Вечная Война 5. Бойня. Том 1

Сергей Витальевич Карелин, 2023

Когда появляется новый генеральный тренд в политике или экономике, от которого зависит будущее страны или целой планеты, ни одна транснациональная корпорация и ни одно правительство не будет игнорировать изменения. И в такой ситуации возможны два сценария. Первый – предотвратить, уничтожить, задушить в зародыше то, что мешает текущему укладу, при котором нужные люди в примерно нужном количестве пилят бюджеты или гребут бабки. Однако, если остановить изменения невозможно, второе, что могут предпринять руководители – возглавить движение, а затем постепенно подгрести под себя все поспевшие плоды нового генерального тренда. Недолго Арес был единственным счастливчиком обладания знаний о грядущей катастрофе на планете Земля и будущем переселении землян в новый мир. В конце концов, правительства стран и директора мега-корпораций узнают об этом. Конкуренция в мире Вечной Войны возрастет многократно, а на поиски Ареса в реальном мире будут брошены значительные силы. И как он с этим справится?

Глава 1

Падение Филиппа

Яркие звуки окружающей лесной чащи совершенно не приносили мне упокоения. Мерзотно-липкое ощущение надвигающегося кризиса обволакивало меня чем-то мрачным и болезненным. Мой разговор с Лейтом был целых семь дней назад, но чувство вяжущего бессилия, беззвучной злобы и бесконечного одиночества, пропитавшие меня в тот, момент, когда я представил один из возможных сценариев полного падения и оккупации Земли, вцепились в мой разум ледяными стальными когтями. Я не то, чтобы боялся, меня преследовали панические атаки, как на Земле, так и на Континенте Вечной Войны. Страшные, кроваво-красные сны, в которых я стоял над раковиной, смотрел то на свои багровые по локоть руки, то в зеркало, где на моем лице губы сами собой складывались в полуоткрытую безумную и жестокую улыбку, стали беспокоить меня меньше.

Но, сука, они сменились на серые картинки утопающей в дыму и огне планеты. Повсюду был слышен безудержный детский плач, иногда резко обрывающийся, истошные женские крики и стоны, прерываемые звуком шлепков, а также невероятно озлобленные, временами переходящие в рев крики мужчин и стариков, заканчивающиеся хриплым хлюпаньем. В черных клубах не было видно ни зги, вместе с тем, я прекрасно понимал, что происходило за пределами моего зрения. Я беспокойно сжимал кулаки, только чтобы почувствовать на своих предплечьях и щиколотках прохладу металлических оков. Магический ошейник на моем теле не давал мне возможность использовать даже крохотное заклинание света, а уж про вызов бойцов я молчу. И каждая клеточка моего организма вопила от желания действий: предотвратить, защитить, отомстить… но я не мог сделать абсолютно ничего, даже убить себя, чтобы избавиться от этой невыносимой муки.

И в этот момент я просыпался в холодном поту. Наскоро закидывал в себя что-то из еды и отправлялся в ближайшее место с мобами. С моими спутницами, когда они бодрствовали, или без них, если те спали. Я шел крушить и убивать. Не всегда я пользовался арбалетом, иногда я брал в руки то, что попадало под руку, меч, секира, дубина, копье, и сражался, не жалея себя, лишь чудом и с неизменной поддержкой моих бойцов, я вылезал из битвы, весь в ранах и крови, своей и чужой. Потом я выпивал зелье лечения, восстанавливал физическое здоровье до своего пика (в отличие от ментального), а потом снова бросался в бой. Правда, я не совсем потерял рассудок, смертельным ножиком я не пользовался. Звери же не виноваты, что эта бессовестная гнида — Лейт, нанес мне такую масштабную психологическую травму.

Мои соратницы и братья Джонс не совсем понимали причину изменений в моем поведении, но тактично помалкивали, лишь бессловесно поддерживая меня в моем путешествии ко все новым и новым локациям, где мы безбашенно предавались моему нелюбимому фарму. За эту неделю я ни разу не останавливался, чтобы заняться зарабатыванием эроса. А лишь только сражался, когда я уже не мог сражаться ни телом, ни духом, я падал замертво на походную кровать, чтобы лишь на несколько часов окунуться в сон без сновидений. А во времена бодрствования я до зуда на коже ощущал острую нехватку времени, что гнало меня вперед, в новые сражения.

Всего за неделю в размеренном темпе мои солдаты с одной стороны, вместе с Леонидом и другими союзниками, а также исключительно мои войска с другой стороны границы пробились сквозь нее с двух сторон. Хотя, я каждый день подгонял своих подданных, потери были ничтожными. В регионе Эги я отдельно обучил и снарядил армию в тысячу солдат, которых поддерживали полсотни призывателей — моих личных подданных. Я не особо развивался в этом регионе, поэтому не обзавелся большими связями среди местных, большую часть из которых приняли в качестве наемников Тимолеонт с компанией или Филипп с союзниками. Вместе с тем, эта тысяча пятьдесят моих воинов были именно профессиональной и свободной армией. Я не отрывал гарнизоны от защиты деревень.

Все время, пока мои солдаты прорывались через границу, мои разведчики регулярно перехватывали скаутов Филиппа. Тот бывало отправлял летающих бойцов, но тех либо сбивали лучники, либо уничтожали уже мои летуны. В этой армии не было ни единого человека со стороны, поэтому я был уверен, что Филипп не знал о подкреплении, прибывшем ко мне с той стороны. И Фил, и Тимолеонт осознавали, что я создаю какую-то нездоровую суету, но предъявить мне пока что было нечего. Сил одного Филиппа было недостаточно для сражения со мной, а Тимолеонт не мог собрать армию союзников исключительно по своему желанию и намекам на опасение.

В общем, в один из дней возле небольшой деревеньки под управлением Филиппа Македонского неожиданно появился отряд в пятьдесят призывателей. Они вызвали почти 150 бойцов, которые всего за полчаса буквально смели сопротивление защитников деревни и забрали деревенскую стелу. А когда об этом узнал Фил и направил свою конницу на перехват призывателей, то же самое произошло и возле двух других деревень. Практически в то же самое время на территориях, подконтрольных македонскому царю, начали происходить саботажи. Атаковались караваны, грабились местные жители, убивались подданные Филиппа. Разбойники нападали быстро, действовали жестко и уходили в туман, как только появлялись признаки возможной контратаки.

Самого Филиппа, ясное дело, такой расклад не устраивал, и он собрал войско, которое направил к моим деревням. Его разведка докладывала, что моя тысячная армия снялась со стоянки и двинулась в сторону земель альянса Тимолеонта. Тот также не ожидал подвоха и начал собирать армию. В этот момент никто не догадывался, что в тысячной армии не было ни единого призывателя, а все они после захвата трех македонских деревень скрытыми маршрутами вышли на редко используемую дорогу среди холмов, где и пересеклись с моей заграничной армией и моими союзниками. Из-за привлечения внимания основной армией, этот ничуть не меньший отряд остался незамеченным.

Между тем, моя армия обошла мою территорию с фланга и встала на границе с землями альянса Тимолеонта. Дальше они не продвинулись, поэтому войска альянса также замерли в нерешительности, дожидаясь прихода всех остальных членов альянса. А армия Филиппа в этот момент атаковала мои деревни. Но не тут то было. Я уже не был тем слабаком, как несколько месяцев назад, который избегал прямого сражения с Филом. Царь, скорее всего, ожидал, что в отсутствии основной армии мои деревни будут оголены в плане защиты, однако, гарнизоны моих деревень также были сильны. А если добавить ополченцев, то орешек и вовсе был не по зубам текущим силам Македонии. Филипп потерпел сокрушительно поражение, когда ему в тыл, не в первый раз, ударили кентавры. Да, он знал, что они будут сражаться с ним, он ждал их атаки. Но он не рассчитал силы, которые ему нужно будет потратить на сражение с защитниками деревень.

Его войска еще раз отчаянно отступили, но в этот раз к нему на перехват выдвинулась моя основная армия с переносными укреплениями. Они встали у Филиппа на пути, и у того не было возможности вступить в сражение со свежими солдатами врага, когда на хвосте висели загонные отряды кентавров. Македонскому Царю пришлось сделать крюк. И именно этого времени оказалось мне достаточно для того, чтобы моя заграничная армия и союзники добрались до его столицы — Эги. Которую я решил захватить первой, с наскока.

За несколько дней, пока длились все эти войсковые маневры, я также не переставая охотился на мобов и зачищал различные данжи. К Эги я подъехал на карете ночью, наши силы в это время прятались в лесу и точили свои клинки. Я вылез из транспорта, перекинулся парой слов с Леонидом, отдав ему управление армией, и двинулся на передовую. Мне все еще нужно было унимать кипящую кровь. Звуки боевого гонга и барабанов разорвали спокойную тишину над городом. Отряды скаутов, состоящие из ополченцев, рассеялись по округе, чтобы не допустить бегства врагов или неожиданной поддержки снаружи. Мощная армия из более чем пятисот бойцов с воплями многоголосой толпы ринулась в атаку.

Для обороняющихся шокирующим оказался не только сам факт неожиданного нападения, но и его масштабы. Многие защитники даже не успели встать по тревоге и заступить на свои посты, когда посты эти были уже потеряны. В считанные минуты почти вся западная стена Эги была захвачена бойцами осаждающей стороны, которые начали углубляться в улицы и переулки населенного пункта. Почти сразу же за ними вплотную к стене подошли лучники и начали навесом стрелять в центр деревни. В черном небе стрелы были не видны, защитники даже не понимали, откуда прилетел тот или иной наконечник, лишивший его части здоровья или жизни.

Мои гоплиты и спартанцы с союзниками беспрепятственно вошли в ворота и разошлись в стороны, двигаясь вдоль стен. На самих стенах продолжали биться наши бойцы и обороняющиеся солдаты и бойцы противника. Снизу по ту сторону стен, а также из-за спин их поддерживали лучники. Многие лучники взбирались на стену и стреляли куда-то вглубь деревни без разбору. В самой опасной — центральной части продолжали биться бойцы, которых наши призыватели постоянно пополняли свежими силами. Растягивать силы было нехорошо, но я планировал сломить волю врагов, окружив их. Также, со стен моим лучникам было удобнее стрелять по целям внутри деревни. До центра они простреливали только так.

Сам я ринулся на передовую. Пусть я не лез в самую гущу врагов, но сражался я довольно опасно, почти на грани. Несколько раз девчонки оттаскивали меня из под фатального удара в самый последний момент. Я постоянно получал раны и травмы, но также постоянно я пил исцеляющее зелье. Леонид, который в какой-то момент передал дальнейшее управление войском Лисимаху и присоединился ко мне, одобрительно смотрел на мое рвение. В его глазах было воодушевление, он со своими спартанцами двигался по узким улочками, словно каток. В живых не оставался ни один враг.

Скорее всего, Филипп должен был уже узнать о нашем вероломном нападении. Но он в любом случае не успевал на это сражение. А к утру уже будет поздно. Через час кольцо вокруг деревни сомкнулось, и мои лучники прочно обосновались на стенах. В Эги было достаточно много местных, многие из которых даже были призывателями. Но они не смогли попасть на стену в начале сражения, а затем начали подвергаться неожиданным атакам сверху, которые постепенно стали атаками со всех сторон. Многочисленные стрелы даже вслепую собирали обильную жатву. Кроме как внутри домов, спрятаться от них было решительно негде. Район захватывался за районом, и лучники концентрировали стрельбу в тех районах, которые еще не были повержены. Местные начали сдаваться целыми группами.

Еще через пару часов я убил последнего бывшего здесь исторического игрока и подошел к стеле. Эги была захвачена еще раз, но в этот раз я не собирался ее отдавать. Всех захваченных местных мы связали и заперли в нескольких больших домах. Но под моим чутким взором никто в моем войске не смел грабить этих людей или насиловать. Имущество выносилось только из самых богатых домов, а впоследствии на площади Лисимах приступил к разделению добычи в соответствии с начальными договоренностями между союзниками и проявленной доблести солдат.

Мои солдаты с помощью ополченцев при свете факелов быстро ремонтировали все защитные постройки. За пределами деревни появилась еще одна полоса укреплений. Филипп не смог бы взять Эги на этот раз, даже если бы положил всех своих солдат. Более того, если я с союзниками выйду вперед и встречусь с македонским царем в чистом поле, мы также сможем его разбить. Но я не хотел лишних потерь. Моя основная армия отрезала войско Филиппа от территорий альянса Тимолеонта. Тот бы не смог приютить на своей территории опального царя. Точно также, как и не мог выдвинуть свою армию на помощь Филиппу. Пусть у них было на несколько сотен больше солдат, а также было много призывателей, войска альянса не были однородны и не всегда подчинялись приказу из генеральской ставки. В то же самое время, моя армия действовала под единым командованием, и солдаты оказывали высшую степень лояльности, что давало возможность этой армии действовать, как единый механизм.

А по пятам за Филиппом шли кентавры, которые понемногу подвозили солдат из гарнизонов деревень. Фактически, основное войско македонян уже находилось в окружении, и удавка вокруг него только сужалась. И снова я даже не стал принимать парламентера. Как и не стал встречаться с Филиппом, который, все таки, прибыл к Эги на следующий день. Буквально к полудню на холмах показалось большое войско. Царь сначала воодушевился, думая, что к нему на помощь пришел Тимолеонт, но он быстро помрачнел, когда увидел униформу прибывших солдат. А в это время сзади подошли гарнизонные солдаты и кентавры. Я со своей армией вышел из-за ворот, Лисимах дал сигнал, и после протяжного и глубокого гудения нескольких больших труб наши призыватели отправили полчища бойцов на армию Филиппа.

У того глаза на лоб полезли. В спешном порядке он организовал обороняющуюся формацию, но он не мог реализовать ее в полной мере. При круговой обороне глубины защиты и ее силы будет недостаточно для остановки бойцов, а при концентрации внимания солдат на одном участке фронта, они окажутся беззащитны при ударе со спины. Никакая тактика или стратеги не могла помочь ему в данном случае. Тем более, поле боя контролировал Лисимах, который не сильно уступал македонскому царю в полководческом искусстве. Будучи атакованными со всех сторон, солдаты Филиппа не могли сопротивляться долго. Менее чем через полчаса стоять остался один лишь Филипп. Большинство его солдат, подчиненных и союзников были убиты, но многие призыватели и местные солдаты были схвачены, чтобы у них не было возможности помочь Филиппу в следующих сражениях.

— Ты победил на этот раз! — тяжело, но твердо сказал Филипп. — Не нужно лишних слов, убей меня!

— Ты думаешь, что я твой подчиненный? — я мазнул по нему бесцветным взглядом, словно прежний враг был для меня пустым местом. Филипп принял это близко к сердцу.

— Не стоит смотреть на других свысока, Арес, — заключил он. — Когда-нибудь и ты можешь оказаться в моей ситуации. Я сузил взгляд и стиснул зубы.

— Надеюсь, что в ближайшее время это не произойдет! — ответил я уверенно. — А что до тебя, у тебя больше не будет шанса сразиться со мной. Поэтому ты и не сможешь меня победить. Схватите его!

В то же мгновение возле Филиппа Македонского, как из под земли, выросли фигуры Леди Рыцаря, Фемы и Мурки, а Дева Льда скастовала на него замораживающее заклинание. Мой бывший враг, будучи связанным, яростно смотрел на неё. А я отвернулся и прошествовал к карете.

Филипп был схвачен, как и некоторая часть людей из его окружения. А значит, они не могли воскреснуть, как и не могли помочь в защите других деревень. В следующие несколько дней наши армии разделились. Одна часть продолжала сдерживать альянс и нервировать их, не давая им возможности поучаствовать в грабеже. А несколько других армий отправились захватывать деревни. И уже через неделю от страны Филиппа Второго не осталось и следа. После дневного отдыха и восстановления сил, мои войска, сильно возросшие в числе, отправились к границе с первым регионом, в который я попал, когда оказался на обратной стороне. Меня ждало противостояние с другой частью Македонии и с сыном Филиппа — Александром Великим.