Любовный треугольник

Сергей Викторович Мусиенко, 2018

Школьная любовь крепкая, за неё можно и на дуэли подраться. Так появляется классический любовный треугольник, который чуть позже разбивается на осколки. Наши герои таинственно исчезают, по городу ходят слухи о массовых похищениях детей. Кажется, что их жизнь висит на волоске. Но у них есть друзья и их недруги тоже становятся друзьями.

Глава 4.

Ночные бдения взрослых.

— Да перестань глушить этот кофе. — Начальник ГУВД города Новосибирск, Глухарёв Иван Романович, раздражённо смотрел на оперуполномоченного, майора милиции Волкова. — Я заметил, стоит тебе зайти в мой кабинет, как сразу бросаешься к кофеварке. Такое впечатление, будто ты сюда кофе приходишь пить, а не проблемы решать.

— Ага. — Буркнул с набитым ртом майор. — А проблемы я на своей земле решаю.

Все, сидящие в кабинете Глухарёва, рассмеялись. К этой перепалке давно уже привыкли. И сам начальник ГУВД, и Волков, да и все остальные знали: если бы майор умел молчать при замечаниях руководства, он давно уже стал полковником. Однажды ему предложили перейти в МУР, он дал уже согласие, но в последнюю минуту, когда рапорт был подписан, вещи — собраны, он разругался с большим московским чином. Что обидно, прав был Василий

Семёнович, это потом и проверкой было доказано. А тогда, при проведении совместной с москвичами операции, в горячке, послал он, куда подальше этого полковника и успешно провёл операцию. Полковник, не будь дураком, рванул в Москву, кому надо капнул, и на тебе: Волков с выговором в Новосибирске, полковник с благодарностью в приказе пошёл на повышение. Если и расстроился после этого Волков, то никто не заметил, он и дальше за словом в карман не лез.

–Да перестаньте вы, наконец, дымить. — Генерал подошёл к окну, открыл его и засмотрелся на ночной город.

Шёл второй час ночи. В его кабинете сидели все руководители, от которых зависело раскрытие серии похищений подростков. Информация о них дошла до Москвы, и надо было срочно представлять туда план мероприятий. Информации о пропажах подростков было собрано мало. Сначала, как всегда, такие заявления родителей не регистрировали и по горячим следам не проводили розыскные мероприятия.

Потом, когда наметилась в похищениях некая закономерность, поручили расследование районным операм. Хотя немедленно надо было создавать группу, куда вошёл бы следователь городской прокуратуры, районные

оперуполномоченные и Волков. На него сейчас была вся надежда. Майор это знал, поэтому и вёл себя так раскованно. Кое-что он уже выяснил. Всего за две недели пропало двадцать шесть подростков в возрасте двенадцать — четырнадцать лет. Это по данным райотделов. Его ребята отработали порядка десяти случаев. Но, и на этой информации можно было сделать ряд заключений. Во-первых, дети утром выходили из дому, но в школу не

приходили. Во-вторых, все они из вполне благополучных семей, и мотивов для побега из дому у них не было. Но, считал майор, очень важной уликой против преступников служит именно короткий промежуток времени с момента начала похищений. Следовательно, решение о похищении противник принял недавно, а по свежим следам операм легче будет идти.

Оторвавшись от своих мыслей, Волков увидел, что все выжидающе на него смотрят.

— Товарищ генерал, — он откашлялся, — Необходимо создать группу, куда надо включить, помимо меня и следователя, оперуполномоченных, на земле которых произошли похищения. Далее необходимо отобрать именно наши` случаи, и отсеять все остальные. Пробить по компьютеру всех похищенных, и попытаться найти мотив похищения именно этих подростков. Считаю обязательным информирование населения по двум причинам. Чтобы родители и школа смогли как-то обезопасить детей, и, возможно, кто-то даст нам нужную информацию. Понимаю, что нереально, но считаю необходимым решить вопрос назначения премии тем, кто выведет нас на преступников.

Здесь участники совещания зашумели, и начали возмущаться. Для многих людей в погонах сам факт привлечения общества к их проблемам казался кощунственным. Как так! Платить кому-то деньги за то, что каждый обязан делать по своему гражданскому долгу! А зачем тогда их службы? Нет, этот Волков совсем потерял чувство реальности. А ещё его в Москву хотели забрать. Генералу это возмущение руководителей различного ранга было не в диковинку, вместе с тем, он знал, что, в принципе, майор прав. Такие случаи принято расследовать именно с помощью подключения общественности. Ведь есть примеры успешного решения подобных инцидентов в той же Москве. Недавно коллеги из Благовещенска таким образом задержали серийного маньяка. Но, вместе с тем, Во всяком деле необходимо взаимопонимание среди руководителей ведомств, участвующих в операции. Генерал пожалел, что у них не принято приходить к общему мнению путём голосования. Впрочем, он всегда может принять решение, согласовав его с руководством мэрии.

— Кто хочет высказаться?

Начальник следственного отдела управления редко высказывался. Пришёл он к ним недавно из Советского райотдела, считался опытным опером, но на совещаниях отмалчивался, предпочитая доказывать свою правоту делами. Поэтому теперь Иван Романович удивлённо на него посмотрел.

— Майор прав. Мы не имеем права скрывать это от населения. — Подполковник замолчал, устало потёр подбородок, внимательно на всех посмотрел, и продолжил — Я прекрасно понимаю всех сидящих. Действительно, кадры у нас опытные, подобные вопросы решать умеют, но…. Неужели ни у кого из вас нет детей? Сейчас, вопрос «ставить или не ставить население в известность» носит моральный характер. Наши люди не в состоянии обеспечить безопасность всем детям. Мы обязаны по долгу службы сделать всё необходимое для их безопасности. В этом случае таковым является оповещение общественности. Ну, а что касается премии за помощь следствию. Поставьте на весы жизнь ребёнка и деньги, и если для кого-то деньги окажутся весомее, то мне, лично, жаль детей этого человека.

В кабинете стало тихо. Каждый из присутствующих вспомнил, что помимо работы у него есть дети или даже внуки. И не исключено, что завтра может пропасть родной человек. Как дальше жить, понимая, что, возможно, это случилось из-за тебя. Детям в этой жизни проще, нежели взрослым. Их открытость служит защитой от внешнего воздействия. В жизни взрослых слишком много условностей, негласных правил и запретов. Взрослый человек не имеет права на проявление своих чувств, эмоций. Но наступает пора, когда человек не может держать это в себе, и тогда он идёт на конфликт с сослуживцами, руководством, или срывает злость в семье. Очень важно вовремя почувствовать это и найти выход эмоциям другим способом. К сожалению, многие взрослые ищут разрядку, накачивая свой организм спиртным. Но всегда вслед за такой разрядкой приходит похмелье. Людям в погонах запрещены любые проявления чувств, но иногда, и они оказываются бессильны. Например, в подобных ситуациях очень важно не сорваться, не искать лёгких путей разрядки, а попытаться, взяв всю свою волю в кулак, хладнокровно оценить ситуацию и принять правильное решение. Сегодня большие и маленькие начальники, от действий которых зависели жизни детей, сумели собраться и принять грамотное решение. Предложение Волкова все поддержали, вице-мэр обещал завтра решить финансовую сторону вопроса, генерал поручил своему помощнику организовать пресс-конференцию и вменить в обязанности майору милиции Волкову осуществлять контакты с прессой. Все присутствующие обрадовано зашумели, выражая своё одобрение. Никто не хотел общаться с журналистами, впрочем, как и сам майор. Но такова жизнь взрослых, что крайним всегда выбирают того, кто умеет работать, но не умеет ловчить и, в нужные моменты уходить в тень. Впрочем, если операция закончиться успешно, то Волкова в тень отодвинут более изворотливые чинуши, грудь которых, как им самим кажется, создана для ношения правительственных наград. Всё это прекрасно понимал майор, но ему было всё равно, он относился к тем редким «могиканам», которые работали не за награды, а по долгу службы.

Совещание закончилось, когда на улице уже серело. Начальство разъехалось на «Волгах» и иномарках, забыв предложить Волкову подвезти его домой. Тот к такому уже привыкший, не торопясь, пошёл домой, благо жил в пяти кварталах от управления. На улице было морозно, но свежо. После душного, заполненного клубами табачного дыма кабинета дышалось легко, и майор остановился у ночного киоска, решив купить бутылку пива. Получив свою любимую «Балтику», он уже собрался сделать добрый глоток, как его крепко сзади взяли за локотки.

— Нехорошо нарушать общественный порядок. — Произнёс мужской голос, и Волкова чужие руки развернули на 180 градусов. На него, ухмыляясь, смотрели два молоденьких сержантика постовой службы. — С виду, такой интеллигентный, а, смотри, налакался хуже бомжа. Придётся гражданин хороший проехать с нами, в медвытризвителе вас и отмоют, и кроваточку дадут.

— Слушай, а, может, не будем везти его в «вытрезвиловку», оттуда на работу сообщение пришлют?

Сержанты перед Волковым разыгрывали старый, как мир, сценарий доброго и злого милиционеров, преследуя единственную цель: запугать «нарушителя» и подтолкнуть к мысли о взятке. Волкова бесило то, что такие щенки, как эти формируют в сознании людей образ взяточника — милиционера. Он всегда ставил таких подонков на место.

— Да нет, ребята, я готов проехать с вами в медвытрезвитель, только вы представьтесь и предъявите документы.

— Нет, ты только посмотри на него, он и права свои знает. Не знает, бедный, одного, что документы у нас не в кармане, а на поясе висят. Они слаженно, сразу видно стало «боевой опыт» достали резиновые дубинки, но майор их опередил. Сержанты спешили, на них смотрело вороненое дуло пистолета.

— Мужик, ты чего, мы пошутили, убери пушку. Давай по мирному разойдёмся. — Испуганно затараторил «добрый».

— Давай, — согласился майор — вы представляетесь, вместе едем в ваше отделение, вызываем начальника ДПС, и вы пишете рапорт на увольнение. Пока он это говорил, «злой» попытался обойти его сзади, но Волков этот манёвр заметил, и, не оглядываясь, левой рукой приложился к почкам постового. Тот, охнув, повалился на тротуар. Майор предъявил им своё удостоверение и по их же рации вызвал дежурную группу ГУВД. Настроение было безнадёжно испорчено. Он, как никогда ясно, понимал, что такие «защитники правопорядка» сделают всё возможное, чтобы премиальные оставить в своих карманах. Домой он пришёл, когда на улице уже было светло. Жена и дети готовились в школу и на работу. Обычный, весенний день, не спеша, вступал в свои права и его абсолютно не касались проблемы и заботы людей. Он им давал надежды, приносил горе и разочарования, равнодушно смотрел, как отбирают чужие жизни. Он давал право на свет, на жизнь, и этого вполне достаточно.