Контуженый

Сергей Бакшеев, 2023

Раненый минометчик ЧВК «Вагнер» приходит в себя в госпитале. Его друзья погибли в Донбассе, выжил только он. Его подозревают в предательстве, а он из-за частичной амнезии не может доказать невиновность и корит себя в смерти друзей. Теперь он должен найти и разоблачить предателя, иначе его ликвидируют. «Достоверный и искренний роман популярного писателя Сергея Бакшеева – первое литературное произведение о ЧВК «Вагнер» (Журнал «Подвиг»).

11

Обескураженный я покидаю наше тайное место и плетусь на привокзальную площадь. В голове тяжелый туман. Златы нет, денег нет, лучших друзей нет и не будет, и я не знаю, что делать.

На меня с радостным визгом налетает девушка.

— Никита! Вот ты где!

Вглядываюсь. Это Маша Соболева. На ней жилетка магазина «Магнит». Выскочила из магазина и даже не переоделась.

— А мне сказали, ты вернулся. И я сразу…

Маша обхватывает меня и прижимается. Тут же отстраняется и стучит кулачками в грудь:

— Зачем ты на войну поперся! Зачем, зачем, зачем?

Сломанные ребра стонут под легкими ударами. Если бы не обезболивающее я бы взвыл, но не подаю вида. Надоело быть слабым. О чем она спросила? Про войну.

— Я не мог не поехать. — Ничего другого моя голова не придумала. — Мы так решили с друзьями.

— Почему мне не сказал? Не предупредил.

— Быстро все получилось.

— А если бы я попросила остаться, ты передумал?

Я вглядываюсь в Машу и пытаюсь вспомнить, между нами что-то было? Она так радуется встрече, а я равнодушен. Наверное, не было, ведь Маша не Злата, и даже со Златой у меня получилось плохо. Это я помню, а лучше бы забыл.

Качаю головой:

— Нет, не передумал.

— А твоя мама?

— Мама есть мама. Она молилась и ждала.

— А я… Я для тебя носки связала.

— Какие еще носки?

— Теплые, шерстяные.

— Летом?

— Я первый раз в руки спицы взяла. Не знала, как начать, вязала, распускала…

Маша еще что-то лопочет, а на меня накатывает раздражение: кто она такая, чтобы перед ней оправдываться?

— Дай телефон, — требую я.

Маша протягивает трубку. Я нахожу в контактах имя Златы Солнцевой. Жму вызов. Вместо ответа техническая белиберда.

Я злюсь:

— У тебя неправильный номер.

Набираю по цифрам телефонный номер из заявления в ЗАГС и опять слышу — «Абонент выключен или…».

Маша видит, кому я звоню. Хмурится.

— Злата сказала, что ты контужен и ничего не помнишь.

— Я Контуженый, но помню, как звонил ей и сказал, что руки-ноги целы. Целы! А она наплела про протез!

— Какой протез? — Маша пытается утихомирить мою разбушевавшуюся руку.

— Обманула. Мою мать обманула. Соврала!

Голова трещит, ноги заплетаются. Маша сковывает мои судорожные движения в крепком объятии. На ее светлые волосы капает кровь. Кровь из моего носа. Она отводит меня к скамейке, усаживает, вытирает кровь с лица бумажными салфетками. Я пью таблетку от головной боли. Жду, когда полегчает.

Маша говорит что-то успокаивающее, а я слышу, как объявляют прибытие пассажирского поезда. На этом маршруте работает Злата!

Я отталкиваю Машу и спешу на перрон. Хочу бежать, но не могу из-за сломанных ребер. Стоянка поезда десять минут, я должен успеть найти Злату.

Иду вдоль состава от вагона к вагону. Вглядываюсь в лица проводниц. Те видят меня и шарахаются.

Замечаю полненькую проводницу со знакомым лицом. Смотрю на бейджик — Оксана. Точно! Оксана сменщица Златы.

Наседаю с вопросами:

— Где Злата? Она работает здесь.

— Злата уволилась.

— Когда?

— После прошлого рейса.

— Почему?

— Вроде парень у нее погиб.

— Я жив! Она знает!

— Может, другой парень, — оправдывается проводница и отступает.

Я выхожу из себя:

— Мне надо с ней поговорить. Где Злата?

На шум прибегает бригадир поезда:

— Молодой человек, не мешайте работать.

— Она прячется в поезде! — решаю я и заскакиваю в вагон.

Оксана объясняет бригадиру:

— Он с Донбасса. Контуженый.

Я иду по вагону, заглядываю в каждое купе. Поезд трогается. На перроне мечется встревоженная Маша. Она ловит мой взгляд через окно и бежит следом, цепляясь глазами за глаза, словно такой сцепкой хочет удержать поезд.

А я ищу Злату, хлопаю раздвижными дверцами купе и требую:

— Злата, выходи! Это Никита. Кит! Контуженый!

Меня хватает бригадир, пытается утихомирить:

— Контуженый, покиньте состав!

Теперь я другой, не тот робкий парень из ночного клуба. И бью первым. Благо, правая рука в порядке. Бригадир отшатывается, но держит удар.

Проводница Оксана вопит и зовет на помощь. Высовываются пассажиры, прибегает проводник-мужчина. В меня вцепляются несколько рук, я пытаюсь отбиваться и падаю. Сломанные ребра и ключица обдают внутренним жаром, меня обездвиживает жуткая боль. Мелькает мысль, сейчас бы оружие.

И вот я со связанными руками в купе проводников.

Вспотевший бригадир в разорванной рубашке увещевает:

— Ты пойми своей дурною башкой. Злата Солнцева уволилась по собственному желанию. У нас ее нет!

— Неправда.

— Правда! — с жаром доказывает бригадир.

Я прислушиваюсь к боли в голове — умеренный шум. Нос не кровоточит, как бывало в тех случаях, когда меня подло обманывали. Получается, мне говорят правду.

Бригадир называет дату увольнения. Злата уволилась сразу после разговора со мной из больницы. Я обещал приехать, а она не хотела меня видеть. Она обманула мою мать. Заставила взять кредит, присвоила деньги и исчезла. Злата воровка!

Но почему? Ей достаточно было денег из тайника. Зачем подставлять мою мать? Это личная месть? Или Злата попала в беду? Я теряюсь в догадках.

— Послушай, боец, — втолковывает мне бригадир. — Я могу вызвать наряд на ближайшую станцию, а могу тебя отпустить. Ты успокоился?

— Я Контуженый. Мне надо в госпиталь. Направление в кармане.

Бригадир достает медицинские бумаги, читает и делает шаг к примирению.

— Так нам по пути, боец. Мы скоро будем в Ростове-на-Дону. Я развязываю? Ты не будешь бузить?

— Извините, с головой что-то.

— Понимаю, ранение. — Бригадир развязывает мне руки. — До Ростова сиди здесь, только тихо. Оксана, дай ему чаю.

Проводница приносит чай в подстаканнике, подвигает печенье. Я пью, она с опаской наблюдает за неуравновешенным пассажиром.

Вскоре женское любопытство берет вверх:

— Слушай, тебе зачем Злата? Бесишься из-за любви или отомстить хочешь?

Я смотрю, как подрагивает чай в стакане. Вопрос застает меня врасплох. Люблю или ненавижу — полярные варианты, а я не могу выбрать. Всему виной голова.

Глотаю чай и признаюсь:

— Не знаю. Я Контуженый.

Проводница разочарованно кивает и оставляет меня.

Остаток пути я мучаюсь ее вопросом, но не нахожу ответа. Прибытие в Ростов переключает уставший мозг на более простую задачу. Я покидаю поезд, держа в руке направление в военный госпиталь.

При выходе на привокзальную площадь ушлые таксисты зазывают клиентов. Я показываю мордатому таксисту адрес госпиталя.

Тот скептически оценивает мой внешний вид:

— А деньги у тебя есть?

Подходит другой, разглядывает подвязанную руку:

— В госпиталь? Ты с фронта, брат?

Я киваю. Таксит мне радуется, как родному:

— Садись, за так довезу. Ты только расскажи, как там в Донбассе?

Я осторожно опускаю больное тело в такси, откидываюсь в кресло.

— Арта бьет снарядами, мы накрываем минами, «музыканты» идут на штурм.

— Работают братья?

— Еще как работают.

— Что скажешь, победим бандеровцев?

— Россия всех победит, — заверяю я.

— Когда?

— Когда всех или только бандеровцев?

Таксист широко улыбается, одобрительно кивает и включает донбасские песни.