Второй после президента

Сергей Донской, 2012

Некогда Российская Федерация заключила с Китаем договор о долгосрочном сотрудничестве. Согласно ему Дальний Восток и Восточная Сибирь отдавались КНР чуть ли не в аренду. Вскоре туда буквально хлынул поток китайцев, начавших активно заселять территории и осваивать природные ресурсы. Обеспокоенный сложившейся ситуацией, президент РФ поручил своему тайному советнику майору Глебу Грину найти выход из создавшегося положения. Грин блестяще справился с заданием: за многочисленные нарушения договора китайцев выдворили из России. Тогда лидер КНР поручил своим спецслужбам выяснить, кто виновен в срыве китайской программы. Над головой Грина нависла смертельная опасность...

Глава II

Работа над ошибками

Вопрос не в том, нападет ли Китай на Россию, а в том — когда. Александр Храмчихин, заместитель директора Института политического и военного анализа, считает: если против России когда-нибудь будет совершена крупномасштабная военная агрессия в «классической» форме, то с вероятностью 95# (если не 99,99#) агрессором будет Китай…

ПОРТАЛ «ПОПУЛЯРНАЯ МЕХАНИКА»

Очень далеко от Китая, под Москвой, в ново-огаревской правительственной резиденции стонал, скрипел зубами и ворочался во сне человек, от которого во многом зависело будущее России. Россияне, от мала до велика, знали его в лицо и чуть ли не ежедневно созерцали его по телевизору, но лишь считаные единицы знали, как, где и с кем на самом деле живет Владлен Вадимович Силин, скрытый от посторонних глаз шестиметровым забором.

Непреодолимая бетонная преграда эта возвышалась на заросшем сорняками пустыре, возникшем вместо беспощадно снесенных домишек, коровников и самодельных теплиц. Их владельцы куда-то запропастились, зато вокруг резиденции, как на дрожжах, стали вырастать все новые и новые коттеджи высокопоставленных чиновников. Но самым влиятельным из них, конечно же, являлся премьер-министр Силин, обосновавшийся за «китайской стеной», как окрестили ее в народе.

Там, за забором, заманчиво сверкали купола приватной церквушки, возведенной по инициативе силинской супруги; там яростно били копытами горячие жеребцы, там хрюкали, мычали и блеяли обитатели маленького скотного двора, кудахтали несушки, курлыкали индюки; там было чисто, комфортно и радостно, но проникнуть туда и выведать тамошние секреты не сумел бы и сам Джеймс Бонд, не говоря уж о заурядных мужиках из окрестных деревень. Особенно беспокоила их церковь, на купола которой некоторые не крестились, а плевались. Из зависти они даже норовили перекроить название Ново-Огарево в Ново-Силино и без конца рассказывали друг другу байки про то, какие глубоченные бассейны вырыты в резиденции, кто и когда прилетел туда на вертолете, чем потчуют курочек, откармливаемых для премьерского стола, и какие диковинные фрукты произрастают в его оранжереях.

Сперва многие полагали, что вскоре Силин канет в небытие, а его сменит какой-нибудь новый премьер-министр, но они плохо знали натуру этого незаурядного человека. Хваткий, энергичный, целеустремленный, он, еще будучи на самой вершине власти, заблаговременно подписал указ «О гарантиях президенту РФ, прекратившему свои полномочия». Согласно этому документу Силин получил пожизненное право на охрану, спецсвязь и транспортное обслуживание, а главное, на пользование государственной дачей. Это не считая президентской зарплаты, бесплатного страхования, санаторно-курортного лечения и медицинского обслуживания. Впрочем, лечиться премьер предпочитал дома и домашними средствами.

Вынырнув из горячечного забытья, он попытался сесть на кровати, но снова рухнул на влажную подушку и, стараясь избегать совсем уж жалобных ноток, окликнул:

— Мила! Милочка!

В прежние времена жена мгновенно примчалась бы на страдальческий зов, но теперь она появилась лишь через несколько минут, с выражением лица скорее отчужденным, чем сочувственным.

— Опять жар, — сообщил Силин, покашливая.

— А чего еще ожидать при воспалении легких, — сказала жена, не спеша приблизиться к кровати. — Все твои лыжи и…

Не договорив, она многозначительно поджала губы, которые, исчезнув из виду, образовали нечто вроде длинного, тонкого, еще не зарубцевавшегося шрама.

С тех пор как желтая пресса начала муссировать слухи о любовном романе премьер-министра с чемпионкой зимних Олимпийских игр по фигурному катанию, его увлечение лыжным спортом превратилось для супруги в мишень для ядовитого сарказма. Никакие заверения в том, что интрижка существует исключительно на странице бульварных газет да в воспаленном воображении всяких идиотов, не помогали. Из-за этого в последний раз Силин вырвался в горы с огромным трудом, а по возвращении домой узнал из прессы, что та самая фигуристка, оказывается, тренировалась в нескольких километрах от кавказского курорта «Лунная поляна», где пребывал он сам.

Разумеется, это было всего лишь случайное совпадение, но обстановка в семье сделалась не просто напряженной, а накаленной. Вопреки здравому смыслу, Наталия все никак не могла успокоиться, тем более, что СМИ постоянно подливали масло в огонь. Пока Силин с упоением катался по горнолыжным трассам на западном склоне горы Фишт, в Интернете появилась статейка о том, что пресловутая фигуристка якобы ждет от него ребенка; тут же подключились другие издания и пошло-поехало. Силин, на свою беду простудившийся в отпуске, никак не мог убедить жену в том, что никаких других женщин, кроме нее, для него не существует. Нервные срывы, стрессы — и вот, пожалуйста: обыкновенная простуда, давшая осложнение, переросла в пневмонию.

— Ладно, — мрачно сказал Силин, — иди. И пусть ко мне пришлют сиделку. Черт знает, что такое! Стакан воды некому подать…

Его начало знобить, он задрожал и отбил зубами короткую дробь.

— Сиделку ему, — проворчала Наталия, но сердиться больше на больного мужа не смогла, оттаяла.

Принесла напиться, сунула Силину градусник под мышку; потом, проверяя температуру, озабоченно поцокала языком, велела выпить таблетку, собственноручно заварила чай с малиной. Наслаждаясь ее заботой, Владлен Вадимович безропотно подчинялся, словно маленький мальчик, вокруг которого хлопочет строгая, но заботливая мать.

«Неужели пронесло?» — подумал он с облегчением.

С души словно камень свалился. Бывший президент и действующий премьер-министр, Владлен Вадимович Силин должен был выглядеть в глазах общественности примерным семьянином, а не каким-то пошлым пожилым бабником, изменяющим законной супруге с молоденькой спортсменкой. Об этом ему твердили специалисты из пиар-агентства «Вокс попули», как будто он сам не знал, что лавры Билла Клинтона не украшали еще ни одного государственного мужа, если не считать эпатажного Берлускони. До выборов оставалось чуть больше года, а Силину очень хотелось вернуться на пост президента. Ради этой великой цели он был готов на все.

Перед отъездом на Кавказ он снялся во множестве телевизионных репортажей, изображавших его мужественным, волевым, мудрым и ответственным руководителем. Кроме того, Силин не чурался и тех слащавых, незатейливых видеосюжетов, которые создавали ему имидж «простого дядьки», «нормального мужика», «своего в доску». Ради этого он делал вид, что сам чинит свою видавшую виды иномарку, собирал грибы, боксировал, охотился на медведя, позировал репортерам с удочкой, велосипедом, гитарой, лыжами и еще бог знает чем. Увлекшись, он, правда, допустил ошибку, стоившую ему десятипроцентного падения рейтинга. А ведь, казалось бы, повод лишний раз покрасоваться на экране выдался превосходный…

Шла перепись населения Российской Федерации, и Силин решил предстать перед телезрителями вместе с супругой. В домашней, так сказать, обстановке. В облике, близком и приятном всем тем, кто судит о политических деятелях по телепередачам, снимаемым по заказу этих самых политических деятелей. Силины нарядились в непритязательные бежевые одежды, уселись на дешевенький коричневый диванчик и разыграли маленький спектакль, транслировавшийся на всю телевизионную Россию. Кто мог предположить, что въедливые злопыхатели из иностранного еженедельника «Таймс» тщательнейшим образом проанализируют видеоролик и оповестят россиян о том, что их премьер-министр попросту втирает им очки! Вскорости Интернет наводнили отчеты доморощенных сыщиков, разобравших по косточкам злополучный сюжет.

На первый взгляд все выглядело скромно, благопристойно и красиво, но только на первый! При внимательном рассмотрении выяснилось, что супруги Силины встречают переписчицу вовсе не в своей квартире, как сообщалось в репортаже. Далее разоблачения посыпались одно за другим. Одни назвали точную цену швейцарских часов на руке премьера, другие обратили внимание на перевернутые казенные стаканы на журнальном столике, третьих развеселило, что супруги, оказывается, до сих пор пользуются старинным кинескопным телевизором и кассетным магнитофоном. Короче говоря, обман раскрылся, и Силину оставалось лишь пожалеть о том, что ему вздумалось сняться в дешевом гостиничном номере, вместо того чтобы арендовать какую-нибудь подходящую квартирку. С другой стороны, не превращать же в съемочную площадку свой дом! Премьер-министр — тоже человек, и ему вовсе не хочется, чтобы его личная жизнь становилась достоянием общественности.

Решившись на небольшой обман, он просто хотел избежать участи президента, который, давая интервью у себя дома, неосторожно «засветился» на фоне музыкального центра стоимостью в несколько сотен тысяч долларов. Зачем лишний раз раздражать население? Люди, чье сознание было изуродовано советской пропагандой, никак не хотели понять, что в современном мире уравниловки нет и быть не может, что успешный человек вправе жить в достатке и даже в роскоши, тогда как лентяям и неудачникам приходится довольствоваться тем малым, что они сумели получить от жизни. Стараясь не афишировать свой достаток, Силин щадил психику той отсталой части россиян, которая не понимала и не желала понимать столь очевидных вещей. Так его же еще и шпыняли за это! Н-да, нелегка ты, премьерская доля…

— Посиди со мной, — попросил Силин, почувствовав, что жена собирается встать.

— Зачем? — спросила она. — В последнее время ты прекрасно обходишься без меня.

Ее губы на мгновение выпятились и снова поджались от обиды.

— Не выдумывай, — поморщился Силин. — Неужели ты не понимаешь, что мои враги спят и видят, как бы опорочить меня? Они специально очерняют меня в глазах людей, а ты, вместо того чтобы поддерживать меня, пляшешь под их дудку… Помнишь, как они издевались над тем сюжетом с переписчицей? Остряки писали, что мы принимали ее в квартире нашей собаки! — Он несколькими жадными глотками допил остывший чай и упал на подушку, держа руку Наталии в своей. — С этой чертовой фигуристкой то же самое, поверь. И, будь у журналистов хоть какие-то доказательства моей неверности, они бы давно их опубликовали.

Довод показался Наталии убедительным. Как любой любящей женщине, ей очень хотелось поверить в безгрешность своего мужа, и она предпочла поверить. Ведь они прожили вместе более двадцати лет, вырастили двух дочерей, прошли через множество испытаний. В прежние времена Наталия обходилась без услуг личного повара и кормила Силина так, что он постепенно переходил с 46-го размера на 52-й. Теперь, напротив, он сильно исхудал.

Подозрения вновь нахлынули на Наталию. Она попыталась встать, но супруг удержал ее и начал расспрашивать, как дела у дочек. Поначалу она отвечала неохотно, но вскоре разговорилась и даже разулыбалась, повествуя о новом романе младшенькой Дуняши с сыном министра обороны. Старшая же Дашутка вот уже год как была замужем за южнокорейским миллионером и проживала на собственной вилле в Беверли-Хиллз. Ее избранник приходился племянником самому президенту, так что о ее будущем можно было не беспокоиться. И все же Наталия не раз ловила себя на мысли, что ей приятней было бы называть зятем какого-нибудь простого русского парня с Рублевки, и чтобы поселились молодожены не в Америке, а где-нибудь рядышком, в том же Ново-Огареве, например. Поколебавшись, она поделилась мыслями с мужем и прибавила:

— Признаться, Влад, никак не могу привыкнуть к внешности наших новых родичей. Когда я гостила у Дашутки, мне все время казалось, что я нахожусь в каком-то китайском ресторане.

Тут вдруг Силин резко переменился в лице, хотел что-то сказать, но, сделав неудачный вдох, зашелся кашлем, да так надсадно, так громко, что похожий на комок белой шерсти тойпудель Тимка, приковылявший в спальню за хозяйкой, проснулся, встрепенулся и бросился наутек.

— Воды? — заволновалась Наталия. — Может, молока вскипятить?

Багровый, со слезящимися глазами, Силин отмахнулся. Когда кашель прекратился, он, весь мокрый от выступившего пота, упал на спину и закрыл глаза.

— Поспишь? — шепотом спросила Наталия.

— Не до сна. — Силин устало покачал головой, перекатывая ее по подушке. Редкие волосы облепили его череп, как после купания. Глаза запали, тонкие губы запеклись и потрескались.

— Нужно отдыхать, Владик.

— Некогда отдыхать, лапик.

Наталия прослезилась от приступа нежности. Давно муж не называл ее так. При всем при том, что она была женщиной того сорта, что «коня на скаку остановит, в горящую избу войдет», ей зачастую не хватало обыкновенного внимания, тепла и ласки. Молчаливый, сосредоточенный, погруженный в свои мысли муж все реже баловал ее вниманием. Они перестали отдыхать вместе, а за столом, когда жена пыталась поговорить о чем-нибудь важном, Силин отгораживался от нее развернутой газетой. Было непривычно видеть его больным, обессилевшим, неподвижным. Наталия незаметно смахнула слезинку с ресниц.

— Ну какие могут быть дела у больного пневмонией? — сказала она. — Принимать лекарства, спать и есть. Все остальное потом.

«Первым делом, первым делом самоле-еты, — прозвучало в ее мозгу, — ну а девушки, а девушки потом».

Вместо того чтобы улыбнуться, Наталия нахмурилась. Шутливая песенка не радовала ее, как прежде. Чтоб им провалиться, этим девушкам! Спортсменки, комсомолки и просто красавицы, они постоянно увивались вокруг ее супруга с тех пор, как он очутился на вершине власти. Что же они не обращали на него внимания раньше, когда он ходил в великоватых костюмах, редко и неаккуратно стригся, грыз ногти и не мог двух слов связать в присутствии посторонних? А то слетелись на все готовенькое, будто мухи на мед!

Настроение резко упало. Высвободив руку из влажных пальцев мужа, Наталия встала.

— Внизу кремлевские врачи дежурят, — сказала она, направляясь к выходу. — Скажу им, чтобы еще раз тебя осмотрели. Сейчас или сперва вздремнешь немного?

Силин взглянул на жену и отвернулся.

— Не надо врачей, — глухо произнес он. — Сам выкарабкаюсь. Иди. Мне нужно побыть одному.

Наталия вышла. Он мрачно уставился в затворившуюся дверь.

Если бы Силин верил в Бога, он решил бы, что болезнь — это кара Господня. Но религиозностью он никогда не отличался, хотя педантично отмечал все важные церковные праздники, терпеливо выстаивая службы перед телекамерами в храме Христа Спасителя. То же самое проделывал и действующий президент, поэтому никак невозможно было пропустить службу, чтобы не оказаться в глазах народа безбожником. Нельзя идти наперекор тысячелетним традициям. Христос воскресе… Воистину воскресе… И отвергать эту прописную истину способны разве что какие-нибудь темные, забитые китайцы…

Тут Силин заскрипел зубами и зажмурился так, что в темноте перед глазами вспыхнули разноцветные пятна с искрами вперемешку. Опять эти китайцы! В последнее время мысли о них неотступно преследовали премьер-министра России. Стоило ему загнать их в самый дальний и темный уголок подсознания, как кто-нибудь непременно заводил о них разговор, как это сделала жена, помянувшая китайский ресторан. Выносить это было куда труднее, чем высокую температуру, озноб, кашель и общую слабость. Угрызения совести терзали Силина гораздо сильнее. Пожалуй, он был единственным человеком в России, который понимал, насколько близка держава к погибели. И повинен в этом был он сам. Ведь в свое время Силин, а не кто-то другой, подписал злополучную «Программу сотрудничества между регионами Дальнего Востока и Восточной Сибири России с Китайской Народной Республикой». Опубликованная на сайте «Ведомостей» она не вызвала бурю народного негодования лишь по той причине, что это была только надводная часть айсберга. Десятки дополнительных соглашений и сотни поправок к Программе так и не сделались достоянием гласности. Кроме того, многие наивно верили, что сотрудничество ограничится периодом с 2009-го по 2018-й год, как это было оговорено в самом названии документа. Однако, конечно же, все было не так просто…

А если честно, то все было хуже некуда!

В последние дни, будучи прикован к койке, Силин все чаще задумывался о том, что ожидает его, когда освещать проблему возьмутся не только верные, прописавшиеся в Кремле журналисты, но и независимые СМИ. Когда россияне обнаружат, что геополитические амбиции, приписывавшиеся премьеру, на самом деле ограничиваются рамками телевизионных экранов. Когда всем станет ясно, что треть, а то и половина территории России незаметно перешла в распоряжение китайцев.

Силин сел на кровати, преодолевая слишком сильное для него притяжение земли. Он не мог больше оставаться в постели. Он не имел права болеть. Нужно было исправлять то, что еще можно было исправить. Любой ценой. Даже ценой собственной карьеры.

Постанывая, он свесил ноги с кровати. Перед глазами потемнело, и в этой темноте возникло преданное лицо вице-премьера Анатолия Жуковского. «Мое мнение, что наши отношения с Китаем носят сегодня по-настоящему стратегический, партнерский характер, — негромко говорил он, подавшись к Силину, словно доверительно нашептывая ему что-то на ухо. — У нас общие интересы, Влад. Если мы сблизимся с Китаем, то он поможет решить нам многие международные проблемы. Подмазать наших маленьких желтых соседей надо, понимаешь? Политика без экономики — это все равно что пистолет без патронов — не стреляет».

И таких советчиков-шептунов увивалось вокруг Силина много, ох, много! Одни утверждали, что Россия самостоятельно не способна поднять Сибирь и Дальний Восток, а потому пусть азиаты за свой счет разрабатывают тамошние месторождения. Другие безудержно, как дети, радовались увеличению товарооборота с Китаем. Третьи рисовали заманчивые картины прекрасного будущего, в котором Россия заручится военной поддержкой могучего соседа.

До недавнего времени Силин пребывал в состоянии эйфории, а по возвращении из отпуска, посвежевший и загоревший, как-то весь посерел и обмяк, обнаружив на своем столе служебную записку о том, что китайские власти арендовали в России уже около 500 000 гектаров приграничных земель на сельскохозяйственные нужды. Причем арендовали с нарушением многих положений российского законодательства, однако освобождать территории наотрез отказались.

Силин немедленно собрал совещание, пригласив на него не тех, кто уговаривал его заключить долгосрочный договор с Китаем, а совершенно посторонних и независимых специалистов. Первый же из выступающих, помявшись, заявил:

— Извините, Владлен Вадимович, но вы с китайцами того… маху дали. Им только палец в рот положи, так они руку откусят.

— А если без народных присказок? — спросил Силин, уставившись на свои кулаки, выложенные на крышку стола.

Слово взял председатель государственного комитета по развитию дальневосточных регионов.

— А если без присказок, — сказал он, избегая встречаться со взглядом премьера, — то Дальний Восток буквально за несколько месяцев попал в экономическую зависимость от Китая. Обидно, Владлен Вадимович. Мы на глазах превращаемся в сырьевой придаток КНР.

Тут наперебой заговорили все, позабыв о регламенте и субординации:

— Они, китайцы, о сотрудничестве только болтают, а на деле выкачивают из нас все подряд, кроме якутских алмазов. Вместо обещанных технологий — шиш.

— Повсюду к востоку от Красноярского края себя как дома чувствуют…

— Совместные предприятия, открытые на Дальнем Востоке и в Сибири, по сути, принадлежат китайцам, они же на них и работают…

— А вокруг Байкала что творится? — вскричал вскочивший профессор Вешин, седой человечек, похожий на гнома, которого переодели в современный костюм и кое-как постригли, но бороды не лишили. — Это же черт знает что такое, Владлен Вадимович! Китайцы уже и туда добрались, а ведь в Байкале содержится восемьдесят процентов всей пресной воды России! Гнать их оттуда нужно, поганой метлой гнать! — Разволновавшийся профессор сделал соответствующий жест. — Они намереваются строить там деревоперерабатывающие заводы, слыхано ли это? Куда глядит ЮНЕСКО? Хотя при чем тут ЮНЕСКО… О чем думает наше правительство, вот что я хотел бы знать.

Силин, который в рамках российско-китайской программы подписал постановление правительства, фактически отдающее самое чистое озеро мира в распоряжение китайских предпринимателей, придал лицу выражение суровой озабоченности. С этим же видом он выслушал реплики о массовом уничтожении сибирской тайги, о тысячах нелегальных бригад лесорубов, о том, какими ужасными последствиями грозит прокладка нового нефтепровода по дну Амура. На душе у него скребли кошки, хотя внешне он никак не проявлял этого.

Что бы ни говорили о нем недоброжелатели, а человеком он был волевым, сильным. Тем не менее ему стоило огромных трудов сохранить хорошую мину при столь плохой игре.

Воздушные замки, выстроенные Силиным в предвкушении почти дармовых китайских миллиардов, рушились один за другим. Сотрудничество, строящееся по принципу «наше сырье — ваши технологии», не сулило России ничего хорошего. Китайский дракон, наложивший лапу на месторождения каменного угля, железной руды, драгоценных металлов, апатитов и молибдена, а главное, на нефть, газ, лес, земли и реки, уже даже не слишком скрывал свои намерения завладеть этим навсегда. Из Поднебесной хлынул поток переселенцев, грозящий затопить Восточную Сибирь и Дальний Восток вместе с их пятью миллионами коренных жителей. И это были не все плохие новости. Самое страшное Силин услышал после совещания, когда — уже с пылающей от жара головой и слезящимися глазами — принял у себя шефа УФО.

Это была самая засекреченная структура Российской Федерации, превосходящая в таинственности даже пресловутое ГРУ, не говоря уж о Службе внешней разведки или ФСБ. Расшифровывалось название учреждения очень просто — «Управление федеральной охраны», что не говорило несведущему человеку ровным счетом ничего.

Дело в том, что УФО не имело никакого отношения к такой почетной и уважаемой организации, как Федеральная служба охраны Российской Федерации, которая под командованием генерала армии Мурова оберегала каждый волосок на головах президента, премьер-министра и еще пары десятков государственных мужей, пребывающих в высшем эшелоне власти. Было вообще неясно, чем занимается Управление федеральной охраны. Оно вроде бы не имело внятного официального статуса, штатного расписания и прочих атрибутов, без которых не способно функционировать современное учреждение. С другой стороны, если копнуть поглубже, обнаруживалось, что есть и штат, и финансирование, и печать со штампом, однако таких «копальщиков» насчитывалось немного, а те, кто норовил сунуть нос поглубже, вскоре начинали помышлять лишь о том, как бы уберечь этот самый нос заодно с головой, к которой тот был приделан.

Никто, включая непосредственно президента, не знал точно, сколько сотрудников работает в загадочном управлении. Все это были офицеры, называющие себя на службе не по фамилиям и званиям, а по оперативным псевдонимам и просто по именам: Петр, Евгений, Сергей… Словно для них уставы были не писаны. И инструкции тоже. И прочие нормативные документы. По одним сводкам, их было девять тысяч, по другим — семь, а в справке, подготовленной однажды по личному распоряжению премьер-министра Владлена Силина, говорилось, будто в УФО служит ровно 5721 человек, чему он не поверил, потому что цифра эта менялась каждый год и никогда не совпадала с предыдущей даже приблизительно.

С одной стороны, это раздражало, а с другой стороны — знающие люди понимали, что иначе и быть не может в организации, которая решает самые разнообразные и неожиданные вопросы, начиная от обеспечения личной безопасности родственников президента и заканчивая оказанием ему услуг настолько личного характера, что никаких грифов секретности не хватило бы для того, чтобы застраховать их от огласки.

Впрочем, сам президент задействовал Управление для сверхсекретных операций всего лишь дважды. В первый раз это произошло во время российско-грузинской войны, когда возникла необходимость деморализовать Михаила Шахашвили и заставить его отказаться от дальнейшей агрессии в Южной Осетии. Судя по невменяемому поведению Шахашвили перед телекамерами, это невидимкам из УФО удалось в полной мере. До прекращения боевых действий грузинский президент не решался ходить в одиночку даже по малой нужде, а во время выступления в прямом эфире увидел в студии российского разведчика и впал в такую прострацию, что был заснят жующим собственный галстук.

Во второй раз Управление федеральной охраны было привлечено президентом в день празднования Военно-морского флота в славном городе Севастополе. Ему стало известно о провокации, готовящейся там для дестабилизации обстановки и разрыва договора между Россией и Украиной. Несколько украинских спецназовцев, переодетых российскими моряками, должны были затеять массовую драку, сопровождаемую убийствами мирных жителей. К счастью, ребята из УФО вовремя нейтрализовали этих лжеморячков и не допустили кровопролития.

Являясь одновременно и правой, и левой рукой президента России, Силин был прекрасно осведомлен о двух этих операциях, не подлежащих разглашению вплоть до конца двадцать первого века. Сам он прибегал к услугам сотрудников УФО гораздо чаще. Хотя бы в тех случаях, когда нуждался в надежной информации или в бесстрастном анализе политической ситуации.

Рассчитывая, что начальник Управления федеральной охраны хотя бы частично рассеет его опасения по поводу экспансии Китая, Силин здорово просчитался. Вызванный для доклада генерал-полковник Верещагин беспощадно разрушил все иллюзии, которые строил премьер-министр России. Под конец встречи Силин почувствовал себя не просто больным, а уничтоженным.

Генерал Верещагин никогда не входил в высокие кремлевские кабинеты строевым шагом, считая это дурным тоном. Вся его карьера опровергала общераспространенное мнение о том, что подниматься по служебной лестнице нужно непременно за счет подхалимажа и пресмыкания перед вышестоящим начальством. Конечно, как и любой современный российский генерал, Верещагин умел и вовремя поддакнуть, и угодить нужному человеку, и промолчать там, где излишняя прямолинейность была неуместна. Однако честь и достоинство он старался не ронять — и преуспел в этом. Принципами Верещагин поступался редко и неохотно, спину перед начальством не гнул, в струнку лишний раз не вытягивался.

Переступив порог кабинета Силина, он приостановился, дожидаясь приглашения подойти поближе. Приглашение последовало, сопровождаемое приветливым взмахом руки. Верещагин приблизился к приставному столу, выдвинул полукресло, сел и выжидательно уставился на Силина. Тот не торопился начать разговор, не зная, как бы поделикатней сформулировать тревожащие его вопросы. Его загорелая лысина была в испарине и сверкала от направленного на нее света девятиламповой люстры. Глаза Силина казались глубоко запавшими под надбровные дуги, а вокруг них угадывались синеватые круги глазниц.

— Давненько мы не виделись, Николай Вениаминович, — произнес он лишь для того, чтобы нарушить затянувшееся молчание.

— Почти месяц, — коротко заметил Верещагин.

Силину не слишком понравилась реплика, да и тон, которым она была произнесена. В отместку он решил не разрешать генералу курить, отлично зная, каким трудным испытанием это будет для заядлого курильщика. Верещагин не просто курил — он дымил, как паровоз. Сигарета почти постоянно находилась в его пожелтевших от никотина пальцах. Челюсти у него были вставные, поэтому трудно было определить, насколько сильный вред причинило курение генеральским зубам. Впрочем, настоящие зубы отсутствовали уже давно. Табак сожрал их, а теперь вплотную занялся легкими Верещагина — вернее, тем, что от них осталось.

Силин отчетливо слышал сипение в груди сидящего напротив генерала. «Сколько же ему осталось? — спросил он себя. — Год? Два? Пять? До семидесяти вряд ли дотянет».

— Курите, — неожиданно для себя предложил он. — Сейчас распоряжусь принести пепельницу.

— Спасибо, — наклонил голову Верещагин, — но не надо, Владлен Вадимович. Бросил. Вот, мучаюсь теперь.

— Это правильно, — сказал Силин.

Получилось, будто он доволен тем, что генерал мучается. Нахмурившись, Владлен Вадимович перешел к делу. Пересказал вкратце, о чем шла речь на совещании. Предложил Верещагину высказать свое мнение. Тот не заставил себя долго упрашивать. Значительно откашлялся и басовито загудел, словно огромный, мохнатый, хотя и порядком облысевший шмель.

Начал он с того, что успокоил Силина. Заявил, что его беспокойство не имеет под собой оснований. А когда премьер расслабился, нанес неожиданный удар.

— Тут не беспокоиться надо, Владлен Вадимович. Тут тревогу бить впору. С каждым месяцем в Китае растет плотность населения на территориях, прилегающих к нашим границам. Их там уже как собак нерезаных, под двести миллионов, а нашего брата — по одному на сорок китайцев. Не задумывались, отчего так происходит и кому это выгодно?

Мышцы на щеке Силина задергались. Делая вид, что он вытирает левый глаз, Силин прикрыл щеку поднятой рукой. Его пальцы были холодны как лед, а лицо пылало от внутреннего жара.

Конец ознакомительного фрагмента.