Дом, у которого солнце встает

Сергей Гулевич

Первый раз попал в Коктебель в далеком детстве, в 1978 г. Постепенно эти детские воспоминания ушли глубоко на дно памяти. До возвращения в 2006 г., когда я понял что нашел свой Дом. У которого солнце встает. И это уже не лечится. Гулевич Сергей ака Отец Тук

6. Прощание

Сперва ты не считаешь дни,

Ты выпал из реальности, и время бесконечно.

Все возможно, каждый день превращается в насыщенную, бурную, маленькую жизнь,

Которую завтра можно прожить по-другому, заново.

А вечером, вспоминая утро, удивляешься, что прошло всего 10—12 часов, а кажется, что несколько лет.

А потом внезапно оказывается, что осталась неделя, три дня, день, ночь.

Время вышло…

Осталось только утро, чтобы попрощаться.

4 утра, светает, небо темное, и видны звезды.

Пустые улицы, прошуршала машина, рынок еще спит,

Дорожка через сквер Писателей,

Непривычно пустая и тихая набережная,

Слышно, как шипит море, тихо-тихо.

В районе Десантников кто-то еще колбасится.

Небольшие стайки молодых ребят с девушками разбредаются досыпать.

Хотя сколько там сна нужно в 20—25 лет? Упал на подушку, через два часа встал, умылся и снова живой, было ж время когда-то…

Волошин, кафешка, которая была и «Диканькой», и «Алыми парусами», и еще чем-то…

Причал, татарка, мостик, пришли.

Каждый раз поневоле торопишься, боишься пропустить чудо рассвета.

Море ровное, как стекло, и такое же чистое.

Ставлю печку, щепки, зажигалка, все привычно до автоматизма.

Долить в котелок воды, свернуть голову маленькой 5.

Маленькая, чтобы создать настроение и согреть, не пропустить симфонию рассвета.

Большая — это не сейчас, не тот случай.

Вот не нравится мне, в принципе, коктебельский коньяк, особенно в последние годы,

Хоть убейте, но не нравится!

А сейчас, на рассвете, куда пропали его жесткость и деревянность?

Скатывается тугим шариком, чуть обжигая пищевод и взрываясь внутри клубком огня,

Поневоле улыбаешься, ловя ощущения.

Может, в маленькие перед отъездом специально коньяк правильный разливают?

Причем каждый год.

Пока закипает вода, набиваю трубочку,

Собственно, дома не курю, невкусно, не вижу ни кайфа, ни смысла,

А в Коктебеле, особенно под портвейн,

Ну настолько замечательное сочетание…

Дымок табака (хорошего трубочного, без ароматизаторов) замечательно оттеняет терпкость портвейна, служит фоном для его сладких нот, раскрывает его послевкусие.

И собственно, коньяк, портвейн, в разумных количествах, само собой, под трубку,

Закусывать считаю сексуальной перверсией и решительно осуждаю.

В кипящую воду досыпать кофе, поймать пенку, снять,

Разлить по походным кружкам, дать немного настояться.

Глоток кофе, глоток коньяка, глоток табака — мир становится уютнее и добрее.

А небо уже светлеет, Кара-Даг из черного дракона становится золотым, нестрашным.

Солнце показывается из-за холмов, и весь мир на мгновение становится желтым, ярким, теплым.

Пошли купаться…

Доплыть до последнего буйка, постучать по нему, чтобы в следующем году обязательно вернуться.

Допить коньяк, кофе, искупаться еще раз,

Жадно, захлебываясь, чтобы впитать в себя и запомнить это утро, море, небо…

Ныряю…

Море, я вернусь…

Когда уходишь с пляжа, все, что остается за спиной, сворачивается, как декорация замечательного спектакля, и укладывается в закрома памяти, оставаясь там навсегда.

Конец ознакомительного фрагмента.