Гидроудар

Сергей Зверев, 2009

В Бангладеш произошла авария на крупной гидроэлектростанции, построенной российскими специалистами. Погибло и пропало без вести множество людей... На розыск россиян отправляется майор спецназа ВДВ Андрей Лавров по прозвищу Батяня, который быстро убеждается, что на станции была совершена диверсия. Найти соотечественников для Батяни – дело чести, тем более что среди них популярный певец Василий Разгуляев. «Звезду» действительно вскоре находят, но не поисковая команда, а боевики крупного китайского мафиози Чжанга. Бандит еще не в курсе, что освобождать пленников будет сам Батяня, который умеет убедительно разговаривать с отморозками всех мастей и национальностей...

Глава 5

Спасательная операция в устье Ганга продолжалась уже несколько часов. Власти Дакки мобилизовали на помощь полиции армию, и теперь на реке работало больше десяти тысяч человек. Усиленные вооруженные патрули прочесывали берега, а по воде стайками шныряли сотни весельных и моторных лодок. И это были лодки не только полиции и армии — к Гангу устремились сотни мародеров. Они вылавливали трупы, обыскивали карманы их одежды, снимали золотые украшения, выбивали зубы, сделанные из благородного металла… Они не брезговали одеждой и обувью погибших людей, раздевая трупы и сбрасывая их обратно в воду. Даже дорогое белье, которое было на утонувших женщинах, становилось объектом охоты этих мерзавцев.

Надо отдать должное силовикам Бангладеша — с мародерами, застигнутыми на месте преступления, разговор был коротким: пуля в голову — и в городском морге Дакки появлялся еще один труп. Выстрелы эхом разносились по всей реке, но желающих «сделать деньги» на чужой беде от этого меньше не становилось.

К трупам с европейской внешностью и к богато одетым отношение со стороны властей было особым. Для них выделили место в морге крупнейшей частной клиники Дакки. Каждого «привилегированного» утопленника укладывали в отдельный пластиковый мешок, а на ногу вешали бирку с указанием времени, когда он был вытащен из воды. Именно в этом морге сейчас работали трое сотрудников российской дипломатической миссии, пытаясь установить личность каждого погибшего россиянина. И хотя восемнадцать человек из списка пропавших без вести уже было вычеркнуто, судьба еще примерно пятнадцати наших специалистов, отправившихся на тот злополучный концерт, была еще неизвестна…

В зале совещаний дирекции «Сиддирганча» еще никогда не было так многолюдно. Здесь сейчас работал оперативный штаб, созданный правительством Бангладеш сразу же после катастрофы. В него вошли руководители силовых структур этой страны, министры энергетики, внешних экономических связей, иностранных дел. Естественно, здесь же было все начальство электростанции с бенгальской стороны, а также наши специалисты — главный инженер, директор строительства, главный энергетик… Из России вызвали даже директора института, в котором был разработан проект плотины.

Раздражение бенгальцев можно было понять — это не воды Ганга вытекали сейчас в разлом, образовавшийся в плотине, а миллионы и миллионы долларов, потраченные этой страной на строительство. «Сиддирганч», вместо того, чтобы приносить прибыль, в одночасье стал для Бангладеш проблемой номер один. Как восстанавливать плотину? Браться ли за вторую и третью очередь, вводить ли в строй новые блоки? Кому, в конце концов, доверить эту работу?

Не мудрено, что российский посол, оказавшийся на острие бенгальского недовольства, буквально на глазах осунулся и похудел — с такими проблемами он не сталкивался еще ни разу за всю свою долгую и успешную дипломатическую карьеру. На карту был поставлен не только выгодный для России контракт, но и престиж страны в Юго-Восточной Азии, а может быть, и во всем мире.

Своих специалистов, которые были бы в состоянии внятно ответить на все вопросы правительства, у бенгальцев не было. А потому за эти несколько часов, прошедших с момента катастрофы, в страну были вызваны международные эксперты — представители крупных компаний, занимающиеся постройкой и эксплуатацией гидротехнических сооружений.

Эксперты уже успели осмотреть разрушения, и сейчас, собравшись за круглым столом в зале заседаний, пытались прийти к единому мнению о причинах, вызвавших катастрофу.

— Могу лишь повторить уважаемым членам правительственной комиссии, что для точного определения причины произошедшей аварии нам потребуется время, — российский посол говорил, стараясь сохранять спокойствие. — Пока нельзя исключать ни одной версии…

— Позвольте, я не согласен! — перебил его представитель какой-то тайваньской фирмы. — По крайней мере, теракт мы можем исключить уже сейчас.

— На каком основании?

— Взрыв или серия взрывов, будь они причиной разрушения плотины, вызвали бы в структуре бетона изменения. Мы бы нашли микротрещины…

— Но трещины есть! — возразил директор института, проектировавшего станцию. — Мы все видели…

— Три-четыре крупные трещины ни о чем не говорят, — оборвал его китаец. — Они могли образоваться в момент разрушения бетона. Мелких трещин нет, а это значит, что мы можем сделать уже определенные выводы. Вы позволите?

Посол России скрипнул зубами — ох, и вредный же этот китаец! А как дотошно осматривал он плотину! А как вежливо склонил голову перед председателем госкомиссии!

— Прошу вас, объясните вашу точку зрения, — председатель комиссии, вице-премьер бенгальского правительства, заинтересовано взглянул на китайца. — Возможно, вы что-то сможете нам прояснить.

— Я постараюсь объяснить свою версию наглядно, чтобы все собравшиеся поняли, что произошло, — залопотал по-английски китаец с легким сюсюкающим акцентом. — Представим себе, что этот лист бумаги — плотина. Если бы был взрыв, по всей плотине обязательно пошли бы микротрещины, которые мы бы, конечно, нашли…

Китаец скомкал лист, затем распрямил его и показал всем присутствующим:

— Эти складки — как трещины.

Потом он взял в руки другой лист и аккуратно оторвал от него кусочек — прямо по центру длинной стороны. И снова показал всем собравшимся:

— Если же произошло разрушение части плотины, то трещин в остальной части может и не быть. Если, конечно, соблюдались все технологии.

— Подробнее, пожалуйста, — вице-премьер явно заинтересовался версией китайца.

— Представим себе, что строители четко и безошибочно соблюдали все технологии при строительстве плотины. Метр сделали, два, десять, двадцать… Эти кубометры бетона, залитого с соблюдением правил, и сегодня стоят не шелохнувшись, — китаец снова потряс своим листиком перед лицами членов комиссии. — Но в определенный момент строителям надоело быть столь дотошными или у них был очередной праздник…

По лицам членов комиссии пробежали невольные улыбки — так, как русские умеют отмечать свои праздники, они уже убедились. Столько нормальные люди выпить просто не в состоянии!

–… и в этот день они нарушили технологию. Не так связали арматуру, не так уплотнили бетон. Я не знаю, все это надо еще тщательно изучить…

— А может, раствор был не того качества? — подал голос директор строительства с российской стороны. — Уж сколько мы намучились с местными поставщиками…

— Но это обязанность строителей — проверять качество раствора, — бесцеремонно оборвал китаец российского специалиста. — Если в укладку пошел некондиционный раствор — это в любом случае вина строительной фирмы. Если в вашей стране не так, прошу извинить. Но весь мир строит только по таким правилам. И менять их не собирается и впредь… В общем, проанализировав данные, которые есть у нас на текущий момент, я склоняюсь к тому, что причиной аварии стала ошибка при выполнении строительных работ. Но не исключено, что были и недочеты на стадии проектирования плотины. На точное выяснение причин ужасной трагедии, с которой столкнулся многострадальный бенгальский народ, потребуется время.

Китаец наконец-то закончил свою речь и сел, скромно опустив глаза. А за столом повисло тяжелое молчание.

— Мы считаем… — попытался нарушить тишину российский директор строительства, но вице-премьер тут же остановил его одним движением руки:

— Мы уже выслушали вашу позицию. На сегодня работу нашей комиссии считаю законченной. Министр строительства нашего правительства назначается ответственным за проведение международной экспертизы разрушений. На основании этой экспертизы будем принимать дальнейшие решения.

И вице-премьер поднялся, давая понять, что разговор закончен.

Посол скрипнул зубами — дело принимало совсем уж неблагоприятный оборот. Мало того, что Россия могла потерять контракт на работы в Дакке. При таком раскладе можно было попасть на огромные деньги — неустойка будет астрономической. Но даже не это самое страшное — просто с Россией в деле строительства больше никто в мире связываться не будет. А уж бойкот товаров и технологий с клеймом «мэйд ин Раша», который может прокатиться после этой катастрофы не только по Бангладешу, но и по всей Азии, принесет еще большие потери…

«Господи, ну за что мне все это?!» — вздохнул дипломат и вытащил из кармана мобильник. Кроме решения политических проблем, нужно было срочно браться и за вопросы более приземленные, но от того не менее важные — все россияне, значившиеся как без вести пропавшие, должны быть найдены. И если человек погиб, его тело должно быть отправлено на родину. Именно поэтому трех своих сотрудников он отправил сейчас работать в морге.

— Ну, что у вас слышно? Сколько уже? — спросил он, набрав номер своего помощника.

— Восемнадцать, Александр Семенович.

— Ясно. А Разгуляев?

— Пока нет.

Дипломат нажал кнопку отбоя и опять вздохнул — ну почему все неприятности, все беды сваливаются на его голову одновременно?! Ох, права была жена — кто-то его проклял с этим назначением. Женщины эти вещи тонко чувствуют…