Superстар

Сергей Skolorussov, 2022

Убийца-садовник. Убийца-садовник. Убийца-садовник. Убийца-садовник. Убийца-садовник. Убийца-садовник. Убийца-садовник. Убийца-садовник. Или всё-таки не он?

Глава третья

26 августа

Смильтон сидел в кабинете следователя СКР и листал дело Андрея Ярославовича Тумашова. Папка была толстой, но стоящей информации в ней было крайне мало. Тем не менее, прочитав документы один раз, Смильтон стал внимательно перечитывать их заново. В руках у него была записная книжечка и карандаш. По ходу чтения он иногда что-то записывал, произнося при этом: «Такс-такс-такс». За соседним столом сидела миловидная брюнетка. Она занималась каторжной для любого следователя рутиной: набивала в компьютере письма, повестки, постановления. На высокой спинке кожаного кресла висел её мундир с погонами капитана юстиции. Дверь резко отворилась, и в комнату с улыбкой на губах ввалился высокого роста полковник:

— Николь…, — увидев старика, он тут же осекся и изменился в лице. — Николь Викторовна, почему в кабинете посторонний?

Она улыбнулась в ответ:

— Юрий Аркадьевич, познакомься, это Александр Яковлевич Смильтон.

Полковник критически оглядел гостя и ухмыльнулся:

— Понял. Теперь мы точно всех переловим. «Криминальная столица» навсегда останется в прошлом. На улицах Питера отныне будет тихо, спокойно и культурно.

Старик выдержал наглый взгляд распоясавшегося полковника, хлебнул чайку и, обнаружив, что чашка пустая, плеснул в неё из потёртого временем термоса новую порцию:

— Не бойся полковник, статистику я вам не испорчу. Вашу статистику невозможно испортить.

Полковника это задело. Никто уже давно не позволял себе так изощрённо ему хамить. Разве что вышестоящее начальство. Он подошёл вплотную к Смильтону и, чуть наклонившись, сделал вид, что внимательно изучает материалы дела:

— Ну что, Алексей Яковлевич, уже раскрыл? Достаточно одного прочтения?

— Нет, Георгий Аркадьевич, скоро сказка сказывается, да не скоро дело раскрывается.

— Запомни, дед, меня зовут Юрий Вагин, а не Георгий Жуков.

— И ты запомни, — спокойным голосом возразил старичок. — Меня зовут Александр Яковлевич, а не Алексей Яковлевич.

Полковник, опёршись своими ручищами на стол, вылупился на Смильтона, стараясь задавить его невообразимо суровым взглядом. Но тот невозмутимо почесал за ухом и, отхлебнув из чашки, предложил:

— Чем понтами бренчать, сгонял бы лучше за кипяточком для старика.

Вагин даже оторопел, выпучил глаза, а потом захохотал:

— Ну, дед, ты мне нравишься. Выдержка у тебя, как у космонавта. Ладно, сейчас звякну, принесут тебе кипяток.

Полковник подошёл к столу Николь Викторовны и нажал кнопку селектора:

— Вагин говорит. Слушай, будь другом, принеси чашку чая в кабинет Перескок.

— Кипятка! Заварка у меня своя, — вставил пояснение Смильтон.

В это время раздался телефонный звонок. Старичок почесал двумя руками голову, потянулся, пошевелил плечами, расправив лопатки, и неторопливо вытащил из кармана брюк старенький облезлый сотовый:

— Смотри-ка, не жулики. А то мне каждый день прощелыги разные названивают. Откуда в стране безработица? Столько народу на телефонах сидит и ежедневно интересуется: есть у меня лишние деньги и мозги или нет? — всю эту тираду он проворчал негромко, скорее для себя: — Алё! Смильтон моя фамилия. А, Слава, здравствуй, дорогой! Чем занимаюсь? Этим и занимаюсь. В следственном комитете сижу. Какие перспективы? Хорошие перспективы. Хорошие для следствия, естественно. Да, да, да. Зацепок много. Даже чересчур. Почему бездари? Нет, и не лентяи. Хорошо поработали. Папка тяжёлая. Боюсь надорваться. Нет, сегодня я буду здесь. Ты хотел мне машину дать. Завтра она понадобится. Пусть к девяти утра к моей парадной подъедет. Не трудись, номер я всё равно не запомню. Но у нас во дворе представительских машин не пруд пруди. Найду.

Он отключил телефон и улыбнулся смотрящей на него Николь:

— Не думал, что в преклонном возрасте буду рассекать по городу на чёрном мерседесе.

Вагин снова подошёл вплотную к старику, с ухмылкой поинтересовался:

— Это каких-таких зацепок в деле много?

— Разных.

— Пример.

— Женщина, которая в шляпе, одета очень броско. Найти её по этой одёжке нетрудно. Её найдём — многое прояснится.

— Больше месяца уже прошло. Как ты её найдёшь?

— Найду, не твоя забота. А то, что столько времени потеряли — это одно из многочисленных ваших упущений. Я не стал об этом отцу покойника говорить, чтобы вас не позорить.

Полковник даже оторопел, чуть отпрянув назад. Затем захохотал, оглядываясь по сторонам и как бы ища поддержку:

— Во даёт, Пинкертон! Только зашёл — уже дело раскрыл. Дед, ты не много на себя берёшь?

— В самый раз беру. Ни больше, ни меньше.

Старик раскрыл термосок и заглянул внутрь. Затем вытащил из кармана тряпичный туесок и стал сыпать в сосуд сбор трав. Вагин не унимался. Его бесила наглость простоватого на вид дедка:

— Какие нахрен упущения? Давай, мудрейший, выкладывай!

— Ты этого точно хочешь? — не отрывая взгляда от сыпавшейся в термос струйки, переспросил Смильтон.

— Говори.

— Хреново вы работаете, бездарно. Где анализ крови покойника?

— Зачем он нужен? Смерть наступила от удара головой о пол.

— Так это несчастный случай?

— Да.

— Не получается. Убили его. Убили твёрдым тупым предметом. Это не я придумал. Это в экспертизе так написано.

— Написано-то, оно написано. Но написать каждый может. Пол тоже твёрдый и тупой.

— Но рана от удара о пол не может быть такой, как в нашем случае. Эксперт сразу заметил, что при ударе о пол, рана была бы шире и пришлась бы на наиболее выпуклую часть затылка. А здесь рана немного смещена в сторону и более локальна. Эксперт, по характеру краёв раны даже предположил, что удар мог нанести левша.

— Это тонкости, которые не решают дела. В жизни и не такие чудеса случаются. Где отпечатки пальцев? Нет их. Где орудие убийства? Нет его. Не мог неизвестный «твёрдый тупой предмет» из закрытой на замок двери сам собой исчезнуть. Каким образом вероятный преступник попал в квартиру?

— Обычным — она открыла дверь ключом. Таким же образом до этого вошла в подъезд. Это же хорошо видно по записи с камеры наблюдения.

— Ничего там не видно. Женщина закрывает терминал домофона своим телом.

— Видно, всё там видно.

— Вы считаете, что это она его убила? — вставила свой вопрос Перескок.

— Да. Больше некому.

— Но свидетель, живущий двумя этажами выше, показывает, что «шляпа» позвонила ему в дверь и спросила Крашенинникова, — высыпал доводы Вагин. — Это случайная женщина. Просто — женщина. Через пять минут она вышла из подъезда. Что-то больно сноровистая для убийцы. Ты не находишь? Только матёрый волк за такое короткое время способен убить, стереть отпечатки пальцев, забрать орудие убийства, да ещё успеть сбегать на верхний этаж, чтобы пустить следствие по ложному следу. У нас таких киллеров не зарегистрировано. И не только у нас. Таких преступников не бывает. Совсем не бывает. И не может быть.

— Чтобы обознаться квартирой, случайному человеку незачем проникать в подъезд. Для этого есть домофон.

— Может, она цвет двери только помнила — поэтому и поднялась наверх. Вообще, глупый разговор. Пустой! Никчёмный. Не найдёшь ты преступника. Нет его. Это несчастный случай.

— Если бы! Убийца — женщина. И я её найду.

— Дед, забьёмся? Ставлю пятихатку, что ничего у тебя не выйдет.

— Лады.

Вагин критически оглядел прикид старика, скривил ухмылку:

— Да, доверие к следственному комитету после того, как ты засветишься на публике, будет подорвано. Где такой пиджачок урвал? — полковник дотронулся до плеча своего визави. — В сельпо?

Смильтон уже вернулся к изучению дела, равнодушно парировал:

— Приятно иметь дело с грамотным человеком. Слова-то какие знаешь! Не беспокойся так уж — через неделю я на твои деньги себе обновку куплю.

— Ну-ну! Дерзай…

Когда любитель пари удалился, старик обратился к девушке:

— Как тебя дедушка зовёт?

— Какой из двух?

— Без разницы.

— Один Коля, другой Ника.

— Тогда я тебя Колей буду звать. Не бойся — не на людях.

— Александр Яковлевич, так вы, правда, работали следователем?

— Не работал.

— Нет?

— Нет. Служил.

— Какая разница?

— Большая, — он сделал значительную паузу, после чего пояснил: — Сейчас многие работают: кто проституткой, кто киллером. Но я никогда не слышал, чтобы кто-то из них служил. Так вот: я служил. Можешь возразить, что многие государственные чиновники тоже служат. Может быть. Может. Но в основном они работают на должностях, которые, якобы, заслужили. Заслужили? Чем интересно?

— Что-то как-то слишком сложно.

— Нет, наоборот — просто, как дважды два. Работают люди руками, а служат сердцем. Если берут взятки — значит, работают. Если нет — значит, служат.

— Странная формула.

— Зато правильная.

— Занятный вы человек.

— Не «занятный» — интересный.

В помещение вошёл лейтенант с дымящимся чайником. Старик сразу засуетился со своей посудой:

— Так-так-так, сказал бедняк. Денег нет, хоть чаю выпью, — наполнив термос, повернулся к девушке: — Ну что, Коля, для начала встретимся с супругой покойника?

— Вызовем повесткой?

— Зачем? Сами наведаемся. Дорога для следователя — хорошее место собраться с мыслями, проанализировать накопленный материал. В дороге всегда приходят стоящие идеи. Если не хочешь — не ходи. Я сам. Корочку мне дали. Такс-такс-такс, что тут в ней? Нормально: внештатный сотрудник, майор в отставке. Правильно написали. Как я сказал — так и написали. А то всё «запаса», «запаса»… Какой из меня запасник? Курам на смех.