Ассорти с горькой начинкой. Сборник рассказов

Сергей Акименко

Какую начинку вы любите больше? Мистику, нуар или пронзающий душу ужас? А может вы хотите все и сразу? Тогда, приятного аппетита!

В глуши

Вениамин Серебров — сорокалетний владелец сети популярных в Москве кофеен, вот уже более четверти часа неподвижно стоял у окна собственной квартиры с видом на Москва — реку и машинально вертел в руке свой «Айфон».

— Ну, ты чего там застыл, Вениамин? — окликнула его жена, суетливая миловидная блондинка, снующая из комнаты в комнату, словно заводная игрушка. — Помогай собираться! В конце концов, не я охотник и рыбак, а ты. Я что ли должна оружие твоё укладывать, удочки и прочую дребедень. Я?!

— Не нравится мне это приглашение, Катя, — задумчиво произнёс Серебров, не отрывая взгляд от окна.

— Здравствуйте, приехали, — всплеснула руками жена, — то есть, как это не нравится?

— Ты же мечтал выбраться когда-нибудь на настоящую охоту. Не на зайчиков и уточек, а на…, — Катерина смешно округлила глаза и, засмеявшись, выдала, — на крупный рогатый скот!

Сереброву понравилась шутка, он отошёл от окна и, улыбаясь, уселся в кресло.

— Кого ты имеешь в виду, позволь поинтересоваться?

— Ну, лоси, олени, в крайнем случае, коровы, — напустив на себя серьёзный вид, ответила Катерина.

— А как же козы, бараны…? — продолжая улыбаться, спросил Серебров. — Хотя нет, вряд ли ты их относишь к крупному рогатому скоту.

— Ну, ладно, хватит прикалываться, — притворяясь обиженной, надула губы Катерина и тоже уселась в кресло, — давай, рассказывай, что тебя смущает.

— Видишь ли, Катюша, Герман далеко уже не тот, каким ты его помнишь со студенческих времён. Он очень сильно изменился и, думаю, ничего не делает просто так, — начал Серебров, но жена не дала ему договорить.

— Глупости, — возмутилась она, — в кои-то веки, захотелось увидеться со старыми университетскими друзьями в неформальной обстановке. Что в этом плохого? И не ищи, пожалуйста, подводные камни там, где их нет.

— Ты знаешь, чем занимается фирма нашего бывшего студенческого заводилы? — сощурись, спросил Серебров.

— Нет. А что?

— А то, Катерина, что занимаются они скупкой различных предприятий, мелких и средних, больших и не очень. А потом перепродают их активы с весьма приличной выгодой для себя. Я навёл справки и узнал, что фирма Германа причастна к некоторым нашумевшим рейдерским захватам. Вот так-то.

— Но к нам это, какое имеет отношение?

— К сожалению, с недавних пор, самое прямое. Не хотел тебе говорить, но раз уж зашёл разговор… Короче. Несколько дней назад, он сделал мне предложение о покупке нашего бизнеса.

— Да ты что?! — чуть не подскочила в кресле Катерина.

— Естественно, я ему отказал. Но думаю, на этом Герман останавливаться не собирается и, наверняка, захочет сделать мне ещё одно предложение, теперь уже, как ты правильно заметила, в неформальной обстановке.

Катерина, молча, посмотрела на мужа и после небольшой паузы серьёзно сказала: — В таком случае, нам просто необходимо ехать, Веня. Попробуем вместе отговорить Германа от этой затеи. Вдвоём мы его одолеем. Вот увидишь.

Серебров вздохнул и встал с кресла.

— Может, ты и права. Ладно, как говорится: «Бог не выдаст, свинья не съест». Пойду собираться.

— Давай, — тихо проговорила Катерина и проводила мужа долгим задумчивым взглядом.

Герман Сергеевич Борецкий, будучи заядлым охотником, давно мечтал приобрести домик где-нибудь в сибирской глубинке, чтобы там, вдали от мирской суеты, без помех предаваться своему любимому хобби. Долгое время у него не получалось осуществить задуманное. Попросту говоря, руки не доходили. И вот, наконец, свершилось. Год назад риэлторы нашли ему именно то, что он хотел — небольшой домик в Иркутской области на окраине села с мрачноватым названием Глушь. Домишко, конечно же, сломали и в короткие сроки поставили на его месте добротный двухэтажный сруб с камином и прочими прибамбасами, необходимыми для комфортного времяпрепровождения. Борецкий, несмотря на то, что ему уже стукнуло 40, был холост. О таких людях обычно говорят — он женат на своей работе. Так на самом деле и было. Борецкий совершенно искренне считал, что семья ему будет только мешать строить карьеру. Собственно, именно по этой причине, он много лет назад расстался с единственной настоящей любовью всей его жизни — девушкой по имени Люся. Они разбежались сразу же по окончании универа, по инициативе Германа, уже тогда твёрдо решившего никогда не жениться. По крайней мере, пока не добьётся успеха в жизни. В итоге, успеха он добился, и не малого, а желание создать семью так и не появилось. Отчасти в этом была виновата та самая Люся, успевшая за эти годы дважды выйти замуж и дважды развестись, родив от каждого из своих мужей по ребёнку. Чем старше становился Борецкий, тем чаще он вспоминал беззаботные студенческие годы и своих друзей с кем провёл (теперь он окончательно это осознал) лучшие годы своей жизни. Вечно ржущий Венька Серебров, Катька Моргунова, ставшая впоследствии женой Вени, Генка Чудин и Люся — Людмила Зыкина, почти полная тёзка знаменитой певицы. Эта развесёлая компашка, позже, уже на пятом курсе к ней присоединилась будущая Генкина жена Элла, и сейчас, спустя почти двадцать лет, вызывала у Борецкого самые тёплые воспоминания. Расстраивало только одно, что за всё это время они почти не виделись. Недавняя личная встреча с Серебровым была не в счёт, поскольку носила исключительно деловой характер. Фирма Борецкого часто выступала посредником в сделках по купле-продаже всего, что можно было купить или продать. В случае с Серебровым дело обстояло именно так. Заказчик попался серьёзный, настолько серьёзный, что Борецкому никак нельзя было ему отказать, иначе он поставил бы под удар дело всей своей жизни. Тут-то и пришла ему в голову идея совместить приятное с полезным. Пригласить старых друзей хорошо провести время, а заодно попытаться уговорить Веньку Сереброва пойти на сделку. Борецкий знал, что Венька, как и он, фанат охоты и надеялся, что тот, разомлев от тёплого приёма и от добытых им трофеев, согласится продать свой бизнес. Хорошим подспорьем в предстоящих переговорах было и то, что заказчик разрешил Борецкому существенно поднять цену.

В отличие от своих однокашников Гена Чудин никаких особенных успехов в жизни не добился. Более того, недавно он потерял очередную работу, в связи, с чем его семейство пребывало не в самом лучшем расположении духа. Получив приглашение Борецкого, Гена поначалу хотел проигнорировать его. Откровенно говоря, ему было стыдно перед успешными студенческими друзьями, особенно перед Венькой Серебровым. Вениамин, в отличие от примерного студента Гены, учился так себе и окончил университет с грехом пополам. Чудин был уверен, что удел товарища работать простым инженеришкой в каком-нибудь заштатном НИИ. Ан нет, все вышло с точностью, до наоборот. Это он, Генка Чудин, закончивший университет с красным дипломом, так и не смог реализовать свой потенциал, и вынужден был довольствоваться ролью, которую прочил своему университетскому товарищу. Однако Элла, жена Чудина, узнав о приглашении Борецкого, вцепилась в него мертвой хваткой.

— Ты что, идиот?! — накричала она на мужа, когда он сообщил ей, что они не поедут в гости к Борецкому по причине того, что он, Гена Чудин, не охотник и, тем более не рыбак. И вообще, терпеть не может природу и все ей сопутствующие «прелести». В частности, злющих таёжных комаров.

— Какие, к черту комары?! Ты что не понимаешь, что это твой, может быть последний шанс получить, наконец, нормальную работу? Господи! За что мне такое наказание?! Я выходила замуж за человека, в котором видела перспективу! А получила? Малогабаритную двушку в Бирюлёво и мужа-неудачника, который, имея красный диплом престижного университета, не может, как следует продать свои знания.

Это было правдой. Умение преподать себя, добиться чего-то, было ахиллесовой пятой Гены Чудина. Так что, как ни крути, а стыдится, ему было за что.

— Ну почему ты, Эля, думаешь, что он даст мне работу? — спросил он жену. — У нас даже нет с ним общих интересов. Вот Венька Серебров другое дело. Он охотник, да ещё и при деньгах. Ему там будет хорошо. Вот и пусть едет. А мне там делать нечего.

— Нет, ну ты точно дурак, — возмущённо сложила на груди руки, Элла, — если бы Борецкий хотел просто поохотиться в хорошей компании, он бы позвал только Веньку Сереброва. А он приглашает нас всех. Понимаешь ты, олух царя небесного? Я тебе больше скажу, он даже Люську пригласил, представляешь?

— Ни фига себе! — изумился Чудин. — Как у него только совести хватило. В своё время попользовался девчонкой и выбросил, словно надоевшую игрушку. Надеюсь, она послала его куда подальше?

— В том то и дело, что нет, — ухмыляясь, ответила Элла, — она приняла приглашение.

— Дурдом! Совсем гордости нет у нашей Людмилы. Ндаа…, о времена, о нравы! Интересно, как они друг другу в глаза посмотрят?

— Увидим, — сказала Элла, — но тебя, Геночка, это должно беспокоить меньше всего. Мы туда едем с одной целью — получить работу. И ты ни на минуту не должен забывать об этом.

— Хорошо, — сдался Чудин, — едем.

Камуфляжный «Хаммер» Борецкого, несмотря на всю свою мощь, с трудом тащился по размокшей от почти непрерывно моросящего дождя, грунтовке.

— Да. Погодка…, — с нескрываемым разочарованием произнёс Гена Чудин и отвернулся от окна внедорожника.

— Да ладно тебе ворчать, Гендос, — весело сказал Борецкий, — ты же знаешь — у природы нет плохой погоды. И вообще, радоваться надо. Мы снова вместе, как в молодости! Разве не здорово?!

— Да не то слово, Гера! — вступила в разговор Элла, сделав мужу страшные глаза. — Ты просто, красавчик. Собрать всех после стольких лет, лично я о таком уже и не мечтала.

— Вень, — обратилась она к Сереброву, — ты-то, наверное, на седьмом небе от счастья?! Вон, целый арсенал с собой привёз.

— Что, правда, то правда, — признался Серебров.

— Как выяснилось, мечты иногда сбываются, — заметил Герман.

— Согласен, — кивнул Серебров, — в конце концов, лучше поздно, чем никогда! А знаете, ребята, что в этой связИ бесит больше всего?

— Догадываюсь, — хмыкнул Борецкий.

— Правильно догадываешься, Гера. Живём в одном городе, а так за восемнадцать с лишним лет и не удосужились встретиться, поговорить по душам, вспомнить…. Ведь нам же есть, что вспомнить! Эх! Да что говорить! Столько времени зря потеряли, — с досадой, рубанул воздух Серебров.

— Ничего, Веня, — сказал Герман, отчаянно ворочая руль «Хаммера», — всё наверстаем, обещаю. Кстати, ребята и девчата! Минуту внимания! Хочу представить вам план мероприятий на ближайшие дни, пока вы будете моими гостями.

— Фу, как официально, — поморщилась Элла, и все засмеялись.

— Так вот, — отсмеявшись, продолжил Борецкий, — сегодня праздничный ужин, но предупреждаю, без фанатизма, ибо завтра рано утром мы с Вениамином на охоту.

— А я? — поспешно спросил Гена, предварительно получив чувствительный тычок от жены, — мне можно с вами?

— Ну, если есть желание, пожалуйста, — слегка усмехнувшись, ответил Герман, — экипировку мы тебе подберём. Лишнее ружьё тоже найдётся. Ты стрелять-то, надеюсь, умеешь?

— Из охотничьего не приходилось.

— Научим, дело не хитрое. А вы девчата, остаётесь на попечении бабы Фроси. Это моя, так сказать, домоправительница, она из местных. Соседка. Помогает мне по хозяйству. Когда я уезжаю в Москву, они с Митричем за домом смотрят.

— А кто этот Митрич? — спросил Серебров.

— Муж её. Охотник-промысловик. С ним завтра на охоту и пойдём. Надо сказать, что Глушь, несмотря на название, село довольно большое. Здесь всё районное начальство проживает. Народ местный в основном в леспромхозе работает, но есть и особая каста, охотники-промысловики, как Митрич. В общем, люди, как люди. Есть и плохие, и хорошие. Вас девчата на охоту не приглашаю, уж извините, все-таки это дело мужское. Но не беспокойтесь, пока мы с мужиками будем идти по следу «священного» оленя, вам скучать не придётся. Во-первых, банька. Гарантирую омоложение минимум лет на десять. Во-вторых, осмотр окрестностей с экскурсоводом в лице бабы Фроси. Места здесь такие…, ммм, как говорится, ни в сказке сказать, ни пером описать. Впечатлений наберётесь выше крыши. Заодно к столу свежих грибов да ягод наберёте. А при желании можно даже искупаться в озере. Водичка, конечно, бодрит, но для любителей острых ощущений — самое то.

— У нас нет купальников. Ты ж не предупредил, что на самом деле мы едем не на охоту, а на курорт, — улыбнулась Катерина.

— А они вам и не нужны, — хохотнул Борецкий, — в тех местах, кроме бабы Фроси, за вами вряд ли кто-то будет подсматривать. Разве что медведь полюбопытствует.

— Чего? — встрепенулась Элла.

— Да шучу я, шучу. Нет там никаких медведей. Купайтесь, загорайте, если погода позволит. В общем, отдыхайте и ждите нас. А вечером такой пир закатим, чертям тошно станет. Ребята, стейк из оленины, это нечто!

— Да, вот ещё что, — уже серьёзно продолжил Борецкий, — пока нас не будет, по селу одни не разгуливайте. Женщины вы приметные, мало ли что. С женским полом тут напряжёнка, так, что лучше не дразнить. Недавно я одного такого охотника до молодого женского тела с леганца урезонил. Ходит теперь волком на меня смотрит, того и гляди кинется.

— Кто такой? — поинтересовался Серебров.

— Есть тут один, Гундин Сашка по кличке Гуня.

— Как оригинально, — вставила Элла, — и что он сделал, этот Гуня?

— Напился сволочь и к девчонке одной полез. Ну, я ему и заехал пару раз.

— О! Так ты ещё защитник слабых и угнетённых, Гера. Колись! Сам глаз на неё положил?

— Ну что ты несёшь, Элька? Ей всего восемнадцать. Что я маньяк какой, что ли?

— Ну-ну. И как же зовут твою подопечную? — не унималась Элла.

— Мария. С недавнего времени сирота. Отец её пару лет назад в тайге сгинул, а мать умерла, ещё и месяца не прошло. Хорошо, хоть на работу её пристроили (участковый подсуетился) в леспромхозовскую столовую, а то совсем ей было бы худо. А девчонка она и вправду хорошая, иногда приходит ко мне помогает бабе Фросе. Есть у меня мысль в Москву её забрать, а то она здесь совсем зачахнет. Когда я ей намекнул об этом, она меня чуть не задушила на радостях.

При этих словах, Людмила поджала нижнюю губу, что не укрылось от всевидящего ока Эллы.

— Чудной ты мужик, Гера, — вступила в разговор Катерина, — при твоих возможностях, запереться, чёрт его знает куда. Тебе ж только пальцами щёлкнуть, вернее, банковской карточкой помахать, и тебе такую охоту организуют!

— Не понимаешь ты, Катюха. Надоели мне такого рода развлечения. Скучно. А о такой романтике я мечтал с самой молодости. Я ведь родом из маленького сибирского городка, можно сказать из недр тайги или ты забыла?

— Наверное, забыла, Гера. Столько лет прошло.

— Внимание, леди и джентльмены! — торжественно провозгласил Борецкий. — Добро пожаловать в Глушь!

Пока «Хаммер» медленно проезжал по центральной и единственной мало-мальски пригодной для движения улице, его пассажиры, не сговариваясь, сошлись во мнении, что данная местность не зря носит своё название. Может, моросящий по-прежнему дождь, навеял им такие мысли, но, как бы то ни было, когда американский вездеход, наконец, подъехал к дому Борецкого, настроение у его гостей оставляло желать лучшего. Перед распахнутыми настежь воротами их встречали трое. Женщина и двое мужчин. Устало урча, «Хаммер» медленно въехал во двор.

— Здравствуйте, здравствуйте гости дорогие, — тепло приветствовала приехавших румяная дородная женщина лет шестидесяти. Мужчины тоже поздоровались, но вышло это у них не так радушно, как у женщины. Один из них был одет в форму полицейского, и на вид ему можно было дать лет тридцать пять. Высокий, крепкий, о таких обычно говорят — ладно скроенный. Он смотрел на вновь прибывших настороженно, как будто заранее ожидал от них неприятностей. Другой мужчина, по виду ровесник женщины, тоже крепкий, коренастый, с обветренным морщинистым лицом выглядел абсолютно бесстрастным. Герман, улыбаясь, тепло приветствовал женщину, потом дружески поздоровался с представителями мужского пола. Знакомство гостей Борецкого с аборигенами прошло быстро и непринуждённо. Женщина и была та самая баба Фрося. Неулыбчивый мужчина оказался её мужем, Митричем. Полицейский представился местным участковым капитаном Федорычевым. Несмотря на свой суровый вид, и он, и Митрич приняли самое активное участие в разгрузке «Хаммера» и заносе багажа в дом.

— Да, Гера, впечатляет! — восхитилась Элла, плюхаясь на роскошный кожаный диван напротив отделанного изразцом камина.

— Согласен, неплохой домик получился, — скромно заметил Борецкий, — ну, что, располагайтесь друзья. Гостевые комнаты наверху. Их там, как раз, три. Выбирайте, кому какая нравится. Из одной комнаты, средней, есть выход на балкон.

— Чур, мы её займём! — воскликнула Элла.

— Это почему ещё? — возмутилась Катерина, поднимаясь по лестнице на второй этаж.

— Хотя бы потому, что мы с Генкой курим, а вы нет.

— Да ладно тебе, Кать, — махнул рукой Серебров, — пусть занимают.

— Господа, товарищи, минуту внимания! — вдруг громко произнёс полицейский. От неожиданности все вздрогнули и повернулись к нему лицом. Между тем участковый вышел на середину комнаты и, указывая на зачехленное оружие, сказал: — Попрошу предъявить охотничьи билеты и разрешение на оружие.

— Послушай, Сергей Васильевич, — обратился к нему хозяин дома, — ну, ты нашёл время включать законника! Люди устали с дороги. Неужели ты думаешь, что кому-то позволили бы провезти в самолёте оружие, не будь на него соответствующих документов?

— Ну, хорошо, — после небольшого раздумья сменил тон участковый, — черт с вами, отдыхайте. Пойду, не буду вам мешать.

— А ты чего вообще приходил, Сергей Васильевич? — спросил Борецкий.

— Как чего? — отозвался участковый. — Для порядка. Новые люди, да ещё с оружием.

— Понятно. Ты вот, что, Василич, ты завтра, если будет желание, заходи вечерком. Мясом угостим. Так сказать, с пылу с жара, с моего мангала. О, стихами заговорил! Это неспроста, Веня, — повернулся Борецкий к Сереброву, — помяни моё слово, ждёт нас завтра удача.

— Не говори гоп, пока не перепрыгнешь, — шутливо погрозил ему пальцем участковый и вышел во двор. Дождавшись, когда за ним закроется дверь, Борецкий громко хлопнул в ладони и сказал: — Ну, что застыли?! Давайте устраивайтесь. А то уже не терпится выпить за встречу.

— Митрич, — обратился он к охотнику, — мы с Веней попозже к тебе зайдём, обсудим планы на завтра. Хорошо?

— Договорились, Герман Сергеевич.

Сказать, что Венька Серебров был счастлив, это ничего не сказать. Впервые за свою любительско-охотницкую карьеру, ему удалось добыть по-настоящему солидный трофей. Причём с первого же выстрела. Он покосился на лежащую на земле косулю, и его лицо расплылось в довольной улыбке.

— Хороший экземпляр, — перехватил его взгляд Митрич, — отлично стреляешь. Признаюсь, не ожидал.

— Ну что, с почином тебя! — поздравил Вениамина Борецкий.

— И я поздравляю, — уныло пробубнил Чудин.

— Спасибо, мужики! — сердечно отозвался Серебров.

— Гера, — обратился он к Борецкому, — только, позволь мне приготовить стейки, договорились?

— Как скажешь Веня! Сегодня твой день, банкуй!

Подготовка к празднику по случаю удачной охоты была в самом разгаре. Все женщины, включая бабу Фросю, в поте лица трудились на кухне. Мужчины тоже без дела не сидели. Борецкий и Серебров занимались мясом. А Гене Чудину поручили растопить во дворе мангал. Митрич, сославшись на усталость, ушёл домой отдыхать. Мясо уже готово было к жарке, когда со двора вернулся перепачканный сажей Чудин и не без гордости сообщил об успешном выполнении данного ему задания. Ему налили рюмку водки и отправили на второй этаж приводить себя в порядок.

— Ну что, я пошёл? Думаю, мне достаточно будет получаса. «Может, чуть больше», — сказал Серебров, беря в руки поднос с разложенными на нём кусками мяса.

— Не жёсткое будет? — засомневалась Людмила, — всё-таки дичь. Она бегает.

— Скажу больше, Люся, — улыбнулся Борецкий, — она ещё и прыгает.

— Тем более.

— Не будет оно жёстким, Люся, обещаю. Я в приготовлении мяса на углях спец. Так что не переживай. Лучше помоги мне донести все, что нужно до мангала.

— Ладно, я пошёл в подвал за напитками, — сказал Борецкий и скрылся под лестницей.

— Веня, надень куртку! — крикнула вслед мужу Катерина. — Да и ты Людка оденься. Там вроде опять моросит.

Серебров молча поставил поднос на стол, послушно надел свою охотничью куртку и повернулся лицом к жене.

— Теперь можно идти, товарищ генерал?

— Свободен.

Серебров и Людмила вышли во двор.

— Что-то Чудина моего долго нет, — заметила Элла, — поди, завалился на кровать и телек смотрит. Пойду, позову.

— Не трогай ты его, Элка, всё равно ему здесь делать нечего, — сказала Катерина.

— И то, — согласилась баба Фрося, — пусть себе отдохнёт, намаялся с непривычки-то.

Элла махнула рукой и принялась резать зелень. Вернулась Людмила и сообщила с порога: — Отослал меня твой муженёк, Катюха, помощники, видите ли, ему не нужны. Просил только принести рюмку водки, сказал ему нужно глаз навострить, чтобы мясо не пережарить.

— Ну, неси! — не сговариваясь, хором воскликнули все три женщины и засмеялись. Разделяя всеобщее веселье, Людмила подошла к холодильнику и достала из морозилки бутылку «Абсолюта».

— Огурчик солёный порежь…

— Не умничай, Катерина, — оборвала её Люда, доставая из банки сочный огурец. Поставив на поднос рюмку водки и тарелку с нарезанным огурцом, Людмила наскоро накинула на плечи плащ, взяла со стола поднос и вышла во двор. Спустя минуту послышался её душераздирающий вопль.

Серебров лежал навзничь с широко раскинутыми по сторонам руками и смотрел на небо невидящим взглядом. Из-под его спины медленно сочилась бурая жидкость, до боли напоминающая кровь. Склонившаяся над мужем Катерина закричала так громко, как-будто хотела, чтобы вся тайга услышала о случившейся трагедии. Во двор выбежала баба Фрося. За ней спешила Элла, а на балконе появился взволнованный Чудин.

— Венечка, Господи! Что с тобой?! За что?! Кто это сделал?! — Катерина, стоявшая на коленях рядом с телом мужа, подняла заплаканное лицо и обвела взглядом стоящих вокруг неё людей.

— Что?! Что случилось?! — во двор буквально ворвался полуодетый Митрич. Увидев лежащее на земле тело, он остановился и замер, как вкопанный.

— А может, он ещё жив? — с внезапно вспыхнувшей в глазах надеждой, всхлипывая, спросила Катерина. Людмила нагнулась, взяла руку Сереброва за запястье и через несколько секунд отрицательно покачала головой.

Глаза Катерины закатились, и она упала бы, если бы стоявший рядом с ней Борецкий, не подхватил её на руки.

— Неси её в дом, Гера, — распорядилась Людмила, единственная из женщин, взявшая себя в руки. Баба Фрося и Элла плакали навзрыд. Митрич куда-то ушел и вскоре вернулся с куском брезента, которым накрыл покойника. Спустя полчаса все, кроме Катерины, её накачали успокоительным и уложили спать, собрались в столовой.

Первым нарушил молчание Борецкий.

— Надо вызвать полицию, — сказал он, — связь здесь говёная, но у меня для таких случаев есть спутниковый телефон.

— Вызвать, конечно, надо, — поморщился Митрич, — да толку-то. Дороги развезло. Пока доберутся, пока то, да сё.

— И что вы предлагаете? — спросил Геннадий.

— Для начала, надо вызвать Сергея. Участкового нашего. Мужик он толковый, к тому же, это его работа. Одного я не могу взять в толк, кому Вениамин мог насолить всего за сутки?

— Вы намекаете, что моего мужа убил кто-то из местных?

Этот вопрос, произнесённый звенящим от ярости голосом, прозвучал, как гром среди ясного неба. Все сидевшие за столом разом вздрогнули и повернули головы в сторону лестницы, на которой стояла опухшая от слёз, Катерина.

— Катя, иди в постель, прошу тебя, — поднялась со своего места Людмила. Не обращая на её слова никакого внимания, Катерина медленно спустилась с лестницы и подошла к сидевшему во главе стола хозяину дома. Со словами: «Это ты гад, его убил!», она влепила ему звонкую пощёчину. От неожиданности Борецкий дернулся так, что едва не упал со стула. У Катерины началась истерика. С большим трудом, её снова уложили в кровать. На этот раз вдову решили не бросать в одиночестве. В её комнате осталась дежурить Элла.

— Скажи, Гера, — внезапно спросила, несколько минут, внимательно наблюдавшая за Борецким, Людмила, — а ты действительно не убивал Веню?

Герман буквально взвился от этого вопроса.

— Ты что, Люся, охренела?! Зачем я в собственном доме буду убивать своего друга?!

— Бывшего друга, — напомнила ему Людмила, — последний раз мы по-настоящему дружили, когда учились в универе.

— Но зачем, скажи на милость, мне понадобилось его убивать?! Зачем?!

— Вот именно, зачем? — задумчиво произнесла Людмила, не сводя с Борецкого глаз.

— С таким же успехом и Генка мог убить. Насколько я знаю, его тоже не было с вами в столовой.

— Чего? — округлил глаза Чудин. — Ты, Гера, говори, да не заговаривайся.

— Между прочим, — продолжал Борецкий, даже не взглянув в его сторону, — и у тебя, Люсенька, с алиби дело обстоит неважно. Ведь, если я не ошибаюсь, последней, ты Веньку видела живым. Так?

— Не ошибаешься. Именно так, — спокойно подтвердила Людмила.

— Хорош собачиться! — вмешался Митрич. — Не пойман, не вор. Любое обвинение требует доказательств. И доказательства эти должен добывать профессионал, а не вы. В общем так — сидите здесь и ждите меня. Я за участковым.

— А если его нет дома? — спросила Людмила.

— Тогда жена подскажет, где он, — мрачно ответил Митрич, — у него жена, всегда дома, она инвалид-колясочник.

— Как же он её одну оставляет? — удивился Чудин.

— Вот так и оставляет. Работа у него такая. А она привыкла, научилась сама себя обслуживать. И то сказать, не всё время она проводит в коляске, иногда встаёт, ходит, но недолго. Ну, я пошёл. Сидите смирно, не ругайтесь. Фрося, пригляди за ними. Не ровён час, глаза друг дружке повыкалывают.

Сергей Васильевич Федорычев никогда не мечтал служить в полиции. Но так уж сложилось, что бывший десантник, отличник боевой и политической подготовки поддавшись на уговоры начальства, сразу после армии пошёл учиться в школу, тогда ещё милиции. По окончании учёбы он несколько лет проработал в Иркутске участковым, потом, там же, пару лет в угрозыске. Однако, городская жизнь не прельщала уроженца сибирской глубинки, и он стал настойчиво добиваться назначения в родные пенаты, пусть даже простым участковым. Его старания, в конце концов, увенчались успехом. Он получил-таки назначение туда, куда так стремился. Только участок у него теперь был размером куда больше городского.

Внезапный визит Митрича, удивил участкового, но не особенно. Он с улыбкой посмотрел на вечернего гостя и с лёгкой иронией в голосе спросил: — Кто кому дал по морде?

— Мне не до шуток, Сережа, — серьёзно сказал охотник, — у нас ЧП.

Участковый, жестом пригласил его пройти в дом. Митрич отрицательно покачал головой.

— Что случилось? — спросил Федорычев.

— Убийство, — коротко ответил Митрич.

Фьююю! — не удержавшись, присвистнул участковый. — Ничего себе, поворотец! Честно говоря, я ожидал от этой публики неприятностей. Но, чтобы убийство? Уверен, что это так?

— Абсолютно. Пойдём, сам всё увидишь.

— Надеюсь, вы ничего там не трогали? — спросил участковый.

— Только тело брезентом накрыл.

— Хорошо. Ты иди, Митрич. Я по рации с начальством свяжусь, вызову опергруппу…. А пока они будут сюда добираться, попробую сам разобраться в этом деле.

Охотник ушёл.

Участковый появился в доме Борецкого примерно через полчаса. Тщательно осмотрев и сфотографировав убитого и место происшествия, он разрешил убрать труп и приступил к допросу свидетелей. Закончив опрос, он сделал знак Митричу, приглашая его выйти во двор.

— Если бы убили хозяина дома, — заметил участковый, — я бы не очень удивился. В Глуши есть, по крайней мере, один человек, который мог бы это сделать.

— Ты имеешь в виду Гуню? — спросил Митрич.

— Ну, да. Ты же знаешь, он злопамятный парнишка. А когда напьётся, у него башню совсем сносит.

— Но как бы он, незамеченным, сюда попал? Ворота-то на замке.

— Через забор мог перемахнуть, за домом.

— Согласен. Но это если бы убили Германа Сергеевича. А тут, человек всего сутки назад приехал. Кому он мог насолить за столь короткий срок?

— Ну, почему же за короткий? — хитро сощурился Федорычев, — а так называемые друзья убитого? Например, Борецкий.

— Герман Сергеевич? — удивлённо приподнял брови Митрич.

— Так точно. Вдова рассказала мне, что у него с убитым были тёрки какие-то, связанные с бизнесом. Я не очень хорошо разбираюсь в подобного рода делах. Большой бизнес — это не для меня. Но одно — я знаю точно. У господина Борецкого был мотив для убийства. И потом, из подсобки, где находится винный погреб, есть выход во двор. Мангал, всего в двух шагах от него. Так, что…

— А кроме Германа Сергеевича, у других гостей, есть мотивы? — спросил Митрич.

— Да, вроде, нет. Но это пока, только первые впечатления. Вообще говоря, теоретически, его могли убить трое, — тут участковый пристально посмотрел на охотника и продолжил, — или, даже, четверо.

— Кого ты имеешь в виду? — спросил Митрич.

— Тех, кто, в момент убийства, отсутствовал на кухне. Господин Чудин, отдыхавший у себя в комнате на втором этаже. Кстати, из этой комнаты есть выход на балкон. Госпожа Зыкина, последняя, кто видела убитого живым. Хозяин дома, якобы, находившийся в винном погребе. И ты, Митрич. Насколько я знаю, у тебя есть ключ от ворот. Так?

— Не мели чепухи, Серёжа, — усмехнулся охотник, — мне-то, за что его убивать?

— Да я тебя и не подозреваю, Петр Дмитриевич. Я, пока, только рассуждаю. Так вот, если исключить тебя, то из оставшихся троих, только у Борецкого был мотив для совершения преступления. Хотя, этот, как его там…, Чудин. Тоже мне не по душе. Тихоня — интеллигентик. А в тихом омуте, как известно, кое-кто водится.

— А Людмила? — спросил Митрич.

— Её, скорее всего, придётся исключить из списка подозреваемых, — вздохнул участковый.

— Почему?

— Серебров был убит ударом — скорее всего, ножа под левую лопатку. Так?

— Так.

— Людмила слишком мала ростом, чтобы нанести удар под таким углом. И у неё нет никакого мотива для убийства. Вот если бы, на месте Сереброва был Борецкий, тогда, да.

— В смысле?

— Борецкий, в прошлом, имел с Людмилой близкие отношения, а потом бросил. Я вообще удивляюсь, зачем она сюда приехала. Странная женщина и не простая. Очень непростая, — участковый выдержал небольшую паузу и продолжил, как-будто, с сожалением, — но не убийца. Это точно.

— Что ты намерен делать дальше, Сергей?

— Искать орудие убийства. Возможно, оно прольёт свет на это происшествие. Вот, что, Митрич, ты завтра с утра, приведи сюда человек десять толковых ребят. Нужно обыскать территорию вокруг дома.

— Ты, всё-таки думаешь, что убил кто-то из гостей Германа Сергеевича? — с сомнением в голосе, спросил Митрич.

— Думаю, не думаю! — внезапно, раздражённо, отреагировал Федорычев. — Какая разница? Ты делай, то, что я тебе говорю, а там посмотрим.

Утро началось с того, что у дома Германа Борецкого собралась толпа любопытствующих. Весь посёлок уже знал о том, что вчера, нажравшись водки после удачной охоты, москвичи устроили поножовщину. Капитан Федорычев, прежде чем войти во двор, обратился к односельчанам с просьбой разойтись и не мешать следствию. Оживлённо судача, народ нехотя стал расходиться. Через полчаса перед воротами дома остались двое. Красивая молодая девушка и непрерывно лузгающий семечки, не совсем трезвый парень, лет тридцати.

— Шо? — осклабился парень. — Про своего московского покровителя узнать пришла, курва пучеглазая?!

— Пошёл вон, идиот! — не сводя глаз с запертых ворот, огрызнулась девушка.

— Но, но! Полегче! А то я не посмотрю…

— Что ты не посмотришь, пьянь подзаборная? Иди отсюда, пока не накостыляли!

— А это ты, Митрич, — увидев охотника, сбавил обороты парень, — кого хоть пырнули, не подскажешь?

— Иди-ка ты, Гуня, отсюда по добру поздорову, а то не ровён час…! — с угрозой сказал Митрич и, отвернувшись от наглеца, приобнял девушку за плечи.

— Марусь, ты как здесь? — ласково спросил он.

— Что с Германом Сергеевичем, он жив? — прижав руки к груди, тихо спросила девушка. — Говорят, кого-то зарезали. Это правда?

— К сожалению, правда, — вздохнул Митрич, — но Герман Сергеевич жив, не волнуйся.

— А можно мне к нему? — попросила Мария.

— Думаю можно. Пойдём.

Увидев Борецкого девушка, никого не стесняясь, бросилась ему на шею.

— Митрич! — выражая крайнее недовольство, возмутился участковый. — Зачем ты её сюда привёл?! Мы здесь не в игрушки играем и посторонним тут не место. Ясно?

— Ясно, Сережа. Куда уж ясней, — недовольно проворчал в ответ Митрич.

— Ну, а если ясно, проводи её за ворота.

— Иди, Маша, — сказал Борецкий, высвобождаясь из объятий девушки, — знай, что я ни в чем не виноват, а это главное. И помни, от своего обещания я отказываться не собираюсь.

Между тем, волонтёры, приведённые Митричем, приступили к поискам орудия преступления. Примерно, через час, один из них, нашёл охотничий нож с красивой наборной ручкой. На лезвии виднелись отчётливые бурые пятна.

— Чей? — возбуждённо спросил участковый Митрича, тоже принимавшего участие в поисках.

— Германа Сергеевича, — глухо проговорил Митрич, — но он потерял его с неделю назад.

— Понятно, — мрачно произнёс участковый.

Герман находился в столовой, когда входная дверь распахнулась, и в её проёме появился капитан Федорычев.

— Гражданин Борецкий, — с порога, обратился к нему участковый, — это ваш нож?

— Да, — внимательно осмотрев протянутый ему клинок, — подтвердил Герман.

— В таком случае, вы задержаны по подозрению в убийстве своего гостя, Вениамина Сереброва, — бесстрастно отчеканил участковый, — прошу следовать за мной.

— Я знаю, на кого эта сволочь надеется, — зло сказала Катерина после того, как Борецкий, в сопровождении участкового, покинул столовую, — на своих грёбанных адвокатов. Денег у него, как у дурака махорки, вот он и спокоен, как удав. Но ничего, у меня тоже деньги имеются. Костьми лягу, но он сядет. Вот помяните моё слово.

— Не горячись, Катя, — сказала вдруг Людмила, — как бы потом раскаиваться не пришлось.

— Чтооо?! — вскинулась Катерина. — Ты что Людка, с катушек съехала?

— И правда, Люся, — вмешалась Элла, — здесь же всё очевидно.

— Конечно, — подхватил Чудин.

— А вот мне, с некоторых пор, не вполне очевидно, — не обращая внимания на реплику Геннадия, задумчиво заметила Людмила, — и я намерена со всем этим разобраться.

— Ну, если ты полная дура, то разбирайся. Может он тебя за это хотя бы поцелует, перед тем как сядет. Ты думаешь, я не догадываюсь, зачем ты сюда притащилась? — Катерина смотрела на бывшую подругу с таким презрением, что той стало не по себе. Не говоря больше ни слова, Людмила, громко хлопнув дверью, вышла во двор.

— Куда это она? — с недоумением спросила Элла.

— Тебе не всё равно? — хмуро отозвалась Катерина.

Людмила вернулась лишь к вечеру. Выглядела она усталой, но при этом, не скрывала удовлетворения. Катерина даже не взглянула в её сторону, зато Элла, сгорая от любопытства, не выдержала и с напускным равнодушием спросила: — Чем похвастаешься, мисс Марпл?

— Завтра Элла, всё завтра. Пойду к себе, надо ещё кое над чем подумать.

— Ишь ты, сыщица доморощенная, — съязвила Катерина, — подумать ей надо. Герку своего выручить пытаешься? Так это зря, и по-крайней мере, по двум причинам. Во-первых, потому, что он истинный убийца, а во-вторых, потому, что ты ему нужна, как собаке пятая нога.

Людмила не удостоила её ответом и молча поднялась наверх.

Утром за завтраком, на котором присутствовали все, кроме Борецкого, Митрича и капитана Федорычева, состоялся отчёт Людмилы Зыкиной о своём частном расследовании.

— До утра вчерашнего дня, — заметно волнуясь, начала Людмила, — я так же, как и вы, наверное, думала, что Веню Сереброва убил Борецкий. Тем более, когда узнала от Кати, что у него для этого был мотив. Немного меня, правда, смущало, что Герман, и, особенно Веня, вернувшиеся с охоты в прекрасном настроении, никак не походили на людей, у которых есть серьезные разногласия. Тем не менее, случилось то, что случилось. Однако, одно вчерашнее утреннее событие, казалось бы, совсем незначительное, заставило меня по-иному взглянуть на трагическое происшествие, случившееся позавчера вечером.

— О чём речь? — спросила нетерпеливая Элла.

— Речь идёт о встрече девушки Маши и Борецкого. Вчера утром, здесь в столовой. Наверное, все видели.

— Ну и что? — металлическим тоном спросила Катерина.

— Полагаю, вы обратили внимание, с какой теплотой Маша обнимала Германа, а также слышали, о чём он ей говорил. Помните, девчата, что рассказывал Гера про эту девушку, когда мы ехали в «Хаммере»?

Конец ознакомительного фрагмента.