POESIS ПОЭЗИС POESIS

Сергей Бирюков

В последние 10 лет поэтические книги Сергея Бирюкова выходили в Тамбове и Лейпциге, Нью-Йорке и Мадриде, стихи печатались в Софии, Белграде, Праге, Скопье, Берлине, Дублине, Амстердаме, Брюсселе, Париже, Токио, Стамбуле, Пекине, Риме, Бухаресте, Будапеште, Вене и других городах. И вот наконец после длительного перерыва книга выходит в Москве. Впервые один из самых непредсказуемых современных русских поэтов предстает перед читателем разными гранями своего дарования. На протяжении всей книги он ведет напряженный диалог с поэтами разных эпох, но прежде всего с Велимиром Хлебниковым. Это книга преображений и преобразований в диапозоне от лирики до ее отрицания, от иронии до сарказма. Но Поезис, то есть Творение, объемлет собой все изгибы движения поэта по рекам русской речи.

Вместо предисловия

Помните, Маяковский сказал, что Хлебников — создатель «целой периодической системы слова»? Так вот Сергей Бирюков и вдохновенно продолжает создание этой периодической системы, и — параллельно — строит ее чертежи. Стихи Бирюкова отличает особая словесная музыка, которая заряжается из двух источников — фольклор и авангард. Поэзия Бирюкова полна диковинных и рискованных спряжек. Он, например, любит играть масштабами, что сродни и фольклору, в частности — лубку, и детскому творчеству, и, конечно, в первую очередь наироднейшему поэтическому родителю и радетелю великому «Председателю Земшара» Велимиру.

Татьяна Бек, «Новый мир»

Бирюков никоим образом не исповедует «крученыховской» зауми ради зауми. Для него заумь — ступенька, обрыв вверх. Цель — он сам. Вот он, Бирюков, «проявляется» в словах: «голос может сорваться а душа жива…», а потом «исчезает в заумь», чтобы «проявиться» вновь, но уже в другой точке поэтического пространства. Чему принадлежит поэт — течению, стилю, школе? Слава Богу, принадлежит он все-таки себе самому, своему ощущению Бога и Бытия.

Андрей Цуканов, «Арион»

И совершенно замечателен… каталог разновидностей поэзии Сергея Бирюкова. «Поэзия зву-ву», безусловно, отличается от «поэзии крывры». Есть «амфибрирующая поэзия» — а есть «поэзия вытягивания нити смысла из смысла нити».

Александр Уланов, «НЛО»

Поэзия Сергея Бирюкова, подобно творчеству Виктора Сосноры, представляет собой симбиоз чисто экспериментаторских текстов, использующих «сумму технологий», оставшуюся нам от исторического авангарда, с более традиционными, эстетика которых тем не менее впитала в себя итоги экспериментаторства. Жизнь показала, что только таким образом может соответствовать духу времени, а значит, сохранить себя, традиционный стих.

Людмила Вязмитинова, «НГ-Exlibris»

Поэтическое слово Сергея Бирюкова не только играет мускулами и демонстрирует энергию и эквилибристику культурного вызова. Это не стих с одним амплуа — репертуар доступных ему перевоплощений широк. Он в состоянии воспроизводить античные образцы — выпуклость, телесность слова, скульптурность эротики, гармонию соразмерности и покоя… В великолепной «Костроме», из двух частей: одна «Кострома» напевно-певучая («богиня Костромаа… Ом — аа…») — другая колючая, настороженно-ощерившаяся, цыганистая («кость, стрм, рома»). Завораживает, прежде всего, это «стрм»: этот «стройэлемент» кажется ядром русских заумных фантазий: он намекает на птичий быт-полет (застреха, стрепет), но и на некие темные (чреватые опасностью и возбуждающие привкусом риска) похождения поэтического слова (страсти, странный, страх, на стреме, острог, стража, стрекача, стремя…).

В целом же стих поэта, при всей «лирической иррациональности» (Татьяна Бек) — действительно «конкретный», технически оснащенный, аналитичный и конструктивно направленный. Биомеханика стиха. Химическая лаборатория: целеустремленный поиск неочевидных валентностей звуков. Характерны мотивы: шахматные, анатомические («Человек в разрезе»), производственные («Технология сонета»)… Кажется: магнит интонации собирает звуковую стружку в новые сочетания; жест актера убеждает в реальности, осязаемости этих фикций — вот же они, смотрите, пощупать можно!

«Есть различие между женским и мужским…» Похоже, Сергей Бирюков представляет своего рода мужской вариант зауми и языкотворчества.

Елена Тихомирова-Мадден, «Русский Берлин»

Заумные поэты тем и отличаются от почти всех традиционных, что их необходимо хотя бы раз услышать. Услышав, можно читать, ведь, читая, слышишь голос поэта. К таким поэтам я отношу в России прежде всего Сергея Бирюкова. Все его строчки проникнуты заумью заклинаний. Поэтический текст Бирюкова полон неожиданностей. Он свободен и смел. Сергей не ставит технических задач метрики. Рифма может быть в середине безрифменного текста, а может появиться вдруг в концовке. Такое чувство, что не он ищет рифму, а она его. Рифма может разбить так называемый смысл на два атома. Было «имя», стало — «им — я». Поэтические тексты порой не заканчиваются и последняя строчка живет дальше тем, что поэт ее не договорил, она попадает в бесконечность, вечные ритмы, Космос.

Валерий Шерстяной, Берлин