Love Tour

Сергей Головачёв, 2021

Десять эпатажных литераторов и пять скандальных магов отправляются в любовное путешествие, где их сердца, ожесточённые враждой, наполняются любовью, нетерпимость друг к другу перерастает в милосердие, а ненависть к несогласным сменяется состраданием к ним. Предупреждение! В липовой летописи все персонажи вымышлены, все имена и факты высосаны из пальца летописца, действие основано на воображаемых событиях, любые совпадения с реальными людьми случайны. Содержит нецензурную брань.

Зеркало Венеры и магнит ненависти

Агния два раза взмахнула ручным зеркальцем в серебряной оправе.

— Стоп, стоп! Не превращайте наш Love Tour в Hate Tour. Чтобы я больше не слышала этих слов! Как уже всех достала эта бесконечная языко-мовная война! Я хочу, чтобы из вашего лексикона навсегда исчезли такие слова, как «вас не существует!», «искусственно созданные», «продукт русификации», «политический конструкт».

Она пристально поглядела всем в глаза, а таинственный голос великого магистра с особым значением добавил:

— Мне очень хочется, дорогие мои, чтобы вы все говорили здесь не на мове ненависти, злобы и вражды, а на языке любви, толерантности и согласия. Чтобы каждый из вас увидел в друг друге, прежде всего, человека, а не навязанный набор догм и клише. Иначе вас, как в страшном сне, посетят здесь мёртвые души.

— Гоголя? — спросил силен.

— И Гоголя тоже, — ответил ему великий магистр.

— Уж лучше пусть это будут живые трупы, — схохмил сатир. — А то нам, униженным и оскорблённым, уже и деваться некуда.

— Не беспокойтесь, — пообещала Агния. — Живые мертвецы тоже придут к вам.

— Те, что восстали из могил? — забеспокоился ангельски обаятельный красавчик.

— Ага, — усмехнулась Агния.

— А как вы считаете, — неожиданно спросила речная наяда, любуясь своими пальчиками с безупречным маникюром, — длинные ногти — это кру-уто?

— Я считаю, — ответила ей небесная плеяда, выставив пальчики веером, — что нарощенные ногти — это гавно-о.

— А длинные ноги? — спросила наяда, развернув на каблучке свою стройную ножку.

— Ничего не могу сказать, — ответила ей плеяда, проведя рукой по своему бедру. — Длинные ноги — это красота.

— Как же я люблю эти бесконечные прения на пустом месте! — улыбнулся чертовски привлекательный красавчик.

— А я ненавижу, когда люди препираются друг с другом! — воскликнула лесная дриада.

— К сожалению, — вздохнул уязвлённый сатир, — в нашей стране нет места милосердию!

— Да! — согласился с ним эпатажный фавн. — У нас популярны только хейтеры и хайперы! У нас торжествует только холивар!

— А я всё ещё надеюсь и верю, — не согласилась с ним райская гурия, — что лишь любовь спасёт мир.

— Какая там любовь! — вновь взвилась гневная фурия, отчаянно жестикулируя руками. — Любовь сейчас не в тренде! Сейчас модно быть упоротыми зомби, которые ненавидят всех и вся!

Ульяна Зазбручко, Дева, 60. В игрушечном наборе великих галицких писателей она была вылеплена в образе Афины — богини мудрости, военной стратегии и тактики с копьем и со щитом в руках. Идейная вдохновительница перманентной войны с золотым двуглавым орлом, преуспевшая в борьбе с наследием серпа и молота и с русской литературой.

Милое, дружелюбное создание, пока его не разозлишь. Тогда голубое небо мгновенно застилали тучи, и в вспышках молний под раскаты грома в руках гневной фурии незримо появлялась кожаная плеть, а в волосах её, как у горгоны Медузы, шевелились змеи.

Широко известная порнографическая писательница и эссеистка, посвятившая своё творчество философскому исследованию волынского секса, была одета очень стильно: в белой сорочке под чёрным жаккардовым жакетом, в красных шёлковых брючках, в чёрных лабутенах на красной подошве и в креативных очках с красными линзами, благодаря которым она всё видела в искажённом адском свете.

В файлах, заведённых великим магистром на каждого участника, Ульяна значилась, как божественные длани, поскольку руки её — кисти, пальцы и ладони — постоянно пребывали в движении. В ней было столько экспрессии, что она могла дать фору любому бурно жестикулирующему испанцу или итальянцу.

Дорвавшись до амвона, любительница расковыривать исторические раны могла говорить с него часами, за что и получила прозвище «ходячая трибуна». Щебетунья отправилась в эту любовную одиссею без своего любимого художника, чтобы встретиться с глазу на глаз с самой Дьяволицей.

Ей выпала карта «Жрица».

— Да, — согласилась с ней Агния, — любовь сейчас не в мейнстриме. Но только от вас зависит, дорогие мои, чтобы зашкаливающий градус ненависти поменялся с минуса на плюс. Чтобы в вашем лексиконе появились, наконец, совсем другие слова — слова любви.

— Це про-сто не-мож-ли-во!! — злобным голосом разделяя слова на слоги, подчеркнула пальцами фурия Ульяна. — Я люблю ненавидеть, я обожаю ненавидеть. Без слов ненависти я буду — не я.

— Это точно, — сказала Агния и выставила перед её глазами зеркало Венеры.

Увидев себя в зеркальце, гневная фурия тотчас осеклась. В нём она увидела змеевласую Медузу, чьи пылающие яростью глаза были наполнены такой злобой и презрением, что обращали воду в пламень, а всё живое — в камень.

— Но мы постараемся это исправить, — добавила Агния и вдруг резким движением отделила круглое зеркальце от ручки. Отсоединив таким образом зеркало от фигурки богини, она согнула руку в локте и направила серебристые ножки Венеры на Ульяну.

И тут произошло нечто неожиданное. Из груди фурии вдруг с резким треском вырвалась змеистая молния, которую в мгновение ока притянули к себе длинные ножки статуэтки. Электрический разряд длился секунды три, не больше, но ровно до тех пор, пока Агния не отвела фигурку в сторону.

Все замерли, шокированные произошедшим. Видно было, как за красными очками фурии хлопали её ресницы. Первым прервал молчание свиноухий пан.

— Это у вас что? — предположил он. — Электрошокер?

— Нет, — ответила Агния, — это, всего навсего, магнит.

— Магнит? — удивилась фурия.

— Да, — ответила Агния, — магнит ненависти. Под этой оболочкой, — показала она на фигурку богини, — скрывается торсионный квантовый магнит. В отличие от обычного магнита он притягивает к себе не металлические предметы, а отрицательно заряженную злобу. Как вы уже заметили, если его направить на кого-то…

Агния вновь попыталась направить ножки фигурки на фурию, но та отчаянно замахала руками:

— Нет, только не это! С меня хватит!

–…то, — продолжила Агния, — он вытягивает из человека всю его наэлектризованную желчь и злость.

— Ух ты! — поразился сатир. — Но ведь теперь вся она перешла на вас.

— Нет, — улыбнулась Агния. — Венерка служит для меня громоотводом.

— Да как вы смеете испытывать на мне свой долбаный магнит! — вновь разъярилась фурия.

— Ульяна, — перебил её завораживающий голос великого магистра, — послушайте, что я вам сейчас скажу.

— Что? — задыхаясь от гнева, спросила Ульяна.

— Всё ваше внимание на моём голосе, — сказал он, после чего послышался характерный звук щелчка, издаваемого при помощи трёх пальцев, — вы ощущаете полное спокойствие и глубокую расслабленность во всём теле. Точно такую же максимальную концентрацию на моём голосе ощущают и все остальные любители ненависти и ненавистники любви. С каждым звуком моего голоса вы расслабляетесь всё больше и больше, напряжение спадает, вам уже не хочется рвать и метать, вы погружаетесь в приятное, очень комфортное состояние любви, где все вас любят, а вы любите всех.

— Не бывать этому! — возмутилась Ульяна.

— Бывать! — воскликнула Агния и едва слышно произнесла отрывисто три магичных слова, которые всегда действовали безотказно и мгновенно обезоруживали всех негодующих и воинственно настроенных зомби, побуждая их к миру и согласию:

— Ани! охев! отха!

— Что? — не поняла Ульяна и, набычившись, посмотрела на неё поверх красных очков.

— Слово — замок, ключ — язык, — торжественно произнёс великий магистр.

— Начиная с этой минуты, — добавила Агния, — ваша любовная одиссея начинается.

— Что за херню… — ещё по инерции гневно воскликнула Ульяна, но тут же осеклась, словно её перемкнуло. Руки её замерли и опустились, после чего она продолжила уже совсем другим тоном, более мягким и дружелюбным, — что за глупости вы несёте.

— Ну, вот, совсем другое дело! — с улыбкой подметила Агния и посмотрела в её глаза за красными линзами проникновенно и с любовью. — Как всё в этом мире меняется лишь от тона, с которым произносятся слова.

— Не всё! — решительно ответила Ульяна.

Щебетунья явно не поддавалась ни гипнозу, ни заклинаниям, ни воздействию магнита. Очевидно, над ней основательно поработали другие маги, заложившие в её подсознание такие программы, которые не поддавались переделке. Или всё дело было в этих красных линзах?

— В Великой Галиции это невозможно! — гневно продолжила фурия. — Это всё утопия! Один писатель-фантаст уже пытался создать у нас Духовную республику, основанную на дружбе и любви. И ничего у этого Бердника не получилось! Как можно дружить с теми, кто не уважает нашу мову? Как можно любить тех, кто говорит на языке врага? Мы с ними не братья и не сёстры. Между нами лежит непреодолимая межа.

— Соглашусь с Ульяной — это невозможно, — развёл руками сатир. — Любовь, которая была когда-то между нами, испарилась. Осталась только ненависть.

— Это у вас там в стране свидомых зомби невозможно, — уверенно ответила им Агния, не желая разжигать вечно тлеющий очаг вражды. — А у нас тут, за горами, в нашем заповеднике — вполне! У нас никто не называет своих сограждан на востоке врагами, никто не разделяет их на правильных и неправильных, на коренных и пришлых, на сепаров и патриотов.

— А также на адекватных и вышиватных, — добавил великий магистр, — на русов и украинцев, на малороссов и малополяков, на говорунов и щебетунов.

— У нас никто не строчит доносов на тех, кто говорит на запретном языке, — продолжила Агния, — никто не ходит днём и ночью с факелами, призывая гоблинов вешать орков на ветвях, никто не скачет толпой и не поёт «Путин хелло! ла-ла-ла-ла».

— Боюсь, что если так пойдёт дальше, — с горечью добавил великий магистр, — то вскоре на площадях запылают костры из книг, изданных при мордорской власти, совков заставят для опознания пришивать на ватники красную звезду, языкатых — смайлик с высунутым языком, а пособников «медвежьего мира» — нашивку «враг львов и галок».

Агния два раза взмахнула ручным зеркальцем в серебряной оправе.