Путь в Вальхаллу

Сергей Дубянский

Боги бессмертны по своему статусу, поэтому и языческие божества – не мифы; они лишь затаились на века, выжидая удобный момент, чтоб вернуться. Для этого им необходимо вновь обратить людей в свою веру. Это сложно, но выполнимо, ведь люди не дальновидны в выборе покровителей. Студентке Даше Ситниковой, например, хватило уличного знакомства, чтоб попасть под влияние Великолепной, но жестокой Фреи, спутницы Одина, и только цепь жутких смертей помогает ей понять, что случилось.

*

Пока они ехали, потом молча шли к подъезду и взбирались на четвертый этаж, Галина Васильевна успела перебрать десяток вариантов избавления от нежелательной гостьи. Чего только не лезло в голову — даже, как в кино, столкнуть ее с лестницы.

…Нашлась киллер!.. Я послать-то по-русски ее не могу… — подумала она обреченно, — зато где не надо, ох, какая решительная — сидела б сейчас в ресторане, тихонько пила шампанское и наблюдала, как Дед Мороз устраивает бег в мешках!.. Наверное, это мне в наказание, чтоб не крутила носом… разборчивая невеста… Только делать-то теперь что?..

Открыв дверь квартиры, она включила свет. Как же она любила все эти вещи, преданно встречавшие ее каждый вечер! …И ведь что-то из них обязательно исчезнет с уходом этой «черной вороны». Ужасно! Я должна этому помешать, раз уж вляпалась в историю!..

Галина Васильевна повернулась, собираясь сообщить, что планы изменились и праздновать она будет совсем даже не одна (может, хоть это спугнет мошенницу), но увидев с каким благоговением та разглядывает обстановку, подумала: …Наверное, она уже забыла, как выглядит нормальный дом. Куда она сейчас пойдет? Она ведь тоже человек, и к тому же пока не сделала мне ничего плохого — это ведь мои домыслы!..

— Уютно у вас, — сказала гостья, — старая мебель… спасибо, что позвали.

Фраза окончательно обезоружила Галину Васильевну.

— Раздевайтесь, — она вздохнула, поняв, что сопротивляться бесполезно.

При ярком свете Галина Васильевна наконец-то смогла рассмотреть, кого привела в свой дом. Из-под длинного черного пальто виднелись немодные сапоги с белесыми носами; черный платок был завязан настолько туго, что делал голову неестественно маленькой — вообще, женщина напоминала кокон с человеческим лицом… с очень странным лицом. Его удивительное притяжение Галина Васильевна испытала еще на остановке, а теперь, изучая внимательно, не могла понять, что же привлекло ее в первую очередь: большой нос или тонкие губы, которые, даже улыбаясь, вроде, насмехались над тобой?.. Нет, скорее, глаза — ясные, будто светящиеся изнутри. Правда, и их трудно было назвать красивыми — для этого они выглядели слишком маленькими и сидели близко к переносице. Зато все это вместе создавало неповторимый, завораживающий образ.

…Какая причуда природы, — подумала Галина Васильевна, — из стольких уродств получилось… Гостья отвернулась, снимая пальто, и Галина Васильевна не успела охарактеризовать, что же именно получилось.

Под пальто оказалась вязаная кофта и длинная юбка, вместо сломанной «молнии» застегнутая двумя булавками, зато из-под платка возникла аккуратная стрижка, сделанная, похоже, не так давно. Правда, она не шла к такому типу лица — короткие виски только подчеркивали широкие скулы, добавляя в облик нечто азиатское. Но самым неприятным был запах, сразу распространившийся по квартире — смесь пота, керосина… наверное, было еще что-то, но, по незнанию, Галина Васильевна не могла дать всему точных определений. Она невольно потянула носом и брезгливо поморщилась.

— Извините, — гостья виновато склонила голову, — обычно я хожу в баню, но под Новый год все везде расписано. Знаете, это теперь модно, встречать Новый год в бане… У вас же есть ванна? Если не возражаете, я могу помыться.

Предложение не вызвало ни протеста, ни даже удивления. Впрочем, после того, что эта женщина вообще оказалась здесь, удивляться было уже нечему, и Галина Васильевна кивнула.

— Тогда надо и переодеться, — продолжала гостья, — это ж не только я так пахну.

Галина Васильевна тут же решила, что у нее, как у всякой женщины, есть масса вещей, которые жаль выбросить, но и надевать их она не будет никогда. Обычно подобное старье отвозят деревенским родственникам или складывают возле мусорных контейнеров, но ее родственники давно умерли, а нести на помойку почему-то казалось стыдным.

— Идемте, — Галина Васильевна распахнула шкаф. Одним движением отделила то, что считала нужным, — вот, посмотрите здесь. Потом можете забрать их все.

— Спасибо, — нищенка принялась придирчиво щупать ткань, расправляя рукава и подолы, и наконец облюбовала строгий темно-зеленый костюм.

Галине Васильевне он тоже нравился, но от длительной носки шерсть вытянулась. В таком виде секретарь директора не могла ходить на работу, и, тем не менее, на мгновение ей стало жаль, словно у нее забирали кусочек прошлого.

— Тогда уж и белье, — бесцеремонно напомнила гостья, но тут же смилостивилась, — можно какое поплоше. У меня дома-то есть, но я ж не думала…

— Да-да, — Галина Васильевна с готовностью распахнула вторую створку и выбрала комплект, который купила очень давно, погнавшись за дешевизной, — подойдет?

— Мне все подойдет, — собрав одежду, нищенка уверенно направилась в ванную.

— Вот мочалка, шампунь, полотенце… — попыталась объяснять Галина Васильевна.

— Спасибо, я разберусь, — гостья закрыла за собой дверь. В ванну с шумом полилась вода, — а вы пока посмотрите мой пакет! — крикнула она, — там есть кое-что вкусное!

…Боже, что происходит?.. Это полное безумие… — Галина Васильевна привалилась спиной к стене и закрыла глаза.

За окном со свистом взлетела ракета, озарив пространство желтоватым светом, и возвращая Галину Васильевну в реальность. Она бросилась к зеркалу, и схватив шкатулку со скромными драгоценностями, затравленно огляделась. Лучшее, что ей удалось придумать, были Дашкины учебники. За них же она спрятала и деньги.

…Туда она не сунется, а больше у нас и брать-то нечего!.. Только почему я так боюсь ее? Может, она просто несчастный человек, а я трусиха — я всего боюсь. И собак, и Николая Сергеевича, и… и… Тут она пришла к выводу, что слово «всего» достаточно емко, и не стоит дальше конкретизировать. Взглянув на часы и с ужасом обнаружив, что уже одиннадцать, Галина Васильевна поняла — ни о каких салатах не могло быть и речи. Распахнула холодильник, заранее зная, что не обнаружит ничего праздничного, кроме бутылки шампанского.

…Интересно, что она принесла? Может, это все-таки съедобно?.. Осторожно заглянула в пакет и увидела сверху две бутылки — шампанское и коньяк, причем коньяк… Галина Васильевна помнила эту этикетку еще со времен своей молодости (стоил он тогда на рубль дороже водки) — четыре звездочки и горный баран с крутыми рогами…

Но заниматься воспоминаниями было некогда. Отнеся бутылки на стол, она извлекла сыр, подернутый зеленой плесенью; правда, ценник на фирменной упаковке супермаркета недвусмысленно намекал, что плесень появилась вовсе не от плохого хранения (Галина Васильевна даже пересчитала цифры, решив сначала, что ошиблась на порядок). Еще в пакете лежала копченая курица, карбонат и готовые салаты в прозрачных контейнерах. На самом дне, среди россыпи мандаринов затерялась баночка икры и… освежитель воздуха. Галина Васильевна недоуменно повертела в руках зеленый баллончик.

…Судя по закуске, могла б позволить себе приличный дезодорант… А, может, она все это украла?.. Конечно, украла! Кто-то ехал домой… может, пьяный… — поддаваясь голосу совести, напоминавшему, что краденое надо возвращать, она с сожалением оглядела лежавшие на столе продукты, но возвращать их все равно было некому, –…нет, не украла, — успокоила она себя, — я ж ничего не могу доказать… Вот тебе, и нищенка!.. — Галина Васильевна вдруг сообразила, что даже не знает, как зовут гостью, — совершенно идиотская ситуация!.. С другой стороны, на то и Новый год — почти как в «Иронии судьбы». Только там сразу ясно, кто плохой, а кто хороший…

Наконец в ванной стало тихо.

— Половина двенадцатого! — громко крикнула Галина Васильевна, пользуясь паузой.

— Я успею! — бодрый голос совсем не был похож на тот, который монотонно бубнил у магазина, насчет Христа, — кстати, меня зовут Ксения!

— А я — Галя! — Галина Васильевна поняла, что соскучилась по своему имени. К ней давно уже никто так не обращался, ведь ни родственников, ни подруг, ни ласкового мужчины у нее не было, а Даша звала обезличенно, «мама». Для посторонних она являлась «гражданочка, передайте за проезд», на работе «Галина Васильевна, шеф занят?», а тут …Галя… так просто, а, вроде, сразу молодеешь лет на десять…

Дверь открылась, выпуская в коридор жаркий влажный пар, и в этом облаке возникла женщина. Галина Васильевна… то есть, теперь Галя, даже не сразу признала ее, потому что изменилась не только одежда, но и с лица, обретшего здоровый розовый цвет смылся серый налет скорби.

— Замечательная вещь — своя ванная… — Ксения подняла руки и довольно потянулась. Галя хотела заметить, что, судя по содержимому пакета, она б давно могла снять себе нормальную квартиру с нормальной ванной, но Ксения опередила ее, — однако это не главное в жизни… я так думаю. Можно я уж воспользуюсь и твоей косметикой?

— Все на трюмо, — механически ответила Галя, ловя себя на мысли, что давным-давно, когда носила этот костюм, она сама стриглась примерно так же. Это было захватывающее ощущение, будто смотришь вслед самой себе. …А надо смотреть на часы! — вспомнила она, — черт, скоро уже президент выступать будет!.. Так… хлеб еще порезать…

— Я помню такие трюмо, — Ксения уселась перед зеркалом, — у нас оно тоже было. Хотя в то время у всех мебель была одинаковой, да? — она обернулась, хитро взглянув на хозяйку, суетившуюся у стола, — всякие огромные буфеты, в которых всегда прятали варенье… От тебя тоже прятали — там, наверху?

— Я не помню. Может быть, — без острой необходимости Галя старалась не вспоминать свое детство, да и юность тоже. …Зачем она здесь, эта Ксения, чтоб напомнить, как по-дурацки истратила я свою жизнь?.. Но гостья, похоже, не имела столь глобальных планов, потому что спросила:

— Ты купила эту квартиру или от мужа осталась?

— Получила в наследство, — закончив сервировку подсвечником, Галя включила телевизор и уселась на стул. Внезапно из коридора пополз чарующий аромат хвои, и вслед за ним вошла Ксения с баллончиком освежителя.

— Хвойный. Правда, похоже? Это я в прошлом году придумала, — она засмеялась.

Галя с удивлением смотрела на преобразившуюся гостью — глаза, обведенные контуром, сделались больше; утратившие бледность губы скрадывали длину носа; кожа сделалась ровной, с легким румянцем. …Кто б мог подумать, что она умеет пользоваться косметикой!.. Да ей лет-то, наверное, не больше, чем мне!.. Что делают с человеком одежда и макияж!..

— Что ты так смотришь? — Ксения продолжала улыбаться.

— Ты стала совсем другой…

— А женщина выглядит так, как хочет выглядеть, разве нет?

— Если бы!.. — Галя печально вздохнула. Музыка в телевизоре смолкла и появилась панорама припорошенной снежком Красной площади, — смотри, а у них снег.

— Завтра и у нас будет — я по радио слышала. Есть у меня маленький приемник… такой, вот, — Ксения раздвинула пальцы в размер спичечного коробка, — в подвале, кроме «Маяка» он, правда, ничего не ловит…

— Давай, садись, — Галя отодвинула стул, потому что камера уже нашла лицо президента.

— Ты собираешься его слушать? — удивилась Ксения, — разве сама не знаешь, что все у нас хорошо, а будет еще лучше? Ты шампанское открывай.

— Только не я! — Галя отодвинула опасную бутылку, — помню, девчонками еще, — она засмеялась, — как-то я так открыла его, что сразу заправила все салаты. С тех пор я себе не доверяю.

— Смотри, как это делается, — Ксения сняла фольгу, и раскрутив проволоку, принялась осторожно раскачивать пробку, — в подвале лучше не шуметь, поэтому если я пью шампанское…

— А ты пьешь шампанское? — с улыбкой перебила Галя.

— Почему нет? — Ксения придавила пробку, ожидая боя курантов, — под настроение…

Ответ был абсолютно логичным, но никак не соответствовал образу жизни бомжей.

— Ксения, кто ты? — Галя наконец задала вопрос, так долго мучивший ее, — ты просишь милостыню и пьешь шампанское, одеваешься, как нищая, а стрижка — я ж вижу…

Но в это время камера переползла на циферблат Спасской башни. Обе женщины повернулись к экрану, считая удары. На седьмом Ксения ловко вытащила пробку, на девятом пенящаяся жидкость полилась в бокалы, и наконец, с двенадцатым ударом раздался хрустальный звон.

— Загадала желание? — поинтересовалась Ксения, залпом осушив бокал.

— Я вышла из того возраста, — сделав несколько глотков, Галя взяла бутерброд с икрой. (Еще накрывая стол, она решила, что именно с него начнет свой очередной год).

— А разве есть такой возраст, когда отсутствуют желания? — похоже, Ксения не была голодна, и откинувшись на спинку стула, внимательно наблюдала за хозяйкой.

— Желания-то есть, — Галя смутилась, — только от Деда Мороза подарков не дождешься, пока сама не купишь.

— Это да… а к подаркам судьбы ты как относишься?

Гале ужасно хотелось взять еще бутерброд, но есть в одиночку было не красиво, и она придвинула гостье попавшуюся под руку тарелку с сыром.

— Ты ешь. Почему ты ничего не ешь?

— Мы разве куда-то спешим? — Ксения прищурила глаз.

— Нет, конечно! — чтоб скрыть неловкость, Галя предложила, — давай зажжем свечи?

Процесс занял не больше минуты, но как все сразу изменилось! Уютный полумрак и трепещущий живой огонь, даже без елки и новогодней мишуры, создавали иллюзию сказки, для которой бодрая музыка и радостные люди на экране казались совершенно лишними.

— Может, выключим? — Галя щелкнула пультом, однако чарующей тишины не получилось, потому что за окном началась настоящая канонада, и темное небо озарилось десятками разноцветных вспышек, — красиво… — она подошла к окну, наблюдая, как гаснут зеленые звезды, а на их месте с треском вспыхивают красные, — раньше на салют весь город ходил. Это было событие, а теперь каждый устраивает, когда хочет… помню, Первого мая… все красивые… — Галя пыталась вернуть давние ощущения, но находила лишь словесные формулировки.

…А тогда было наоборот, — подумала она с грустью, — никогда не хватало слов, зато сколько эмоций!.. Наверное, этим и отличается юность от старости…

Неприятный вывод сразу убил желание созерцать огненную феерию. Если б Галя была одна, то, наверное, залезла б под одеяло, и укрывшись с головой, принялась мысленно перекладывать бумаги — это нудное занятие действовало на нее гораздо эффективнее, чем классический пересчет слонов; слоны, наоборот, будоражили воображение и только мешали заснуть.

— Эй, ты где?..

Галя услышала хрустальный звон и обернулась. Ксения призывно постукивала бокалом о бокал, и в дрожащем пламени было видно, что она улыбается… а, может, это была какая-то гримаса, ведь свечи всегда вносят двусмысленность.

— Здесь. Куда ж я денусь? — Галин бокал вновь оказался полон, и она подняла его, — за что выпьем?

— За подарки судьбы, — напомнила Ксения.

— Хочешь, расскажу историю? — Галя вновь сделала глоток и поставила бокал, — ну, про подарки судьбы. Жил в одном селе кузнец. Мастер замечательный, но человек очень суеверный. Странно для кузнеца, да?.. Но, тем не менее. Особенно боялся он цыган. И вот однажды проходил через село табор, и пришла к нему цыганка — лошадь попросила перековать. Кузнец заперся в кузнице и ни в какую. И просила она его, и деньги предлагала, а кузнец только твердил, мол, не притронусь к твоей проклятой лошади. Так и ушла цыганка ни с чем, а на прощанье сказала, что умрет он от лошади…

— Знаю я эту байку, — Ксения махнула рукой, — через много лет, когда и лошадей уже не осталось, ехал кузнец на машине…

— На велосипеде, — поправила Галя.

— Какая разница? Мой кузнец был побогаче, а твой — победнее, — Ксения засмеялась, — главное, остановился он у столба. Тут тоже — одни говорят, шину подкачать, другие, по малой нужде; на него упал дорожный знак, и убил его, так? А знак был «Осторожно: гужевой транспорт», и лошадь нарисована.

— Я всегда догадывалась, что это притча, — разочарованно вздохнула Галя.

— Конечно, — Ксения вновь наполнила свой бокал, — вся жизнь — сплошная притча, если ее правильно понимать, — она замолчала, уставившись в окно, но канонада не располагала к размышлениям, — расскажи лучше о себе, — предложила она.

— Зачем?

— Просто так. Попробуем отыскать твою судьбу — она же есть у каждого человека.

— Наверное, есть… — Галя снова вздохнула, мысленно проносясь над запретной территорией прошлого, огороженной глухой стеной с крошечной калиткой. Если у нее действительно имелась судьба, то заключена она была, именно, там…