Другие. Бессмертный взвод

Сергей Зверев, 2013

Спецназовцы майора Стольникова переправляются через Тоннель Времени в параллельный мир, в так называемую Другую Чечню на поиски опасного преступника. В процессе выполнения задания им становится известно, что здесь, в параллельном мире, действует радикальная исламская группировка, лидеры которой планируют провести серию терактов на территории современной России. Стольников принимает решение остановить террористов и начинает подготовку к операции по их уничтожению. Но исламисты опережают майора и наносят удар первыми: они атакуют спецназовцев превосходящими силами и зажимают группу Стольникова в тиски. Путь к отступлению отрезан, помощи ждать неоткуда, и десантники принимают неравный бой…

Глава 4

Баскаков разберется с раненым, Стольников был уверен в этом. Второго гнали и уже почти зажали на спуске у оврага Мамаев и Жулин. Оставался третий. Высокий светловолосый парень с сержантскими нашивками был проворен, как ящерица. Он уходил от деревьев, умело качая корпусом. Так делают опытные боксеры. Догадка о том, что перед ним неплохой рукопашник, раззадорила майора и придала ему сил. Когда до подножия холма оставалось не более полутора сотен шагов, он приблизился к сержанту на расстояние вытянутой руки и схватил его за куртку. Оба потеряли равновесие и покатились вниз.

Автомат Стольников выпустил из рук сразу же, как только коснулся земли. Он ему сейчас не требовался. Но «грузин» понимал, что находится в уязвимом положении, и вцепился в М16 обеими руками. Он так и катился, переворачиваясь через голову, с винтовкой в руках.

Стольников поднялся на ноги и без напряга поспевал за ним, прыжками сокращая расстояние. Он мог убить сержанта, потратив на это один пистолетный патрон и пару секунд чистого времени. Но майора останавливали две причины. Ему нужен был пленный и не давала покоя мысль о том, что перед ним враг. Данный тип получил приказ его убить и готов даже вступить в рукопашную схватку. Это заводило и заряжало эмоциями.

Сержант вскинул винтовку. Стольников выхватил из кобуры «Гюрзу» и, не целясь, выстрелил в место соединения магазина с коробкой. Винтовка дернулась в руках сержанта, но он ее удержал. Перекос патронов был обеспечен, однако один из них уже находился в стволе. Чтобы выстрелить, «грузину» оставалось только нажать на спуск.

Бросившись вперед, Стольников передернул затвор чужой винтовки и скатился чуть ниже сержанта. Когда он поднялся, в лицо ему смотрел дульный срез М16.

— Прикажи своим дать мне коридор, и я тебя не убью, — прохрипел человек Ждана, рисуя стволом восьмерки перед самым лицом майора.

Видно было, что этот марш-бросок дался ему нелегко. Но с каждым мгновением Стольников убеждался, что силы сержанта восстанавливаются, его руки перестают дрожать, а дыхание выравнивается. Так работает организм человека, который когда-то активно занимался спортом, а теперь, в силу обстоятельств, работал в зале лишь для поддержания формы.

— Ты меня и так не убьешь, — ответил Стольников, пряча «Гюрзу» в кобуру. — У меня есть встречное предложение. Ты бросаешь ствол под ноги и отвечаешь на мои вопросы. После этого я дам тебе десять минут, чтобы потеряться. Увижу еще раз — убью! Это без приколов.

Сержант усмехнулся, покачал головой и нажал на спуск. Как и следовало ожидать, затвор сработал вхолостую. Патрон, недавно досланный в ствол, сейчас лежал где-то в траве. Передернуть не получилось — затвор лязгал впустую, не цепляя патрон, раздавленный в магазине пистолетной пулей.

Сержант сплюнул, откинул винтовку и положил руку на бедро. Стольников опустил взгляд и заметил, что ножны противника пусты.

«Потерял, видимо, при взрыве. Что ж, тем лучше», — решил Саша.

Треск сучьев за спиной и угрюмый вид сержанта убедили его в том, что подоспели разведчики.

— Где третий?

— Немножко мертвый.

— А я что велел?

— Командир, там Баскаков лейтенанта разговорить пытается.

— Я тут тоже пытаюсь кое-кого разговорить. — Майор посмотрел на «грузина» и заявил: — Я тебе второй раз предлагаю, больше не буду.

— Больше и не надо.

Сержант принял боевую стойку. Хороший рукопашник, не новичок, никогда не торопится атаковать. Он хорошо знает, что на первый и последний удар у него всегда хватит времени, прекрасно понимает, какие последствия для противника будет иметь чистое попадание в убойное место. Но эта идея теряет смысл, когда разговор идет в «зеленке», в окружении врага.

— Ты можешь ничего не бояться, — успокоил его Стольников. — Принял решение, теперь доказывай, что был прав.

Сержант ударил первым.

Саша отшатнулся, услышал свист перед своим носом, но руки не увидел. Кулаки «грузина» работали стремительно.

Майор качнул маятник и коротко бросил:

— Кто командует вами после смерти Вакуленко?

— Ты думаешь, я тебя боюсь? — прохрипел сержант, которого бесило совершенно равнодушное лицо Стольникова. — Мразь!..

— Грубо, — заключил Стольников.

Разговорить пленного не получалось, хотя майор и надеялся на это. Грузин, окруженный чужаками, находящийся в шаге от смерти, должен был протрубить отбой, но вместо этого озлобился еще сильнее.

«Да, кадры Ждан подбирал хорошие», — подумал Саша и улыбнулся.

Тактика поведения была близка и понятна обоим. На ринге противника нужно прижать к канатам, тут — к деревьям. Сержант, рассчитывая на сокрушительный удар, рванулся вперед и на первом же движении поймал рукой пустоту, а печенью — сокрушительный удар слева.

Вынырнув из-под провисшей руки противника, майор качнулся в сторону и прямо перед собой увидел бритый висок. Бой можно было закончить прямо сейчас, но Стольников желал не этого. Несмотря на неприязнь и даже отвращение, этот упрямый верзила нравился ему своей неподкупностью. Среди своих это называется преданностью. Когда такое же качество проявляет враг, принято говорить о фанатизме.

— Любитель? — поинтересовался Саша. — На улице против троих ублюдков с велосипедными цепями ни разу не дрался?

Теперь майору пришлось не нырять, а отскакивать в сторону. Перед ним несколько раз мелькнуло лицо соперника, позеленевшее после удара в печень. В конце концов сержант все-таки его достал. Казанки мизинца и безымянного пальцев уже на излете чиркнули по губе, и Саша почувствовал во рту знакомый солоноватый привкус. Это был первый удар, который достиг цели, и сержант на долю секунды замешкался, оценивая урон, нанесенный врагу. На какой-то миг его подбородок оказался не защищенным снизу.

Глубокий мощный апперкот с разворотом туловища швырнул человека Ждана по такой дуге, что на миг Стольникову показалось, будто голова у того оторвалась. Но он знал, что это всего лишь нокаут. Жить сержант будет. Если сейчас не совершит ошибки.

Удар оказался гораздо сильнее, чем на это рассчитывал Саша. Его кулак вонзился не в сам подбородок, а под всю нижнюю челюсть. Пыль, вылетевшая из-под тела рухнувшего сержанта, заставила майора слегка расслабиться и немного подождать. Но «грузин» пришел в себя очень быстро. Из прокушенной губы вытекло немного крови. На глаза против воли навернулись слезы. Это не плач, а банальная реакция организма, такая же, как зевота или мгновенная бледность, покрывающая лицо при оскорблении. Тут от характера ничего не зависит. Почти двухметровый громила даже и не думал сдаваться или молить о пощаде. Он хотел убить Стольникова, окруженного друзьями. Это уже не реакция, доведенная до автоматизма, а воля.

— Командир, уходить нужно, — робко напомнил Маслов. — А там еще Баскаков с лейтенантом болтает.

— Успеем, — заверил Стольников.

Теперь он был уверен в том, что второго ракетного удара не последует. Ждан пока представления не имеет, куда бить. Вдобавок любой здравомыслящий военный, а Ждан к таким, конечно же, относится, должен понимать, что группа разведчиков уже ушла с высоты.

Поэтому Стольников никуда и не торопился. Пока нет достоверных данных о его присутствии в каком-то квадрате, Ждан не будет пускать еще одну ракету.

Сержант сам снял все вопросы об исходе схватки. Теперь он вел себя как простой мужик, которого жажда жизни торопит совершать ошибки. Унижаться красивым боем с отменным рукопашником он посчитал ниже своего достоинства. Сержант быстро наклонился, схватил винтовку, лежащую в траве, и стал совершать движения бейсболиста, выбивающего мяч в поле. Первое, второе, третье, четвертое…

Стольникову оставалось лишь дождаться момента, когда тот увлечется. На очередном взмахе он поймал бойца Ждана на противоходе и с силой впечатал кулак ему в переносицу. Винтовка описала полукруг, упала на куст шиповника, скользнула по ветвям и исчезла из поля зрения.

Рассудительность покинула майора. «Грузин» уже терял сознание от ударов, шагал спиной вперед, находясь в глубоком нокауте. Его ноги передвигала чья-то чужая воля. Он был похож на развинченный механизм. Упасть ему не давали лишь новые удары. Кровь слетала с его лица, капала на листья и застывала. Наконец наступил момент, когда все должно было закончиться. «Грузин» все-таки упал.

Стольников встал на колени рядом с поверженным врагом и отвел руку, собираясь в последний раз обрушить ее на его переносицу. Саша знал, что за этим последует. Сломанные кости носа вонзятся в мозг, и грузное тело зайдется в агонии и через минуту затихнет.

Время шло, а он смотрел на губы «грузина», хлюпающие в судороге. Оставалось нанести один-единственный удар, но не мог этого сделать. Ненависть уступила место рассудительности.

«Я должен его убить, — подумал Стольников. — Иначе нельзя. Это враг».

Он понимал, что при следующей встрече этот человек убьет его не раздумывая, если, конечно, получит такую возможность, но не стал наносить завершающий удар. Стольников отвернул лицо от кровавой маски, сплюнул и, пошатываясь, направился вверх по склону. Туда, где ожидали его появления Баскаков с пленным.

— Устал командир, — шепнул Маслов Айдарову. — Навоевался.

— Ты о чем?

— Он его не добил.

— Значит, так было нужно, — ответил парень по кличке Татарин и закинул «Винторез» за спину.

— Не дело это, нет, нельзя так, — пробормотал Маслов, выхватил нож из ножен и остановился.

— Оставь его! — бросил через плечо Стольников.

— Но он же через час-другой выйдет на своих и доложит, что мы живы!

— Я сказал, оставь!

Маслов в сердцах втиснул нож в ножны и быстро стал подниматься по склону.

Сержант за его спиной открыл глаза, осмотрелся и увидел спины четырех разведчиков. Они успели отойти от него на двадцать метров, не больше.

Он привстал на локте и стал искать что-то глазами. Винтовка лежала в двух метрах, под кустом шиповника.

— Сейчас… — прошептал он, на четвереньках добравшись до нее и отстегивая магазин. — Сейчас!..

Выцарапав из магазина один патрон, он вставил его в ствол и тихо двинул затвором.

— Сейчас!

Сержант встал на колено, почувствовал опору и взял на прицел того, кто был ближе. Кажется, его назвали Масловым.

Стольников шел, напрягая слух. То, что должно было случиться, он уловил бы даже при урагане. Майор шагал, прикрыв глаза. Наконец-то среди тысяч звуков в «зеленке» раздался шепот затворной рамы, двигающейся по салазкам. Он резко обернулся и выбросил перед собой руку.

Три выстрела из «Гюрзы» прогрохотали так слитно, словно это была автоматная очередь. Одна пуля вошла сержанту между бровей и повалила его на землю. Дерево за его спиной было окрашено в темный цвет. Будто кто-то разбил о ствол бутылку бордо. Не выпуская пистолет из руки, словно забыв о нем, майор молча последовал дальше.

Айдаров посмотрел на Маслова.

Тот промолчал.

— Масло, прихвати винтовку этого идиота, — приказал майор.

Ермолович со свирепым выражением лица перевязывал лейтенанта. Опасения Баскакова насчет того, что офицер из команды Ждана потеряет много крови, не оправдались. Это было кстати, поскольку из троицы беглецов только офицер и уцелел. Пуля прошила ему мышцу, входное и выходное отверстия располагались в пяти-семи сантиметрах друг от друга. Останавливая кровотечение, санинструктор счел достаточным наложить тугую повязку.

Увидев приближение Стольникова и его людей, лейтенант затравленно замер.

— Как тебя зовут, парень? — поинтересовался майор, присев перед ним.

Ситуация выглядела комично. Тон Стольникова, его безмятежное поведение и щебет птиц в лесу не предвещали ничего дурного. Пыль после взрыва осела, птицы успокоились. Все очень напоминало пикник, но без еды и спиртного.

— Лейтенант Акимов.

— По имени как? — уточнил вопрос Саша.

— Геннадий.

— Вот что, Геннадий, мы сейчас сделаем. Я тебе задам пару вопросов, а ты мне на них ответишь. Что будет дальше — покажет время, да и твои слова.

Лейтенант поерзал на месте, соображая, к чему приведет столь ласковая прелюдия. После такого начала обычно отрезают голову или даруют жизнь и отпускают на волю с подарками.

— Ты знаешь, кто мы?

— Да. — Начав отвечать, лейтенант Акимов решил быть честным, как бы эта правда ни выглядела. — Вы — банда, которая подлежит уничтожению.

— Кто тебе это сказал?

— Полковник Ждан.

— Лично?

— Нет, не лично. Приказ на уничтожение отдавал полковник Бегашвили.

— Ты сам слышал, как командир батальона при УИН говорил такое?

— Нет, его распоряжение до нас довел майор Вакуленко.

— Он теперь мертв.

— Я знаю, — сказал лейтенант. — Я видел, как вы его убили.

— Тебя засекли, командир, — пошутил Баскаков.

Стольников поморщился. За последние четверть часа он падал так часто, что теперь чувствовал себя совершенно разбитым.

Саша устало опустился рядом с лейтенантом и проговорил:

— Я кое-что объясню тебе, дружище, а ты сам решай. Я — майор Стольников. Приказом начальника УФСИН по России назначен на должность две недели. Перед тем как Вакуленко и его люди, ты в том числе, убили генерал-полковника Зубова…

— Это неправда! Его убили вы!

— Заткнись и слушай, — перебил его Стольников. — Сейчас я тебе покажу кое-что. А там сам решай. Маслов!

Боец подошел и протянул майору винтовку М16, принадлежавшую погибшему сержанту.

Лейтенант глядел на это оружие без всякого испуга. При Стольникове был пистолет в кобуре и автомат на ремне. Убить он мог его, не прося ничего другого.

— Ваш батальон — это смертники. Те, которые выживут, останутся здесь навсегда. Но об этом после. Сейчас я хочу показать тебе, чего стоит твоя верность тем, кто тебя сюда направил. В частности, полковнику Ждану.

Стольников поднялся и с размаха врезал прикладом винтовки о ствол дерева. Оружие развалилось сразу на несколько частей. Саша поднял приклад, вытянул нож из ножен и снова присел перед лейтенантом.

— Знаешь, что это? — Он выковырял лезвием плату, уложил ее на ладонь и протянул лейтенанту.

Тот взял непонятную штуковину, рассмотрел ее, вернул майору и ответил:

— Очень похоже на какой-то процессор.

— Это самый обычный маячок. Такой спрятан в каждой винтовке, которыми вооружены люди вашей воинской части. Любой ствол отождествлен с именем владельца. Даже если хозяин такой пушки присядет под кустом справить нужду, полковник Ждан будет знать, куда принести рулон туалетной бумаги.

— Ну, допустим, — нехотя согласился лейтенант. — И что в этом плохого? Нанотехнологии завоевывают пространство. Дошел черед и до воинских частей.

— А еще по любому из этих маячков можно без труда навести оружие средней дальности. К примеру, тактическую ракету. Как ты думаешь, что полчаса назад ухнуло в этом прекрасном лесу?

— Хотел бы я знать.

— Приятель, я пришел на войну в середине девяностых. Думаю, тебе тогда было лет шесть-семь. С тех пор я не выпускаю из рук оружие, а поэтому очень хорошо отличаю звук разорвавшейся ручной гранаты от взрыва ядерной бомбы. Вас накрыли оперативно-тактическим комплексом «Искандер».

Лейтенант некоторое время гладил повязку на бедре, а потом выдавил:

— Нас?..

— А ты думал, что человек Аль-Каиды полковник Ждан пощадит тебя? Ты командовал этой группой в поиске?

— Я.

— Приказ на уничтожение моей группы ты получал от Ждана?

— Да.

— Ты доложил ему о том, что я и мои люди обнаружены у подножия этой высоты?

— Так точно.

— Он спрашивал тебя о расстоянии до нас? — Лейтенант молча таращил глаза на майора. — Ну?!

— Да. Я доложил, что не более ста шагов…

— Тогда почему тебя удивляет, что через минуту мы как фантики полетели в разные стороны? — Стольников взял лейтенанта за воротник. — С какого перепуга ракета ударила именно туда, где находились вы? Она грохнулась примерно в сотне метров от нас именно потому, что наведена была, скорее всего, на твою винтовку! Точнее, на прибор, который в нее вмонтирован! «Искандер» с четырехсот километров накрывает улицу в деревне, целясь в дом, зато с тридцати способен вбить гвоздь в стену! Ждан целил в вас, чтобы уничтожить нас, лейтенант.

Некоторое время они сидели молча, потом пленник вдруг пробормотал:

— Я видел ракетную установку.

— Где? — прищурился Стольников.

— Здесь, на территории Грузии. Километрах в пяти от входа в тоннель. Полгода назад.

— Это когда в СМИ появилось сообщение о том, что в ответ на распространение систем ПРО в Европе мы размещаем «Искандеры» в Калининграде и на Кавказе, — хмыкнув, пояснил Жулин. — Тогда они здесь и появились. Ну, правильно!.. Если сюда затащить пару-тройку тактических ракет, то их никто и не заметит. Особенно когда министр у нас такой, какой уж есть.

— Что ты хочешь сказать? — развернулся к нему Стольников.

— При нынешнем министре никто толком не знает, сколько у нас «Искандеров», да и всего прочего. Ждан запросто мог припрятать тут несколько комплексов. Они кое-кому потом ой как пригодились бы.

— «Искандер» можно в любой момент переправить на территорию Чечни, осуществить пуск, вернуть на прежнее место и замести следы, — заметил Саша.

— В Тбилиси тем временем обрушится здание парламента, — продолжил Жулин. — Система противоракетной обороны США зафиксирует пуск с территории России. Мировое сообщество узнает об ударе русских по члену НАТО. Фактически это будет война.

— А можно пустить не по городу, где живут православные, а, например, по Баку, — усмехнулся Стольников. — Чего не сделаешь ради великой цели? Это будет удар по мусульманскому миру.

Бойцы, рассевшиеся неподалеку, снисходительно усмехнулись.

— О чем это вы говорите? — встревожился лейтенант.

Стольников положил ему руку на плечо и ответил:

— О страшных тайнах, приятель. Если я скажу тебе, где мы сейчас находимся, то ты навалишь в штаны и будешь просить, чтобы тебя поскорее отсюда увели. К маме, например.

— Я знаю, где нахожусь.

— И где?

— На территории Грузии, в соответствии с двусторонними договоренностями.

— Ты новости по телевизору смотришь? — вмешался Мамаев. — Прикинь, могут Путин и Саакашвили договориться о том, чтобы на территории Грузии появлялись русские тюрьмы и воинские части?

— Ты сколько здесь служишь, Геннадий Акимов? — спросил майор.

— Полгода.

— За это время ты видел хоть одного настоящего грузина-военнослужащего?

— Они выполняют смежные задачи западнее поселка Ахмета.

— Нет здесь поселка Ахмета! Нет здесь грузинских военных! Это не Грузия, мать твою! — без злобы прикрикнул Стольников. — Этой территории нет ни на одной карте мира! Ее не существует в природе, понял? Это — Другая Чечня. Совершенно иной мир. Только не спрашивай, как так получилось. Знай главное: полковник Ждан — военный преступник, член Аль-Каиды, международной террористической исламской организации. Вы — его вооруженная сила. На этом, пожалуй, и закончим. Погоди… у тебя есть связь с ним?

— Я докладывал по рации.

— Где она? — живо заинтересовался Саша.

— После взрыва…

— Понятно, — перебил Стольников. — Рация улетела в Катманду. Как обговаривалась связь на подобный случай?

Лейтенант посмотрел на Стольникова, на Баскакова и вытащил из высокого ботинка кофейного цвета карту, сложенную в несколько раз и упакованную в прозрачную пленку.

— Нюх потерял? — Стольников обернулся к сержанту Баскакову. — Это ты так пленного проверил?

— Виноват…

Стольников забрал у лейтенанта карту, разорвал тонкий пластик, развернул лист и спросил:

— Почему она упакована как в магазине?

— Я имею право открыть ее только в экстренном случае, утратив связь.

— Ну, так, собственно, и произошло, — Стольников усмехнулся. — Что это?

— Карта местности.

— Я вижу, что не дама треф. Что за кружки, нарисованные фломастером?

— Здесь обозначены места, где спрятаны резервные радиостанции.

Саша повертел карту и поинтересовался:

— Тебя не удивляет, Гена, почему масштаб так мал? На карте уместились всего двадцать квадратных километров.

— Больше и не нужно. Так установлено двусторонним соглашением.

— Ты слышал, что я сказал про это соглашение?

— Не очень убедительно сказали.

— Понимаю. — Майор поднялся и повертел карту в руках, ориентируя ее по сторонам света. — Значит, до ближайшей рации пара километров?

— Вы первый, кто видит эту карту, — ответил лейтенант. — Вам лучше знать.

— Разумно. — Стольников кивнул своим людям, требуя собираться. — Пойдешь с нами. Я тебе кое-что продемонстрирую. После сам решишь, на чьей ты стороне. Где его оружие?

Баскаков вытянул из-за пояса армейский «кольт».

Саша забрал у него оружие, сунул себе за ремень и скомандовал:

— Бежим за мной. Ермолович, присмотри за нашим раненым.

— «Нашим»… — проскрипел Ермола, толкая перед собой лейтенанта Акимова.

Через двадцать минут Стольников, Маслов и Айдаров вышли в указанный квадрат. Майор без труда обнаружил тайник под абрикосовым деревом, стоящим чуть поодаль от зарослей, опутывавших склон. В плотный пластик конвертом были уложены радиостанция и два запасных аккумулятора. В том же тайнике оказались пять банок тушенки и несколько пачек галет.

— Вовремя, — заметил Маслов, оживая. — Но мало.

Через несколько минут подоспели и остальные разведчики. Стольников вынул из-за ремня «кольт» и повесил за скобу на сук дерева.

— За мной.

Этот склон был пологим и длинным. Майору, идущему впереди всех, казалось, что ему не будет конца. Как только он достигал высоты, маячившей на уровне горизонта, она тут же превращалась всего лишь в край ложбины. Разведчикам приходилось спускаться в нее, а после снова подниматься. Через полчаса, удалившись от тайника более чем на километр, майор остановил группу. С высоты была хорошо видна равнина и тот самый склон холма, где их накрыло ракетой.

Саша включил «Моторолу», передал лейтенанту и предупредил:

— Только не соверши ошибку. Я люблю героев, когда они на моей стороне. Одно неверное слово — и вышибу мозги.

— Что я должен делать? — пробормотал лейтенант.

После нокаута он до сих пор чувствовал себя не так уж и хорошо. Боль в ноге и долгая быстрая ходьба добавляли пессимизма к этим мутным ощущениям. Лицо Геннадия Акимова искажала гримаса, почти зловещая. Но в глазах парня присутствовало подтверждение того, что если он и совершит ошибку, то неумышленно.

— Сейчас ты свяжешься с полковником Жданом и скажешь, что майор Стольников и трое его людей находятся у тайника. Они преследуют тебя, ты просишь инструкций. Он потребует уточнить расстояние до меня и моих подчиненных. Ты скажешь, что не более семидесяти шагов. Понял?

— Почему вы решили, что он спросит о расстоянии?

— Скоро узнаешь.

Лейтенант поднес рацию к губам и вопросительно посмотрел на Стольникова. Тот угрюмо кивнул.

— Третий, я — двадцатый…

— Двадцатый, докладывай!..

Услышав голос Ждана, Стольников почувствовал, как к лицу его прилило тепло. Ждан словно сидел совсем рядом. От вызова до ответа прошло лишь мгновение. Оживились и бойцы.

— Группа Стольникова преследует меня, третий! Я жду инструкций!

— Сам Стольников жив?

— Жив. И трое с ним.

— Сколько от тебя до них?

— Семьдесят шагов, не больше. Что мне делать?

— Займи оборону. Подмога будет через пять минут! — Тут Ждан отключился.

— Подмога сейчас будет, — заверил Стольников, поняв, что разговор окончен. — Не сомневайся. Мощная такая!.. А теперь скажи, лейтенант, что тебя удивило в вашем разговоре?

— Ничего, — подумав, ответил Акимов.

— А что должно было удивить?

Лейтенант поморщил лоб, но боль в ноге мешала думать, затрудняла этот процесс по максимуму.

— Он не спросил, где ты находишься! — не выдержал Жулин. — Как же ты стал офицером, парень?! Полковник Ждан только что пообещал тебе помощь через пять минут, даже не поинтересовавшись, где ты!

Лейтенант Акимов стоял, смотрел себе под ноги и вяло моргал.

— Саня!.. — пробормотал прапорщик. — Я вот тут подумал. А если они по рации?..

— Зачем? Ракету можно направить только на рабочий сигнал. Этот они засечь не могли чисто технически. Да и к чему такие сложности, когда вон там на дереве работает корректировщик огня? — Майор осмотрелся. — Как сказал лейтенант Акимов, нанотехнологии завоевывают мир. Зачем теперь человек с рацией? Достаточно «кольта» на ветке! — Стольников еще раз оглядел местность. — Господа военные, я вам настоятельно рекомендую спуститься в эту чудную ложбинку. Товарищ лейтенант может оставаться здесь и смотреть кино из первого ряда. Чтобы хорошо видеть все то, что здесь сейчас будет происходить по приказу полковника Ждана.

Так и вышло. Все спустились, лейтенант остался. Он расстегнул куртку почти до пояса, стоял, покачиваясь, и смотрел вниз. Туда, где раскинуло ветви абрикосовое дерево, давно сбросившее плоды.

Тушенка была съедена, галеты поглощены, вода из фляг допита. Прошла еще минута, и землю очень не слабо тряхнуло. Из рук Баскакова вылетела банка, которую он вычищал ножом.

Взрыв страшной силы потряс «зеленку». Саша видел, как над их головами пролетело несколько сухих веток, оторванных от деревьев.

Лейтенант не сводил широко открытых глаз с того места, где все случилось. Наконец он зажмурился и невольно сделал шаг назад, пытаясь удержаться на краю, но не смог. Взрывная волна, катившаяся снизу вверх, повалила его на разведчиков.

Гена поднялся и кое-как выбрался из ложбины. Он встал на одно колено, а вторую ногу вытянул в сторону. Стольников не сводил с него глаз. Вдруг лейтенант наклонился, оперся руками о землю и завалился на бок.

Саша выбрался из овражка и сел рядом с Акимовым. Тот лежал и смотрел в одну точку, на острый травяной лист, торчащий из земли прямо перед его глазами. По этому листу полз муравей, никуда не торопясь.

— Вспоминаешь, вызывал ли огонь на себя, да? — спросил майор, закусывая былинку. — Что, никак не можешь сообразить, было ли такое?

— Суки проклятые, сдохнете ведь! — Эти ласковые слова адресовались вовсе не Стольникову и не его людям.

Майор рассмеялся, потряс пальцем перед лицом Гены и заявил:

— Надо же, какое же ты верное определение подобрал. Ни убавить, ни прибавить! Молодец, лейтенант. Далеко пойдешь. Есть в тебе признаки ясновидения.

Пауза затянулась. Бойцы молча ждали окончания главного разговора.

— Кому я служил эти полгода? — наконец-то выдавил лейтенант. — Что происходит?

— Ответ на первый вопрос я тебе уже дал. А что касается второго… ты на самом деле хочешь знать?

— Да.

— Это длинная история.

— Кто вы?

— Я — русский офицер Стольников. Эти люди — бойцы, верные присяге. Тебе осталось понять, кто ты, выбрать, на чьей ты стороне.

Лейтенант поднялся, обвел всех красным растревоженным взглядом и проговорил:

— Я готов выслушать эту историю, если позволите.

— Тогда тебе придется идти с нами.

— Это я и собирался предложить.

Стольников поднял на него взгляд и предупредил:

— Тогда тебе придется смириться с тем, что ты скорее умрешь, чем выживешь. Еще с тем, что я командую этим подразделением и приказов не повторяю.

— Меня это устраивает, — упрямо подтвердил лейтенант Акимов. — Не люблю дважды подряд слушать одно и то же.

— Тогда добро пожаловать в ад, товарищ лейтенант, — с улыбкой произнес Саша, а потом взошел на пригорок, чтобы оценить масштабы разрушений.

Пейзаж изменился до неузнаваемости. У подножия высоты чернела и дымилась воронка размером с хороший строительный котлован. Лес по опушке занялся резвым огнем. Пламя заставляло ветки трещать, быстро перебиралось на деревья, нетронутые взрывом, поднималось все выше и выше.

— Уходим? — спросил Жулин.

— Нет, мы остаемся.

Прапорщик почесал подбородок и вопросительно уставился не на Стольникова, а на Баскакова, стоявшего рядом. Бойцы терпеливо дожидались объяснений.

— Лейтенант, что бы ты на месте Ждана сейчас сделал? — спросил Саша, невозмутимо глядя ему прямо в глаза.

— Выслал бы группу, чтобы собрать доказательства гибели Стольникова и его людей.

— Работает голова, похвально. А почему он не сделал это после пуска первой ракеты?

— Если в наше оружие установлены чипы, значит, в НИИ видели, что происходит перемещение личного состава. Гарантий вашей гибели не было, доложить в НИИ я не успел — рацию как ветром сдуло. Поэтому Ждан ждал развития событий.

— В училище отличником был? — поинтересовался уязвленный Жулин.

— Нет, два раза даже хотели отчислить.

— За что? — спросил Маслов.

— За жену ротного…

Все расхохотались.

Через две минуты ветер занес в опустевшую ложбину несколько прошлогодних листьев, покрытых пылью.