по-хорошему у нас не выйдет, — недовольно поморщился Мостовой и, резко вскинув, прижал к плечу автомат: — Тогда так, мужики, оружие и рюкзаки — на снег и пять шагов назад. — И побыстрее! Некогда мне тут с вами долго канителиться. Ну, чего застыли, блин? Быстро, я сказал! Оружие — на снег! И ни одного резкого телодвижения!

— Н-ну, ну, ты за это поплатишься! Т-точно тебе говор-рю, — процедил сквозь зубы неугомонный ершистый оппонент, дернулся, но, заметно побледнев под моментально наведенным на него стволом автомата, все-таки осадил на пятки. — Ты… Ты… Вот говнюк! Считай, что ты себе, парень, уже статью однозначно накрутил. И не одну! Да я не я буду!

— Дальше отступили. Еще дальше. Вот так. Стоим на месте, — скомандовал Андрей, убедившись, что егеря выполнили все его требования. Зажав автомат под мышкой, поднял лежащие на земле карабины и, сместившись немного в сторону, поочередно их разрядив, забросил обоймы подальше в снег, чтобы невозможно было их по-быстрому отыскать, проверил содержимое рюкзаков и после короткой паузы отдал новую команду: — Теперь снимаем бушлаты, кладем на землю и отступаем еще на пяток шажков назад. — Подождал, пока они отойдут на безопасное расстояние. Один за другим вывернул все карманы. В боковом, у Назарова, как и предполагал, нашел включенный диктофон. Пришлось вытащить из него кассету, а из найденных позже портативных коротковолновок и сотиков аккумуляторные батареи. — Вот это — батарейки и кассету — я у вас, мужики, естественно, конфискую. И без обид. Иначе у нас с вами никак не пролазит. Такие уж, к сожалению, сложились обстоятельства. А теперь, парни, расстаемся. Как и сказал — по-тихому. Каждый — в свою степь чешет. И не вздумайте только по дури за мною следом увязаться. Очень я вам это не советую. Очень. Отстреляю, мужики, запросто, на ять, и секунды не раздумывая… Ну все, ребята. Я пошел. Счастливо оставаться.

Возвращался на бивуак по своим следам. Так было дольше, но надежнее — стопроцентная гарантия, что нигде не плутанешь, не залезешь в непролазный бурелом по глупости, надеясь покороче срезать путь.

Первое время часто останавливался и, обернувшись, напрягал слух в опаске обнаружить погоню. Потом, окончательно убедившись, что сзади однозначно нет хвоста, успокоился и прибавил шагу: «А мужики, как видно, вовсе не тупые. Прониклись пониманием. Вняли моим увещеваниям. И это правильно. Совсем бы не хотелось мне с ними по-взрослому хлестаться… Как жаль, что не могу я им довериться. Никак не могу. Сейчас никому верить не имею права. А нам бы с дедом их помощь отнюдь не помешала. Лишней бы точно не была… Жаль. Чертовски жаль! Эх, если бы…»

Примечания

23

Маньчжурец (маньчжурский заяц) — мелкое млекопитающее рода зайцев. Распространен на юге Дальнего Востока. Длина тела 40–55 см при весе 1,3–2,5 кг.

24

Калкан — характерная особенность взрослых кабанов-самцов — хрящевой подкожный нарост-панцирь на груди и шее.

25

Камус — кожа, снятая с ноги сохатого или изюбря.