Темная власть. Как спасти детей от наркотиков

Сергей Баймухаметов

«Эта книга спасет детей от наркотиков».(«Панорама», Лос-Анджелес)«Книгу надо издавать миллионными тиражами, чтобы каждый родитель мог дать ее своему чаду: «Знай, вот что с тобой будет!»(«Вечерняя Москва»)«Это книга-предупреждение для подростков и их родителей, чтобы знали опасность в лицо. Это знание, которое может спасти от беды».(Евгений Брюн, главный нарколог РФ)Автор удостоен диплома «За благородство помыслов и дел» Международной ассоциации по борьбе с наркоманией и наркобизнесом.

Сон пятый

Ира Шулимова, 17 лет, Москва

Самое страшное в наркомании — психологическая сторона. Внутри у человека творится что-то ужасное. Как это передать… Я в дневниках писала: это чувство, будто человек попал в могилу. Вот он очнулся, видит, что он живой, у него есть еще силы, а нет никакой возможности выбраться. Ты живой, но ты уже труп — примерно так. Когда крыша едет, тебе кажется, что за тобой, пятнадцатилетней девчонкой, ФСБ следит, крысы выпрыгивают из-под ног, пауки висят гроздьями — все это в тебе, внутри, но в то же время как бы и внешне. Внутри-то ты все понимаешь… Ну как объяснить… Вот сумасшедшие не знают, что они сумасшедшие, они считают себя нормальными людьми. А наркоман — все понимает. Я, по крайней мере, понимала. Когда крыша едет — ты на себя как бы со стороны смотришь и видишь. Но остановиться не можешь. Представьте, что вы, такой приличный, солидный человек, начинаете на площади раздеваться догола, выкрикиваете какие-то глупости, кроете всех матом, хватаете проходящих женщин и пытаетесь их насиловать… Вы понимаете, что делаете что-то страшное, несовместимое со своими понятиями, несовместимое и невозможное с вами, вы этого не хотите, но вы это делаете.

Вот что такое психоз, вот что такое состояние наркомана. Вся психика, мозг, душа, весь человек раздирается на части, идет на разрыв. Можно ли это выдержать?

Все наркоманы, кого я знаю, хотят бросить, остановиться. И — не могут. Можно снять ломки, но отвратить от кайфа — не знаю… Человек попадает в страшную, не понятную никому психологическую зависимость. Это непонятная, темная власть. Можно бы сказать — черная, но черная — как-то знакомо. А темная — совсем другое. Это как дым, или туман, он внутри клубится, в животе, и в глазах, в мозгу, и в то же время его вроде не видно. Я не могу точно объяснить, просто знаю — темная власть.

Тут начинается перетягивание каната: что окажется сильнее, зависимость от наркотика или желание бросить, избавиться. Если желание свободы, стремление избавиться от рабской зависимости пересилит, тогда человек может подняться. Главное — не обманывать себя, четко сказать себе, что зависимость от кайфа — это прежде всего зависимость от людей, которые могут тебе дать денег, а могут не дать, могут дать тебе дозу, а могут не дать, потребуют от тебя за эту дозу выполнения любых своих прихотей, то есть могут сделать с тобой все, что им захочется. Когда это говоришь себе без обмана, то появляется крепость, у меня лично — протест, бешенство, ну характер у меня бешеный, но он меня и спас, а то бы я здесь не сидела с вами, а валялась бы под забором со всеми, кому не лень.

Все только и говорят: дворовые компании — это плохо. Наверно. Но у меня как было: отец развелся с мамой, потом мама заболела раком крови, умирала на моих глазах — страшная болезнь. После ее смерти попала к маминым родственникам, а там у них один разговор: деньги, деньги, деньги… Ну скажите, какой интерес одиннадцатилетней девчонке в разговоре о деньгах? На улице же, во дворе, тебя понимают, с тобой разговаривают о том, что тебе интересно. Другое дело, что там научат еще и тому, что… В общем, в двенадцать лет я начала курить, в тринадцать лет курила анашу, а на иглу села, когда не было пятнадцати лет.

Уже за анашу надо платить немалые деньги. Где их взять тринадцатилетней девчонке? Тут появляется подруга, а у нее есть еще подруга, которая постарше, а у той — крутые друзья, блатные чуваки, и так далее. Стали мы с подружкой подсадными утками. Например, подходим на рынке к приезжим торговцам, заигрываем: на молоденьких, развязных они сразу клюют. Везем их на квартиру, они вино-водку закупают, продукты, мы стол накрываем, выпиваем, музыку включаем, на колени садимся, в общем — готовы к употреблению… Но тут входят в квартиру наши ребята: «Так-так, значит, совращением малолетних занимаетесь?.. Что делать будем, уважаемые? Полицию вызывать?..»

Обычная разводка на бабки.

Или клофелина в вино подмешаешь, еще какой-нибудь дури, в общем, «обували клиентов» и немалые деньги имели. Конечно, ты не одна, за тобой — уголовная банда. Вначале я работала в компании с дагестанцами, потом — с чеченской бандой, а в последнее время с нашими, русскими, с ними легче, потому что они как бы более свои.

В общем, попали мы с подружкой в чисто уголовную среду: воры, проститутки, бандерши. Когда ищешь, то находишь. Самым младшим двадцать пять-тридцать лет, старшим — сорок-пятьдесят.

Зачем я им нужна? Во-первых, подсадная утка, на мне, между прочим, деньги зарабатывались. Во-вторых, хотели сделать девочку на приход. Ну, приход — это наступление кайфа, когда кайф приходит. И в этот момент для полного кайфа им нужны девочки или одна девочка на всех. Чаще всего — одна-две на всю группу. В основном — винтовые девочки, то есть девочки, которых колют первинтином. Это дешевый самодельный наркотик, от которого человек сразу дуреет и с ним можно делать все, что угодно. Как правило, на винт сажают малолетних и делают их девочками на приход. Мне же просто повезло. После первого укола у меня поехала крыша, начало твориться что-то страшное. Наверно, винт наложился на мой психованный характер. Короче говоря, меня не стали трогать, побоялись. А потом появился человек, который взял меня в постоянные сожительницы, авторитетный такой, настоящий вор — и меня больше не трогали. Хотя были случаи…

Винтовых девочек можно сразу в хоровод пускать: это когда одна на пятерых. Но не надо прикидываться козочкой: если ты попала туда — значит, готова на все, не из детского сада пришла.

Конец ознакомительного фрагмента.