Сын минувшего будущего 2

Сергей Бостон, 2023

Прямое продолжение первой книги.Главный герой по непонятной причине попадает из 2021 года в 1998 и неделю пытается выжить, обустроиться и как-то помочь своим близким. Однако, он просыпается в больничной палате, где врачи сообщают, что он пролежал неделю в искусственной коме после железнодорожной аварии и операции. И вроде бы уже всё вернулось на привычные рельсы, но под видом жены навестить его приходит совершенно незнакомая женщина.Теперь герою предстоит узнать как и почему его биография свернула не туда.

На грани провала

В палату незаметно вошла Люба:

— Сергей Александрович, — обратила она на себя мое внимание, прервав цепочку рассуждений, — приехали Ваши родители, ждут в коридоре. Пригласить?

Я вздрогнул. Последняя мысль утекла, как вода сквозь пальцы, оставив лишь странное ощущение просветления. Мозг сразу переключился на новую тему, обдумывая, можно ли провести встречу с таким провалом информации, как у меня, не вызывая подозрений. При определенной осторожности, ссылаясь на среднее самочувствие, можно было пока выкрутиться и получить номера телефонов друзей и родственников. Хотя бы SMS смогу написать.

— Как неожиданно и приятно. Конечно, зовите!

За оставшиеся несколько секунд до встречи я почувствовал беспричинное волнение. Вроде бы, мои собственные родители, обычная ситуация, но было в ней какое-то двойное дно. Если я действительно возвращался в 1998, то они должны это сейчас вспомнить. Я же их, кажется, предупреждал про злополучный поезд и просил отговорить меня ехать. Или не предупреждал? Может, только хотел рассказать и забыл? Наверное, так же себя чувствовал Штирлиц перед очной ставкой с Кэт в подвале Мюллера — на грани провала.

Первым в палату зашла нарядно одетая мама. Вид у нее был слегка печальный:

— Привет, сынок!

— Привет, мамуль! — ободряющим тоном ответил я.

В палату вошел папа с большим пакетом, тоже торжественно одетый и с хитрой улыбкой на лице.

— Приветик. Ну, как ты тут?

— Ну, могло быть и лучше, но так тоже терпимо, — я улыбнулся в ответ, открыто демонстрируя сарказм. — Ты в курсе, что твой поезд меня чуть не убил?

— Почему это мой?

— Ну, может, и не ты его лично делал, я вообще, про поезда.

— Это ты загнул. Я последний вагон спроектировал, дай бог, в 2000-м. С чего это они мои могут быть?

Меня это насторожило, но времени обдумать не было.

— А может, это как раз твой старый был, — хихикнул я.

— Если б мой, то так легко бы не отделался.

— Прекратите оба! Ну и шутки у вас, — зашипела мама.

— Ой, да ладно!

— Что врачи говорят? — поправился папа.

— Говорят, недели три реабилитация, потом домой отпустят.

— Как тут у тебя, все хорошо? Все есть, лекарства там, надзор? Все на уровне? Ты, если что, сразу мне звони, я их тут построю.

«С каких это пор мой папа решает вопросы по медицинской линии?» — опять мелькнула мысль, которую оборвали.

— Мы тут тебе пакет всяких вкусностей, фруктов принесли, — грустно произнесла мама.

— Спасибо, конечно, но это вы поторопились, мне пока нельзя. Вот сегодня только с утра несколько ложек каши съел, и то через силу. Лучше детям отвезите.

— Каким детям? — удивился папа.

Меня словно укололи иглой в мозг, я замешкался.

— Ну, вообще, детям. Отдайте детям, а то испортятся.

— Ничего, не испортятся. Лучше медсестру угости или врачей.

Мы помолчали, я пытался что-то думать, но мысли не слушались и прыгали с темы на тему, пока не подбросили дежурное:

— Как вообще дела? Что в мире-то делается? А то вот так очнешься, а тут такое!

— Да, стабильности нет. Цукерберг переименовал Facebook в Meta.

— Э… Чего?

— У нас тут свет вчера почти на сутки отключили в поселке, — начала мама, — А мы как раз днем в театр уехали, ну и до вечера…

«Когда это они стали по театрам вдвоем ездить? Как она папу вообще туда затащила?» — думал я, продолжая слушать эту, казалось бы, банальную историю.

–…возвращаемся, а света и нету. Ворота не открываются, привод-то электрический. Но это полбеды. У нас же отопление хоть и газовое, но управление электронное, котел остановился и дом стал вымораживаться, представляешь? Хорошо, вовремя успели, чуть вся моя оранжерея не померзла.

«Какая оранжерея? Какие ворота? Какой газовый котел?»

— Это хорошо, я прошлым летом генератор дизельный взял, чтобы на охоту ездить, — вмешался папа. — Нашли Сашку-монтера, он нам от него котел запитал, а то бы померзли и цветы, и аквариумы с рыбками.

«Ничего не понимаю… Сроду никаких рыбок в доме не было…»

— Понятно, бывает. Что еще?

— Позавчера Игорь Кирилов умер… — погрустнел папа.

— Это кто?

— Не позавчера, а 30-го, это поза-позавчера, — поправила мама. — Это диктор самый известный, программу «Время» вел.

— А, да, вспомнил. Жалко.

— Израиль опять лезет зачем-то в Сирию. Опять они там какой-то удар нанесли по Дамаску, — продолжал папа.

— Ой, да чего тебе Израиль… — отмахнулся я.

— Чего-чего. Сначала вот за тебя тут неделю переживали, теперь я за Танюшку буду волноваться, — пожаловалась мама.

— За какую Танюшку? — искренне удивился я, ведь отродясь у нас никаких родственников или даже близких знакомых в Израиле не было.

— За сестру твою, Танюшку, — немного раздраженно ответила мама.

— И давно она в Израиле? — продолжил я валить себя с нескрываемым удивлением.

Родители переглянулись, я попытался исправить положение.

— А чего вы удивляетесь? Человек голову себе проломил, неделю в коме. Имею я право чего-нибудь забыть?

Мы странно помолчали, переглядываясь. Папа почему-то опять лукаво заулыбался.

— Так не бывает. Тут помню, тут не помню…

— Ну, как видишь, бывает, — со смешком ответил я, — Так чего там Танюшка?

— Так как только границы открыли, сразу поехала своей клиникой заниматься. Надь, когда это было-то?

— В конце августа, вроде бы.

— Клиникой!? — мечтательно-вопросительно протянул я.

— М-да… знатно тебя приложило. Онкоклиника у нее своя в Израиле, лет 5 уже. Вот и живет на две страны.

— Не, это-то я помню, — соврал я не очень убедительно.

Весь разговор подсознание во весь голос кричало, что все не так, но я старательно глушил этот прорывающийся крик и старался держать себя в руках. Не только в очевидных вещах, но даже в поведении родителей были разительные изменения. Это были как будто другие люди и по манере одеваться, и по манере держаться, даже способ построения фраз поменялся. Именно этого я так боялся в своем вымышленном мире — поменять все одним своим присутствием. Но ведь я же перестраховался, я же написал письмо, которое должно было сгладить негативные эффекты, а то и вовсе отменить.

— А почему только я? Ты вот сам про конверт помнишь? — наудачу выпалил я и почувствовал, как непроизвольно вжался в кровать. С моей стороны это была игра ва-банк.

— Какой конверт? — удивился такому повороту папа.

— Ну такой… Который я тебе в 98-м отдавал тебе. Вспомнил?

— Ой, я уж и забыл про него давно… — с еще более хитрой улыбкой отмахнулся папа. — Ты лучше сам сразу скажи, чего не помнишь, чтобы тебе рассказать.

— Да все помню, кроме пароля от телефона, ну, и про Таню.

— Нашел у кого спросить… Сомневаюсь, что даже Лена твой пароль знает.

Меня снова кольнуло.

— Ничего, я уже в телефоне настройки сбросил, так что можно мне звонить и писать SMS. Пока ни приложений, ни контактов нету — все стерлось. Продиктуете мне свои телефоны? Я сейчас запишу.

— Ты разве отключил синхронизацию с Google? Контакт же сами восстанавливаются, — озадачил меня вопросом папа. В моей вселенной он в таких тонкостях не разбирался.

— Давно-ли ты таким экспертом по телефонам заделался? — я попытался его поддеть и разговорить, но он промолчал.

В палату вошла Люба и вежливо напомнила:

— Пять минут закончились.

— Хорошо, еще минуточку, — отозвался папа.

Они продиктовали мне свои телефоны. Стали прощаться. Мама подошла и обняла меня, смахнув с уголка глаза слезинку.

— Мам, ну ты чего? Теперь все будет хорошо!

— Да-да… Это я так… От счастья.

Папа тем временем обратился к медсестре.

— Как Вас? Люба? Если Сергею что-нибудь понадобится, лекарства купить или процедуры какие-то дополнительные — сразу звоните мне. Вот визитка. Я все оплачу.

— Хорошо, но вроде бы все есть, все страховка покрывает.

— Кому страховка, а кому — перестраховка, — подмигнул мне папа и вышел.