Уникальный экземпляр: Истории о том о сём
Впервые на русском – семнадцать историй, доказывающих, что двукратный лауреат «Оскара» Том Хэнкс не менее талантлив и как писатель. «Мистер Хэнкс оказался настоящим писателем с большой буквы „П“, – рекомендует Стивен Фрай. – Одни рассказы в этой книге заставят вас хохотать в голос, другие – растрогают до слез». Герои Хэнкса отправляются на Луну в самодельной ракете, застревают в Париже во время промотура блокбастера «Кассандра Рэмпарт III: Страх на пороге», раз за разом возвращаются в один и тот же день «Мира будущего» на нью-йоркской Всемирной выставке 1939 года, предпочитают компьютеру винтажную пишущую машинку… «За два года я снимался в Нью-Йорке, Берлине, Атланте, Будапеште и других городах. Все это время я писал, – рассказывал сам Хэнкс. – Я работал в пресс-турах, в отелях, в самолетах, дома, даже в отпуске. Когда позволял график, я писал с утра и до часу ночи – на разных пишущих машинках из моей коллекции».
Оглавление
- Изнурительные три недели
- Сочельник 1953-го
- Промотур в Городе Света
- Добро пожаловать на Марс
* * *
Приведённый ознакомительный фрагмент книги Уникальный экземпляр: Истории о том о сём предоставлен нашим книжным партнёром — компанией ЛитРес.
Купить и скачать полную версию книги в форматах FB2, ePub, MOBI, TXT, HTML, RTF и других
Tom Hanks
UNCOMMON TYPE: Some Stories
Copyright © 2017 by Clavius Base, Inc.
All rights reserved
© Е. Петрова, перевод, примечания, 2017
© Издание на русском языке, оформление.
ООО «Издательская Группа „Азбука-Аттикус“», 2017
Издательство АЗБУКА®
Рите и всем детям.
Из-за Норы
Изнурительные три недели
Анна сказала, что единственное место, где можно выбрать для Эм-Дэша подарок со смыслом, — это «Антикварный рай», не столько кладовая сокровищ, сколько постоянно действующая барахолка в бывшем кинотеатре «Люкс». До появления кабельного ТВ, «Нетфликса», а также сотни с лишним торгово-развлекательных центров, из-за которых обанкротился «Люкс», я частенько захаживал в это некогда великолепное здание посмотреть новый фильм. Теперь там рядами тянутся прилавки, с которых продают псевдоантиквариат.
Наш М. Д. готовился к получению американского гражданства; это событие обещало стать знаковым и для него, и для нас. У Стива Вонга бабушка с дедом натурализовались в сороковые годы. Мой отец в семидесятых бежал из Восточной Европы, от зарвавшегося коммунистического режима, а предки Анны в свое время на драккаре пересекли Северную Атлантику, чтобы в Новом Свете поразвлечься грабежом и разбоем. Согласно семейному преданию, именно они первыми ступили на остров Мартас-Винъярд{1}.
Мохаммед Даякс-Абдо, по прозвищу Эм-Дэш, готовился к превращению в стопроцентного американца, и по такому случаю мы решили подарить ему что-нибудь винтажно-патриотическое, связанное с наследием и духом его новой родины. Во втором торговом зале мне приглянулась детская ручная тележка фирмы «Радио-флаер»{2} — идеальная, с моей точки зрения, штука.
— Эту тележку, — сказал я ребятам, — он сможет передать своим американским детям.
Но Анна не захотела покупать первый попавшийся предмет старины. Пошли мы дальше. Я приобрел американский флаг сороковых годов — на нем было всего сорок восемь звезд. Флаг этот должен был напоминать Эм-Дэшу, что принявшая его страна не останавливается в своем развитии, что каждому честному гражданину найдется место на ее благодатных землях, как новым звездам находится место на синем поле в обрамлении красных и белых полос. Анна мою покупку одобрила, но сама продолжала высматривать что-нибудь особенное. Ей хотелось найти нечто уникальное, единственное в своем роде. По прошествии трех часов она согласилась, что детская тележка «Радио-флаер» — неплохой, в сущности, вариант.
Когда я выруливал с парковки на своем микроавтобусе «фольксваген», зарядил дождь. До моего дома мы тащились еле-еле, потому что старые «дворники» оставляли потеки на лобовом стекле. Ненастье бушевало до вечера, и Анна зависла у меня, слушая древние мамины кассетные сборники (которые я давно перегнал на диски) и в промежутках между Pretenders, O’Jays и Тадж-Махалом{3} потешаясь над эклектичными вкусами моей мамы.
— А у тебя есть хоть какая-нибудь музыка последнего двадцатилетия? — спросила Анна, когда Игги Поп запел «Real Wild Child»[1]{4}.
Я приготовил буррито со свининой{5}. Анна пила вино. Я пил пиво. Не сводя глаз с моей малогабаритной печурки, Анна приговаривала, что именно так ощущали себя первые колонисты в прериях. За окном совсем стемнело, а мы сидели на диване, и единственными источниками света были язычки пламени да индикаторы звукового сигнала моей стереосистемы: то зеленые, то оранжевые, изредка красные. Сквозь ливень полыхали далекие зарницы.
— А знаешь что? — обратилась ко мне Анна. — Сегодня воскресенье.
— Знаю, — ответил я, — естественно. Я живу сегодняшним днем.
— Я тобой восхищаюсь. В тебе есть ум. Заботливость. Непринужденность, граничащая с расхлябанностью.
— Похвалила, нечего сказать.
— Заменим «расхлябанность» на «вальяжность», — сказала она, потягивая вино. — Короче, ты мне нравишься.
— И ты мне. — Тут я подумал, что такой разговор может завести куда угодно. — Ты со мной флиртуешь?
— Вовсе нет, — ответила Анна, — я делаю тебе предложение. Почувствуй разницу. Флиртовать — это все равно что забрасывать удочку. То ли клюнет, то ли нет. А предложение — это первый шаг к заключению сделки.
Чтобы вы понимали: мы с Анной знакомы со школьной скамьи. (Да здравствует День святого Антония! Вперед, «Крестоносцы»!) Любовь никогда не крутили, но принадлежали к одной тусовке и относились друг к другу с симпатией. Несколько лет я учился в колледже, еще несколько лет ухаживал за больной матерью, затем получил лицензию и какое-то время изображал из себя агента по недвижимости. В один прекрасный день Анна пришла ко мне в офис, чтобы подыскать офис для себя, — она собиралась открыть бюро по дизайну интерьеров, а я оказался единственным агентом, кому она доверяла, поскольку в свое время у меня были отношения с ее подругой и, когда мы разбежались, я не сказал о той девушке ни одного худого слова.
Анна не утратила своей привлекательности. Вся тонкая, крепкая, как канат, — такими бывают триатлонистки, а она, кстати сказать, и занималась в юности триатлоном. Так вот, я целый день показывал ей имевшиеся на тот момент офисные помещения, но ни одно, по непонятным для меня причинам, ее не устроило. В ней — совсем как в школьные годы — чувствовались целеустремленность и сосредоточенная въедливость. Анна не упускала ни одной мелочи, совала свой нос в каждый угол, что-то высматривала, делала записи, указывала, где требуется заменить фурнитуру. Повзрослевшая Анна меня напрягала. Повзрослевшая Анна меня не привлекала, равно как и Анна в юности.
Занятно, что при этом мы с нею теперь — не разлей вода, намного ближе, чем в юные годы. Я — этакий увалень-одиночка: могу сутки напролет бить баклуши и потом не пожалеть ни об одной потраченной впустую секунде. Да что там говорить: продав мамин дом и выгодно разместив денежные средства, я вообще отказался от своего офиса, служившего мне только для видимости, и выбрал для себя Наилучший Образ Жизни. Если у меня скапливается несколько загрузок белья, а по телевизору показывают хоккей, приятный вечерок мне обеспечен. Пока я, не суетясь, сортирую белое и цветное, Анна декорирует свою мансарду сухой штукатуркой, разбирается с налогами, готовит домашнюю пасту по собственному рецепту и создает онлайн-магазин для торговли подержанной одеждой. Спит она урывками, от полуночи до рассвета, и с самого утра пашет на всю катушку. А я, к примеру, сплю, покуда спится, и хоть трава не расти, да еще каждый день ровно в 14:30 должен часок подремать.
— Я сейчас тебя поцелую, — объявила Анна.
Сказано — сделано.
Раньше между нами ничего не было: ну, могли при встрече коротко обняться и чмокнуть друг друга в щечку. Но в тот вечер она предлагала мне новую версию себя, и от растерянности я оцепенел.
— Ну-ка, расслабься, — зашептала она и обняла меня за шею; от Анны чертовски приятно пахло, а на губах оставался привкус вина. — Сегодня ведь Шаббат. День отдохновения. Мы трудиться не собираемся.
Последовал еще один поцелуй, но на этот раз я уже стряхнул оцепенение и проявил кое-какую инициативу. Мои руки сами собой обхватили ее за талию и крепко прижали. Прильнув друг к другу, мы слегка размялись. Каждый нашел губами шею другого, а потом и рот. От таких поцелуев я уж год как отвык — с тех самых пор, когда роковая подруга Мона не просто меня бортанула, но еще и прихватила всю наличность из моего бумажника. (Мона была с гнильцой. Но целовалась сказочно.)
— Браво, котик, — выдохнула Анна.
— Шаббат шалом, — выдохнул я в ответ. — Столько лет потеряли.
— Думаю, нам пора стать ближе, — прошептала Анна. — Раздевайся.
Так я и сделал. А когда она и сама осталась без одежды, я погиб.
В понедельник мой завтрак состоял из гречневых блинчиков, сыровяленой колбасы чоризо, большой миски ягод и свежесваренного кофе. Анна откопала у меня в кладовке травяной чай, съела крошечное блюдечко орехов, предварительно измельченных кухонным топориком, и по счету добавила к своему питательному завтраку девять черничин. У меня язык не поворачивается сказать, что у нас был голый завтрак{6}, — оставим это для каких-нибудь нудистов, — но по факту мы выбрались из постели без малейшего смущения.
Одеваясь перед уходом на работу, Анна сообщила, что мы должны записаться на курсы дайвинга.
— Это обязательно? — переспросил я.
— Конечно. И получить сертификаты, — ответила она. — Кроме того, тебе понадобится спортивный костюм. Кроссовки для бега, кенгурушки. Пройдись по «Футлокеру»{7} в торговом центре «Арден». И бегом ко мне в офис — пообедаем вместе. Захвати с собой тележку и флаг для Эм-Дэша — я их упакую.
— Заметано, — сказал я.
— Ужинаем сегодня у меня дома, посмотрим какой-нибудь документальный фильм, а потом — как вчера, только в моей постели, а не в твоей.
— Заметано, — повторил я.
В конце концов Анна сама затащила меня в «Футлокер», где вынудила перемерить пять пар обуви (мы остановились на кроссовках для бега по пересеченной местности) и четыре найковских спортивных костюма — штаны с кенгурушкой. Покончив с делами, мы накупили еды и напитков для чествования Эм-Дэша, которое, по мысли Анны, следовало организовать у меня.
Около полудня Эм-Дэш стоял на поле «Спортивной арены» в числе 1600 без пяти минут американцев и, подняв правую руку, присягал на верность Америке: новоиспеченным гражданам предстояло уважать, отстаивать и защищать Конституцию, которой они теперь подчинялись в той же мере, что и президент Соединенных Штатов. Стив Вонг, Анна и я сидели на трибуне, наблюдая, как проходит натурализация моря иммигрантов всех цветов кожи, коими богат род человеческий. Зрелище было неописуемое, и нас, всех троих, захлестнули эмоции — в особенности Анну. Та расплакалась, зарывшись лицом мне в грудь.
— До чего же… до чего… красиво, — всхлипывала она.
Отпросившиеся с работы парни из магазина стройтоваров «Хоум депо», где трудится Эм-Дэш, завалились ко мне домой с кучей американских флагов, купленных со скидкой по карте персонала. Стив Вонг запустил караоке, и мы уговорили Эм-Дэша пропеть все песни, где упомянуты американцы. «American Woman»[2]{8}. «American Girl»[3]{9}. Потом «Spirit of America»[4] от Beach Boys (это на самом деле про автомобиль, но Эм-Дэша мы все равно дожали). В детскую тележку «Радио-флаер» загрузили лед и вшестером воткнули туда американский флаг, как морские пехотинцы в песках Иводзимы{10}. Роль первого плана отвели Эм-Дэшу.
Веселье затянулось; когда в небе взошла луна, мы, оставшись уже вчетвером, слушали, как полощется и хлопает на ветру наш звездно-полосатый. Стоило мне откупорить очередную банку, извлеченную из тележки со льдом, как Анна выхватила пиво у меня из рук.
— Притормози, котик, — велела она. — Когда эти двое разойдутся по домам, ты должен быть в хорошей физической кондиции.
Стив Вонг и Эм-Дэш засобирались на выход только через час. Новоявленный гражданин Америки распевал «A Horse With No Name»[5] (команды America). Когда машина Стива скрылась за поворотом, Анна взяла меня за руку и повела на задний двор. Там она бросила на мягкую траву несколько подушек, мы легли, начали целоваться, а потом… ну, сами понимаете… проверили мою физическую кондицию.
Анна, которая бегает трусцой, когда появляется возможность уложить несколько миль в сорок минут, вознамерилась навязать эту привычку и мне. Потащила меня на один из своих маршрутов — по спирали в гору Виста-пойнт и обратно. Давай, говорит. И рванула вперед, чтобы потом дожидаться внизу, зная, что мне с ней никогда не сравняться.
Я занимаюсь спортом исключительно по настроению. Изредка сажусь на старый трехскоростной велик, чтобы сгонять в «Старбакс», могу покидать летающую тарелку (было дело, входил даже в некую фрисби-лигу). Сегодня утром — Анны уже и след простыл — пыхчу я на грунтовой тропе, а новые кроссовки нещадно жмут (это мне урок: брать нужно на полразмера больше). Кровь циркулирует как бешеная, шея и плечи затекли, в висках стучит. Анна уже несется вниз с Виста-пойнт и на бегу аплодирует:
— Браво! Для первого раза неплохо.
Я развернулся — и за ней.
— У меня бедра горят, как в огне!
— Они бунтуют, — объяснила Анна. — Со временем покорятся.
Пока я мылся в душе, Анна провела реорганизацию у меня в кухне. Оказывается, кастрюли и крышки хранились не на тех полках, а ящик для столовых приборов был в самой дальней тумбе; почему не ближе к раковине? Я затруднился с ответом.
— Собирайся. На дайвинг опаздывать нельзя.
В школе подводного плавания пахло резиновыми гидрокостюмами и хлоркой. Заполнив необходимые бланки, мы получили учебные пособия, а также листки с расписанием теоретических занятий и возможными датами итогового заплыва в открытом море. Анна записала нас на воскресенье, до которого оставалось четыре недели, и забронировала места на катере.
Пообедали мы в салат-баре «Вива верде», где нам подали салаты, приготовленные из всевозможной салатной зелени и украшенные листьями салата; после обеда мне захотелось пойти домой и прикорнуть. Но Анна сказала, что ей требуется моя помощь в давно намеченной перестановке мебели. Это была даже не полуправда, а, считай, ложь. В действительности Анна запланировала косметический ремонт коридора и домашнего кабинета, а значит, мне предстояло куда-то перетаскивать ее компьютер, принтер, сканеры и все оборудование для графического дизайна, а потом до темноты быть у нее на побегушках.
В тот вечер мне не суждено было добраться до дому. После ужина (овощная лазанья с гарниром из овощей) мы сели смотреть по кабелю фильм о шикарных женщинах с дебильными любовниками.
— Ну надо же, котик, — сказала Анна. — Прямо как мы с тобой, один в один!
Она захихикала и, не дожидаясь поцелуев, полезла ко мне в штаны. Либо я оказался редкостным везунчиком, либо меня здесь считали полным идиотом. Точного ответа я так и не узнал, даже когда Анна тоже разрешила мне залезть ей в трусики.
Анне пришлось ехать в офис. У нее в подчинении — четыре суровые женщины и девочка-практикантка, трудновоспитуемая старшеклассница. В прошлом году Анна подписала с одним издательством договор на оформление учебной литературы — это стабильный доход, но скука смертная, хуже косметического ремонта. Я сказал, что пойду домой.
— Зачем? — удивилась она. — У тебя же нет никаких дел.
— Хочу выйти на пробежку, — сорвалось у меня с языка.
— Браво, — сказала мне Анна.
Пришел я домой и действительно надел кроссовки, а потом стал бегать вокруг квартала. Мистер Мур, отставной коп, чей дом отделен забором от моего заднего двора, увидел, как я пробегаю мимо, и гаркнул:
— Ишь как тебя жизнь затрахала!
— Не жизнь, а девушка! — прокричал я в ответ, и это была чистая правда, от которой у меня даже поднялось настроение.
Когда мужчина размышляет о даме сердца и предвкушает, как будет описывать ей сорокаминутную пробежку, это, знаешь ли, напарник, свидетельствует, что он ступил на Территорию Возлюбленной.
Да. У меня появилась возлюбленная. Под влиянием своей возлюбленной мужчина меняется от кроссовок до кончиков волос (Анна позаботилась и об этом, когда при мне сделала внушение моему парикмахеру), и перемены пошли мне на пользу. Одурманенный адреналином романтики, я пробежал дальше, чем разрешал мой организм.
Анна позвонила как раз в тот момент, когда я поставил крест на своей сиесте из-за того, что сведенные судорогой икры сделались твердыми, как пивные банки. Она порекомендовала иглоукалывание и велела мне срочно ехать к ее специалисту, с которым она сейчас договорится о внеочередном приеме.
Медицинский центр «Оазис „Велнес“»{11} в Ист-Вэлли расположен в строении, которое представляет собой мини-молл пополам с офисным зданием, а еще там есть подземная стоянка. Спуск под землю по бесконечному круговому пандусу на моем микроавтобусе «фольксваген», у которого отсутствует гидроусилитель руля, потребовал определенных физических усилий. А хитросплетение лифтов и вообще оказалось выше моего понимания. В конце концов я каким-то чудом отыскал офис 606 в западном крыле и, присев у фонтана, который шумел не столько каскадами струй, сколько электрическим насосом, заполнил велнесовскую анкету на пяти страницах.
Принимаете ли Вы практику визуализации? Конечно, отчего же не принять. Открыты ли Вы для медитации с инструктором? Вреда особого не вижу. Объясните, почему Вы обратились за лечением. Укажите, пожалуйста, конкретные причины. Подруга велела мне тащить сюда мои усталые, мои бедные, мои забитые икроножные мышцы{12}, жаждущие расслабления.
Сдав анкету, я приготовился ждать. В конце концов субъект в белом халате выкликнул мою фамилию и провел меня в процедурный кабинет. Пока я раздевался до трусов, он читал мою писанину.
— Анна говорит, вас ноги беспокоят. Это так? — спросил он.
Здоровьем Анны он занимался ни много ни мало три года.
— Ага, — подтвердил я. — У меня икры бунтуют и другие мышцы тоже.
— Судя по этому документу, — он постучал пальцем по моей анкете, — Анна ваша подруга.
— С недавних пор, — ответил я.
— Удачи вам. Ложитесь на живот.
Когда он принялся вгонять в меня иголки, по телу пробежала дрожь, а икры непроизвольно задергались. Перед тем как выйти из кабинета, эскулап врубил старый, но мощный проигрыватель компакт-дисков для моей медитации с инструктором. Женский голос приказал мне очистить сознание и представить себе реку. Битых полчаса я с грехом пополам пытался включить воображение, борясь со сном, но поспать все равно не было никакой возможности, потому что из меня торчали иголки.
Приготовив ужин из листовых овощей, семян и грязно-бурого риса, Анна ждала у меня дома. После ужина мне был сделан массаж ног, причем такой жесткий, что я только содрогался. Затем она сообщила, что со студенческих времен не занималась любовью пять ночей подряд, но собирается пойти на рекорд.
Будильник на своем телефоне она поставила на 5:45, потому что у нее было много дел. Меня она тоже растолкала, позволила выпить одну-единственную чашку кофе и заставила влезть в спортивный костюм.
— У меня же икры болят, — напомнил я.
— Это самовнушение, — отрезала она.
— Не хочется сегодня на пробежку, — жалобно протянул я.
— Плохо, котик. — Она швырнула мне в лицо тренировочные штаны.
Утро выдалось холодным и промозглым.
— Идеальная погода для тренировки на ровной местности, — сказала Анна.
Пришлось на подъездной дорожке перед домом повторять за ней двенадцатиминутный комплекс упражнений на растяжку; каждые тридцать секунд на телефоне у Анны пикал таймер. Оказалось, что для растяжки отдельных мышц и сухожилий необходимо удерживать одну за другой двадцать четыре позиции; от каждой я содрогался, проклинал весь белый свет и опасался, как бы не грохнуться в обморок.
— Браво, котик, — сказала Анна.
Потом она сообщила мне оптимальный маршрут по микрорайону: два круга для нее, один для меня. Как раз когда я пробегал мимо, на свою лужайку вышел мистер Мур, чтобы забрать свежую газету.
— Неужели это твоя девушка? С минуту назад тут пробегала, — крикнул он мне.
Я совсем выдохся и сумел только кивнуть.
— Хер ли она в тебе нашла?
Очень скоро Анна меня догнала и на бегу шлепнула по заду.
Дома я сразу пошел в душ; Анна не заставила себя ждать. Мы много целовались и ласкали друг другу самые нежные местечки. Она научила меня особым образом тереть ей спину и распорядилась, чтобы в обеденный перерыв я пришел к ней в офис штудировать методичку по дайвингу. Мне даже первые страницы не давались, а она уже половину заданий отщелкала. И когда только сподобилась — ума не приложу.
До вечера я торчал у нее в конторе, выбирал правильные варианты ответов на вопросы об акваланге и его использовании, скролил кое-какие списки объектов недвижимости (иногда по-любительски возвращаюсь к своему прежнему занятию) и пытался развеселить сотрудниц, углубившихся в компьютерный дизайн. Но все без толку. Тем временем Анна провела длительные телефонные переговоры с заказчиком из Форт-Уорта, штат Техас, обновила титульные листы для серии учебников, проверила три проекта, помогла трудновоспитуемой старшекласснице сделать домашку по геометрии, навела порядок в конторском шкафу и добила вторую половину методички по дайвингу. Хотя у нас еще ни одного занятия по теории не было.
Ну, не страшно. В школе дайвинга мы двое составляли всю учебную группу. После просмотра видеофильма о красотах подводного царства нас запустили в бассейн. Мы стояли там, где мелко, а наш инструктор, Вин, подробно объяснял устройство акваланга. Лекция затянулась до невозможности, главным образом потому, что у Анны возникало как минимум пять вопросов насчет каждой детали Автономного Аппарата Для Дыхания Под Водой. В конце концов инструктор дал команду сунуть в рот загубник, опуститься на колени, чтобы голова оказалась под водой, вдохнуть сжатый воздух с металлическим привкусом и выдохнуть пузыри. Под занавес нам пришлось проплыть десять дорожек, чтобы доказать свое умение держаться на воде. Анна справилась с этой задачей не хуже олимпийской чемпионки; через несколько минут она, выбравшись из бассейна, уже растиралась полотенцем. А я без суеты проплыл дистанцию брассом и с большим отрывом занял второе место.
После этого заплыва мы поехали в Ист-Виллидж, где в здании «Маркет-молла» нас поджидали Стив Вонг и Эм-Дэш, чтобы вместе посидеть в кондитерской «Любимые сласти» за стаканчиком молочного коктейля. Анна взяла себе маленькую порцию несладкого безлактозного йогурта со щепоткой натуральной корицы. Расположившись за столиком, мы смаковали десерты, и Анна сунула свою ладонь мне в руку; этот жест не остался незамеченным.
Перед сном, лежа в своей постели, Анна, как водится, просматривала какие-то данные на планшете, а мне прилетела эсэмэска от Стива Вонга.
Я набрал ответ:
Тут и Эм-Дэш вклинился:
И так далее. Стив Вонг и Эм-Дэш не видели ничего хорошего в том, что я замутил с Анной. А зря! Именно в ту ночь мы с нею в городке Грин-Бей, штат Висконсин, дали бы сто очков вперед тому повару, который упустил обед.
— Не пора ли обсудить наши отношения?
Вопрос исходил от меня. После душа я, обмотавшись полотенцем, возился с кофейным прессом на тесной кухоньке Анны — готовил себе утренний эликсир. Анна встала на полтора часа раньше и уже была одета для пробежки. К счастью, мои кроссовки для бега по пересеченной местности остались у меня дома, так что марафон мне не грозил.
— А тебе охота обсуждать наши отношения? — уточнила она, смахивая пару крупинок молотого кофе, упавших на стерильную кухонную столешницу.
— Мы с тобой — устойчивая пара? — спросил я.
— А сам-то ты как думаешь? — ответила она вопросом на вопрос.
— Ты считаешь меня своим гражданским мужем?
— А ты считаешь меня своей гражданской женой?
— Кто-нибудь из нас, в конце-то концов, перейдет на повествовательные предложения?
— А я знаю?
Присев на кухонный табурет, я попробовал кофе: получился слишком крепкий.
— Можно чуток молока? — попросил я.
— По-твоему, эта гадость полезна для здоровья?
Взамен Анна протянула мне крохотный пузырек миндального молока без консервантов, которое хранится буквально пару дней и к молоку не имеет никакого отношения, — на самом деле это выжимка из орехов.
— Тебе не трудно будет купить обыкновенного молока — мне для кофе?
— Не слишком ли ты привередлив?
— Если я всего лишь попросил молока, значит я привередлив?
Анна с улыбкой взяла мое лицо в ладони:
— Подходит ли мне такой мужчина?
Она меня поцеловала. Только я собрался перейти на повествовательные предложения, как она села верхом мне на колени и размотала полотенце. В то утро пробежка не состоялась.
Быть гражданским мужем Анны оказалось не проще, чем тренироваться в учебке морской пехоты и параллельно работать на полную катушку в центре помощи пострадавшим от природных бедствий на северо-западной оконечности штата Оклахома в сезон торнадо. Ни дня, ни минуты покоя. Прикорнуть в 14:30 нечего было и думать.
Я регулярно занимался спортом: к утренним пробежкам добавились уроки дайвинга, ежедневные получасовые растяжки по системе йоги и совместные с Анной занятия велоаэробикой в парилке — сущее мучение, до рвоты. От количества всевозможных дел можно было рехнуться: мы никогда не ограничивались списком намеченных задач или покупок — потребности возникали спонтанно, ad hoc. Нескончаемо. Если Анна не работала, не занималась спортом и не загоняла меня в койку, то непременно что-нибудь придумывала, высматривала, раскапывала на труднодоступных полках магазинов, мчалась через весь город на распродажи недвижимости или же в «Хоум депо», где выясняла у Стива Вонга, какую шлифовальную ленту мне можно доверить, чтобы привести в порядок садовый столик красного дерева, стоящий у меня на заднем дворе. Каждый день, целый день я выполнял ее указания, в том числе и неукоснительные инструкции по вождению автомобиля.
— На следующем перекрестке — налево. Здесь не газуй. Давай на Вебстер-авеню. Куда тебя несет? Направо еще рано. Держись подальше от школы! Почти три часа! Вон уже дети выбегают!
Для Стива Вонга, Эм-Дэша и меня она устроила показательный сеанс скалолазания в новом гипермаркете спортивно-туристского снаряжения, где имелась альпинистская стенка и вдобавок был устроен бассейн с имитацией речных порогов для обучения рафтингу, а кроме всего прочего, работала и аэродинамическая труба: снизу вверх нагнетался сильнейший воздушный поток, и в нем барахтались, как в свободном падении, воздухоплаватели в шлемах. Стоит ли говорить, что за один вечер мы вчетвером прошли через все эти пытки? В спортивном гипермаркете мы зависли до закрытия. Стив Вонг и Эм-Дэш ощущали себя как настоящие качки, притом что, нацепив бесполые фартуки, уже отпахали целый рабочий день в «Хоум депо». Я был в полном изнеможении — долго выдерживать плотный график Анны оказалось невыносимо. Меня постоянно клонило в сон.
Когда мы сделали перерыв на белковые закуски в «Энергетическом баре», Анна вышла в туалет.
— И как оно? — спросил Эм-Дэш.
— Что значит «оно»? — переспросил я.
— Как там у вас с Анной? Тили-тили тесто.
— И сам, кстати, как — держишься? — спросил Стив Вонг. — Вид у тебя измочаленный.
— Я же только что вышел из состояния фальшивой невесомости.
Эм-Дэш выбросил в урну надкушенный энергетический батончик.
— Раньше я смотрел на тебя и думал: «Этот парень все просчитал. И домишко у него неплохой, да еще с задним двориком, и работает не на дядю — только на себя. Часы вообще может выбросить, поскольку никуда не торопится». Для меня ты олицетворял Америку, в которой я надеюсь жить. А теперь тобой помыкает Леди Босс.
— Процитируй ему ту народную мудрость, — подсказал Стив.
— Ты что-то еще почерпнул у деревенского шамана? — удивился я.
— На самом деле у деревенского учителя английского, — уточнил Эм-Дэш. — «Для кругосветного плаванья кораблю необходимы парус, штурвал, компас и часы».
— Изречение весьма актуальное для страны, не имеющей выхода к морю, — отметил я.
Эм-Дэш вырос в деревне к югу от Сахары.
— Анна — это компас, — объяснил Эм-Дэш. — Ты — часы, но если ты сверяешься по компасу, значит у тебя кончился завод. Твои стрелки говорят правду два раза в сутки. Мы никогда не узнаем нашу долготу.
— А ты уверен, что Анна — не парус? — спросил я. — Может, я штурвал, а Стив — компас? Не вижу логики.
— Давай объясню на понятном тебе языке, — сказал Стив. — Мы — как сериал с интернациональным актерским составом. Африканец есть — вот он. Азиат есть — это я. Европеоид смешанных кровей — это ты. И сильная, решительная женщина, Анна, которая никогда не допустит главенства мужчины. Ваши с ней отношения — это сюжетный ход из одиннадцатого сезона, когда телекомпания думает лишь о том, чтобы удержать нас в сетке вещания.
Я перевел взгляд на Эм-Дэша:
— Ты уловил эту поп-культурную метафору?
— В общих чертах. Я кабель смотрю.
— Вчетвером, — продолжил Стив, — мы составляем идеальный квадрат. А ты, кувыркаясь с Анной, нарушаешь нашу геометрию.
— Каким образом?
— Девушка наполняет нашу жизнь событиями. Посмотри на нас. Время к полуночи, а мы, не выходя на улицу, слазили в горы, сплавились по реке и напрыгались с вышки. В школьные годы я бы к концу дня был на такое не способен. Она для нас — катализатор.
— Ты приплетаешь сюда паруса, сериалы, геометрию и химию, чтобы вбить клин между мной и Анной. Но я на это не ведусь.
— Предсказываю слезы, — сказал Эм-Дэш. — Тебе, Анне, нам всем. Фонтаны слез.
— Послушай… — Я оттолкнул протеиновую палочку, и по виду и по вкусу деревянную. — Между мною и моей гражданской женой возможны следующие варианты. Да, гражданской женой. — Я украдкой огляделся, не идет ли Анна; та стояла поодаль и болтала с администратором у стойки под плакатом «ПУТЕШЕСТВИЕ — ЛУЧШЕЕ ВЛОЖЕНИЕ СРЕДСТВ!». — Первый вариант. Мы оформим брак, нарожаем детишек и пригласим вас стать крестными отцами. Второй вариант. Мы разбежимся, не скрывая обид и взаимных упреков. Каждому из вас придется делать свой выбор: либо сохранить дружбу со мной, либо пойти против общепринятых гендерных правил и остаться друзьями с женщиной. Третий вариант. Она встретит другого парня, а меня бросит. Я сделаюсь унылым лузером — и не вздумайте сказать, что я такой и есть. Четвертый вариант. Мы пойдем каждый своей дорогой, полюбовно решив, как показывают по телику, остаться друзьями. А память сохранит псевдоальпинизм и лучший секс в моей жизни. Нам не страшны никакие повороты судьбы, потому что мы — большие мальчик и девочка. И согласитесь: если Анна переметнется к вам, вы будете только за.
— А ты будешь пророчить слезы, — заметил Стив Вонг.
Тут вернулась улыбающаяся Анна, размахивая солидной цветной брошюрой.
— Эй, ребята! — воскликнула она. — Кто хочет поехать в Антарктиду?
— Снаряжения понадобится тонна. — Уже полностью одетая в спортивную форму, Анна макала в кружку с кипятком чайный пакетик фирмы «Рейнбоу», а я еще только шнуровал кроссовки для пересеченной местности. — Теплые штаны. Парки, нейлоновые ветровки. Флисовые пуловеры. Непромокаемая обувь. Палки для ходьбы.
— Перчатки, — подхватил я. — Шапки.
От путешествия в Антарктиду нас отделяло три месяца, множество часовых поясов и тысячи миль, но Анна уже раскладывала все по полочкам.
— На Южном полюсе будет лето, разве нет? — спросил я.
— Мы едем не на полюс. А в Антарктиду.
Полюс… Антарктида…
— Если погода и море позволят, доберемся, быть может, до полярного круга. Но там тоже лед и ветер.
Мы вышли на лужайку перед моим домом и начали сорокапятиминутный комплекс упражнений на растяжку; очень скоро «собака мордой вниз» и «кобра» промокли от утренней росы. Пинь. По сигналу таймера я согнулся в три погибели, чтобы коснуться лбом коленных чашечек. Не тут-то было.
Анна тем временем складывалась, будто ломберный столик.
— Ты пойми, — говорила она, — даже экипаж «Аполлона» совершил поездку в Антарктиду для изучения вулканов.
Ей было известно мое пристрастие ко всему, что касается Покорителей Космоса. Она только не учла, насколько глубоко я владею этой темой.
— Готовились они в Исландии, девушка. Если кого-то из астронавтов и заносило на Южный полюс, то лишь намного позже того времени, когда они зареклись влиять на судьбы человечества, улетая от смерти на космических кораблях НАСА.
Пинь. Я попробовал обхватить себя за лодыжки; несчастные икры как огнем обожгло.
— Увидишь пингвинов, китов, полярные станции, — продолжала Анна. — И конечно, бэ-пятнадцать-ка.
— Что такое «бэ-пятнадцать-ка»?
— Айсберг величиной с Манхэттен, гигантский, виден со спутника. Откололся от шельфового ледника Росса в две тысячи третьем и сам по себе дрейфует вокруг Антарктиды против часовой стрелки. Если установится ясная погода, можно будет заказать вертолет и приземлиться на вершину!
Пинь. Последнее упражнение. Анна сорвалась с места и побежала. Я попробовал ее догнать, но обломался — уж очень она возбудилась от этого «бэ-пятнадцать-ка».
Когда я трусцой пробегал мимо дома мистера Мура, он с дорожной кружкой кофе в руке как раз садился в машину.
— Подруга твоя только-только мимо пронеслась. Ишь как ей вставило.
После душа и завтрака, состоявшего из авокадо и подсушенных ломтиков цельнозернового хлеба, Анна взяла купленную у Стива Вонга шлифовальную ленту и начала драить мой садовый столик. Я нашел у себя в хозяйстве наждачку и присоединился.
— Когда отчистишь до древесины, нужно будет перекрасить столешницу. У тебя краска водится? — (Краска водилась.) — Засветло должен закончить. Потом — ко мне. Сначала ужин, потом секс.
Что ж, я не спорил.
— А сейчас мне на работу пора.
Перед уходом она указала на другие деревянные объекты, требовавшие шлифовки и окраски: скамью, дверь черного хода, ведущую в кухню, и старый сарайчик, где у меня хранятся садовые фигурки и спортивные принадлежности. Работы было невпроворот.
Потный, весь в пыли, перепачканный в краске, я получил сообщение от Анны: «AnnaGraphicControl: обед в 15.00».
За полчаса домчался до ее дома, но перед обедом вынужден был принять душ. Обед состоял из огромных мисок вьетнамского супа-лапши; мы включили BluRay и посмотрели две серии «Замерзшей планеты»{13}. За три с лишним часа узнали всю подноготную антарктических пингвинов и тюленей-крабоедов, обитающих только угадайте в какой части света.
До секса дело не дошло — я вырубился.
Без согласования со мной Анна перенесла тренировку по дайвингу на утро.
Вин распорядился, чтобы мы надели гидрокостюмы и все прибамбасы — баллоны, грузовые пояса и остальное — и опустились на колени в глубоком конце бассейна. В такой позе мы должны были снять с себя все оснащение, включая маски, задержать дыхание, а затем снова все надеть. После этого Вин сказал, что я не проработал методичку и должен активизироваться.
— А почему, собственно, ты не вызубрил материал? — потребовала ответа Анна.
— Все мое время заняло свидание с абразивной лентой.
По дороге домой у меня запершило в горле, — похоже, начиналась простуда.
— Только не вздумай сказать, что у тебя начинается простуда, — предупредила Анна. — Как только человек говорит, что разболелся, он позволяет себе разболеться.
У нее задребезжал телефон, и она ответила по громкой связи: из Форт-Уорта звонил ее заказчик, некий Рикардо. Сыпал шуточками насчет размножения трафаретной печатью; Анна, сворачивая на мою подъездную дорожку, смеялась. До окончания разговора из машины выходить не стала. Я прошел в дом.
— Придется нам слетать в Форт-Уорт, — объявила она, появившись наконец в кухне, где я варил куриный суп с лапшой из пакетика.
— Зачем? — удивился я.
— Мне нужно сделать презентацию, иначе такого клиента не удержать. Между прочим, это не суп, а бочка хлористого натрия.
— Я позволяю себе разболеться. Суп в таких случаях помогает.
— Это дерьмо тебя убьет.
— Мне обязательно лететь с тобой в Форт-Уорт?
— А почему бы не проветриться? Ты же ничем не занят. Переночуем в городе, осмотрим достопримечательности.
— В Форт-Уорте?
— Организуем себе приключение.
— У меня из носа течет, голова гудит, как улей.
— Чтобы это прекратилось, нужно прекратить подобные разговоры, — сказала она.
В ответ я чихнул, зашелся кашлем и высморкался в бумажный носовой платок. Анна только покачала головой.
Вот список достопримечательностей, которые я осмотрел в Форт-Уорте.
Гигантский аэропорт. Народищу столько, что можно заподозрить коллапс техасской экономики и массовое бегство населения.
Зал получения багажа. В стадии строительства; царство хаоса и кулачных боев. У Анны было сдано в багаж три чемодана; из желоба они вылетели в числе последних.
Автобус. Весь разукрашен огромными надписями: «Пони-кар», «Пони-кар», «Пони-кар». «Пони-кар» — это новая возможность для путешественников, конкуренция всяким «Уберам» и пунктам проката автомобилей. У Анны был с собой бесплатный проездной билет выходного дня — откуда он взялся, ума не приложу. Автобус довез нас до парковки, забитой микролитражками все с тем же логотипом «Пони-кар». У меня нет ни малейшего представления, где их производят, но рассчитаны они на дистрофиков. Нам пришлось втиснуться со всеми чемоданами в автомобиль, способный вместить, помимо нас, хорошо если треть нашего багажа.
Отель «Сан-гарден», обслуживающий аэропорты Далласа и Форт-Уорта. Даже не отель, а ориентированный на приезжих специалистов скромного достатка конгломерат спартанских комнатенок и автоматов по продаже всякой всячины. Оказавшись в нашей клетушке, я сразу прилег. Не прекращая беседовать по мобильному с Рикардо, Анна стала переодеваться в деловой костюм. Она помахала мне на прощанье и с чемоданом на колесиках выскользнула в коридор.
В сумеречном простудном состоянии я даже не смог включить телевизор. Кабельная система выдавала незнакомое меню. Мне был доступен только канал отеля «Сан-гарден», который демонстрировал красоты и чудеса сети «Сан-гарден» по всему миру. Ждал своего открытия новый отель во Франкфурте. Как работает телефонная связь, я тоже не разобрался. Мне отвечало все то же Главное Голосовое Меню. Проголодавшись, я потащился вниз, в так называемое лобби, купить хоть что-нибудь в автомате.
Автоматы стояли в отдельной каморке, где также предлагался небольшой шведский стол: тазики с яблоками и дозаторы с хлопьями для завтрака. Я взял понемногу того и другого. В одном из автоматов продавались ломтики пиццы, в другом — товары в дорогу, включая средства от простуды. С четвертой попытки скормив автомату жеваную двадцатидолларовую купюру, я приобрел незнакомые капсулы, таблетки, несколько одноразовых доз микстуры и какое-то снадобье во флакончике с надписью «Буст-бластер!» — якобы с мегадозами антиоксидантов, энзимов и прочих полезных веществ, получаемых из швейцарской свеклы и рыбы.
Вернувшись в номер, приготовил коктейль из двух доз каждого средства; повозился, конечно, с защитной пленкой и недоступными для детей колпачками, но зато «Буст-бластер!» откупорил с одного тыка.
Проснулся — и не понял, где нахожусь. Услышал, как в душе хлещет вода. Увидел из-под двери полоску света, а на прикроватной тумбочке — стопку учебников. Дверь санузла распахнулась, выпустив освещенное облако пара.
— Живой! — Анна, голая, растиралась полотенцем. Она уже вернулась с пробежки.
— Разве?
Простуда не отступала. Ничуть. Зато к ней добавилось кое-что новенькое: меня стало подташнивать.
— Ты все это заглотил? — Анна махнула рукой в сторону журнального столика, заваленного остатками моего самолечения.
— Но не выздоровел, — слабо пролепетал я в свою защиту.
— Когда человек говорит, что не выздоровел, он не позволяет себе выздороветь.
— Мне настолько паршиво, что твоя логика приобретает смысл.
— Ты все пропустил, котик. Вчера вечером мы ходили в мексиканский ресторан натуральных продуктов. Отмечали день рождения Рикардо. Нас было сорок человек на одну пиньяту{14}. Потом отправились на автодром — кататься на миниатюрном хот-роде. Я тебе и звонила, и эсэмэски отправляла — ноль внимания.
Хватаю телефон. Между шестью часами вечера и половиной второго ночи звонки и сообщения от AnnaGraphicControl поступили в общей сложности тридцать три раза.
Анна уже одевалась.
— Давай-ка, собирайся. Пора освобождать номер и ехать к Рикардо в офис на деловую встречу. А прямо оттуда — в аэропорт.
Анна отогнала «Пони-кар» в индустриальный парк где-то в Форт-Уорте, штат Техас. Чуть живой, я сидел в приемной, постоянно сморкался и пробовал сосредоточиться на книге, закачанной в читалку «Кобо диджитал ридер», но в голове был туман. Нашел в телефоне игрушку под названием «101», где нужно отвечать на вопросы с множественными вариантами ответов. Выбор делался между «верно» и «неверно». Президент Вудро Вильсон в Белом доме печатал на машинке. Верно! Отстукивал речь на машинке «Хэммонд тайп-о-матик», надеясь выстучать для себя поддержку в войне.
От долгого сидения меня потянуло на свежий воздух, и я нога за ногу поплелся гулять по индустриальному парку. Все здания выглядели совершенно одинаково, и я заблудился. Обратную дорогу нашел лишь благодаря тому, что чудом заметил «Пони-кар», оказавшийся нашим.
Анна вся извелась, ожидая меня у своих заказчиков.
— Где ты был?
— Осматривал достопримечательности, — ответил я.
Она представила меня Рикардо и еще тринадцати спецам по учебникам. Я никому не подал руки. Поймите, у меня же была простуда.
Возврат «Пони-кара», как нам и обещали, не потребовал никаких усилий, но бесплатный автобус до нашего терминала как сквозь землю провалился. Чтобы успеть на самолет, мы с Анной пустились бежать через весь аэропорт ДФУ, как герои фильма — то ли чокнутые любовники на отдыхе, то ли федеральные агенты в преддверии теракта. На самолет мы успели, но мест рядом уже не было. Анна сидела впереди, я в хвосте. Заложенные уши нестерпимо разболелись при взлете и еще сильнее — при снижении.
По дороге к моему дому Анна забежала в винный магазин купить фляжку бренди. Заставила меня сделать изрядный глоток, уложила в постель, поправила подушку и чмокнула в лоб.
Говоря попросту, я расклеился; помогали мне только покой и обильное питье — самые верные средства от простуды со времен первобытного человека.
Впрочем, у Анны были свои соображения. Она задалась целью меня вылечить, причем не постепенно, а в ускоренном режиме. Два дня подряд усаживала меня нагишом на стул, заставляла погрузить ступни в лохань с холодной водой и подсоединяла мне к рукам и ногам нечто вроде аппарата для ЭКГ, предварительно потребовав, чтобы я снял с себя все металлические предметы (которых на мне не было), а потом щелкала тумблером. Я ничего не чувствовал.
Но с течением времени вода, объявшая мои ноги, мутнела, потом бурела и под конец начинала густеть, приобретая вид адски неаппетитного желе. Эта субстанция оказалась такой густой, что мои босые ноги увязали в ней, как в болоте. А запах!
— Из тебя выходят вредные шлаки, — пояснила Анна, выливая эту гущу в унитаз.
— Через пятки? — удивился я.
— Да. Это доказано. Из-за неправильного питания в организме скапливаются яды и жиры. Такая ножная ванна вытягивает их через стопы.
— Теперь-то я могу полежать?
— Пока я не позову тебя в паровой душ.
— У меня нет парового душа.
— Нет — так будет.
При помощи включенного на полную мощность переносного парогенератора и выгородки из пластиковых занавесок Анна соорудила паровой душ. Я сел на низкую табуретку, чтобы обильно пропотеть и выпить три баллона какого-то бледного чая. Чаепитие продвигалось малой скоростью, так как этот чай, судя по вкусу, набрали из сточной канавы, а человеческий мочевой пузырь способен принять лишь ограниченное количество сточных вод.
Мне доставили велосипедный тренажер. Под контролем Анны я каждые полтора часа крутил педали в течение ровно двенадцати минут; ручьями катившийся с меня пот свидетельствовал о подскоке температуры тела.
— За счет этого из организма выводится слизь и прочая гадость, — сказала Анна.
На завтрак, обед и ужин я получал миску водянистого тушеного месива с кусками свеклы и сельдерея.
Сверяясь со своим планшетом, она заставляла меня по часу выполнять медленные растяжки; я должен был в точности повторять все движения видео-инструктора.
Анна включила в сеть такую штуковину размером с кусок мыла, которая жужжала и вибрировала, — какое-то доморощенное устройство с надписью русскими буквами на коробочке. Мне пришлось нагишом лечь на пол, чтобы Анна смогла растереть мне все тело этой штуковиной сзади и спереди. На разные части тела эта большевистская машинка реагировала по-разному.
— Браво, котик! — похвалила Анна. — Мы почти у цели.
Я тайком от нее наглотался найквила и сжевал несколько пастилок судафеда, дополз до кровати и забылся в объятиях Морфея.
Наутро мне стало лучше. Постель была насквозь мокрой, хоть отжимай.
Анна скотчем приклеила к моей кофеварке записку.
Оставила тебя безмятежно спящим. Мне нравится, когда ты такой. В холодильнике бульон, который придаст тебе сил. Утром пить холодным, в обед — горячим. Поупражняйся на тренажере 2 раза в первой половине дня и сделай растяжку, пройдя по ссылке, отправленной тебе на мейл. А пока будешь прогреваться, выпей три бутылки воды! Нужно вывести из организма натрий! А.
Предоставленный самому себе, я наслаждался домашним одиночеством, а потому тут же выбросил из головы эти указания. Сделал кофе с горячим молоком. Прочел настоящую, бумажную «Таймс», а не онлайн-версию, за которую агитировала Анна на том основании, что газетная бумага, сколько ее ни перерабатывай, — это преступление против окружающей среды. Порадовал себя сытным завтраком: яичница с жареными ломтиками лингвики (это такая португальская колбаса), банан, печенье с клубничной прослойкой, сок папайи из тетрапака и глубокая тарелка сухих шоколадных шариков.
На растяжку я забил, равно как и на неподвижный велосипед, и на пластиковый хаммам. По ссылке не прошел, а без инструктора какая же растяжка? Все утро я посвятил стирке: набралось четыре загруза, включая постельное белье. Ставил сборные диски и подпевал. Не подчинялся командам Анны и от этого блажествовал. Что может быть лучше?
А это значит, что я ответил на вопрос, заданный мне Анной две недели назад: нет. Ей не подходит такой мужчина.
Когда она позвонила справиться о моем самочувствии, я признался, что пренебрег ее указаниями. А потом добавил, что, по собственным ощущениям, выздоровел, отдохнул, пришел в себя и, хотя она все это время проявляла себя замечательно, я, как форменный остолоп, бла-бла-бла, бла-бла-бла…
Подобрать нужные слова я не успел — Анна меня опередила:
— Мне не подходит такой мужчина, котик.
В ее голосе не было ни намека на злость, осуждение или расстройство. Она просто констатировала факт — я бы так не смог.
— Это же ясно, — коротко усмехнулась Анна. — Я тебя подавляла. И со временем задавила бы совсем.
— И до каких пор ты собиралась держать меня на крючке? — спросил я.
— До утра пятницы, и если бы ты сам не завел разговор, пришлось бы это сделать мне.
— Почему именно до утра пятницы?
— Да потому что в пятницу вечером я возвращаюсь в Форт-Уорт. Мы с Рикардо отправляемся в полет на воздушном шаре.
Какая-то часть моего мужского самолюбия тут же пожелала, чтобы этот крендель, Рикардо, тоже ей не подошел.
Так и получилось. Никаких объяснений от Анны не последовало.
Сертификат аквалангиста, заметьте, я все же получил. Мы с Анной вместе с десятком других дайверов под руководством Вина вышли на катере в бурую от водорослей прибрежную акваторию. Подышали под водой, проплыли сквозь высоченный лес морской растительности. У меня осталось бесподобное фото: мы с Анной в гидрокостюмах сразу после экзамена сидим в обнимку на катере, замерзшие, с мокрыми лицами, и широко улыбаемся в камеру.
А на следующей неделе нас ждет Антарктида. Чтобы закупить все необходимое, Анна устроила нам большой поход по магазинам. Особое внимание она уделила Эм-Дэшу, проверяя, достаточно ли у него теплых вещей. Его никогда еще не заносило в такие холодные края, где выживают одни пингвины да крабоеды.
— Встречай нас, Южный полярный круг, — провозгласил я, обрядившись в зеленую парку и водонепроницаемые штаны.
Анна рассмеялась.
Летим (с пересадкой в Лиме) до чилийского города Пунта-Аренас, там садимся на пароход и отчаливаем от берегов Южной Америки; первая стоянка — в порту Локруа, где находится старая полярная станция. Говорят, в проливе Дрейка часто штормит. Но при наличии паруса, штурвала, компаса и хороших судовых часов наш корабль непременно выйдет в море курсом на B15К и приключения.
Оглавление
- Изнурительные три недели
- Сочельник 1953-го
- Промотур в Городе Света
- Добро пожаловать на Марс
* * *
Приведённый ознакомительный фрагмент книги Уникальный экземпляр: Истории о том о сём предоставлен нашим книжным партнёром — компанией ЛитРес.
Купить и скачать полную версию книги в форматах FB2, ePub, MOBI, TXT, HTML, RTF и других
Комментарии
1
…именно они первыми ступили на остров Мартас-Винъярд. — Мартас-Винъярд (англ. Martha’s Vineyard, букв. виноградник Марты) — остров в 6 км от мыса Кейп-Код, на юго-востоке штата Массачусетс, мимо которого проплывали викинги и, по-видимому, все первые поселенцы Нового Света. Коренное население составляли индейцы-вампаноаги, которые впоследствии были согнаны со своих земель, и в ХХ в. остров стал излюбленным местом отдыха нью-йоркцев и бостонцев. Здесь также проводят лето семьи ряда президентов США и деятели кинематографа. В 1974 г. на острове проходили съемки сцен фильма Стивена Спилберга «Челюсти».
2
…детская ручная тележка фирмы «Радио-флаер»… — Фирма Radio Flyer (осн. в 1917 г.) специализируется на выпуске детских товаров для активного отдыха — игрушечных лошадок, велосипедов, самокатов и др. Своеобразной визитной карточкой фирмы стала детская ручная тележка ярко-красного (как и все товары данной фирмы) цвета.
3
…в промежутках между Pretenders, O’Jays и Тадж-Махалом… — The Pretenders — британская постпанк-группа, выступает с 1978 г. The O’Jays — вокальное ритм-энд-блюз-трио из штата Огайо, выступает с 1958 г. Тадж-Махал (Генри Сен-Клер Фредерикс, р. 1942) — выдающийся акустический блюзмен, использующий элементы карибской и полинезийской музыки.
4
…Игги Поп запел «Real Wild Child». — Под названием «Real Wild Child» Игги Поп на своем альбоме «Blah Blah Blah» (1986) исполнил кавер-версию песни австралийца Джимми О’Кифа «Wild One» (1958).
5
Я приготовил буррито со свининой. — Буррито (исп. burrito, букв. ослик) — мексиканское блюдо, состоящее из мягкой пшеничной лепешки (тортильи), в которую завертывается разнообразная начинка, к примеру рубленое мясо, фасоль, бобы, рис, помидоры, авокадо или сыр.
6
…у нас был голый завтрак… — Аллюзия на скандальный роман «Голый завтрак» (1959; русский перевод — 1994) американского писателя Уильяма Берроуза (1914–1997).
8
«American Woman» («Американская женщина») — песня канадской группы The Guess Who с их альбома «American Woman» (1970).
9
«American Girl» («Американская девушка») — песня Тома Петти с альбома «Tom Petty and the Heartbreakers» (1976).
10
…как морские пехотинцы в песках Иводзимы. — Аллюзия на американский кинофильм «Пески Иводзимы» (1949), рассказывающий о важном для армии США эпизоде Второй мировой войны. В фильме снялись трое солдат из тех, кто 23 февраля 1945 г. поднимал американский флаг на горе Сурибати.
11
Велнес (от англ. Wellness) — концепция здорового образа жизни, основанная на сочетании физического и психического здоровья, рационального питания, физических нагрузок и отказа от вредных привычек. Предложена в 1959 г. американским врачом Х. Данном.
12
Подруга велела мне тащить сюда мои усталые, мои бедные, мои забитые икроножные мышцы… — Аллюзия на сонет нью-йоркской поэтессы Эммы Лазарус, написанный в 1883 г. и выгравированный на бронзовой доске в музее внутри постамента статуи Свободы: «Храните, древние страны, / Вашу легендарную пышность, / А мне отдайте ваших усталых, ваших бедных…/ А мне отдайте из глубин бездонных / Своих изгоев, люд забитый свой» (перев. Владимира Лазаруса).
13
«Замерзшая планета» — четырехсерийный документальный фильм (2011) производства Великобритании, США, Испании, Германии, Греции и Канады. Режиссер Марк Смит.
14
Пиньята — популярная мексиканская забава для детей и для взрослых: подвесная игрушка, которую предлагается сбить общими усилиями, чтобы добраться до спрятанных внутри конфет и мелких сувениров.
