Усть-Илимские истории. В честь 100-летия ВЛКСМ

Сергей Алексеевич Решетников

Этот сборник о двух эпохах – СССР и новой России. О жизни в Иркутске – столице Восточной Сибири и Усть-Илимске – городе трёх Всесоюзных ударных комсомольских строек. О людях и водоворотах судьбы, в которые попадали герои повествования. О больших и малых неудачах. О победах, которые были нелегкими, а потому и очень важными. О любви, семье, родных и близких. О том, что наша жизнь прекрасна и удивительна. Изучайте историю Родины по конкретным судьбам людей, о которых повествуется в этой книге.

По англицки не «ботаешь» — «канай» из института

Продолжу про институтские приключения.

В первый раз угроза исключения, вернее, отчисления из института замаячила довольно рано, после третьего семестра.

Так складывалось на нашем металлургическом факультете, что, проучившись полтора года, из наших студенческих рядов выбывало наибольшее количество учащихся. Преподавателем английского была жена заместителя нашего декана Гоголева, имя ее забыл, по-моему Светлана.

Так вот, именно английский и был камнем преткновения для многих.

Была сессия — самая веселая и самая тяжелая пора. Частенько мы готовились к экзаменам и зачетам в общежитии. Наше немногочисленное студенческое женское сообщество, проживавшее там, было ответственным и надежным. Конспекты, литература по разным предметам были у них в полном комплекте. Это нас часто выручало, да и перекусить можно было у девчонок, они не гулеванили, как мы.

Жизнь в общежитии была насыщенной, наполненной множеством ярких событий, но она меня коснулась лишь чуть-чуть. Помню, у нас висел лозунг: «Металлурги, наша сила в плавках». Кто-то в жизни его, этот лозунг, воплощал безотносительно процесса плавки металла, сталеварения. Образовывались семьи. Креков Валера женился на Людмиле Быцко, Юра Литвинов — на Людмиле Митяевой. Жизнь бурлила.

Мое бракосочетание

Обмен кольцами

Групповое свадебное фото 28 сентября 1973 года. Слева направо, первый ряд: Рустам Муфахаров, Клавдия Васильевна Сальникова, Галина Михайловна Павловская, Ангелина Ивановна Щекотова, Наталья Ананьина, невеста Елена Щекотова, жених Сергей Решетников, Александр Щекотов, Надежда Савватеевна Решетникова, Георгий Семенович Щекотов, Иван Александрович Павловский; второй ряд: Вадим Воскрецов, Татьяна Крысанова, Анатолий Клетченко, Петр Баренко, Елена Китаева, Надежда Щекотова, Ирина Елисеева, Владимир Наталевич, Алла Подлипендец, Олег Ольшевский, Александр Тарасов, Владимир Креков, Юрий Иванович Никитин

Однажды наши соседи механики вывесили плакат, направленный на общагу химического факультета. Там учились в основном девчонки. На наших «мужицких» факультетах еще ходила байка: «Обезьяна говорит, что она первая красавица металлургического факультета. Ее спросили почему? Она ответила, что является единственной студенткой женского пола». К нашим девушкам эта байка не подходила, они все были красавицами. Плакат механиков был с издевкой: «Курица не птица, химица не девица». Видно, кого-то из механиков отвергла студентка химфака. На следующий день нацеленный в сторону общаги механиков красовался ответный плакат: «Трактор не машина, механик не мужчина». Так весело и дружно мы жили. Да так жили почти все студенты нашего времени.

Вот, сдав очередной экзамен, я иду по коридору института, возле двери кафедры английского языка толпятся студенты. Они пришли сдавать или пересдавать экзамен. Народу много, можно проскочить «на дурачка», по запарке. И я решил тоже попытать свое счастье. Взял разрешение в деканате и вот захожу в аудиторию. Английский я знал неважно.

Вспоминаю, когда я сдал экзамен по английскому в школе, молодая учительница, высунувшись из двери, махала мне, уходящему домой, кулаком. Правда, в глазах ее сверкали озорные искорки. А дело было так.

На школьном экзамене сидела комиссия из трех педагогов.

Учителя математики и биологии, которые в английском соображали меньше, чем папуас в космической термодинамике и, конечно, наша англичанка.

Билет мне достался непростой: Ленин в Лондоне. Я и по-русски-то ничего не знал, чем там занимался вождь мирового пролетариата, а не зная английского, рассказать про это по-английски вообще было задачей с миллионом неизвестных.

Я сидел, товарищи входили, сдавали экзамен и счастливыми уходили. Наконец, учительница английского, проходя по рядам, обратила свое внимание на мой пустой тетрадный лист.

— Ты чего не пишешь, Сережа? — шепотом спросила она.

Я прошептал в ответ, что не знаю что писать.

— Пиши все подряд, — сердито сказала она, сверкнув педагогическим взглядом, и вернулась за главный стол.

В. И. Ленин (бюст) и «Ливерпульская четверка»: Джон Леннон, Пол Маккартни, Джордж Харрисон, Ринго Старр

Я все понял по-своему. Я начал писать тексты песен популярнейшей английской группы «Битлз», которые знал наизусть, а вместо припева вставлял слова: Ленинс, Ландонс.

Когда меня вызвали отвечать, я уверенно, с расстановкой начал произносить:

Естердэй, ол май троблес симед со фар эвэй.

Нау ит лукс ас зоу хи стэй.

Ох, ай би лив ин естердэй,

Садэнли….

Ленинс Ландонс.

Битлы

Меня несло, я был полон вдохновения и уже почти начал петь. Пожилые учителя, не знающие английского, завороженно и с огромным восхищением смотрели на меня.

Мишел, май бел

Зыс ар вордс зэт гоу вэл, май Мишел.

Мишел, май бэл,

Сонт дэс мотс кью вонттрис

бинэнсембл, трес бин энсембл.

Ленинс Ландонс.

Наши советские фанаты Битлз

Учительница английского еле-еле сдерживала смех. Такого увлеченного придурка она, наверное, не встречала еще никогда.

Вторая, третья песня, а я все не мог угомониться.

Наконец, меня остановили. Учительница биологии сказала:

— Никогда не думала, что Сережа Решетников лучше всех знает английский язык и в совершенстве на нем может разговаривать. Даже, наверное, без акцента!

Как же она ошибалась.

Вторая учительница потребовала:

— Надо поставить Сергею пятерку за экзамен, в целом за год и в аттестат. Я тоже до глубины души поражена его знаниями. Он говорит, как носитель языка, как англичанин.

Так им, моим милым учителям, понравилось моя шустрая экзаменационная речь, а на самом деле, представление клоуна.

Но учительница английского заявила твердо:

«Сергей часто пропускал занятия, лоботрясничал, не всегда готовил домашние задания и больше четверки не заслуживает».

На том и сошлись. Я уходил в приподнятом настроении.

Это было тогда, в школе, а тут — институт, все намного серьезнее. Преподаватель смотрела на меня, как на спортсмена, взявшего разрешение на досрочную сдачу экзамена. Видно, надо куда-то выезжать на боксерские соревнования. Пришел тут студент с пустой головой за оценкой. Она оказалась права на все сто процентов. Мои знания находились на уровне ниже плинтуса. Пыталась она тянуть меня «за уши», но, окончательно разочаровавшись, отдала мне зачетку и велела приходить вместе со своей группой по установленному расписанию.

Я был подавлен. Мне было стыдно перед этой, находящейся в трауре, женщиной. Она только что похоронила мужа, погибшего в ДТП, и была на работе. А я ведь тоже, как на работе… Для студента учеба — это та же работа. Здесь он формирует и начинает прокладывать свой путь, определяя вектор его движения. Будет он в дальнейшей жизни отличником или троечником? Помчится к высоким и ярким вершинам жизни или будет влачить жалкое состояние и прозябать в скучном болоте серых будней?

«Какой она ответственный человек, а я разгильдяй», — ругал я сам себя. С этого момента я решил, что выучу и сдам все сам. За помощью к нашему любимому куратору, замдекана Виктору Яковлевичу Баденникову, обращаться не буду.

Меня опять понесло, но уже в другую, правильную сторону. Больше месяца я напряженно занимался. Мой словарный запас пополнялся, я уже знал более трехсот английских слов и фраз по общественно-политической тематике. Читал и переводил без словаря тексты из газет «The New York Times», «Morning Star» и некоторых других. У меня появилась уверенность в себе, мне было не стыдно идти на экзамен к прекрасной женщине — преподавателю, перед которой недавно так «стремно облажался».

И вот я на экзамене.

Я с огромным любопытством следил, как меняются глаза моего преподавателя. Сначала взгляд был снисходительно-пренебрежительным, потом, по мере моих ответов, ‒заинтересованным и пытливым. Она сначала думала, что я между газетных строк карандашом записал тексты переводов, поэтому бойко читаю, давала мне свои английские газеты.

Газета британской компартии

Потом мы без текстов говорили на английском о политике как два собеседника. В конце она меня спрашивает, уже не как студента, а как близкого человека на русском:

— Сережа, что случилось? Что с тобой было?

— Не знаю, наверное, мне было безумно стыдно перед вами. Какая-то база знаний у меня была со школы, я же учился, и преподаватели были хорошие. Надо было мобилизовать свои силы, и я это сделал!

Я был доволен собой.

Преподаватель тоже искренне радовалась за меня.

В дальнейшем эта встряска, эта мобилизация памяти и себя самого мне здорово помогали. Это был серьезный урок.

Что касается иностранного языка, я мог свободно общаться, на коммерческих переговорах после речи англоговорящих партнеров я просил переводчика сразу переводить с русского мой ответ. Некоторые англичане смотрели с уважением, у некоторых читалась в глазах тревога — не чекист ли. Но переговоры всегда проходили гладко.

До сих пор, хотя уже и изрядно позабыв без практики общения язык, мне намного легче общаться с иностранцами, чем обычному человеку. Знание возвращается частичками при разговорном общении. Это здорово помогало, когда мы отдыхали в теплых краях. Правда, сейчас в смартфоне можно включить Гугл-переводчик и общаться посредством волшебной железяки. Но в таком случае, при масштабном использовании компьютерных технологий, думаю, мозгам ничего не остается, как засыхать.