Бесов Холм. Том 1

Сергей Волжин, 2022

Богатыри против Тёмного Бога. Старорусский колорит, проработанные стили речи, имена и локации объемного мира. Первый роман цикла Эделиада. На юге Империи, на территории бедного княжества Ван-Алли, расположено забытое Эльфийское Святилище. Простой люд прозвал это место Бесовым Холмом. По слухам, именно там несколько диких ворожей возродили осквернённое Место Силы и хотят вернуть Тёмного Бога. На Юг отправляют одну из лучших Серебряных дружин с пятёркой столичных магов. От них разит горелой плотью и грехом. Именно они попытаются спасти мир от надвигающейся Тьмы. Что напугало Совет Великих Родов? Что же творится на Бесовом Холме? Во что невозможно поверить?

Кровь на пиру

Солнце стояло высоко в небе. Артур сидел в тени, облокотившись на прохладную стену. Он скинул кольчугу и поддоспешник, оставшись в белой, расшитой красными узорами льняной рубахе. Его Серебряные заняли южную казарму, рассчитанную на сотню воинов. После семидневного перехода витязи были несказанно рады шансу поспать на настоящих, хоть и армейских койках. Еда от пуза и несколько бочонков вина, присланных Радным, сделали своё дело: в казарме слышался смех, тосты за местного воеводу и его благочестивую мамашу, воспитавшую мужика что надо. До Артура долетели слова молодого Харригана, который, будучи уже сильно навеселе, клялся самолично отрубить головы ведьмам и на пике донести их до самой столицы на инспекцию воеводе Талку. Дружный гогот и одобряющие крики раздались в ответ. Артур улыбнулся. Молодость — великая сила. Из-за поворота вышли Игнаций с Кэсом и, приветственно махнув, подошли к нему.

— Что с магом? — спросил Артур.

— Херово, — повалился на стог сена под навесом Кэс. — Сударя мага сейчас дома нет. Будут к вечеру, тогда и приходите.

Артур вопросительно взглянул на Игнация. Ветеран отмахнулся и, скривившись, потёр привычным жестом правое бедро, но старая рана больше не болела, более того, нога как будто бы помолодела лет на тридцать. Это странное чувство сбивало его с толку и не давало сосредоточиться.

— К лешим этих магов! — хлопнул себя по колену Артур и поднялся. — После свидаемся. На холме действительно лютуют ведьмы. Фарли расскажет. Радный даёт нам егерей в провожатые. Пока будем считать и это за радость. Я на боковую. После заката Радный устраивает пир в честь нашего прибытия. Всем десятникам быть.

— Аксен? — спросил Игнаций.

— Передайте Фарли и Рому, чтобы на пиру следили за ним в оба.

— Хорошо. Мы тоже присмотрим. — Ветеран бросил взгляд на Кэса, тот молча кивнул в ответ.

* * *

Шестеро в парадных рубахах и красных шароварах вошли в зал. Сидеть в плаще на пиру считалось дурным тоном, но неотъемлемые для всех Серебряных десятников и воевод застёжки для плащей были на своих местах и украшали плечи витязей. Настенные факелы горели ещё ярче, нагревая и без того спёртый воздух. На полу красовались дорогие шёлковые ковры. Тяжёлые, расшитые серебром сине-рыжие портьеры скрывали закрытые, несмотря на тёплый вечер, окна.

Сотники и десятники Радного занимали два центральных стола. Все они были ветеранами последней войны с орками и после повышения своего воеводы последовали за ним в Бреннен. Опытные воины быстро навели порядок на новых подвластных им землях. Радный своими четырьмя сотнями конников почти полностью уничтожил движение Вольных и держал в страхе местный разбойный люд. Многочисленные роптания на непосильные налоги, приходящие от крестьян и кустарей князю, не рассматривались вовсе: безопасность региона Империей ценилась превыше всего.

У левой стены стоял стол для жён старших чинов. Во главе него сидела жена Радного Сандина. Эта женщина средних лет в тяжёлом роскошном платье пустым безучастным взором смотрела перед собой. За военные заслуги Радного на Кадал-Урусских островах она была отдана ему в жёны. Две сестры одной из богатейших фамилий Лестора были лакомым куском для любого охотника за невестами. Но если старшая из сестёр, Латмира, сидела подле своего горячо любимого князя в столице Лестора Фомерстаде, то Сандине досталась участь трофея. Грубый и вечно пьяный новоиспечённый воевода Бреннена не любил свою жену. При своём новом положении он без труда мог найти себе женщину на ночь и отдавал предпочтение молоденьким служанкам и городским шлюхам. Время шло, и чем старше становился Амос, тем моложе становились его любовницы. Вот уже несколько лет его желания заставляли возлежать с ним даже не девушек, но детей. Он делал это, ничуть не таясь ни от своих подчинённых, ни от жены. О её чувствах он вообще не заботился. В замке, кроме двух служанок, приставленных к Сандине, вообще никто не обращал на неё внимания, и она смирилась с судьбой, давным-давно перестав выказывать недовольство по какому-либо поводу.

У правой стены расположили стол для сударей столичных магов. Радный полностью разделял нелюбовь Торговой гильдии к ладосскому Совету Магических Родов. Мало кто из Семинарии участвовал в войне на островах, а те маги, которых туда направляли для борьбы с орочьими шаманами, мало что могли им противопоставить. Так что войну, понеся огромные потери и проявив истинный героизм, выиграли простые солдаты, служившие в Железных легионах и Серебряных дружинах Эделии. Усадив столичных магиков за отдельный стол, Радный лишний раз подчеркнул их исключительность. Оскорблением считать это было нельзя, зато твёрдо давало понять, какое место отводилось им в Бреннене, да и в Лесторе вообще.

Во главе стола, возвышаясь над всеми присутствующими на своём резном кресле необъятных размеров, восседал сам Амос Радный. Голова Бреннена, несмотря на духоту зала, был одет в отороченный лисьими шкурами широкий кафтан. Огромный красный рубин сиял в центре бронзовой диадемы на его лысой голове. Драгоценные камни его колец поблёскивали всеми цветами радуги. Воевода широко улыбался, оглядывая пришедших на его пир. По обе стороны от трона в своих кожаных доспехах несли молчаливую службу две эльфийки.

Серебряные, подойдя к бренненскому воеводе, отдали воинское приветствие.

— Бросьте, ребята! — поднялся им навстречу Радный. — Сегодня вечер без чинов и званий. Будем пить вино и вспоминать наши победы, во имя Света и Империи! — Он хлопнул Артура по плечам, обвёл десятников взглядом и вдруг застыл. — Клянусь Тремя Светлыми, это же Аксен Фолин!

Он подошёл к Аксену и обнял его, как старого друга. Аксен в ответ лишь покрепче сжал зубы. Радный, не замечая этого, разорвал объятия и теперь держал свои толстые руки на плечах десятника.

— Я помню тебя! Ты со своими парнями косил урусских орков, как сухую траву! Знатные были времена! — Он схватил Аксена за руку и потянул к полотну, изображавшему витязей, гнавших в болота орков. — Ты помнишь это?! Эти сукины дети умылись тогда собственной кровью! А мы гнали и гнали их и топили в болоте, как кусачих щенков! — тут уже здорово запыхавшийся Радный повернулся к сидящим за столами. — Этот человек проливал кровь рядом со мной! На наших острых копьях построен мир в Эделии! Здоровья десятнику! Здоровья и честь витязю!

Служки уже разлили вино, и теперь все, включая женщин и магов, стояли, держа кубки в руках. Радный, заметавшись, бросился к столу, схватил два железных кубка и сам наполнил их доверху. Подбежав к стоящему столбом Аксену, он протянул ему один.

— Долгих лет, старый друг! — Амос долгим глотком осушил кубок и потом с удовольствием наблюдал, как это делает Аксен. — Садись со мной! — выдохнул он и, вновь схватив Аксена за руку, потащил за собой, желая усадить рядом. Уловивший этот манёвр маг Ландел уступил своё место. Аксен, сбитый с толку и бордовый от злости и выпитого залпом вина, плюхнулся на скамью.

— Садись и ты, воевода. Рассаживайтесь, мои новые друзья! Ни один мужчина сегодня не уйдёт отсюда трезвым! Ни одна баба не останется нетраханной!

Заиграли скоморохи. Флейты, гусли и волынки наполнили зал своим переливчатым звучанием. Не слишком громко, чтобы сударям пирующим не приходилось сильно повышать голос при разговоре. Замелькали столовые, обновляя блюда и подливая гостям вино и мёд. Поднимались тосты за здоровье Императора Стридала Пенталора и всех воевод Эделии, вспоминались славные походы и погибшие в них боевые товарищи.

Столы ломились от разнообразия яств и напитков. Забитые в это утро молочные поросята, фаршированные фазанами, ровным строем расположились на богатых серебряных подносах. Приготовленная в печи нельма стояла тут же — каждая рыбина представляла собой громадину в полкантара^[2], не меньше. Жареные лебеди плыли в горячем, исходящем от блюд пару. Политая клюквенным соусом запечённая оленина лежала рядом. Белужья икра в больших глубоких мисках соседствовала с зажаренными до тёмной корочки курами и утками. Многослойные пироги с мясом, рыбой и ягодами, картофель вареный, печёный и жареный, печёная репа и тыква довершали изысканную картину баснословного богатства земель Радного. Помимо прочего, через каждый локоть стояли большие кувшины, налитые доверху вином, пивом и красным мёдом. Зная буйный нрав бренненских витязей, на каждого едока поставили по три кубка.

Кэс, Фарли и Ром отдавали предпочтение пиву и мёду. Вино хоть и стоило в Империи дорого, воины не понимали его своеобразный вкус. Кэс по обыкновению травил байки, раз за разом срывая безудержный гогот собравшихся вокруг него бренненцев. Фарли уже успел потанцевать со всеми женщинами в зале, за исключением жены Радного. Высокий, красивый длинноволосый парень был воспринят ими более чем благосклонно. Размявшись с местными барышнями, он направил всё своё обаяние на двух скучающих эльфиек. Перспектива ночи с двумя стройными представительницами их рода будоражила ему кровь. Ром с местными вояками раскатистым баритоном тянул старые гимны, в перерывах отправляя огромные куски оленины в рот и обильно запивая их мёдом. Игнаций с ветеранами Радного вспоминал старые добрые времена, когда воеводы шли в бой первыми, а Император лично награждал каждого отличившегося в бою витязя. Не забывал он и про Аксена, время от времени поглядывая в его сторону и прислушиваясь к их с Радным разговорам.

Сам же Аксен был обречён сегодняшним вечером на общение с бренненским воеводой. Тот, не переставая, бахвалился своими свершениями в качестве головы Бреннена и после каждой истории допытывался, на какие ратные подвиги сподвигла судьба Аксена. Аксен же что-то сухо отвечал, пил один кубок за другим и едва притронулся к ломящим столы блюдам. Он с трудом сдерживал себя: мало того что ему приходилось терпеть разговоры всё больше и больше пьянеющего Радного, так ещё этот столичный темнокожий бугай за соседним столом почти не сводил с него глаз.

С Артуром хотели познакомиться решительно все сидящие за столом — воевода Серебряных как-никак. Он пожимал руки, поднимал кубки за здоровье, своё и новых знакомых, однако пил не много. Между тостами отвечал на расспросы и рассказывал об укладе жизни в столице.

Улучив свободную минутку, он встал из-за стола и, подойдя к Райзеру Ланделу, жестом пригласил его отойти. Маг, уже здорово набравшись, покачиваясь, проследовал за ним.

— Ландел, у меня к вам есть дело.

— Дела, д-дела. Д-дел у замкового мага в п-последнее время хоть отбавляй, — отмахнулся Райзер. — Мало т-того что на меня п-повесили оглядку И-источника, так теперь ещё этот холм. К-кому он нужен, я вас спрашиваю?! Но вы… Вы ведь ехали с эт-тими… семь д-дней, — переходя на шёпот, он покосился на столичных магов. — Вы их вообще в-видели? Вы видели их б-блокировщика?! Т-тот б-бледный, с г-глазищами и улыбкой висельника. Это же ч-чудовище! Я… я могу п-присягнуть самому г-государю, что он больше чем один. Больше чем один, — протянул он. — Я… я не п-понимаю, как такое может б-быть! Я… я не… я не понимаю этой магии. Они на д-другом уровне. — Он положил обе руки на грудь Артура и опустил голову. — Я… Я б-боюсь их. Ч-чесн слово, б-боюсь. Сегодня напьюсь в стельку. Всё равно я им н-не нужен… Им вообще никто н-не нужен…

Язык Райзера всё больше заплетался. Артур даже было подумал, что маг сомлеет прямо тут, и с силой тряхнул его за плечи.

— Я хочу попросить тебя защитить нашу дружину от них.

— М-меня? З-защитить?

Артур почувствовал, как у Райзера подкашиваются ноги. Он подхватил его и тряхнул ещё разок.

— Послушай же, эти судари весь поход читают наши мысли. Роются в головах моих витязей. Мне нужно от тебя заклятье или, не знаю, оберег, талисман, что угодно, чтобы закрыть им доступ в наши головы. Ты понимаешь?

— П-понимаю, — прошептал и закивал головой Райзер. — П-понимаю. У вас же нет с-связи с Источником. Вы не видите, к-когда они смотрят вас. К-картины Разума… Картины… Значит, картины… С-сделать можно! Не заклятье, н-нет. О-оберег? Может быть. Оберег или з-зелье? Воевода! Я вам п-помогу! — наконец гордо произнёс он, положив руку на плечо Артуру.

— Бравые воины! — разнёсся по залу пьяный бас Радного.

Музыканты тут же затихли, столовые и служки замерли, все разговоры оборвались.

— Я предлагаю выпить во славу Империи! Во славу таких витязей, как я! Мы, не щадя живота, сражались, защищая границы наших княжеств! Мы своими копьями оттесняли вражин с наших земель! Я лично возглавлял славный поход на те проклятые острова! Наша рать давила оркскую нечисть, огнём и мечом сея смерть! — Радный вскинул руку с кубком над головой — добрая часть вина выплеснулась на сидящего рядом Аксена.

— Ты не послушал рулевых и завёл наши ладьи на скалы, безмозглая ты свинья! — вскочил не стерпевший этого десятник.

Артур бросил на Аксена взгляд и оглядел зал: Фарли возле окна чуть ли не в обнимку с эльфийками, Кэс и Игнаций на дальнем углу стола среди ветеранов, Ром ближе всех, в шести-семи шагах.

— Ты приказал дружинам преследовать орков по болотам! — кричал уже не помнящий себя от ярости и выпитого Аксен. — Четверть всех конных сгинула в чёрной трясине! Ещё четверть скосила лихорадка! Всем расскажи, как в захваченных деревнях мы заживо жгли детей и женщин по твоему приказу!

— Что-о?! Да как ты смеешь, щенок! — проревел Радный. Отшвыривая кубок в сторону, он чуть не упал и потянулся к отсутствующему на поясе мечу.

— Ром! — что есть мочи проорал Артур.

Ром, не думая, растолкал нескольких воинов и, моментально перепрыгнув стол, ринулся к Радному.

В этот момент Аксен выхватил левой рукой из-за спины нож, правой схватил толстое горло Амоса и вонзил в него зазубренное лезвие по самую рукоять. Одним быстрым рывком вниз и вправо он перерезал кожу, жир и артерии. Кровь брызнула ему в лицо, заливая всё вокруг. Зажимая чудовищный рваный разрез руками, Радный подался назад. Булькающие хрипы вырывались из его рта. С недоумением и ужасом смотрел он на своего убийцу. Тот даже не пытался вытереть лицо, просто стоял, покачиваясь, крепко сжимая в руке нож. Ещё мгновение воевода Бреннена держался на ногах, затем завалился на спину. Ром застыл в шаге от тела, так и не успев остановить друга.

Женские крики заполнили тронный зал. Пьяные пирующие вытаращились на тело Амоса. Кровь из горла уже не вырывалась толчками, а мерно вытекала, пропитывая ковёр.

— Убийца! Взять его! — раздался хор пьяных голосов.

— Серебряные, круг! — крикнул Артур и, сорвав со стены один из щитов, расталкивая толпу, ринулся к Аксену.

— Назад, шакалы, — повернулся к бренненцам Ром. — Каждому, кто подойдёт, я переломаю кости. Я сказал — назад!

Но было уже поздно. Ошалевшие от вина и мёда, воины замка ринулись на них, готовые разорвать на месте. Ром атаковал первым. Он плечом влетел в толпу, разбрасывая первых нападающих. Затем развернулся и длинным размашистым ударом свалил ещё одного — сломанная челюсть хрустнула, расставаясь с зубами. Сзади о его голову разбился огромный кувшин с пивом, и кровь мгновенно заструилась по затылку. Не глядя, он ударил труса локтем и проломил тому череп. Следующего Ром схватил ладонью за лицо, приподнял и ударом ноги отбросил назад, ломая рёбра. Резкий тычок головой вправо отправил ещё одного из бренненцев на пол. Дико стуча ногами по полу, тот заорал, зажимая рукой сломанный нос.

Всё это время Ром не прекращал выкрикивать проклятия и угрозы. Тут подоспели остальные Серебряные. Аксен стоял над телом Радного, не замечая происходящего. Десятники сдерживали пьяную толпу. Артур, плечом уперевшись в щит, как таран, пробивался к своим. Ром вминал кулаки без разбору в напирающую на него толпу. Он отмахивался и раскидывал от себя бывших воинов Радного, как огромный медведь отбивается от своры собак.

Совсем уже пьяный, мало соображающий, что происходит, бренненец дёрнул Рома за рукав рубахи и от удара огромного кулака ничком рухнул на пол, лишившись глаза. Холёный сотник попытался ударить в живот огромным вертелом, но Ром увернулся и с такой силой вывернул нападавшему обе руки за спину, что кости захрустели, крошась в железной хватке. Приподняв вопящего от боли сотника, он швырнул его в толпу. Несколько человек под тяжестью тела повалились на пол. Артур, заметив эту брешь, бросился в неё и, закрывшись щитом, встал плечом к плечу со своим десятником.

Выбитые зубы и переломанные кости немного остудили нападавших. Желающих чинить самосуд поубавилось. У тела Амоса Игнаций, Кэс и Фарли как могли успокаивали разъярённых витязей. Ром стоял, возвышаясь над всеми, и тяжело дышал, рыча как зверь.

— Все назад! — рявкнул Артур.

Тут двери в тронный зал распахнулись, и два десятка воинов в полном вооружении ворвались в зал и ощетинились мечами против Серебряных. За ними вбежал распорядитель замка Нэммис.

— Государь Амос, что тут происходит?!

Оглядевшись, он увидел на ковре труп воеводы и в ужасе закрыл рот руками. Восьмерых искалеченных Ромом воинов уже оттащили к стене. Между ними, белый как полотно, метался Райзер Ландел, на ходу отдавая приказы служкам.

Из толпы вышел один из сотников Бреннена.

— Их всех нужно арестовать! Их человек убил воеводу Амоса! — указал он на залитого кровью Аксена. — А тот, — указал он на Рома, — искалечил десяток витязей и сотника Ласта!

— Убийцы! На плаху обоих! — послышалось из дальних рядов. Стоявшие впереди воины молчали, угрюмо посматривая на громадную фигуру Рома. Тот зажимал рану на затылке скомканной рубахой, она быстро краснела от впитываемой крови.

Артур положил щит на пол, шагнул вперёд и примирительно поднял обе руки.

— Аксен Фолин — десятник Сорок Девятой Серебрянной дружины Ладоса! По уставу за любые провинности он отвечает передо мной и ладосским Судом Воевод. Я беру его под арест для передачи суду.

Послышались недовольные возгласы:

— Какие провинности?! Он убийца! Казнить его на месте! Все видели!

— Каким бы ни было преступление десятника Фолина, судьбу его может решать только суд! — обвёл всех присутствующих взглядом Артур. — Мы не вправе нарушать устав! Хочу напомнить, что расправа над обвиняемым без суда также карается, и в случае его смерти все участвующие в расправе считаются виновными в убийстве! Также добавлю, что и я сам, и мои люди будем драться насмерть, если потребуется, защищая десятника Фолина. Суд Воевод будет на нашей стороне!

Бренненцы зло косились на Серебряных, но слова устава, процитированные Артуром, произвели должный эффект, и большинство согласно закивали. Хмель выходил из разгорячённых голов. Помимо прочего кто-то негромко, но так, чтобы расслышали все, шепнул, что ещё пятьдесят Серебряных витязей сейчас расположились в южной казарме замка.

— Действия десятника Рома Строумена также будут рассмотрены ладосскими воеводами! — продолжал Артур.

— Твоя правда, Эйхард! — бросил седой бренненский сотник. — Я принимаю твои слова. Всё должно идти по порядку. Я и все сотники приедем в стольный Ладос и будем свидетельствовать в обвинении этих витязей.

— Да! Да! Правильно, Вольхим! — раздались крики.

— И я со своей стороны могу гарантировать, что по этому инциденту недостатка в свидетелях не предвидится, — встав из-за стола и улыбаясь, обратил на себя всеобщее внимание руководитель Центральной Магической ячейки Эбинайзер Кин. Других столичных магов в тронном зале не было.

Примечания

2

Кантар — примерно 40 килограммов.