Открыть глаза

Сергей Валерьевич Белокрыльцев, 2023

Герой книги просыпается в больнице. Он ничего не помнит, даже своего имени. Главврач говорит, что герой подхватил некую болезнь, которая лечится сеансами онлайн-игры. Герой начинает подозревать неладное. К тому же за пределами больницы происходит нечто непонятное.

Знакомство с персоналом

В «Моей музыке» я на пробу прогнал несколько мелодий, и все они были как-то похожи одна на другую — слащавые донельзя. Группа «Rolling Stones» выдавала легкие, танцевальные ритмы. «Led Zeppelin» тянула сахарно-тягучую смесь из гитары и патоки, сладкую до приторности. А песни «Zz Top» при других обстоятельствах могли исполняться вечерами в яслях вместо колыбельных.

В «Кино» соответственно хранилось множество видеофайлов. Действие в попавших под курсор фильмах происходило в клиниках, парках и действующими лицами в них все время были врачи, санитары и пациенты, словно вся человеческая цивилизация пугающе состояла из парков, клиник, врачей и больных. Пациенты в основном вели разговоры о компьютерных играх, а врачи чем-то и от чего-то их лечили. Чем именно и от чего я так и не сообразил. Похоже какие-то документальные фильмы о новых методиках лечения.

Может и меня подвернули одному из таких методов и держат в подобной клинике, а фильмы, так сказать, для ознакомления? Но не проще бы просто зайти в палату и объяснить суть дела? Если здесь вообще есть кто живой кроме меня. Ну а фантастика, музыка, видеоигры тогда причем? Более тщательный просмотр фильмов я решил отложить на потом.

В папке «Друзья и помощники» оказалось скопище программ, в которых я совсем не разбирался, и трогать их не стал, тем более лазанье по папкам с непривычки порядком утомило. Да, компьютер не оправдал надежд и пока мало чем помог. Только добавил еще одну несуразицу тем, что не имел элементарной услуги сервиса — календаря. Глупость какая-то. Так же, как и брезентовое полотно, скрывающее панораму из окна. Я не видел в этом особой логики или какой-то цели, как и в библиотеке фантастики и документальном кино, интересном скорее специалистам, чем обычному зрителю, словно всю эту информацию напихали в компьютер впопыхах из-за того, что кому-то жутко мозолили глаза свободные гигабайты. Все непонятное и странное я мысленно отметил галочками. В целом блуждания по просторам жесткого диска заняли 2 часа.

Я встал с кресла, чтобы немного размяться и, походив по комнате, уже по привычке поколотил кулаком в запертую дверь и до хрипоты кричал, чтобы кто-нибудь пришел; бил в дверь плечом, но все было бесполезно и никаких плодов не принесло.

А что если вспоминать не конкретные события, а думать о том, что в голову взбредет, выстраивая некий спонтанный ряд образов. Я не помнил каких-то фактов из моей жизни, но знал же, например, как обращаться с компьютером и то, что у меня имелся мобильник. Я закрыл глаза и, расслабившись, стараясь ни о чем не думать, представил различные картинки. Лес, озеро, горы, небо, город, люди, городская площадь, дома, лето, зной, мухи, друзья, ларек, пиво, квас, батон, женщины, деньги, секс, любовь. Секс! Любовь! Вот оно! В моем сознании мелькнула симпатичная пухленькая кругленькая милашка с мелкими чертами лица и курносым носиком. У нее черные волосы, прическа каре. Милашка смеялась, обнажая белые, ровные и неожиданно большие, как у лошади, зубы. Я ее знаю? Откуда? Она моя подружка или известная актриса из понравившегося кинофильма? А может, собственная фантазия? Нет, так можно гадать до бесконечности.

Спустя минут 20 после начала ментальных опытов, раздался долгожданный звук — щелчок дверного замка. В крайнем возбуждении я вскочил с кровати. 3 с половиной часа нахождения в запертой комнате — и вот, наконец-то, кто-то сейчас войдет в комнату. Меня охватила безумная радость от подтверждения тому, что, оказывается, я не единственный житель на всей планете. Запоздало мелькнуло: не мешало бы спрятаться за дверью, ведь могли войти люди с не совсем благими намерениями по отношению ко мне. Но пока я гадал, дверь открылась полностью.

В проеме стоял худющий очкарик небольшого роста с гаденько-брезгливой физией и острой черной бородкой. Одет он был в шапочку врача и белый халат, из нагрудного кармашка которого торчала ручка, блокнот и еще что-то вроде щипчиков. Очкарик оценивающе оглядел меня, сунув руки в карманы халата, перешагнул порог и посторонился, уступая дорогу огромному, абсолютно лысому, щекастому детине в бледно-голубой форме. Детина имел выпуклые глаза и маленькую круглую голову. Он встал рядом с приоткрытой дверью, сложил толстые руки на выпирающей груди и, изображая титана, всматривающегося вдаль, устремил застывший взор поверх очкарика и меня.

Мысль о том, что они, возможно, несут в себе угрозу, подсказала нужные реплики. Я не хотел предстать стушевавшимся, растерянным слюнтяем и поспешил перехватить инициативу предстоящего разговора с внезапно появившейся парочкой.

— Может, соизволите объяснить, какого лешего, я здесь делаю! Знайте, что я никому не позволю так обращаться со мной! — прокричал я как можно грубее, стараясь придать словам напористость, самоуверенность и агрессию, хотя после нескольких часов, полных неизвестности, проведенных в одиночестве, в запертой комнате, так и подмывало издать вопль Крузо, заприметившего проплывающий мимо корабль. От двойственных чувств к вошедшим, голос чуть дрогнул и прозвучал несколько визгливо.

— Пожалуйста, не волнуйтесь, успокойтесь, — медленно и очень вежливо произнес тип с острой бородкой, не вынимая рук из боковых карманов халата и глядя на меня «гипнотизирующим» взглядом. — С вами никто не хочет поступать дурно или оскорбить вас действиями. Давайте для начала представимся. Меня зовут доктор Зизимор и я — помощник Колыхаева, главного врача клиники, в которой вы находитесь на данный момент. — Зизимор показал длинной, узкой ладонью, сложенной лодочкой, на махину, стоявшую позади, — Мизантропов. Он — санитар и следит за порядком в клинике. Теперь ваша очередь представиться.

Я замялся с ответом и соврал. Скорее всего, интуитивно, по интонациям голоса доктора догадался: он исподтишка хотел именно выяснить, помню ли я свое имя или нет, и притом не обнаружить своего явного интереса.

— Да я вижу, до вас туго доходит! — разыграл я новую вспышку ярости. — Я ни черта не помню, даже как и почему попал в вашу идиотскую клинику! Вы меня допрашивать будете или все-таки потрудитесь поведать о причинах столь сволочного отношения? Давно у вас практикуются такие штуки? Держать людей по 5 часов в запертых палатах! Это новые методики лечения, доктор, или как это прикажете понимать?

— Вы получите все объяснения, но прошу вас, перестаньте ругаться и кричать. В нашей клинике подобное поведение не приветствуется. — Речь доктора как бы протекала, мягко и медленно.

Перебирая пальцами обеих рук, которые он незаметно вынул из карманов и теперь держал на уровне живота, Зизимор продолжил.

— По всем волнующим вопросам можете переговорить с нашим главным врачом Колыхаевым. Он запрещает нам самим что-либо сообщать пациентам, но смею повторить, никто здесь не желает вам зла, так что, пожалуйста, ни о чем не беспокойтесь и будьте терпеливы.

— Так проведите меня к нему! Я не намерен сидеть в вашей клетке до посинения! — вскричал я и сделал два решительных шага вперед.

Мизантропов дернулся навстречу, но видя, что я остановился, тоже остался на месте. Зизимор быстро взглянул на меня и бросил взгляд на санитара.

— Видите ли, на данный момент Колыхаев занят, — максимально деликатно произнес доктор, быстрым жестом окончательно переплетя пальцы рук. При других обстоятельствах я бы назвал его щепетильнейшим человеком. — Вы с ним встретитесь, как только он освободится. Я пришел успокоить вас и сообщить, что волноваться нет оснований. Рекомендую вести себя потише. Крики и стук в дверь тревожат ваших соседей и мешают им спокойно жить. Теперь я вас покину, но вернусь, как только Колыхаев закончит свои дела. Думаю, это не займет много времени. Пока можете скоротать досуг за просмотром фильма «Проснувшись, вы…». Он есть на компьютере. Кажется, вы уже успели поработать с ним… В фильме вы найдете ответы на некоторые вопросы.

— Но…, — я хотел схватить разворачивающегося к двери Зизимора за плечо, но Мизантропов предупредительно выставил вперед свою толстую руку с огромным кулаком и я посчитал разумным отказаться от затеи.

— Почему нет календаря в компьютере? — крикнул я в спину уходящему доктору. — Или хотя бы скажите, какой сейчас месяц и год.

Зизимор обернулся уже в коридоре.

— Простите, а к чему вы спрашиваете? — спросил он тоном искреннего удивления и покачал головой. — Пока вы здесь, совершенно необязательно знать какой день недели, месяц или год на дворе.

Он пропустил Мизантропова и запер дверь на ключ, с остервенелым лязгом провернув его в замке раза три. Затем в коридоре раздались затихающие шаги.

Необязательно знать день недели, месяц и год? Я вхолостую прокрутил вопрос, сел на стул и уставился в стенку. Зизимор упоминал про соседей, которым громкий шум мешает жить. Значит, кроме меня здесь держат кого-то еще. Клиника… Вот какие нынче клиники, любопытные, надо отметить, клиники с ненавязчивой, высшего уровня опекой над больными. Из окна не посмотреть, из палаты не выбраться. Пациенту обеспечен покой, покой и ничего кроме покоя. Чем же я таким болен, если попал сюда? Главный врач Колыхаев ответит на волнующие меня вопросы, но сам Зизимор отвечать на них вежливо отказался. По-прежнему многое непонятно, но ситуация постепенно проясняется — есть от чего отталкиваться.

По совету новоявленного доктора я вернулся к компьютеру и продолжил копошиться в его содержимом, а именно в кинотеке. Система насчитала 500 папок с фильмами. Ого! Да они про себя просто обожают снимать кино! Так-с, глянем, какие темы волнуют кружок режиссеров-любителей клиники. Открыв проигрыватель, я перетащил одну из папок, наименованную «Проснувшись, вы…», в его окно и запустил файлы.

Фильм начался с показа некой палаты. Камера плавно скользила вдоль стен, нацелившись объективом на центр помещения. Мебель, пол, потолок — все в ней до такой степени было схоже с моей палатой, что я бы и бровью не повел, если бы вдруг показали меня, сидящего за компьютером. Ровный, мягкий, завораживающий, заставляющий слушать голос комментировал происходящее на экране:

— Проснувшись, вы оказались в подобной комнате. Это одна из многочисленных палат нашей клиники. Вы недоумеваете, как вы попали сюда? Скоро главный врач клиники Колыхаев вам все объяснит и расскажет. А пока, в ожидании столь важного для вас события, ознакомьтесь с фильмом, предложенным вашему вниманию. Он очень полезен тем, что, просмотрев его целиком, вы вернее воспримите ваше новое убежище. Да, да, вы не ослышались, именно убежище. Наша клиника выполняет очень трудную и сложную миссию, исход которой, возможно, отразится на судьбе всей нашей цивилизации. Там, снаружи, за стенами клиники, в радиусе нескольких километров, вокруг нее раскинулась искусственно созданная нами пустота вне времени и пространства, которая служит отличной защитой для клиники от того хаоса и ужаса, что творятся снаружи, а значит, и для вас. Наши доблестные солдаты, постоянно рискуя собой, находят вас, беспомощных, находящихся на грани самоистребления, и доставляют сюда, в нашу клинику.

Следуют кадры полнейшей разрухи: полыхающие пожары, разрушенные здания, покореженные автомобили, черные клубы дыма на горизонте… На ее фоне вооруженные люди в форме, то ли полицейских, то ли военных, помогают гражданским забираться в автобусы. Гражданские, кажется, не совсем в себе. Они передвигаются вяло, как бы нехотя, и спотыкаются почти на каждом шагу. По окончании демонстрации голос продолжил.

— С помощью новейших научных разработок и достижений мы стараемся излечить от той смерти, что пропитала и неотвратимо убивала вас там, снаружи (идут крупные планы врачей с героической мимикой лиц и среди них мелькает уже знакомая, очкастая физия Зизимора с черной бородкой). Мы стараемся правильно воспитать вас и вернуть к жизни, в которой вы вновь будете счастливы, и которую вы сами же и построите.

Киносеанс прервался возвращением Зизимора, вошедшего в палату также, в сопровождении молчаливого громилы Мизантропова. Развернувшись в кресле и прищурившись, я гневно спросил доктора:

— И этой бредятиной вы собрались пичкать меня? — и характерным жестом головы указал на монитор.

— Это не бред, — чуть улыбнулся Зизимор. — Очень хороший ознакомительный фильм. Рекомендую к просмотру. Он поможет вам скорее адаптироваться к новым условиям.

— Каким еще условиям? — подозрительно, как можно грубее, спросил я, исподлобья разглядывая доктора.

— Сейчас все узнаете. Пожалуйста, прошу следовать за мной, — пригласил Зизимор и показал рукой на дверь.

Я не заставил себя ждать и вскочил с кресла. Из-за долгого, томительного ожидания в запертой палате с закрытым окном, легкие приступы клаустрофобии становились все настойчивее и настойчивее. Неужели, дождался и таки выбрался из проклятой комнатушки? — думал я, берясь за медную ручку двери.

За палатой оказался длинный коридор, выкрашенный мягкой, синей краской, но с темно-бардовым потолком. Пока мы миновали его, я мельком прикинул количество дверей, вроде той, что вела в мою палату. Получилось 45-48. Ладно, пусть будет 50. С другой стороны коридора имелось две или три двери и в отличие от дверей, ведущих в палаты, они были отнюдь не стальными. Мы с Зизимором шли наравне. Мизантропов неотступно следовал за нами. В коридоре мы никого не встретили, но везде, из-под самого потолка, за нами наблюдали темные объективы маленьких, охранных видеокамер.

Понемногу утихомирив эмоции, я стал более здраво оценивать возникшую ситуацию и считаться с обстоятельствами. Можно по-прежнему строить из себя этакого грубоватого деревенского простачка, прущего напропалую и лезущего в драку, когда встречается что-то сложнее, чем горох и стадо коров. Не очень удачный вариант, но раз уж начал… И совсем неплохо бы слинять отсюда при первой же возможности. Я вспомнил пожары и покореженные автомобили, людей, выглядевших как сонные мухи. Что же такое произошло? Война? Я украдкой глянул на Зизимора. Брезгливая физиономия доктора как-то не вызывала симпатий. А мрачный, лысый лик Мизантропова характеризовался в двух словах: классический костолом. Хм… побег — отличная идея при условии, что в виденном фильме нет и толики правды.

— В той киношке тип за кадром сказал, вокруг клиники, якобы, сооружена пустота вне времени и пространства. За коим лешим, это значит? — резко спросил я.

— Будьте терпеливы, сейчас вы все узнаете, — после некоторой паузы сухо, не глядя на меня, ответил Зизимор.

— Я надеюсь на это, — также сухо сказал я, все еще пытаясь держаться сурового тона.

Пройдя почти весь коридор, мы воспользовались лифтом. Зизимор нажал на кнопку 25-го этажа, и кабинка с легким дрожанием понесла нас наверх. Судя по панели с кнопками, 25 этаж был последним в клинике. Высокое здание, подумал я. Впечатляли и внушительные размеры лифтовой кабины, как будто она предназначалась для перевозки крупных грузов. Если те 50 дверей ведут в палаты, а этажей всего 25 то, сколько же у них тут пациентов? Притом при всем, дверь в мою палату находилась примерно посредине коридора.

25 этаж совсем не походил на этаж, с которого мы приехали на лифте. Он состоял из короткого, узенького коридорчика с единственной дверью. Около двери находился коричневый кожаный диван и кадка с пальмой с ядовито-желтыми, наполовину ссохшимися листьями и кривоватым стволом, поросшим редким, красновато-рыжим волосом.

Зизимор постучал в дверь и, открыв ее, просочился внутрь, так торопливо захлопнув дверь за собой, что чуть не прищемил полы своего халата. Через несколько секунд он высунулся и знаком пригласил войти. Следом за мной, как гипертрофированная тень, протопал Мизантропов.

Окна кабинета также, снаружи, закрывала полотняная, черная ткань. Нет, это не режиссеры-любители, а скорее секта сатанистов, мрачно усмехнулся я про себя. Пол в кабинете украшала сплошная плитка из черно-синего толстого стекла, под которой россыпями светились фальшивые звезды. Звезды переливались и лениво перелетали с места на место. Они образовывали очертания знаков Зодиака и Млечного Пути, впечатляющей дорожки, сотканной из малюсеньких и частых, похожих на пудру, беленьких, мерцающих звездочек. Словно в завораживающем калейдоскопе они перемещались меж собой, то ломая, то восстанавливая все новые и новые картины ночного неба. Иллюзия выглядела настолько реалистично, что я, испугавшись разверзшейся под ногами «настоящей» небесной бездонной пропасти, отшатнулся и, споткнувшись о порог, чуть не упал.

— Ничего, ничего, привыкните, — раздался нетерпеливый бас из глубин кабинета. — Все привыкают. Проходите, проходите.