Мир вздрогнет от нашего гнева

Сергей Зверев, 2011

На индонезийской авиабазе случилось ЧП. Погибли трое инженеров из группы российских специалистов, собирающих здесь закупленные у России самолеты. Местные власти приходят к заключению, что инженеры отравились метиловым спиртом. Но русские не верят им: погибшие никогда не злоупотребляли спиртным, тем более таким… Российская сторона предполагает злой умысел, так как рост влияния России в этом регионе крайне невыгоден и США, и Китаю. Чтобы найти преступников, на базу инкогнито вылетает майор спецназа ВДВ Андрей Лавров – легендарный Батяня…

Глава 1

Майор спецназа Андрей Лавров, известный в рядах ВДВ как Батяня, вместо привычных занятий со своими подопечными в классах и на полигонах дико сачковал. Именно так, с точки зрения завзятого трудоголика, можно было бы оценить его пребывание в одном из черноморских санаториев. Он воспринимал как непростительное ничегонеделанье поздний подъем, оздоровительные процедуры, экскурсии по всяким живописным местам, купание в море, участие в каких-то аттракционах и викторинах… Привыкший постоянно чем-то заниматься, первые пару дней Лавров вообще пребывал в каком-то перманентном шоке: как можно столь беспечно транжирить драгоценное время своей жизни?!

Чаще всего он принимал участие в каких-нибудь конкурсах эрудитов, шахматных турнирах и аттракционах, требующих силы и ловкости, избегая классического бега в мешках, переноса куриных яиц в ложке, зажатой зубами, и тому подобных «шедевров» санаторной развлекухи. Но прежде всего его к себе манило море. Он мог часами не вылезать из воды, все еще по-летнему теплой, несмотря на сентябрь. Аномально жаркое лето заметно сдвинуло границы «бархатного сезона», поэтому санаторий был полон отдыхающих.

Андрей никак не предполагал, что в этом году ему наконец-то удастся отдохнуть, как и всем обычным людям, кто хоть иногда имеет возможность съездить «на юга». Вообще-то был вариант с санаторием у Волги, где он уже раза два отдыхал. Но август ушел на учения в рамках ОДКБ, потом нужно было заняться подготовкой материальной части батальона к осени и зиме, потом…

Потом, в первых числах сентября, к ним на базу приехал генерал Федин и без каких-либо предисловий объявил:

— Едешь на Черное море. Вот санаторная путевка на две недели. Заметь — «горящая»! Отбыть должен прямо сегодня.

Никаких возражений Андрея он и слышать не пожелал. И этим же вечером Лавров на «Як-42» улетел курсом «зюйд», глядя в окно на проплывающие внизу синие жилки рек, зелень лугов и лесов, желтовато-сероватые квадратики уже скошенных полей. Потом на такси за полчаса добрался до высящегося среди зелени красивого белого здания, окруженного изгородью из фигурного литья, скорее всего, еще довоенной работы.

Войдя в вестибюль и разыскав администратора — средних лет даму с типично «администраторским» лицом, он в течение считаных минут был оформлен и отправился на второй этаж в двухместную палату номер тринадцать. Именно там Андрей столкнулся с тем, что позже вспоминал со смешанным чувством приятности и неловкости…

Постучав в дверь, — ему уже сказали, что его сосед по палате заселился еще вчера, — он услышал громкое:

— Секундочку!

Щелкнул врезной замок, и Лавров увидел перед собой нехилого мужчину в пижаме, где-то под сорок. Тот выглядел таким взмыленным, словно на нем только что возили дрова.

— Вы — мой сосед? — чуть конфузливо улыбнулся мужчина. — Прошу извинить, но не могли бы вы подождать вон там пару минут? — И он указал на окно в конце коридора.

— Да не вопрос… — уже догадываясь, что там за заморочки, пожал плечами Андрей.

Стоя у окна, он увидел в его отражении, как сзади открылась дверь с номером тринадцать, и из палаты вышла молодая симпатичная женщина в легком цветастом халатике. Она окинула его любопытным взглядом и зашагала по коридору. Тут же в дверях показался тот же мужчина и заговорщицки позвал:

— Заходите!

Сосед по палате, назвавшийся Николаем Глебовым, оказался геологом, который в этом санатории отдыхал уже не раз. Почти сразу же перейдя на «ты», новые знакомые вкратце обменялись биографическими данными, включая род занятий и семейное положение. Как и Лавров, Николай оказался хроническим холостяком. И если Андрей, несмотря ни на что, мечтал однажды найти свою единственную и неповторимую, то Глебов уже давно и думать забыл о таком явлении, как семья.

–…А какая у меня может быть семья? — заложив руки за голову, размышлял он вслух. — Я же полевик, все время в разъездах, в командировках… Месяцами иногда в таких местах бываю, что там человека на сотню верст не найти. Ну, а уж как отпуск — сразу еду сюда, за весь год «оттягиваюсь». А что? Море, фрукты, красивые женщины… Ты, кстати, к дамам как относишься?

— Обыкновенно… — глядя в потолок, пожал плечами Лавров.

— Вообще-то, надо тебе сказать, — приподнявшись на кровати и, подперев голову рукой, заговорил с хитрой улыбочкой змия-искусителя Николай, — из всех тутошних лечебных процедур наиболее полезной считаю «кустотерапию». Слыхал о такой? Так вот, знаешь, почему здесь столько молодых дамочек в самом соку? Думаешь, они сюда едут здоровье поправлять? Фигушки! Мужиков снимать едут.

— Ну, это я уже понял… — усмехнувшись, посмотрел в его сторону Андрей.

— Это ты про Ниночку, которая здесь только что была? Ну, да… А что? Она замужем, муж — бизнесмен, который из-за своей погони за капиталами совершенно не имеет времени на то, чтобы оказывать ей достойное внимание. Их тут шестеро или даже семеро таких. Это только те, о ком я уже знаю. А сколько их, «пылящихся» в безвестности? Все они — завзятые «секс-туристки». Но если некоторые гонят в Турцию, Египет, на Бали, то эти предпочитают брать свое здесь.

— Хм… Ну и дай им Бог здоровья в этом нелегком деле, — с некоторой долей иронии откликнулся Лавров.

— А ты что, решил на эти две недели записаться в монахи? — недоуменно хмыкнул Глебов.

— Да знаешь… — Андрей замолчал, подбирая слова. — Ну, я же не колхозный бык-производитель, должно быть что-то и в душе, если с кем-то складывается. Если просто, скажем так, «с бодуна», ложиться в постель, это уже какая-то примитивная случка получается. Нет, Коль… Наверное, это не для меня.

— Когда-то я думал так же, пока не провел первое лето на югах. И — все… Это затя-а-а-гивает. Как в зыбуне — провалился, и назад дороги уже нет. Потом я и задумываться перестал — нравственно, безнравственно… Приезжал сюда и честно отрабатывал месяц на постельном поприще, потому что знал: уеду в тайгу — там такого раздолья уже не будет…

…Весь следующий день Андрей постигал тонкости и детали санаторного быта. С утра пришлось пройти полный медосмотр, а затем он побывал в массажном кабинете, где мощная дама, одобрительно приговаривая: «Какая мускулатура! Какой рельеф!» — своими сильными ручищами выполнила какой-то активизирующий массаж, после чего Лавров и в самом деле почувствовал, что позвоночник стал гораздо более гибким и пружинистым.

Сыграв «блиц» в шахматы и разделав в пух и прах прежнего чемпиона — дядю лет пятидесяти, приехавшего на отдых откуда-то из Заполярья, он успел сыграть и несколько партий в волейбол. При этом так лихо «глушил» мячи, что даже сорвал аплодисменты зрителей, собравшихся поглазеть на поединок сборных первого и второго корпусов.

Уже вечером, после купания в море и заключительного пресного душа, он вошел к себе в палату, где почему-то был выключен свет. При этом в свете фонаря, падающего из окна, было видно, что Николая в палате нет — его постель аккуратно заправлена. Андрей потянулся к выключателю и тут с удивлением услышал молодой женский голос:

— Не надо, не включай.

Он ошеломленно оглянулся, присмотрелся и увидел, что на его кровати кто-то лежит, укрывшись простыней до подбородка.

— А… Вы кто, и что здесь делаете? — подойдя поближе, поинтересовался он, хотя можно было и не спрашивать — и так все яснее ясного.

— Тебя жду… Уже заждалась! — с лукавством в голосе откликнулась гостья. — Я — Яна. А ты, я знаю, Андрей. Ты сегодня так здорово играл в волейбол! Это было что-то!..

Лавров увидел приятной наружности особу лет тридцати, которую сегодня краем глаза заметил у волейбольной площадки. Ее роскошные волосы были разбросаны по подушке, а она, не отрываясь, смотрела на него широко раскрытыми глазами.

— Яна… Наверное, вы напрасно это все затеяли… Гм! Значит, так. Я сейчас включу свет и выйду, чтобы вы оделись. Ну, вы меня поняли…

— Я тебе совсем не нравлюсь? — В голосе Яны прозвучала растерянность, смешанная с обидой и уязвленным женским самолюбием.

— Нет, нравитесь, но… Я так не могу.

Он подошел к двери и потянулся к выключателю. И тут… Хитрой лисой в голове мелькнула вкрадчивая мысль: «А может, рискнуть? Что я теряю? Закрыть дверь и…» Что-то томительно сжалось внутри, и его рука замерла на полпути к выключателю. Он чувствовал, как в душе словно борются два человека. Один лихорадочно нашептывает: «Давай! Решайся! Давай!..» А другой возмущенно протестует: «Не смей ронять себя! Не смей!..» Несколько мгновений помедлив, он повернул защелку замка и, сбрасывая с себя одежду, решительно направился к Яне…

Вернувшийся под утро Николай, хитро ухмыльнувшись, многозначительно подмигнул.

— Ну, как тебе здешние красавицы? Кстати, судя по тому, как Яна сейчас шушукалась со своими подружками, она от тебя в полнейшем восторге. Думаю, теперь тебе до конца срока передышки не дадут.

— Коль, не надо об этом! — отмахнулся Андрей. — И так чувствую себя полным идиотом. Тупым быком, которого сводили на случку. Все! Довольно! Скажи этим красоткам, чтобы больше сюда не приходили. Договорились? — решительно заявил он и пошел умываться.

Глядя ему вслед, Николай лишь как-то неопределенно пожал плечами. А когда вечером Лавров вернулся в номер, то обнаружил в комнате стройную, изящную брюнетку, назвавшуюся Женей. Потом были Ия, Нина…

…Возвращаясь с пляжа, Андрей размышлял о том, что и в самом деле санаторный отдых для него обратился сплошной чередой хмельных, бредовых ночей, затягивающих, как в топкое болото.

Неожиданно он заметил на лавочке в тени большого дерева какую-то девушку, листавшую книгу. Он сам не понял, чем она вдруг привлекла его внимание, но невольно остановился. Одного взгляда на незнакомку было достаточно, чтобы все, накопившееся за эти дни в душе, разом куда-то унеслось, подхваченное порывом свежего ветерка.

Оторвавшись от книги, девушка строгим тоном сразу объявила:

— Я не знакомлюсь!

— Ну, хотя бы можете сказать, что читаете? — не в силах двинуться с места, полюбопытствовал Андрей.

— Омар Хайям…

— Не бойся, друг, сегодняшних невзгод, не сомневайся — время их сотрет! Минута есть — отдай ее веселью, а что потом придет — пускай придет… — понимающе кивнув, задумчиво продекламировал Лавров.

— Ого! — Девушка явно этого не ожидала. — Вы знаете Хайяма? А мне почему-то думалось, что здесь встречаются одни лишь озабоченные качки, предел которых — «Колобок» или «Репка».

— Да нет, я не качок… Я служу в армии, майор спецназа ВДВ, а сюда попал, можно сказать, случайно, по так называемой «горящей путевке». Кстати, меня зовут Андрей.

— А меня — Галя… Я из Нижнего, работаю в детском саду и заочно учусь на факультете дошкольного воспитания. Вот, впервые приехала на море…

— Ого! Значит, почти земляки… — присаживаясь рядом с ней, констатировал Лавров. — Наша часть на Волге, только ближе к Волгограду.

Они сами не заметили, как разговор ушел куда-то очень далеко от Хайяма, санаторного отдыха, здешней погоды… Общаясь с Галей, Лавров вдруг почувствовал, что это именно та, которую он мечтал встретить. Они понимали друг друга с полуслова, вместе им было легко и просто. А самое главное — безумно интересно. Он даже не мог сказать, сколько они сидели на этой скамейке — минуту, час или три…

Неожиданно где-то совсем близко прозвучал мурлыкающий, женский голос:

— Андрюша, привет! Ты не забыл? Сегодня моя очередь. Жди, вечером приду…

Лавров повернул голову и увидел улыбающуюся Яну. Это было самое скверное из всего того, что в этот момент могло произойти… Боковым зрением он заметил, как сразу же ставшая отчужденной Галя отодвинулась на дальний конец скамейки, и ему стало трудно дышать. Он провел по лицу руками и, поднявшись, жестко отчеканил продолжающей улыбаться Яне:

— Ко мне больше никто не придет! Ясно?! Ни-ког-да!

Язвительная усмехнувшись и обронив пренебрежительное: «Хм!», Яна неспешно зашагала прочь.

— Простите, Галя, — боясь встретиться взглядом с девушкой, глухо произнес Андрей. — Кажется… я свалял большого дурака. Думаю, объясняться и оправдываться бесполезно. Всего доброго!

На следующий день Лавров проснулся очень рано. Сделав разминку и позанимавшись на спортплощадке, отправился к морю. Купание в морской воде ощутимо прибавило жизненных сил. После завтрака и процедур он снова пошел в спортивный городок и, сидя за шахматной доской, пасуя мяч на волейбольной площадке, постоянно озирался в надежде увидеть Галю. Но той нигде не было.

Неожиданно зазвонил его телефон. Сделав очередной пас, он достал сотовый и под протестующие возгласы болельщиков и своей команды взглянул на дисплей. Звонил генерал Федин. Интуиция подсказала: это неспроста!

— Здорово, Андрей! Как отдыхается у моря? — безмятежным тоном поинтересовался тот.

— Отлично! Что, есть какие-то дела?

— Да, и очень серьезные. Извини, но придется сорваться… В общем, предстоит поездка, и очень далеко, туда, где еще жарче, чем в Сочи. Как относишься к Индийскому океану?

— Нормально отношусь. Надо — значит, поеду. Когда прибыть в штаб?

— Чем быстрее, тем лучше… — Федин неожиданно встревожился. — Слушай, а что это ты так легко согласился? Не случилось ли чего?

— Нет, у меня все в порядке, товарищ генерал. До встречи! — Андрей нажал кнопку отбоя и, уведомив свою команду о том, что вынужден ее покинуть, отправился укладывать вещи.

Узнав, что его сосед покидает санаторий, Николай очень огорчился.

— Андрей, ты чего это надумал отсюда сваливать? Это из-за нее, что ли? — растерянно разводя руками, допытывался он. — Е-мое! Да, может, день-два, и все наладится…

— Нет, Коль, девушка тут ни при чем. — Лавров вскинул сумку на плечо. — Просто меня посылают на другой, более далекий «курорт».

— Постой! — спохватился Глебов. — Телефон свой оставь — вдруг на будущий год сюда приедешь? Созвонимся, встретимся…

Написав на бумажке свой номер и обменявшись с Николаем рукопожатием, Андрей вышел из корпуса и зашагал по центральной аллее в сторону ворот, за которыми виднелась стоянка такси. Неожиданно внутри у него что-то дрогнуло — он увидел Галю, идущую ему навстречу. Девушка тоже заметила Лаврова и удивленно замедлила шаг, выжидающе глядя в его сторону. Он понял, что этой встречи она не ожидала и не очень ей рада.

— Галя, еще раз извините за вчерашнее и не думайте обо мне хуже, чем я есть на самом деле, — приостановившись, чуть заметно улыбнулся Андрей. — Счастливо отдохнуть!

Сопровождаемый ее недоуменным взглядом, он сел в такси, и машина тут же помчалась в сторону аэропорта.

В кабинете генерала Федина Лавров увидел строгого вида высокого мужчину в штатском, лет пятидесяти или даже старше. Войдя и доложившись о прибытии, он интуитивно почувствовал, что гость Федина, скорее всего, из неких чрезвычайно «компетентных» структур.

— Проходи, присаживайся, — пригласил генерал, указав на кресло. — Позволь представить — член совета директоров Рособоронэкспорта Томилин Александр Григорьевич. Ты эти дни в санатории хоть краем глаза в телевизор заглядывал?

— Было дело… — улыбнувшись, кивнул Андрей. — Я так понял, вас интересует, слышал ли я о происшествии в Индонезии с нашими авиатехниками? Ну, об этом в курсе дела. Судя по всему, предполагается командировка именно в эти знойные края?

— Да, придется еще раз побывать в тропиках… — подтвердил Федин. — Тебе сейчас Александр Григорьевич все объяснит.

— Скажите, майор Лавров, — у Томилина был глуховатый, но вполне внятный голос, — сами вы как считаете, наши авиатехники действительно додумались употребить технический спирт с метилом, или это, скажем так, версия, которая устроила всех?

— Думаю, наиболее вероятен второй вариант, — уверенно ответил Андрей, усаживаясь поудобнее, так как уже понял, что разговор едва ли закончится через пять минут. — Я это заподозрил, когда только появилось первое сообщение, от всей этой истории за километр несло заурядной заказухой. Ведь нам что сначала объявили? У всех троих — сердечные приступы. Чушь и бред!

— Да, как сказала героиня одного детского мультика, вместе только гриппом болеют, — сдержанно рассмеялся Федин.

— Вот именно! Потом заговорили об удушье. Ну… Это еще более-менее правдоподобно. А когда начали утверждать, что авиатехники якобы украли у местных спирт и выпили его… тут уже явно торчат чьи-то уши. Хотя нетрудно догадаться, чьи именно.

— Мы тоже предполагаем что-то подобное… — задумчиво произнес Томилин. — Людей туда посылали не абы каких, все — специалисты, знающие, что такое технические жидкости. Да что говорить! Ведь даже не всякий алкоголик кинется пить первое попавшееся, что пахнет спиртом. Тут наверняка подсуетились наши «заклятые друзья». И подсуетились весьма жестко. Сразу три смерти — это, согласитесь, перебор. Как ни верти, а случившееся — чистейшей воды акция устрашения. Вполне возможно, заказчики этой акции надеялись, что все остальные, испугавшись, запросятся домой, контракт будет сорван, и Россия вынужденно уйдет с индонезийского рынка.

— Кстати, мне думается, что дело Бута — того же поля ягода… — прищурился Лавров. — Не буду утверждать, что Бут свят и безгрешен, но уж и американцы играют очень грязно. Никогда бы не подумал, что их спецслужбы работают на уровне детской игры в «войнушку».

— Да, вы правы, особенно если учесть, что месяц назад при загадочных обстоятельствах в Москве скоропостижно скончался адвокат Бута. — Томилин достал носовой платок и протер им очки. — Кстати, высококлассный специалист по таиландскому законодательству. Он имел все шансы добиться его полного оправдания и освобождения. И тут же последовала оголтелая атака американцев, которые, к счастью, перехитрили самих себя. Они выдвинули столько претензий, что таиландцы были вынуждены начать новое судебное разбирательство. Но, думаю, эти вашингтонские бульдоги в любом случае от своего не отступятся…

— Вон и в Сирии не так давно якобы утонул какой-то крупный сотрудник наших разведслужб, кстати, тоже имел отношение к оборонке… — заметил Федин. — Что-то уж слишком много стало «случайностей».

— Да, сейчас много чего происходит, откровенно говоря, грязного и гнусного, — сокрушенно вздохнул Томилин. — Поэтому и было решено, якобы согласившись с версией коллективного отравления некачественным алкоголем, принять серьезные меры для негласного расследования этого происшествия, чтобы подстраховаться от подобных случаев в дальнейшем. А то ведь завтра там среди наших авиатехников может вспыхнуть какой-нибудь крокодилий грипп, или еще какая-нибудь замысловато названная чушь. Потом попробуй, докажи, что это не случайность, а хитро организованное убийство. Так что, майор Лавров, дело вот какое…

Как далее рассказал Томилин, вместе с людьми, отправляющимися на замену умершим авиатехникам, в Индонезию наши спецслужбы посылают опытного разведчика, хорошо знающего Юго-Восточную Азию. Его псевдоним — Василий Костин. Костин уже работал в Индонезии, правда, на «столичном» острове Ява, под прикрытием представителя торгово-посреднической фирмы. Василий владеет как официальным индонезийским языком Бахаса, так и несколькими островными наречиями. Теперь он едет туда как представитель Рособоронэкспорта, чтобы координировать работы по сборке поставленных самолетов, а также отслеживать потребности индонезийской стороны в тех или иных комплектующих для уже поставленной военной техники.

По словам Томилина, в третьей декаде сентября была запланирована поставка в Индонезию трех вертолетов Ми-35. А еще, кроме всего прочего, намечена работа по созданию и производству беспилотных летательных аппаратов.

–…Как видите, кое у кого есть причины сильно занервничать, — резюмировал Александр Григорьевич. — А тут, к сожалению, Костин перенес серьезную болезнь, и ему требуется помощник — смекалистый, умный, отважный, решительный, способный найти выход из любого, даже безвыходного положения. В общем, нужен человек, — тоже своего рода уникум, — на высочайшем уровне подготовленный физически, и при всем при том интеллектуал, артистичный, с развитой интуицией. Мы изучили ваш послужной список и пришли к выводу, что операция, совсем недавно проведенная вами в Сомали, свидетельствует об одном: вы именно тот, от которого будет зависеть половина успеха операции в Индонезии. Поэтому спрашиваю уже конкретно и однозначно: вы согласны?

— Согласен, — невозмутимо улыбнувшись, ответил Лавров.

— В таком случае будем говорить более предметно. — И Томилин достал из дорогого, обтянутого натуральной кожей кейса пластиковый файл с какими-то бумагами.

Это были материалы обзорного характера по ситуации с поставками наших вооружений в Индонезию, по взаимоотношениям с конкурентами, «поминальник» вероятных агентов иностранных спецслужб, которые могли быть задействованы для провокаций в отношении россиян, и в целом история военно-технического сотрудничества России с Индонезией.

–…Костин отбывает вместе с авиатехниками в Индонезию уже завтра, на транспортном «Иле», который доставит туда очередную «Сушку», — продолжил свои пояснения Томилин. — А вы отправитесь туда своим ходом, как журналист «желтой» газеты «Мега-Фактум». Вы же уже были журналистом? Ну вот, побудете еще раз. Вам придется лететь из Москвы в Джакарту, с пересадкой в Бангкоке. Оттуда на самолете местных авиалиний доберетесь до Макассара. Официальная цель вашей командировки — подготовка рекламных материалов по заказу ряда российских турагентств, решивших более плотно поработать с южным Сулавеси. Северный Сулавеси, что называется, туристами уже истоптан, а вот южный пока остался в стороне.

Определенную сложность, как это сразу понял Лавров, представляло условие определенной автономности его работы — они с Костиным будут общаться только по телефону. О том, что они знакомы и тем более работают в одной «связке», знать не должен никто. В том числе и российские авиатехники. Помимо выполнения тех или иных поручений Костина, Лавров должен быть и его негласным сопровождающим, если у того вдруг возникнет необходимость куда-то съездить, или будет назначена встреча, сопряженная с серьезным риском.

Но в целом и сам Андрей не имел каких-либо ограничений по части сбора информации, организации и проведению встреч с нужными для этого людьми. Единственное, что он должен был строго согласовывать с Костиным, — конкретные акции, наподобие вербовки агентуры, слежки за подозрительными объектами и, как крайность при предотвращении диверсий, — физическое устранение враждебных субъектов.

Вылет намечался через сутки с небольшим — за это время для Лаврова нужно было подготовить все необходимые документы, а сам он эти недолгие часы должен потратить на изучение материалов, предоставленных ему Томилиным, порыскать в Интернете, чтобы более полно изучить Индонезию.

— Ну, что, Андрей, вам, наверное, уже сегодня придется отправиться в Москву… — развел руками Александр Григорьевич. — Я отправлюсь туда немного позже — у меня здесь еще кое-какие дела. Сейчас получите командировочные, и — вперед! Вот адрес квартиры, где будете ждать вылета, и ключ. Туда же доставим вам и новые документы. По бумагам вы теперь — Борис Лебедев. По-моему, звучит…

Пообещав, что они скоро увидятся, Томилин откланялся.

Перекусив в полковой офицерской столовой, Лавров забрал в штабе свою дорожную сумку и, выйдя за пределы КПП, направился к белой «Ауди» со служебными номерами, на которой ему предстояло ехать до Москвы. Водитель с погонами прапорщика дал газу, и машина, заурчав мотором, помчалась по шоссе.

Через пять часов они свернули в сторону Шереметьева, и вскоре Андрей уже поднимался на лифте новой девятиэтажки. Войдя в квартиру под номером триста пятьдесят девять, он задержался на пороге, внимательно осматривая свое временное жилище. Квартира была обставлена хоть и не эксклюзивной, но достаточно фасонистой мебелью, в углу, на специальном столе, стоял компьютер. Сбросив с плеча сумку, Андрей подошел к окну, открыл створки настежь и, подставив лицо ветерку, молча смотрел на угасающую вечернюю зарю, на видневшиеся вдали подмосковные пейзажи…