Знайте русских!

Сергей Зверев, 2010

Сомалийские пираты коварны и хитры, как акулы. Если они не могут взять силой, то берут обманным маневром. Для захвата российского малого десантного судна «Резвый», который дежурил в районе Африканского Рога, они применили наживку – переодели своего главаря в рясу православного священника, а сами выдали себя за дружелюбных крестьян… В результате корабль был захвачен практически без единого выстрела. Но пираты не знали одной существенной детали: в момент абордажа на судне отсутствовали два члена экипажа. Причем не простые матросы, а морские пехотинцы. Бойцы ненадолго отлучились на рыбалку и в число пленных не попали. А два морпеха – это уже серьезно…

Глава 10

— Стой! — зловеще прошептал Курочкин, и оба пленника послушно замерли.

— Ты че, салага, никак в паханы метишь? — глаза Пантелея удивленно округлились. — Еще раз полезешь поперед батьки, не посмотрю, что земляк, похороню под первой попавшейся пальмой, — грозно пообещал морской пехотинец.

— Товарищ старший сержант, — испуганно отозвался Григорий, — я никуда не лезу. Просто вот этот, — подчиненный указал на одного из пленных контрабандистов, — сказал, что впереди их кордон. Где — они точно не знают. Так я и решил остановиться, чтобы не рисковать. А то кто этих контрабандистов знает? Увидят, что мы их напарников под стволами ведем, — начнут еще сдуру стрелять не разбирая, кто свой, а кто — чужой…

— М-м-м-молодец, Григорий, — Максаков удовлетворенно кивнул, — зачет тебе, морпех. Значит, делаем так… — Пантелей на несколько секунд задумался. — Один остается с нами — вернее, здесь, с тобой, — я схоронюсь недалече, в пределах видимости, а этого, — старший сержант указал на одного из пленных, — посылаем вперед, договариваться со своими братками.

— Развязать его? — поинтересовался Гриша.

— Зачем? — в свою очередь удивился Пантелей. — Больно жалостливый, что ли?

— Да нет, — Курочкин едва заметно пожал плечами, — просто, если его товарищи застанут своего дружка связанным, вряд ли они проникнутся к нам расположением.

— М-м-мда? — промычал Максаков, обдумывая слова подчиненного. — Ну, ладно, валяй, развязывай, — согласился он с доводами напарника, — нам от этого ни холодно ни жарко, а эти чмыри, может, и в самом деле нас в свои корефаны запишут. Да, и напомни этому выродку, что русские не сдаются, или что-то вроде того, — напутствовал Курочкина Пантелей, пока подчиненный снимал с пленника путы. — Так что если эти гвардейцы захотят с нами повоевать, то на легкую победу пусть не рассчитывают. Я лично с собой на тот свет добрый десяток заберу, — зловеще пообещал старший сержант, бесшумно скрываясь в темноте.

— Ступай, — Григорий снял с запястий контрабандиста веревки и несильно подтолкнул его в спину стволом автомата, — и для вас же будет лучше, если мой друг не станет применять оружие, — перевел он предупреждение Пантелея, подыскивая взглядом более удобное для возможной обороны место.

Пленник скрылся в чаще, и на несколько минут наступила тишина, прерываемая только резкими звуками просыпающихся птиц и зверей. Утро уже было не за горами. Еще через десяток минут в глубине леса раздались гортанные крики.

— Готовься, Гриша, — Пантелей беззвучно вырос из темноты перед укрытием Курочкина, — минут через двадцать у нас будут гости. Ты сиди здесь и глаз с него не спускай, а я пойду вперед, если что — встречу. Эх, через полчаса совсем светло станет, а при свете мы долго не повоюем. Ну, да ладно. Бог не выдаст, свинья не съест. Ты вот что, — тихо пробормотал старший сержант, — как кто-то появится, подожди пару минут и только после этого выходи. Я бы и сам, да языками не владею, разве что кроме вот этого, — Пантелей встряхнул в воздухе «АК-74», — так что переговоры придется вести тебе. И будь спок, не нервничай. Ежели что, пропадать вместе, а это нам всегда успеется. Я выйду только по твоему знаку.

— Какому?

— Ну, рукой махни или просто позови, — отозвался Максаков, — я буду рядом. Все, Жора, давай, — и так же бесшумно, как и появился, старший сержант скрылся среди негустых зарослей лиан.

Курочкин сжал автомат так, что костяшки пальцев побелели.

— Это — для тебя, — пообещал Гриша, воткнув перед собой широкое лезвие трофейного ножа, — я человек мирный…

Как и всякий восемнадцатилетний пацан, помирать он не хотел, однако прекрасно осознавал, что если вдруг контрабандисты окажутся настроены враждебно и завяжут бой, то шансов выжить не будет никаких ни у него, ни у его напарника. И дело тут было даже не в количественном превосходстве противника. Просто никто из них не знал ни местности, ни даже страны, в которой оказались морские пехотинцы, не говоря уж о том, что помощи ждать им было решительно неоткуда. Так что бой будет длиться ровно столько, насколько хватит двух снаряженных магазинов…

— Эй, рус! Рус! — В неширокой прогалине появился давешний парламентер, размахивая высоко поднятыми руками. — Рус! — крикнул он еще несколько раз и замолчал, внимательно разглядывая посветлевший лес. Как и приказал Максаков, Григорий выждал около минуты и осторожно приподнялся из-за своего укрытия.

— Рус! Рус! — обрадованно закричал бывший «язык» и резво направился к морскому пехотинцу. Покидать свое убежище Гриша не спешил, прекрасно понимая, что за деревьями скрываются его компаньоны-стрелки. Мысль, что в его, Гришкину, голову сейчас направлены несколько стволов, заставила Курочкина содрогнуться, но он тут же взял себя в руки и жестом подозвал переговорщика к себе.

— Я встретился с Агадубебе, — торопливо начал контрабандист, едва только оказался в укрытии.

— Кто это? — поинтересовался Григорий.

— Наш старший, — ответил бывший пленник. — Он восхищен мужеством русских моряков…

— Морских пехотинцев, — не без гордости поправил Курочкин.

— Да-да, морских пехотинцев, — поддакнул «язык», — и приглашает вас в нашу деревню.

— Товарищ старший сержант! — Григорий довольно зычно позвал своего командира и сделал примирительный жест, успокаивая встрепенувшегося контрабандиста.

Максаков появился почти тотчас же.

— Вот, в гости приглашают, — сообщил Григорий, кивнув на парламентера. — Некий Агадубебе. Командир их, или что-то вроде того, — пояснил Курочкин.

— Какие гарантии? — в свою очередь поинтересовался Пантелей.

— Никаких, — перевел ответ бывшего пленника Григорий. — Или мы тут разворачиваем войнушку, или полагаемся на их слово.

— Логично, — согласно кивнул Максаков.

— Что логично, товарищ старший сержант? — удивленно вскинул брови подчиненный. — Полагаться на слово бандитов?

— Ты вот что, натуралист, следи за базаром, — предупредительно повысил голос Пантелей. — Слово братвы ничем не хуже, чем твоих долбаных министров. Так что сиди и не вякай. Или у тебя есть другие варианты?

— Никак нет, — от такого наезда Григорий немного стушевался.

— Значит, делаем так. Коль уж братва приглашает — пойдем. Открыто, оружие — стволами вниз, — начал инструктаж Максаков, — без суматохи и паники. Спокойно. Нож засунь в рукав — вот так, — Пантелей умело укрыл лезвие за манжетой. — Это на крайний случай. Чуть что — хоть парочку с собой прихватим. Я иду со своим, ты — со своим в пяти метрах позади. Все, тронулись.

Все четверо поднялись и неторопливо двинулись в сторону прогалины. Дойдя до места, парламентер остановился и что-то грозно прокричал.

— Спокойно, — остановил подчиненного Максаков, — дернешься сейчас — башку враз снесут. Че он проорал-то?

— Не знаю, — тихо ответил Курочкин, — не по-английски. Наверное, на каком-то своем африканском наречии.

— Ладно, постоим, подождем, — распорядился Пантелей, осторожно спустив ручку ножа в ладонь.

Ждать, однако, пришлось недолго. Через десяток секунд из-за деревьев показалось около десятка вооруженных людей.

— Гутен морген, — поздоровался Максаков, широко улыбаясь, — как жизнь молодая?

Вместо ответа один из контрабандистов указал стволом своего автомата на еле заметную тропу, указывая, куда надо идти.

— Ладно. Только раз уж нас пригласили в гости, то оружие останется при нас, — сообщил Максаков, по-прежнему широко улыбаясь. — Переведи, напарник, — приказал он Курочкину, по-прежнему сжимая в ладони рукоять ножа.

— Они согласны, — сообщил Григорий после коротких переговоров.

— Вот и отлично, — Пантелей еще раз обнажил зубы в широкой улыбке, — тронулись.

Минут через двадцать неторопливой ходьбы морские пехотинцы, сопровождаемые довольно внушительной охраной, вступили в поселок контрабандистов. По правде сказать, ни Максаков, ни тем более Курочкин не предполагали, что столкнутся с такой убогостью. Никто, конечно, не ожидал увидеть роскошь, блеск и излишества избалованных богатством людей, но то, что предстало глазам морских пехотинцев, могло разочаровать любого. Убогие хибары, сколоченные то из жести, остатков разбитых катеров, а то и вовсе из картона или из плавника, тощая мелкая домашняя скотина, изможденные собаки, какие-то испуганные женщины, с головы до самых пят закутанные в давно не стиранные, потрепанные одежды.

— Странный какой-то поселок. Прямо как в «Пиратах ХХ века», — тихо пробормотал Григорий, удивленно рассматривая прелести местного обитания. — Такое ощущение, что эти молодчики всех мужчин повырезали, а женщин превратили в рабынь…

— Ты сколько человек заметил, кроме наших конвойных? — негромко поинтересовался Пантелей, внимательно изучая расположение хижин.

— Я? Я не считал, — честно признался Курочкин.

— Ты их уклад оставь для них, — посоветовал Максаков, — а сам собери глаза в кучу и наблюдай. Свои советы по поднятию местной экономики будешь потом давать. Если у тебя, конечно, кто-то об этом спросит.

Их подвели к одной из хижин, которая ничем не отличалась от остальных, и приказали остановиться. Внутрь хибары вошел один из охранников. Через несколько секунд он снова появился на пороге и жестом пригласил россиян войти. Пантелей указал на автомат, но контрабандист отрицательно качнул головой.

— Ладно, обойдемся ножами, — пробормотал старший сержант, послушно оставляя оружие у входа, — хотели бы шлепнуть, уже давно пришили бы. А так сейчас познакомимся с местным паханом, а заодно послушаем, что он нам скажет.

Однако вопреки опять-таки всем ожиданиям заправилой местным рынком контрабанды оказался не накачанный мышцами гигант и не увешанный золотыми цепями голован. Всем бизнесом заправлял преисполненный собственного достоинства тщедушный, с торчащими костями чернокожий старичок, побитый во многих местах сединой.

— Вот это перец… — удивленно прошептал Пантелей, застыв на мгновение в дверях. — По всему видать, дела у местных идут не очень.

Местный главарь меж тем дружелюбно указал на небольшую циновку, расстеленную в углу, жестом приглашая русских гостей присесть. Оба соотечественника заняли предложенные им места.

— Кофе? — учтиво осведомился старик, жестом приказав принести напиток. В темном углу хижины тут же что-то зашевелилось, и оттуда появилась закутанная в лохмотья женщина. Она поставила кофе перед гостями и так же безмолвно удалилась на свое место.

— Поблагодари, — Пантелей слегка подтолкнул подчиненного локтем, — спроси, как дела, как здоровье. Давай, поддерживай беседу. Че сидишь, как истукан? Может, и пожрать предложат.

Поесть морским пехотинцам действительно предложили, и в ходе короткого ужина выяснилось, что, как и предполагал Пантелей, дела у контрабандистов действительно в последнее время идут неважно. Мало того, что его соплеменники-пираты обложили поселок данью, так морские разбойники в поисках наживы теперь иногда совершают рейды прямо сюда. Им ведь тоже сейчас несладко. С прибытием в Аденский залив сил международной коалиции спокойная жизнь закончилась и у пиратов, и у контрабандистов. Их нередко принимают за пиратов и топят. Да и маскироваться теперь приходится куда тщательнее. А вот морские разбойники вместо того, чтобы стать более разборчивыми и осторожными, предпочитают грабить местное население. Понятное дело, что так безопаснее, только ведь и о людях надо подумать. И так вокруг неспокойно, а если еще начнется война между поселками…

— Слышь, Гриша, спроси у него, что он реально от нас хочет, — Пантелею изрядно поднадоело жалобное нытье старика, да и еды больше не предлагали, — и чем он нам может, в натуре, помочь.

— Так вот, — продолжил Курочкин, — он говорит, что если мы поможем контрабандистам переправить партию беженцев в соседнюю Эретрию, откуда их доставят через Ливию в Италию, то они в свою очередь помогут нам попасть на итальянский фрегат, откуда мы сможем связаться с кем угодно, в том числе и с нашим флагманом.

— За кого он нас держит? — Пантелей возмущенно стряхнул с одежды последние крошки. — Не хватало еще тихоокеанским морпехам участвовать в таких сомнительно пахнущих делишках. — На лице Максакова появилась злорадная улыбка. По всему было видно, что он с удовольствием устроил бы в этом забытом богом поселке классический погром. Однако гостеприимных хозяев обижать он не хотел. Да и выбирать заброшенным на чужбину россиянам особо было не из чего: нет никакой связи, солярка в ПТСе на исходе, да на транспортере далеко не уйдешь, НЗ давно съеден… А у контрабандистов все это есть в избытке. — Гриша, поинтересуйся у этого местного пахана, на кой ляд мы ему вообще нужны? Мы ж ни местности не знаем, ни языка, да и за негров нам никак не сойти. Какие из нас контрабандисты?

— Он говорит, — после короткого обмена репликами сообщил Григорий, — что у него очень мало людей.

— Это-то я как раз заметил, — согласился Пантелей. — Ладно, скажи этому козлу, что мы, ну, типа, согласны…. Стой, «козлу» не переводи! Да, и скажи, что оружие, которое мы захватили у его людей, при нас остается. И еще одно условие: ночевать мы будем в своем транспортере. Не хватало мне еще перед дембелем привезти отсюда африканский триппер или еще что похлеще…

— Они согласны, — перевел Григорий короткий ответ.

— Ну, вот и ладушки, — Пантелей поднялся и шагнул к выходу. Следом за ним поспешил и Курочкин.