Аристократы

Сергей Владимирович Оберман, 1996

Окончательное решение Джеф Святич принял за две секунды. Для него это был колоссальный по своей емкости отрезок времени. Он учел сотни возможных «но» и тысячи неизбежных упреков за сделанный необратимый выбор. Незримо витающая ответственность вполне реально коснулась его темени холодной сталью дамоклова меча. Он был виноват уже в том, что оказался капитаном корабля, потерпевшего аварию.

Смерть достаточно близка, чтобы можно было

не страшиться жизни.

Фридрих Вильгельм Ницше

1

Смертно абсолютно все. Смерть незримо присутствует везде, где найдется некто, наделенный знанием о ней. Может, именно поэтому человек, устремляющийся к звездам, не забывая о возможной трагедии, старается оградить себя от гибели сверх надежными машинами и автоматами.

Но Смерть вездесуща, она жаждет человека, желает его, как страстная любовница и избежать встречи с ней практически невозможно, она все равно найдет лазейку. Понимая и зная это, человек воздвигает между собой и смертью множество преград, называемых «дублирующие системы».

Казалось бы, здесь костлявая должна потерпеть поражение, увязнуть, обломать свою острую, как бритва, косу, спасовать, но она вечна и вездесуща, ей некуда торопиться и поэтому трагедия, зачастую, приходит неожиданно и неотвратимо. И человеку остается только уповать на милость, ошибку безжалостной смертоносной старухи или надеяться на вмешательство ее вечных сестер-спутниц-соперниц Судьбы и Жизни.

С первых своих шагов знаком человек с Судьбой, Жизнью и Смертью, с их извечной азартной игрой. Смерть, Судьба, Жизнь — три коварные изменщицы, имеющие общие цели в игре, но использующие различные средства для их достижения. Безжалостная игра не знает правил, границ и моральных принципов. Они сами устанавливают правила чести и очередность хода в игре. И придерживаются лишь одного идеала, который, скорее, можно назвать «родственным инстинктом» — уважение силы соперника, предоставление ему свободы выбора перед следующим ходом и броском костей.

Человек — пешка в забавной игре призрачных сестер жестокого милосердия. Он — лишь слабое существо, в силу своей слабости наделяющее каждую из них моральными качествами и особенностями, присущими исключительно маленькому и нуждающемуся в покровительстве созданию. Тогда как легкая игра Судьбы, Жизни и Смерти есть лишь способ их существования, не позволяющий задумываться о высоких материях. Для Жизни, Судьбы и Смерти подобных материй не существует. Объектом их непрерывной игры становятся и крохотные никчемные песчинки, и кажущиеся непобедимыми цивилизации, галактики, и даже сама Вселенная.

На этот раз точкой приложения своих сил они избрали лучших представителей человечества.

Капитан пассажирского лайнера космос-космос «Зевс» был подготовлен к встрече со Смертью. Это являлось одной из его обязанностей. Он должен был ожидать любой аварии, любой неожиданности, какой бы гипотетической ни была ее вероятность. Точность принимаемого им решения всегда была на второй чаше весов и соотносилась с жизнью корабля и его пассажиров. Малейшее повреждение в цепях систем корабля неизбежно привело бы к гибели, если не верно его оценить. Ошибочно отданное распоряжение — стопроцентная катастрофа для гигантского космического суперлайнера. Капитан Джеф Святич умел владеть ситуацией на борту и ждал тревожного сигнала в любой момент. За это ему и платили.

Первый ход сделала Смерть.

Световое излучение Фотягина, вышло из-под контроля, «проело» кожух и защитную оболочку реактора, и вырвалось из клетки. Это было невероятно и невозможно, поэтому семеро мотористов безотчетно наблюдали, как наливается силой и расцветает на гладкой сверхпрочной плите реактора огненный цветок Смерти. В следующее мгновение они были испепелены обретшим свободу высоко температурным сгустком пламени. Привыкшее к тесноте клетки реактора световое излучение, смущенное открывшимися перед ним новыми просторами двигательного отсека, на время притихло, собираясь с силами. Гибельное в своей неуправляемости излучение сжалось в центре реактора перед последним суицидальным броском, который должен был уничтожить все возможные преграды, испепелить космический корабль пассажирского класса.

Пассажиры, Первые Люди галактики вздрогнули от аварийного сигнала, потрясшего корабль.

Ухмыляясь, Смерть ждала ответного хода Судьбы и Жизни. Вызов приняла Жизнь.

Не успевший оттолкнуться от антипространства и потерявший световую мощь лайнер почти завис в космическом пространстве, поддавшись гравитационным полям и течениям. Мерцающий рубиновый сигнал аварийной тревоги въелся в перекошенные страхом лица офицеров корабля, вопросительно глядевших на капитана. Дисциплинированные и приученные повиноваться, они ждали его разъяснений и решений.

Мозг Корабля, не имеющий представления о жизни, смерти и судьбе, привычно выполнял свою работу, подавая на терминал личной связи с капитаном всю необходимую ему информацию. Бесстрастно и лаконически-категорично по серебряному полю бежали голубые строчки, окрашенные в багровый ореол опасности.

ПРОРЫВ ОБОЛОЧКИ РЕАКТОРА

ОТКЛЮЧЕНИЕ НЕВОЗМОЖНО

ИДЕТ РЕАКЦИЯ НАКОПЛЕНИЯ СВЕТОВОГО ИЗЛУЧЕНИЯ

СЛЕДУЮЩАЯ ИМПУЛЬСАЦИЯ ЧЕРЕЗ 184 СЕКУНДЫ

НЕИЗБЕЖНА ГИБЕЛЬ КОРАБЛЯ

ЗАДЕЙСТВОВАНА ТРЕВОГА ОДИН

ПОДГОТОВКА АВАРИЙНОЙ КОМАНДЫ ЗАЙМЕТ 180 СЕКУНД

ВОЗМОЖНЫЕ ДЕЙСТВИЯ…

Капитан Святич принимал решения сам, он не нуждался в подсказке машины, тем более, искусственного мозга. Машина — помощник, а не командир. Для общей оценки ситуации ему потребовалось всего полторы секунды. Ни один мускул не дрогнул на его спокойном гладко выбритом лице, когда он резким уверенным движением сорвал крышку блока аварийного управления кораблем и коснулся клавиши «Отстрел отсека двигателей». Корабельный мозг моментально подчинился и перестроился, послушно выводя информацию на терминал.

ОТСТРЕЛ НЕВОЗМОЖЕН

В РАЙОНЕ ОТСЕКА ДВИГАТЕЛЕЙ

ПОВРЕЖДЕНЫ

НЕРВНО-ПРОВОДЯЩИЕ КАБЕЛИ

ДО ИМПУЛЬСАЦИИ 179 СЕКУНД

Окончательное решение Джеф Святич принял еще две секунды. Для него это был колоссальный по своей емкости отрезок времени. Он учел сотни возможных «но» и тысячи неизбежных упреков за сделанный необратимый выбор. Незримо витающая ответственность вполне реально коснулась его темени холодной сталью дамоклова меча. Он был виноват уже в том, что оказался капитаном корабля потерпевшего аварию. Смягчить свою вину он мог только спасением жизни всех пассажиров. Это являлось его обязанностью и прерогативой.

Разум капитана едва не затопила волна сомнения, давящая осознанием глобальности ответственности принимаемого им решения. Но годы тренировок и постоянного ожидания опасности, сбоя, активировали принцип собственной непогрешимости в принятии решений и отогнали прочь мысли способные отсрочить единственный оставшийся выбор.

— Хронометр! — Слово, как выстрел, хлестко прозвучало в гробовой тишине рубки.

И Мозг Корабля, словно понятливый слуга и ловкий лакей, отбросив прочь инициативу, начал отсчет обратного времени.

177, 176, 175…

Прежде чем повернуться к офицерам, капитан высветил на экране графическое отображение положения пассажиров корабля. На борту царили паника и хаос. Спугнутые сигналом тревоги, Первые Люди Галактического Сообщества, словно перепуганные мыши, спешили в свои отсеки и каюты. Аристократы… Чтобы ни случилось потом, они заставят его ответить за свой испуг.

— Господа! — Его уверенный взгляд пристально скользнул по ждущим приказа глазам подчиненных. — Без вопросов. Авария в отсеке двигателей. Вариантов нет. Взрыв корабля через две с половиной минуты. Через минуту я задействую Развал-Экстра. У вас есть время занять места согласно расписанию-шесть. Все.

Они поняли ситуацию. Офицеры, подчиненные совершившие с ним не один рейс, ставшие с ним почти одним целым. Они приняли его решение без оговорок и замечаний и это было для него высшей благодарностью. Неторопливо, но и не мешкая, используя высоко скоростные капсулы, элита корабля перемещалась в пассажирские отсеки, чтобы помочь элите галактики выжить, пока не подойдут спасательные транспорты.

Через несколько секунд рубка опустела, капитан остался один.

Решение было принято и еще оставалось время, чтобы всесторонне рассмотреть его сильные и слабые стороны., а также спланировать последующие действия.

Не отрывая взгляда от терминала, капитан следил за наполнением отсеков людьми. Скоро каждый из этих отсеков станет самостоятельной космической капсулой, блуждающей в безбрежном пространстве, а людям в них останется только дожидаться момента, когда их обнаружат спасательные челноки. Две тысячи пассажиров и пятьдесят членов экипажа в двадцати капсулах. Их жизни на его ответственности.

Обязанности капитана есть обязанности капитана, даже под гнетом сомнений и тревог, и он отдал приказ Мозгу Корабля проверить готовность системы Развал-Экстра, последнего средства спасения корабля и его пассажиров.

Схема разваливания корабля на капсулы высветилась в правом верхнем углу терминала. В центре беспрерывно сменялись цифры.

113, 112, 111, 110…

Да, этого следовало ожидать: два служебных отсека, прилегающие к двигательному, отпадут вместе с ним. Их уже не спасти. Располагавшиеся там члены экипажа переходили в жилые отсеки к пассажирам.

Время!

102, 101, 100, 99…

Необходимо подождать, еще не все заняли аварийные ложа. Развал корабля…Взрыв реактора произойдет в пятистах-шестистах единицах от капсул с людьми. Вполне безопасное расстояние. От возможных осколков, космической радиации, ударной волны и отдаленного светового излучения отсеки-капсулы защищены. Потом все будет зависеть от него. От Джефа Святича, потомка одного из старейших родов галактики. Ему, капитану, предстоит как можно быстрее добраться до ближайшей промышленной планеты Содружества, имеющей спасательный флот. Рубочный отсек — небольшой самостоятельный корабль со своим световым двигателем Фотягина.

Конец ознакомительного фрагмента.