Волчий остров

Сергей Александрович Баталов, 2005

Жизнь непредсказуема. Вчера ты – учитель, сегодня – пассажир поезда, а завтра – объект охоты; дичь. Дикий зверь, которого хотят убить исключительно ради собственного удовольствия. На что ты пойдешь, чтобы остаться в живых? Содержит нецензурную брань.

Глава 3

На дне бетонной тюрьмы

…Серега окончательно одубел от холода. За время, проведенное в подземном склепе, он несколько раз спал, несколько раз ел, два или три раза ходил по нужде. К нему никто не заходил, ни о чем не спрашивал, ничего не объяснял.

Неопределенность стала самым страшным пока испытанием в этой бетонной тюрьме. Быков понимал, конечно, что все это делается намеренно: отсутствие любых контактов, потеря времени суток, однообразная пища, туалет рядом с"кроватью", наконец. Намеренно — это понятно, но для чего — именно?

Размышляя о причинах, из-за которых он мог оказаться в столь неприятных для себя условиях, Быков перебрал в голове десятки, возможно, даже сотни вариантов, выискивая поводы, из-за которых его могли оглушить, и на несколько дней изолировать в каком-то подвале.

На третьи или на четвертые сутки к нему стала возвращаться память о последних часах и минутах перед тем, как он потерял сознание. Быков вспомнил, как сошел с поезда. Как он поднялся на эстакаду, немного задержался на самом верху, полной грудью вдыхая свежий воздух, давая прохладному ветру остудить его тело, чтобы быстрее ушла сонливость, в теле появилась бодрость, а в мышцах — упругость.

На лестнице, ведущей с переходного моста, от пригородных касс вниз, громко"митинговали"пенсионеры. Возмущались, разумеется, отнятыми льготами, отменой бесплатного проезда на троллейбусе и трамвае и много еще чем. Седой, крепкий старик с аккуратной короткой стрижкой и военной выправкой говорил, что раньше, до"монетизации", он мог бесплатно съездить один раз в год на Юг. Теперь за поездку придется платить — около семи с половиной тысяч рублей. Компенсация же просто смехотворная — сто рублей. Он не брызгал слюной, не топал ногами. С достоинством, спокойно, но с горечью и обреченностью пожилого человека, говорил вслух то, что не мог больше носить в себе.

Быков опустил глаза, поправил на плече сумку, с трудом протиснулся через плотную группу этих очень небогато одетых людей. Неожиданно подумал, что ведь это именно эти самые бабушки и дедушки, тогда еще молодые, потом — зрелые люди — построили великую страну, разведали месторождения и пробурили нефтяные и газовые скважины, построили алюминиевые и сталелитейные комбинаты…. Это они — своими руками, своим интеллектом создали то, что потом, спустя всего несколько десятилетий"прибрали к рукам"березовские, ходорковские, фридманы, вексельберги, авены, абрамовичи, дерипаски….

Их, стариков, много раз ограбило родное государство. Сначала отняли сбережения нескольких поколений, по копейке, по рублику, десятилетиями складываемые на счетах единственного банка — сберегательного. Потом через ваучеры лишили честно заработанной доли в общенациональной собственности. Потом отпустили"на волю"цены, но сохранили зарплаты и пенсии….

Теперь у стариков отнимали последнее, что у них осталось — возможность относительно свободно передвигаться. Ликвидировав, по сути, бесплатный проезд, их покрепче запирали в их квартиры, привязывали к микрорайону, в котором они живут. У стариков, для которых общение — порой единственная оставшаяся радость в жизни, эту радость отнимали. А вместе с ней отнимали жизнь.

Свернув с лестницы вправо, Серега словно на вилы наткнулся — настолько неприятным показался ему взгляд высокого худощавого темноволосого чернобрового мужчины, лет примерно около тридцати. Однако через секунду впечатление чуточку изменилось,"колючки"во взгляде почти исчезли; мужчина проявил заинтересованность.

— Куда едем? — Стараясь придать голосу как можно больше тепла, поинтересовался он.

— На Северо-Чемской!

— За пятьсот поедешь? — Испытующе посмотрел на него чернобровый.

— Поеду! — После недолгого размышления решил Серега, совершенно измученный двумя бессонными ночами и мечтавший сейчас только о двух вещах — теплом душе и мягкой кровати.

Вообще-то максимальная цена, за которую в это время суток можно было увезти местного жителя в этот отдаленный спальный микрорайон, была в два с половиной раза меньше. А если половину пути проехать на метро, то от Студенческой до Чемского вообще можно доехать за сотню. Но на метро нужно выходить на станции пересадки — Красном Проспекте, потом идти по длиннущему извивающемуся подземному тоннелю….

Чтобы"поймать"частника, который отвезет на Чемской за двести или двести пятьдесят рублей, нужно протопать от вокзальной площади метров сто — здешние таксисты просто озверели до денег, цены"ломят"несусветные. Пятьсот — это еще так,"семечки". Могут и за"сто"отвезти. Только не рублей, а долларов. Случаи бывали, и немало…. Особенно с женщинами. Словом, нужно было что-то сделать, чтобы уехать подешевле. А Серега так устал….

Он мельком глянул на желтую, всю в цифрах и шашечках,"Волгу", открыл заднюю дверь, положил на сиденье черно-синюю спортивную"командировочную"сумку, следом, практически засыпая на ходу, забрался сам.

— Куда едем? — Бодрый голос таксиста на секунду вернул его к реальности. Серега назвал адрес, откинулся на мягкий подголовник и почти сразу задремал, уверенный в том, что таксист разбудит его, как только они окажутся у подъезда дома, в котором Серега арендовал квартиру.

…По всему выходило, что чем-то твердым по голове звезданул ему таксист. Или его подручный. Но зачем? Ответ на этот вопрос никак не давался Быкову.

Ограбить? Пара тысяч"деревянных", схороненная в"лопатнике" — не слишком большая добыча, чтобы вот так, среди бела дня похищать человека. Таксист — не наркоман же, в конце концов. Это только они способны за дозу, во время"ломки"даже убить человека.

Пока на ум Сереге приходила только одна подходящая версия — недвижимость.

"Благодаря"москвичам стоимость жилья в главном городе Сибири всего за год подскочила с пятисот до тысячи долларов за квадратный метр. Для жителей первопрестольной, это цены небольшие — все-таки в Москве, где проживает всего шесть или семь процентов населения страны, по неофициальным данным,"крутится"до восьмидесяти процентов всех денег России. Но для сибиряков….

"Что же будут делать бандиты, когда выясниться, что дом оформлен на другое лицо?" — Думал Серега, размеренно прохаживаясь по тесному помещения из угла в угол, по диагонали. Четыре шага — в одну сторону, поворот, четыре шага — в другую…. — Меня, скорее всего,"прикокают"и закопают где-нибудь, на кладбище, в свежую могилку. Милиция ведь чаще всего работает по простому принципу: нет труппа — нет преступления. Значит, выход один — ни за что не говорить, что дом, по документам — не его.

Та-ак…. А что тогда дальше? Дальше ему, скорее всего, предложат подписать какие-то бумаги, типа генеральной доверенности, или договор купли-продажи дома. Допустим, я подпишу эти документы….

Тогда я сразу становлюсь"им"не нужен. Можно убивать. Потом, конечно, выяснится, что договор или доверенность — "липа", поскольку дома-то у меня как бы и нет. Возьмутся за мать…. Но мать, не смотря на возраст — кремень, она дом не отдаст даже под угрозой смерти.

В общем, как ни крути, выхода из этого подвала для меня нет. Убьют в любом случае!". — От этой мысли стало немного не по себе — тошно и мерзко.

Умирать не хотелось.

"Но какой есть выход? Придумать какой-то"ход", который даст возможность выбраться хотя бы на несколько минут из-под опеки похитителей, и постараться"сделать ноги"? Как вариант, вполне допускается. Но что-то Серега ни разу не слышал о людях, сумевших убежать из-под бандитской стражи. Читать — да, читал, но вот видеть, разговаривать — не доводилось."Герои", сбежавшие от бандитов, делали это из домов, квартир, но не из намертво забаррикадированных подвалов. Нет…. Этот вариант трудно выполним. Если только куда-то начнут перевозить, например, к"своему"нотариусу. Тогда….

А что, если?…" — Пришедшая в голову мысль неприятным холодком прошла по спине, застряла где-то в середине груди, намертво сковав дыхание и почти полностью заморозив сердце. — "А что, если не дожидаться пыток, избиений, издевательств? Все равно конец один — смерть….

Конец ознакомительного фрагмента.