Бабье лето любви. Поэтический сборник

Сергей Евсеев

Творчество Сергея Евсеева соответствует понятию настоящего искусства, ибо оно – от сердца, от желания реализовать талант на пользу людям. Задушевные, искренние стихи о любви и дружбе (чувстве, которое в последнее время вспоминается всё реже), о родном городе, размышления о жизни – всё проникнуто добротой и сердечностью. И тонкий флёр переживаний окутывает читателя, перенося в мир возвышенных чувств и лирических открытий.

Начало было так далеко

В старших классах средней школы появилась заветная тетрадь. Не общая, нет — простая, тоненькая — 12 листов в косую линейку. В общем, самая обыкновенная тетрадка, скорее всего та, что первой попалась под руку из пачки черновиков.

Попалась под руку, когда почувствовал, что душевные мои муки и переживания стали трансформироваться в стихотворные строчки: первые, робкие, настоящие… Настоящие, несмотря даже на зияющую местами беспомощность, потому что шли они, казалось, от самого сердца. Этакой рифмованной морзянкой из беспокойной и пылкой юношеской души:

Самое первое, чистое, неповторимое

Расплескали мы, к сожалению.

Самое важное и невозвратимое

Погубили, придали забвению.

Строчки эти выплескивались на тетрадь легко, взахлеб, как первые слова признания в любви, как откровения, как слезы — всеочищающие, врачующие душу… Позже и впрямь начали появляться более спокойные стихи, больше похожие на рассуждения, своеобразные поэтические откровения, приходящие как будто свыше, вроде бы кто-то водил твоей неопытной, непривычной к этому делу, робкой еще рукой.

Но что рука! Рука с шариковой ручкой — это ведь только средство. В самом деле, средство — чтоб сохранить, перенести на бумагу, не расплескав ни капли, из этого чудесного источника, что, неведомо откуда взявшись, однажды стал наполнять мою душу волшебной музыкой слов. А по-настоящему важен и священен сам процесс извлечения ниоткуда, из каких-то потаенных струн мира, на которые откликалось твое чуткое сердце, этих чарующих созвучий, казавшихся совершенными.

Чаще всего стихотворение получалось сразу — гладким и завершенным, не требующим никаких правок, — как говорится, строка в строку, ничего не добавить и не убавить. Хоть иди на подмостки и читай перед публикой, как декламировал до этого стихи других, известных поэтов. С самого раннего детства декламировал, с детсадовского возраста, собирая за это щедрый урожай самых разных богатств: открыток с переливающимися картинками, ручек, кружек, значков, статуэток, книг, наконец. Это тоже было праздником. Да еще каким! Не знал ведь еще, что настоящий праздник — вот эти несколько спрессованных, устремленных в вечность минут за письменным столом, когда на бумагу фонтаном выплескиваются стихотворные строчки. И весь смысл жизни, кажется, заключен в тех самых бесценных мгновениях, когда и сам ты словно бы возносишься над своим столом, — да что там, над самим собой возносишься и над всем миром! — и свободно паришь в пространстве, не ведая границ и расстояний…

Чувство неописуемое — восторженное, ошарашивающее, преобразующее все вокруг, делающее этот мир ярче и прекраснее. И, что необъяснимо — меняющее тебя самого. После каждого нового стихотворения ты как бы преображаешься, становишься другим — лучше, чище, сильнее. Так казалось. В общем, чувство это сродни первой любви… Да так оно, собственно, и было: первая любовь, первое прикосновение к теплой ладошке девочки, чей образ с некоторых пор вдруг стал преследовать тебя, не давая покоя ни днем, ни ночью, первое свидание, первый ожог… И не разобрать уж в этой круговерти, где чувства, а где стихи, где радость, а где разрывающее сердце отчаяние: «Подойди ко мне поближе, загляну в твои глаза. Нежный сумрак щеки лижет, вдалеке идет гроза…»

Конец ознакомительного фрагмента.