Звездный странник. Корабль

Сергей Афанасьев, 1998

Грузовой космический корабль 'Атлант' в результате катастрофы попадает, как им кажется, в глубокое будущее, на Землю тринадцатого тысячелетия. На первый взгляд этот мир безжизненен. Но потом начинают происходить загадочные явления. Выясняется, что это не совсем Земля, и люди, населяющие этот мир – не совсем люди, и подчиняются они совершено иным законам. А штурман 'Атланта' Сергей Кузнецов этим существам, оказывается, очень хорошо знаком. Они уже встречались с ним, и не раз. И мало того – выясняется, что у него здесь есть жена, которая тоже в общем-то не совсем человек. И тем не менее…

Саркофаг

Марсианский контейнер тускло поблескивал в самом центре максимально освобожденного пятого отсека. Сергей деловито суетился вокруг, манипулируя замысловатыми приборами. Леднев сидел в сторонке на овальных, без углов, высоких ящиках и, по-детски болтая ногами, вел сверху неторопливую беседу.

— Зачем мы его вообще приволокли на корабль? А вдруг это мина? — скептически поинтересовался он.

Сергей поднял голову.

— Мина, простоявшая заряженной столько тысячелетий?

— А что, находили же боезаряды задолго после Второй Мировой войны?! В полной боевой готовности!

— Ничего, — усмехнувшись успокоил его Сергей. — Она столько тысячелетий простояла, день-два для нее пустяк. К тому же, видишь же, делаю все возможное — не касаюсь, не кашляю, не стучу. И ты будь добр — разговаривай потише и не делай резких движений.

— Ну вот, успокоил, — шутливо откликнулся Леднев, но принял его слова всерьез и на всякий случай перестал болтать ногами.

Некоторое время оба молчали. Сергей всевозможными датчиками снимал во всех мыслимых и немыслимых спектрах и режимах показания приборов и пичкал этой информацией бортовой компьютер, которому в свою очередь этого было мало, и он требовал все больше и больше.

— Интересно же, — наконец произнес Сергей, запустив очередную линию. — Для чего-то сделали ведь такую сложную конструкцию? Что-то же она в себе хранит?

— А может, это деталь реактора? Или какая-нибудь местная батарейка? — сверху подал голос Евгений.

— Все может быть, — пожал плечами Сергей, наблюдая за экраном сканера. — Ну а вдруг мы все-таки правильно поняли смысл знаков на корпусе, что там хранится живое существо? — Он с каким-то азартным любопытством взглянул на Леднева. — Разбудим — оно нам прояснит ситуацию. А?

— Честно говоря, — скептически заметил Евгений, — даже не представляю, каким это образом? Мировая история саркофагов что говорит? Пакуют обычно каких-либо местных тиранов. Выползет этакий монстр и начнет нас тут строить в две шеренги.

— Ну, ты уж больно мрачно смотришь на жизнь, — покачал головой Кузнецов, пристраивая к саркофагу прибор для просветки гамма-лучами.

— Хорошо, — пожал Женька плечами, — не монстр, а гений. Ну и что? Что нам это даст? Знания? А что нам с ними делать?

— Ты считаешь — наш переход уже необратим?

— В природе все процессы необратимы — из пепла нельзя вернуть сожженное дерево, так же как и из человека нельзя получить выпитый и переваренный им коньяк.

Сергей вдруг засмеялся.

— А ты, оказывается, пессимист!

— Нет, я просто реально смотрю на вещи, — очень серьезно ответил Евгений, не принимая шутливого тона.

— Не столько реально, сколько упрощенно, — возразил Сергей, подсоединяя прибор к компьютеру и запуская программу сканирования.

— Ты так думаешь?

— Конечно. — Кузнецов внимательно просмотрел отклики БК, что-то там у себя поменял в расположении приборов, что-то понажимал на сенсорных клавишах, и поднял к Ледневу глаза. — И пепел, брошенный в землю, рано или поздно трансформируется в дерево, и новая рюмка коньяка содержит в себе что-то, что пили наши далекие предки.

Леднев покачал головой.

— Нет, — печально ответил он. — К нашей ситуации это никак не относится.

— Как знать, — пожал плечами Сергей, увеличивая мощность гамма-лучей и запуская программу сканирования заново. — Не знаю, как у вас в детстве, а нас в детском садике часто пичкали сказкой о двух лягушках, попавших в банку со сметаной. Слышал?

Евгений утвердительно кивнул.

— И она с тех пор въелась в меня, — продолжил Кузнецов, проверяя работу магнитных датчиков. — Приучила бороться до конца. Так сказать — на живом примере.

— Я и не предлагаю сидеть сложа руки, — заметил со своего места Леднев. — Просто рассуждаю вслух, спорю. А в спорах, как известно, рождается истина.

— Странные у тебя рассуждения, — усмехнувшись, покачал головой Сергей, оторвавшись от работы и посмотрев на Женьку. — Лучше бы подключил к исследованию медицинскую линию.

— В смысле?

— Ну-у, — протянул Сергей. — Я бы, например, перед лицом глобальной катастрофы постарался сохранить какие-либо микроорганизмы, гены, клетки… Тебе, как медику, наверное, лучше знать, что следует сберечь в таких случаях, чтобы случайно уничтоженную жизнь можно было снова восстановить.

— Интересная мысль, — насторожился Леднев, спрыгивая на пол, и по-новому посмотрев на контейнер. — А ты не боишься, что оттуда полезут вирусы, против которых мы будем бессильны?

— Женька, хватит меня пугать, — не выдержал Сергей. — Ясно, что вскрывать будем в полной герметизации со всеми степенями защиты. И потом, зачем землянам перед катастрофой сберегать опасных вирусов?

— Версии две, — начал Кузнецов, когда все втроем собрались в кают-компании корабля. — Первая — мина-ловушка на боевом взводе. Версия вторая — контейнер с микроорганизмами. Бортовой компьютер пока молчит, зараза. Боюсь — не осилит задачку — не для этого он создан. А пусковой механизм саркофага локализован.

— Да, только вот что он запустит? — находясь все еще в мрачном состоянии духа, произнес Леднев со своего места.

— Не вскрыв, не узнаем.

— Серж, — обратился Сазонов. — Может я, конечно, и перестраховываюсь, но ты еще раз проверь качество защиты отсека. Не в службу, а в дружбу.

Сергей улыбнулся.

— Все будет в порядке, — кивнул он. — Защита, конечно, не боевого крейсера, но кое-что она выдержит. По крайней мере все известные ситуации в ней запрограммированы. И, как минимум, начало ядерного распада отследится, и если не загасится, то саркофаг, либо сам отсек, просто выдавятся за борт корабля. Непонятно что вы все так зацепились за теорию мины?

— Такая глобальная катастрофа не с пустого места возникла. Была же какая-то причина. Так что мало ли что…

— Хорошо, — посерьезнел Кузнецов. — Я буду в рубке, сам прослежу за защитой. На тот крайний случай, когда человеческая интуиция почувствует опасность, а приборы промолчат. Эта штука все-таки продукт другого мира и наши ситуации ей неподвластны. Если что-то почувствую неладное — сразу отстрелю отсек. А вскрывать — вы уж тогда сами. Кто из вас этим займется?

— Скорее всего — я сам, — спокойно ответил капитан. — У Женьки свои медицинские датчики, и свои полномочия на отстрел отсека.

В рубке повисла тягостная тишина. Всем было ясно, что эти понятия"выдавливание в космос"и"отстрел"также теперь относятся и к самому капитану.

— А может, тогда не надо? — с сомнением произнес Сергей.

Сазонов отрицательно покачал головой.

— Только вы уж не расслабляйтесь, — более строго сказал он, понимая их состояние. — Обо мне не думайте. Не хватало еще, чтобы я в случае опасности потащил и вас и корабль за собой. Если что — смело жмите на кнопки.

Ему никто не ответил, и он молча развернулся, собираясь уходить.

— Ну, ни пуха тебе ни пера, — напутствовал его Кузнецов. — Надеюсь, все пройдет хорошо.

— К черту, — традиционно ответил капитан и ушел за своим скафандром.

Два часа в страшном изнеможении Сергей просидел в пустой рубке, напряженно следя за уровнем защиты внутри пятого грузового отсека и готовясь в любую секунду нажать на кнопку аварийной очистки. Как-никак — жизнь корабля, товарищей и его самого сейчас зависела от его сообразительности и скорости реакции.

Он мучительно наблюдал за показаниями приборов, словно шахматист, анализируя быстро меняющуюся обстановку и решая — штатная это ситуация, или все-таки что-то промелькнуло не так.

Вот давление в отсеке чуть изменилось — значит герметизация саркофага нарушилась. Вот побежали анализы воздуха — никаких посторонних примесей, воздух в саркофаге оказался стерильно чистым, только процентное соотношение азота, кислорода и гелия заметно отличалось от корабельного. Вот возник небольшой радиационный фон. Сергей чуть напрягся — может такое быть? Надо решать быстрее. Или это все-таки подозрительно? Решил — может. Скорее всего, это всего лишь источник питания саркофага. А вот мелькнули анализы на микроорганизмы — отсутствуют…

Пару раз возникала совершенно непонятная ему картина, но вроде ничего угрожающего он в этом не находил и аварийных мер не принимал. Беспокоил только усилившийся фон нейтрино. Но он был уже давно, являясь как бы особенностью этого погибшего мира, последствием непонятной катастрофы.

Неожиданно замигала лампочка внутренней связи — Женькин сигнал. Кузнецов вздрогнул, по инерции погладив кнопку аварийного выброса — все это время он палец с нее так и не убирал. Глянул на часы — слишком быстро для успешного эксперимента. Наверное, что-то пошло не так. Или совсем не пошло.

— Ну что? — настороженно спросил он.

— Давай к нам, в пятый, — голос Леднева был необычайно спокойным. — Я думаю — все уже закончилось.

Сергей вздохнул с облегчением — по крайней мере, ничего страшного не произошло.

— Ты уже там? — уточнил он.

— Да.

— А я зачем вам нужен? Помогать монстров выталкивать из рубки? — Он попытался расслабиться и разрядить напряженную обстановку.

— Сам увидишь, — не поддержал его шутливого тона Евгений, что было уже странно само по себе.

Тон Леднева ему не понравился, и Кузнецов направился к саркофагу, мысленно перебирая, что же все-таки могло произойти?

— Ну, что у вас? — быстро спросил он, стремительно входя в отсек, обводя глазами застывших товарищей и открытый саркофаг. И остолбенел — в саркофаге лежала совершенно обнаженная девушка немыслимой красоты.

— Мертвая? — почему-то жутким шепотом спросил Кузнецов.

— Живая, — тоже шепотом ответил Евгений. — Спит. В анабиозе.

Сергей медленно подошел поближе и встал рядом с капитаном, изучающем внутренности саркофага. Замер, не в силах оторвать от нее взгляда.

Вблизи она оказалась еще красивее. Узкие бедра, тонкая талия, спортивная фигура, крепкая налитая девичья грудь. На вид — лет восемнадцать-двадцать. Копна черных волос, темные брови и ресницы. Худая — ребра выпирают.

— И что? Она так все эти тысячелетия и пролежала?

— Да нет конечно! — тихо прошипел Женька в ответ. — Была в какой-то консервации типа заморозки. А мы ее своими действиями и разморозили.

— А это что? — снова тихо спросил Сергей, кивая головой. На голом теле были видны следы ушибов — то ли ее пытали, то ли она жестко с кем-то дралась.

— Не знаю, — пожал плечами Евгений. — Возможно, она попала в какую-нибудь катастрофу и ее заморозили для последующего лечения. Да так и не успели. В любом случае она сама все расскажет. Если, конечно, проснется.

— А что? Может и не проснутся?

Женька снова пожал плечами. В нем уже говорил холодный рассудок медика.

— На первый взгляд — абсолютно здорова, — ответил он. — Сама должна прийти в себя. Но срок ее заточения больно уж велик. По предварительным данным — около двенадцати тысяч лет. Здесь уже трудно что-либо утверждать определенно. Да и внутренние повреждения тоже не исключаются.

И Леднев снова вернулся к своим медицинским приборам.

— Высокая, — тихо протянул Сергей, обращаясь к капитану и стараясь не мешать Евгению.

— Худовата только, — подал реплику Женька, не отрываясь от приборов.

— Молодая потому что, — возразил молчавший все это время капитан. — Кстати, фигура-то спортивная, — заметил он, наконец покончив с осмотром и отойдя от саркофага. — Может, спортсменка? Отсюда и травмы?

Женька с сомнением покачал головой.

— Непохоже, — ответил он, деловито обвешивая ее датчиками. — Впрочем, вскоре я точно все скажу.

Сергей с капитаном расположились в сторонке, забравшись на овальные ящики. И теперь уже они сверху молча наблюдали за его действиями.

Леднев быстрыми точными движениями прикреплял на тело девушки датчики, смотрел на экран, кивал каким-то своим мыслям, снова перекреплял. А Сергей неожиданно поймал себя на том, что таких девушек он никогда не встречал в своей жизни. А если бы встретил…

— Ну все, — перебил его мысли Евгений, отрываясь от своих исследований. — Готово. Это явно человеческий индивидуум. А не просто копия или мимикрия. По половому признаку — женщина.

— Это мы и сами видим, — проговорил Сазонов. — Ты давай поконкретнее.

— Внешность еще не обозначает принадлежность, — строго ответил Женька. — Масса пятьдесят четыре килограмма, рост — сто семьдесят шесть сантиметров, восемьдесят семь — пятьдесят семь — восемьдесят восемь — если это кого-то интересует, — добавил он.

— Ты лучше про повреждения… — заметил капитан.

— Они отнюдь не спортивного характера, — неопределенно ответил Женька. — На лицо явные побои, либо, я бы даже сказал — пытки. Повреждены легкие, сломаны два ребра, отбиты почки.

— И что все это значит?

— Точно знаю только одно — она умирает. Рана в легких смертельна. Можно сказать — она уже умерла.

Сергей ошарашено посмотрел на девушку. В глаза почему-то бросилась маленькая родинка под левым соском, необычной треугольной формы. Сердце его сжалось.

— Точно? — спросил он ужасно волнуясь.

— Абсолютно, — обречено кивнул Леднев.

— Вот-те на! — удивился капитан. — Выходит — только нашли собрата по разуму, как тут же его и потеряем?

Сазонов внимательно посмотрел на Сергея, на Женьку.

— Прооперировать сможешь? — спросил он.

Евгений обалдело посмотрел на капитана.

— Я же не хирург, — ответил он растерянно.

— И что теперь — смотреть как человек медленно умирает?

Молчание.

— Евгений — сделай, что сможешь, — строго произнес капитан. — Она ведь уже ничего не теряет.

— Ага, зато ее смерть ляжет на меня одного, — хмуро возразил Леднев. — Впрочем, конечно, сделаю все, что смогу.

Он все так же хмуро посмотрел наверх.

— Ну а вы что там расселись? — недовольно спросил Евгений.

— А что нам делать?

— Дмитрич, ты дуй в библиотеку. Найди там видеокристаллы по хирургии грудной клетки. А ты, Серж, прикати сюда стол из кают-компании, обезвредь тут все лучами, и заодно будешь моим ассистентом.

Экипаж, имея перед собой конкретную цель, забегал, засуетился. Вскоре"операционная"была готова. Ужасно волнуясь, Леднев с Кузнецовым подошли к саркофагу.

— Ну, беремся? — неуверенно скомандовал Евгений. Оба они были в тонких, белых, медицинских комбинезонах. Тонкие резиновые перчатки на руках тщательно вымыты.

Кузнецов только кивнул, проглотив застрявший комок в горле и нерешительно протянул руки, чего-то боясь. Очень осторожно, с удивлением заметив как дрожат его пальцы, он дотронулся до иноплянетянки и непроизвольно вздрогнул, ожидая чего угодно. Девушка была холодной, но не ледяной.

— Быстрее! — поторопил его Евгений. — Время!

Сергей засуетился, подсунул правую руку под голову инопланетянки, взял ее за подмышки, приподнял, стараясь, чтобы голова ее не болталась. Женька приподнял за ноги. Капитан ухватился за талию.

— Раз-два, взяли! — скомандовал мокрый от волнения Женька и они дружно приподняли ее над ложем саркофага и быстренько перенесли на стол.

— Полотенце! — снова скомандовал Леднев и Сергей быстренько вытер ему лицо чистой салфеткой.

Бледный как смерть Женька, с белой повязкой на лице, приподнял девушке веки, заглядывая в ее зрачки.

— Глаза огромные, я таких и не видел, — пробормотал он. — И белки глаз у нее необычные. Голубые. Посмотришь? — повернулся он к Сергею.

Но Кузнецов отрицательно замотал головой — почему-то дотрагиваться до нее было страшно.

— Ну что ж, — еле слышно произнес Женька. — Тогда начнем, пожалуй. — И он дрогнувшей рукой взял скальпель из рук Сергея.

Сергей с ужасом смотрел, как острый скальпель легко разрезает тонкую кожу девушки.

— Зажим, — сказал Женка, закончив надрез.

Сергей подал. Руки его дрожали.

— Это тебе не в приборах ковыряться, — сухо произнес Леднев, мельком заметив это.

Он аккуратно развел края кожи, обнажив кровавую красноту внутренностей. Открылись сломанные ребра, одно из которых проткнуло легкое.

Евгений посмотрел на экран.

— Дмитрич, — сказал он. — Перелестни страницу.

Капитан торопливо исполнил его указание.

Вздохнув, Женька решительно раздвинул ребра девушки, открывая легкие. Брызнула кровь…

И вот все наконец-то было закончено.

Невероятно бледный Сергей поспешно снимал с себя белые медицинские одежды, забрызганные человеческой кровью. Его тошнило.

— Дмитрич, у нас водка еще есть? — устало спросил Евгений.

Капитан кивнул.

— А ты знаешь, это оказывается гораздо легче, чем я думал, — произнес Леднев. Впрочем, его тоже мутило.

— Мужики, вы только не теряйте сознания, хорошо? — заволновался капитан, поспешно наливая медицинский спирт в две мензурки. — Выпейте пока. А я за закуской сбегаю.

Сергей с Женькой выпили, даже не поморщившись. Девяносто шести градусная жидкость прошла как вода.

Одновременно сели на ящики.

— Будет жить? — еле слышно спросил Кузнецов.

— Должна, — неуверенно ответил Евгений. — Что ж мы, зря все это делали? — Он с трудом поднял ставшую вдруг безвольной руку, показывая на операционный стол. — Надо будет еще регенераторы к ней прицепить. Для быстрого заживления.

— Здесь оставим?

— Скажешь тоже?! — возмутился Леднев. Под действием спирта бледность потихоньку проходила, голос креп и движения постепенно оживлялись. — Перенесем в какую-нибудь каюту. В наших кроватях столько всего медицинского натыкано, в миг ее излечат!

— Ее же нельзя тревожить?! — удивился Сергей. — После такой операции!

— А что делать? — ответил Женька, пожимая плечами. — Технику из каюты сюда мы не перетащим. Так что придется рискнуть.

— А в чью? — спросил Кузнецов. Лишних помещений у них на корабле не было.

— В ближайшую, естественно, — вяло усмехнулся Евгений и у Сергея мурашки пробежали по телу. Ближайшая каюта была его и мысль, что инопланетянка будет лежать на его кровати, почему-то взволновала его.

— А я где? — растерялся он.

— Можешь — в кают-компании. Но лучше, конечно, у меня. Я потеснюсь. Согласен? — Кузнецов вяло кивнул. Ему было все равно. — Организую топчан. Будем спать по-очереди, чтобы никому обидно не было.

Сергей снова кивнул.

— Катим до каюты, — продолжил Женька. — А там осторожно переложим.

Вернулся капитан.

— Живы? — спросил он.

— Как видишь, — одновременно пожали они плечами, продолжая сидеть.

Дмитрич протянул бутерброды.

— Будете?

Они снова одновременно покачали головами — нет.

— Ну тогда я себе налью, — сказал он, беря склянку со спиртом.

— А тебе-то зачем? — искренне удивился Женька.

— А я что по вашему — железный? — с какой-то даже обидой в голоске произнес капитан.

— Честно говоря, мы так и думали, — впервые улыбнулся Евгений. Встал, посмотрел на Сергея. — Ну что? — спросил он. — Покатили?

Подкатив стол с девушкой к спальному кокону в каюте Сергея они остановились, решая, кому сподручнее ее переложить — так как втроем было уже неудобно — слишком тесно.

— Серж, давай, — предложил капитан. — Твоя каюта, тебе и карты в руки.

Сергей неуверенно посмотрел на обнаженное тело незнакомки, на свежезаклеенные послеоперационные полоски, осторожно просунул руку ей под ноги, обжигаясь о ее тело. Потом, вспотев, медленно подвел руку под худенькую спину.

— Голова же будет болтаться, — сказал он прежде чем поднять ее, замерев в дурацком полусогнутом положении.

Женька согласно кивнул.

— Я ее тебе на плечи положу, — деловито сказал он.

Сергей аккуратно приподнял хрупкое тело. Там, у саркофага, его руки наливались свинцовой тяжесть, а сейчас она оказалась на удивление легкой. Он мягко прижал ее к себе и Леднев, придерживающий голову девушки, осторожно положил ее на плечо Сергею и ее густые волосы тут же защекотали ему лицо. От нее приятно пахло. Медленно переступая ногами, он развернулся и почему-то торжественно уложил ее на свою собственную кровать. Фиксаторы автоматически защелкнулись.

— Ты их перестрой, — посоветовал Женька. — А то она проснется, а выйти не сможет. Представляешь ее состояние?

Кузнецов согласился с этим доводом.

Евгений, между тем, вручную прикрепил систему регенерации.

— Мало ли что, — шепотом объяснил он свои действия. — Может, наша медтехника не определит ее как нормальное человеческое тело, и не включится?

Присел на корточки, включил локальный экранчик, понаблюдал за цифрами.

— Все в порядке, — наконец произнес он вставая. — Приборы приняли ее за свою.

И на душе у всех отлегло, словно тяжелый груз свалился с души.

Никто из каюты не уходил и не собирался. Все втроем стояли у кровати и молча смотрели на изрезанную и забинтованную, но все равно необычайно красивую незнакомку.

Наконец Сергей укрыл ее своей простыней.

— Словно из сказки, — почему-то выдохнул он, прислушиваясь к ее ровному дыханию. — Спящая красавица.

— И три богатыря, — улыбнулся Сазонов.

— Серж, а ты ее поцелуй, — прошептал, усмехаясь, Евгений, проверяя, как сработали регенераторы. — Она и проснется. Старое проверенное веками средство.