Обойму монетами не набьешь

Сергей Зверев, 2007

Имя, фамилия: Андрей Турыгин. Кличка: Мангуст. Опыт: в прошлом служил капитаном ГРУ. В данный момент – наемник, личный телохранитель олигарха Тимохина... Вот, собственно, самые важные сведения из секретного досье. Все остальное принимается априори. Мангуст – это сплав воли и принципов. Он никогда не играет против своих, он не предает интересов Родины, он полагается только на себя. Он ни на шаг не отступает от своих принципов даже здесь, в Бразилии, где никогда и никому нельзя верить. Даже в джунглях, где каждое мгновение следует ожидать удара в спину. Даже на грани смерти, где жизнь не стоит и ломаного гроша...

Глава 4

Первым делом, оказавшись в отведенной ему комнате, Мангуст проверил, хорошо ли запирается дверь и легко ли открываются окна. Результаты оказались неутешительными. На ключ дверь не запиралась вовсе. Изнутри, правда, был засов, но хлипкий настолько, что удержать смог бы разве что не слишком решительного ребенка младше десяти лет. А под окном росло высокое дерево — несколько довольно толстых веток располагались под самым карнизом. Это тоже не радовало — забраться внутрь было проще простого.

Конечно, пока незваных гостей Мангуст не ожидал. Но всегда надо быть готовым к худшему. Тем более, что кое-какие основания для этого имеются. Во время разговора в большом зале, после рассказа об особом условии в завещании, нотариус поведал о тех, кому прибытие из России наследника пришлось поперек души. А таковых оказалось немало. Разумеется, в первую очередь — родственники покойного. Его тетка Анхелита и ее семейство. Судя по тому, что рассказал Агиларре, имя этой даме совершенно не подходило — ангельского в ней не было решительно ничего. И, что особенно плохо, была она неудачницей, а именно такие становятся особенно опасными, когда мимо рта у них проходит жирный кусок. Конечно, в основном это головная боль для Степана и его хлопцев, его дело — не охрана Тимохина. Но все же — как «боевик широкого профиля» — он должен прокачивать все возможные варианты силовых взаимодействий.

По словам Агиларре, у Анхелиты есть три взрослых сына и одна дочь. Конечно, вряд ли они станут предпринимать что-то серьезное сами, но нанять пару босяков здесь наверняка не труднее и не дороже, чем в России. А в России это можно за две пол-литры и десять баксов оформить. Сегодняшний грузовик, чуть не припечатавший их по дороге сюда… Нет, слишком сложно. Акции с участием тяжелого автотранспорта так легко не планируют. Может быть, простая случайность? Местные гоняют, как сумасшедшие, тут и без злого умысла авария на аварии сидеть должна и аварией же погонять. Но, с другой стороны, откуда тогда слежка? Или и слежка померещилась? Нет, здесь он уверен на все сто — их пасли. Впрочем, возможно, это проявление рутинной бдительности местного аналога ФСБ. Положено просто пасти всех подозрительных иностранцев, вот люди и стараются.

Впрочем, не об этом сейчас нужно думать, пожалуй. Насчет всех этих дел пусть, опять же, у Степана голова болит. А ему нужно начинать готовиться к экспедиции в джунгли. Веселенькая перспектива, нечего сказать!

В дверь постучали.

— Входите! — отозвался Мангуст по-английски.

Вошел Тимохин. Он был мрачен. Видимо, ничего особенно утешительного узнать не удалось — а он должен был выяснить, есть ли хоть какая-то информация о месте, куда в шестьдесят девятом году отправился его двоюродный дедушка.

— В общем, пока мне тебя толком порадовать нечем, — с порога заявил коммерсант. — Никаких карт, бумаг и так далее не осталось. Тайна, понимаешь ли! Как же, золото ведь искать собирались, придурки недоделанные! Правда, вроде бы кто-то из тех, кто туда вместе с этим Мигелем ходил, до сих пор живой, может, удастся его отыскать.

— Хорошо бы, — кивнул Андрей. — А то даже с картой, если живого человека не будет, который в этой их экспедиции участвовал, могилу можно искать до морковкина заговенья. Особенно в тех местах.

— Ну тебе никто легкой жизни и не обещал.

— А нельзя ли так сделать — отправиться в джунгли, пару недель там послоняться, а потом притащить чьи угодно кости и сказать, что это те самые и есть. Нечестно, конечно, но мне почему-то кажется, что большой разницы нет.

— Нельзя, — решительно ответил Тимохин. — Не думай, что ты один такой умный. Не исключено, что родственнички только такого финта от меня и дожидаются. Анализ ДНК сейчас в два счета делается и не слишком-то дорого стоит. Уличат в обмане и привет. После такого уже любой суд на их стороне будет. Они тут к последней воле человека очень серьезно относятся. Так что и выполнять ее придется всерьез. Больше ничего ценного сказать не хочешь?

Мангуст вкратце поделился своими наблюдениями — насчет грузовика и слежки.

— Насчет грузовика ничего сказать не могу, на дорогу я не смотрел, а гоняют они тут все как бешеные, — сказал Тимохин. — А вот слежка точно была. Степан тоже заметил.

— А вы сами что скажете? Чай, тоже не шеф-поваром работали, опыт есть.

Тимохин поморщился.

— Я был не оперативником, а аналитиком. Кабинетная работа, понимаешь ли. Засекать слежку не умею. Вернее, умею только теоретически, а реального опыта нет. Ну что, будешь теперь презрительные гримасы корчить?

— Нет, зачем же, — пожал плечами Мангуст. — Я прекрасно понимаю, что кабинетная работа тоже бывает важной, и даже очень.

— Ну, просто камень с души, — ехидно сказал Тимохин. — Кстати, как раз с точки зрения опыта аналитика хочу сказать — больше похожа на истину твоя вторая версия. То есть та, которая насчет рутинного интереса спецслужб к иностранцам.

— Вот и мне так кажется. Значит, пока никаких контрмер не предпринимать?

— А какие контрмеры ты хотел предложить?

— Ну, к примеру, выяснить, что это были за машины, кому принадлежат. Номера-то я запомнил.

— И не ты один. Хм… Что ж, пока тебе больше делать все равно особенно нечего. Займись этим. Только деликатно, как можно деликатнее.

— Понял. А что насчет суда и так далее?

— Пока никакого суда не будет. Будет официальное публичное оглашение завещания. И после этого мне нужно будет выполнять последнюю волю покойного. И только после того, как я ее выполню, наследство может быть окончательно передано мне.

— И когда будет это оглашение?

— Завтра утром.

Тут в кармане Тимохина запищал мобильник.

— Да? — раздраженно сказал он в трубку. — Кто? Ну что ж делать, впускайте, мы гостям всегда рады.

— Кто там заявился?

— Какой-то дон Себастьян, — пожал плечами Тимохин. — Не знаю такого. Что ж, вот и узнаю.

Он шагнул к двери и вдруг приостановился, задумавшись.

— Так, а иди-ка ты со мной. На всякий случай. Мало ли, что это за дон. А со мной сейчас всего один человек.

Дон Себастьян, ожидавший Тимохина на обширной веранде, оказался человеком пожилым и на вид неопасным. Зато куда более серьезное впечатление производили три крепких мужика, маячившие у него за спиной. А с Тимохиным, не считая Мангуста, оказался всего один охранник — находясь, можно сказать, у себя дома, бизнесмен ничего не боялся. Сейчас, видя грозно сдвинутые брови и прикушенную губу незнакомого дона, Мангуст пожалел о такой расстановке сил. Впрочем, он и сам многих стоит. Но не хотелось бы раскрывать свое инкогнито так быстро. Чем дольше окружающие будут считать его обычным юристом, тем лучше.

— Что вам угодно? — спросил по-английски Тимохин, широким жестом указывая незваному гостю на стол — расторопная горничная уже успела принести мороженое и охлажденный манговый сок.

— Так вы и есть тот самый русский? — спросил визитер, сверкнув глазами.

— В каком смысле «тот самый»? — поинтересовался Тимохин, уже куда менее любезно.

— В смысле наследничек. — Пришелец упер руки в бока, набычился. Эта поза, в сочетании с хрупкой комплекцией, производила комичное впечатление. Но мрачные громилы за спиной старика настраивали на более серьезный лад.

— Да, я это он и есть, — кивнул Тимохин. — А с кем имею…

— Ну, хорошо хоть на одном человеческом языке разговариваешь. А то я думал, кроме своего обезьянского и не знаешь никаких.

— Я, значит, обезьяна, — протянул Тимохин. — А вы, как я посмотрю, образец истинного кабальеро.

Его английский был, кстати сказать, заметно лучше.

— Именно так! — Пришелец набычился еще сильнее. — И заруби на носу, я о таких, как ты, и рук пачкать не буду! Велю слугам, они тебя в самолет и запихнут, если сам не пошевелишься! И не думай, что хоть кто-то тебе…

— Достаточно! — В голосе Тимохина явственно зазвенела сталь. — Кажется, я понял, что вы имеете в виду. Вы местный, а я пришлый. Здесь все за вас и все против меня. Поэтому вы предлагаете мне убраться восвояси, а с наследством тут и без меня разберутся. Я правильно вас понял?

— Именно так! — тряхнул головой старик. — А если…

— Не трудитесь! — снова перебил его Тимохин. — Все ваши угрозы я и так представляю. А теперь потрудитесь развернуться и выйти вон!

— Что?!! — Старикан аж побагровел. — Себастьяна Карралоче еще никто ниоткуда не выгонял!! Сейчас…

— Значит, я буду первым, — по-прежнему не повышая голоса, сказал Тимохин. Мангуст почувствовал, что этот человек нравится ему все больше — суметь в такой ситуации не опуститься до примитивной склоки — это надо суметь. — Поскольку я вас именно выгоняю. Имею полное право — здесь мой дом.

— Твой?!! Это дом Пабло! Брата моей жены!!

«Ах вот ты кто такой, — подумал Мангуст. — Муж сеньоры Анхелиты. Ну что ж, этого следовало ожидать».

— Пабло Тимольяррес завещал этот дом вместе с остальной своей собственностью именно мне, — сказал Тимохин. — Что подтверждается соответствующими документами. Так что я вынужден повторить свою просьбу. Если вы не уйдете сами, вас выведут силой.

— Меня?! Интересно, кто во всем этом городе решится вывести меня силой хоть откуда угодно! Нет. — Старик шагнул вперед, потряс пальцем перед лицом русского. — Это тебя сейчас мои слуги…

«Кстати, что-то местных охранников правда не видать, — как-то отстраненно подумал Мангуст. — Странно, ведь должны быть где-то поблизости. А все парни Степана, кроме того, что с нами, сейчас спят. Похоже, придется все-таки самому…»

— Эй, ребята, вышвырните этого типа за ворота, — скомандовал дон Карралоче своим людям. Говорил по-испански, так что никто из русских, кроме Мангуста, его не понял. Правда, когда все трое громил слаженно ринулись вперед, неясностей не осталось. Охранник Тимохина, — Валера, кажется, его звали, — рванулся им наперерез. Мангуст медлил — до последнего надеялся, что высовываться не придется. Вдруг подготовки Валеры хватит? Ведь не лохи же таких людей, как Тимохин, охраняют!

Да, не лохи. Но и не суперпрофи. За десятые доли секунды, буквально по нескольким движениям, Мангуст определил прошлое парня. Он наверняка служил срочную в десантуре — видно по кое-каким деталям, по особенностям движений. Потом, после возвращения на гражданку, угодил в какую-то охранную фирму, прошел курсы телохранителей. И все. Много, по сравнению с обычным человеком, который вообще никакой подготовки не имеет. Но для настоящего профессионала — мало до смешного. А те трое, которым сейчас противостоял парень, были примерно такого же замеса. Ну, не российский десант, а какой-нибудь местный спецназ — велика ли разница? В схватке один на один Валера, пожалуй, победил бы любого из троих — хоть и не без труда. Но если при примерно равной подготовке соотношение сил один против троих, то что получится?

Правильно. Вот это и получилось.

Первого противника Валера сумел достать — кулаком в челюсть. Но латинос успел среагировать, уклонился, и удар пришелся вскользь. А один из его товарищей тут же ткнул русского двумя согнутыми пальцами в солнечное сплетение. Валера тоже сумел уклониться, и удар пришелся по ребрам. Но вот от навалившегося с другой стороны третьего противника он уклониться уже не смог. Тот ударил ногой по лодыжке — простой, но весьма эффективный удар, особенно, когда противник отвлечен. Валера рухнул как подкошенный, хлопнулся об пол всей спиной, аж пыль поднялась — хоть и не было вроде бы пыли на чисто выметенной веранде. После такого падения, как правило, быстро не встают. Но Валера оказался исключением, проявив те самые черты русского национального характера, из-за которых все соседи терпеть не могут с Россией воевать, — упрямство и стремление драться до конца. Он перекатился на бок, вскочил и сумел точным ударом вдребезги расхлестать нос тому самому латиносу, который его свалил, — тот уже было вперед шагнул, считая противника обезвреженным. Целился-то Валера явно не в нос, а в подбородок, но не дотянулся. Но на этом его успехи на сегодня закончились. Зверски ощерившись, второй холуй дона Себастьяна врезал ему кулаком в шею, под челюсть. И, разумеется, вырубил. Тройка громил ринулась на Тимохина и Мангуста.

Они все это время, — хотя и продолжалась-то драка всего секунд десять, — стояли неподвижно. А что еще делать сеньорам, когда охрана дерется? Не «караул» же кричать! Неприлично как-то. Так же, кстати сказать, вел себя и дон Себастьян — вот только физиономия с каждой секундой у него становилась все более и более довольной.

«Ну, ладно, старый хрен! — с веселой злостью подумал Мангуст. — Посмотрим, как ты сейчас запоешь». И он шагнул вперед. В каждой руке у него уже было по ножу — самому обыкновенному столовому ножику, которые вместе с прочими столовыми приборами подала служанка. Вот только концы у них были не закругленными, а совершенно нормальными — в Латинской Америке именно такие на стол подают. Обе руки взметнулись и опустились синхронно — причем с такой скоростью, что и атакующая кобра позавидовала бы. И тут же двое из троих латиносов словно к полу приклеились. Выглядело это, кстати, очень забавно. Вот только что огромный смуглый дядька несся вперед, угрожающе размахивая руками, — и вдруг словно споткнулся, чуть не пропахал лицом пол. Но при этом остался на ногах — а попробуй не останься, если нож пробил ботинок и ушел в пол минимум пальца на три. Тут захочешь, а не упадешь. Правда, как ни странно, заорал всего один из двоих пострадавших. А другой только очумело пялился на свою ногу и, кажется, еще не вполне понял, что с ним стряслось.

Зато третий громила, похоже, даже не заметивший в азарте того, что случилось с его товарищами, был уже всего шагах в трех от русских. Поскольку Андрей стоял впереди, его этот мужик явно собирался сокрушить первым. Мощный кулак уже рванулся вперед — не считая противника за серьезного человека, латинос явно намеревался просто, без выкрутасов, дать ему по морде. Но просчитался. Мангуст плавным, но очень быстрым движением как бы перетек чуть левее. И кулак напрасно вспорол воздух в паре сантиметров от его щеки. А латинос, увлекаемый инерцией удара, потерял равновесие. Сам бы он, может, и не свалился бы, но Мангуст, как человек по природе своей добрый, решил ближнему помочь и пнул его по голени — на вид несильно, но ногу просто вынесло из-под владельца. И тот с маху припечатался лицом об пол веранды — даже руки подставить не успел. После такого встают только в фильмах. А поскольку ни режиссера, ни оператора поблизости не случилось, павший гоблин вставать не торопился.

А Мангуст уже внимательно смотрел на его коллег, которые по-прежнему дергались на месте. Один из них при этом шипел от боли, второй нет.

— Эх, старею я, что ли, — негромко, словно самому себе, сказал Мангуст. Правда, говорил по-английски. — Одного ведь зацепил, кажется.

— То есть? — заинтересованно спросил Тимохин, на лице которого не отражалось ровным счетом никаких особенных эмоций. Можно было подумать, что подобные сцены он каждый день по несколько раз наблюдает.

— Я не должен был им ноги повредить, — сказал Мангуст, обращаясь к нанимателю и даже не глядя ни на корчившихся гоблинов, ни на их хозяина. — Что же я, зверь — людей напрасно калечить. Между пальчиков ножички должны были пройти. А вот смотрите — один раз неточно пошел.

— Выходит, одного все-таки покалечил?

— Ну, не так все страшно. Там и не рана вовсе, а какая-нибудь жалкая царапина. А уж кость-то точно не задета — я больше чем на полсантиметра не промахиваюсь, — успокоил Тимохина Андрей.

— Это хорошо, — кивнул Тимохин. Глядел он уже на дона Себастьяна, который медленно бледнел — у смуглых людей в таких случаях кожа сереет. — А что нам делать с этим типом?

— Это уж вам решать, Игорь Михайлович.

— А мы его собственной мыслью воспользуемся, — сказал Тимохин с видом Ньютона, только что получившего по голове тем самым яблоком. — Выкинь-ка его, пожалуй, за ворота, Андрей. Что ж еще делать с гостем, который приходит незваным, а потом еще и хозяевам хамить начинает?

Мангуст кивнул. И пошел к дону Себастьяну — аккуратно обогнув прибитых к полу охранников. Они оба по-прежнему дергались, но с места сдвинуться не могли, хоть тресни. Один уже сообразил не дергать ногой, а присесть на корточки и попытаться вытащить нож руками. Но пока безуспешно. Ножи были брошены очень сильно и вошли в пол глубоко. Так что, не расшнуровав ботинка, освободиться не представлялось возможным. А развязывать шнурки на глазах у врага — как-то уж совсем смешно и глупо. Да и развяжешь — ботинок-то все равно не снять и ногу не вытащить. В общем, положение у обоих было идиотское до предела — а тут еще Тимохин вытащил свой мобильник и явно вознамерился их сфотографировать.

Тем временем Тимохин подошел к дону Себастьяну. Тот, в последние секунды окончательно осознав, что с ним сейчас будет, сунул руку под рубашку, но вытащить ствол, разумеется, не успел. Мангуст крепко схватил его за запястье, вывернул руку за спину — пушка шлепнулась на пол. После этого Андрей взял дона одной рукой за пояс, а второй за шиворот. Поднял и понес к воротам. А за воротами уже суетились два парня с какой-то видеоаппаратурой и симпатичная брюнетка с микрофоном. На приближающегося к воротам Мангуста они смотрели с легким обалдением, но профессиональные рефлексы быстро взяли верх над удивлением — камеры нацелились на Андрея и его пленника.

Ворота были не заперты, и Мангуст распахнул их молодецким пинком — одна из створок чуть не зашибла парня с профессиональным фотоаппаратом. А после этого Мангуст пару раз качнул своего пленника и запустил его по восходящей траектории. Поскольку дон Карралоче был весьма тщедушен, пролететь ему пришлось метров семь, как минимум. Приземлился он прямо в лужу — причем ее желтоватый цвет заставлял сильно усомниться в том, что там только вода.

— Сеньор, сеньор! — Брюнетка с микрофоном кинулась на Мангуста, как вратарь на мяч, и вцепилась в полу пиджака.

Запрета на общение с прессой Мангуст не получал. Кроме того, в голове у него уже начали складываться некоторые интересные мысли по поводу случившегося. Поэтому он остановился и дружелюбно улыбнулся.

— Да, сеньорита?

— Объясните, что у вас произошло? Почему… — Она запнулась, явно затрудняясь подобрать для увиденного подходящие слова.

Мангуст пришел к ней на помощь.

— Вы об этом? — он небрежно кивнул на дона Себастьяна, который как раз в этот момент с трудом поднимался на ноги. С него текло, а выражение лица было такое… В общем, просто слов подходящих не подобрать.

— Да, да, — закивала брюнетка, тыча свой микрофон Мангусту прямо под нос.

— Видите ли, — сказал Мангуст, — этот сеньор пришел к нам в гости и невежливо себя вел. Поскольку к вежливым просьбам покинуть дом он оказался глух, пришлось прибегнуть к таким мерам, — он снова кивнул на стоявшего в луже дона. — Если вас интересуют еще какие-то подробности — выясните их у него. Или у кого-то из его охраны, полагаю, эти трое парней тоже скоро покинут дом дона Тимольярреса.

С этими словами Мангуст кивнул девушке и аккуратно закрыл ворота, не дожидаясь дальнейших расспросов. Только успел заметить краем глаза, что красотка рванула к Себастьяну. Да уж. Ему сейчас самое время пообщаться с прессой.

В течение ближайших десяти минут все трое сопровождавших дона Себастьяна типов тоже были выставлены за ворота. Попутно их деликатно избавили от части содержимого карманов. Нет, разумеется, деньги не тронули, Мангуст и не думал опускаться до примитивного грабежа. Но вот документы этих орлов его очень интересовали. Впрочем, ничего особенно интересного в них не оказалось. Удостоверения какой-то частной охранной фирмы. След, конечно, но слабый. Умные враги так примитивно подставляться ни за что не стали бы, а глупых и так бояться нечего.