Бытие на фоне событий – 2. Испорченный властью

Селена Гелиос

В государстве под названием Мегаполис технические достижения современности совмещаются с рабовладельческим строем. Молодой бездельник получает в подарок на день рождения долгожданную рабыню, но остается недоволен. Ведь подаренная невольница оказывается не смазливой красоткой, а ученой дамой неброской внешности.Что же делать самой рабыне? Попытаться найти общий язык с капризным, избалованным, недалеким юношей? Или проучить его?

6. Первый день в рабстве

— А вот прежний хозяин, вижу, тобой, ну, во-ааще не занимался! — сказал вдруг Ник. — Даже ошейник не мог на тебя надеть. А какая же ты рабыня без ошейника? Но не волнуйся, зай, я это дело исправлю. — Он достал из комода несколько разных ошейников. — Во, гляди, их еще мой батя на своих рабынь надевал. А уж он-то знал толк в невольницах! Лучших красавиц со всего света привозил. Ну, вот, пожалуй, этот выберу. Вроде крепкий. — Юный рабовладелец взял самый блестящий тонкий металлический ошейник. — Смотри, тут дракон выгравирован и буквы на нем: «Оркус». Это — наш фамильный герб. Вишь, какой у тебя добрый новый хозяин! Удостоил тебя ошейника со своим личным гербом! Так что гордись, детка! Ты теперь принадлежишь одному из самых знатных и богатых людей Мегаполиса!

— Благодарю вас, великий господин, за такое внимание к вашей ничтожной рабыне.

Даже эту напыщенно-раболепную фразу Софии Ник воспринял всерьез. Он полагал, что поклоняться господам для рабов так же естественно, как дышать.

— На колени, рабыня!

Юный господин торжественно надел на коленопреклоненную рабыню металлический ошейник. Замкнул маленький, но крепкий подвесной замок. Проверил его прочность. Демонстративно повесил ключ от него себе на пояс. Прикрепил к позолоченному кольцу на ошейнике тонкую, но довольно прочную стальную цепь, продолжавшуюся кожаным поводком. А конец поводка по-хозяйски намотал себе на руку.

— Ну, вот теперь ты похожа на рабыню из приличного дома, а не на бродяжку подзаборную!

— Спасибо, господин.

— Ну, так благодари, не стесняйся, целуй руки, ноги. Я ж разрешил.

Он снова вытащил обе ноги из тапок. Рабыня, склонившись, поцеловала сначала одну, затем другую.

Потом Ник дернул за поводок, поднял обнаженную Софию на ноги. Подвел ее к зеркальной дверце шкафа, приказал снова опуститься на колени. Самодовольно оглядел отражение хозяина и рабыни.

— Круто! Надо будет так сфоткаться!

В ту минуту София не узнавала себя. От прежней Софии Пифагоровны, уважаемой всеми ученой дамы, не осталось и следа. Она была раздавлена, втоптана в грязь, уничтожена. На ее месте появилось жалкое покорное животное, ползающее у ног капризного барчонка.

Как же не хотелось узнавать в этом презренном существе себя! Захотелось отстраниться от увиденного образа. Представить, будто все происходящее происходит не с тобой.

Ах, только бы никто не увидел ее сейчас и не узнал в униженной рабыне, ведомой хозяином на поводке, профессора Софию Ураньеву!

— Так, ошейник, как новенький, поводок крепкий… Теперь можно отправиться выгуливать рабыню по дому, — продолжал меж тем рассуждать Ник. Новоиспеченный рабовладелец не замечал, что его невольница побледнела от ужаса. — Пусть все видят, какой Ник Оркус важный господин! Настоящий укротитель рабынь! Кстати, плетку мне принеси. Она в третьем ящике комода. У настоящего хозяина должна быть плетка.

— Слушаюсь, господин.

Даже последний приказ напугал Софию не так, как предстоящий позор.

Что же делать? Куда ей теперь провалиться? Может, поспешить вскрыть себе вены? Но чем?

Вдруг в ящике комода рядом с плеткой невольница обнаружила еще один предмет, который мог бы сейчас ее спасти.

— Господин, вы позволите своей рабыне надеть это? — решилась она спросить.

— А, маску что ль? Да, надевай, — как бы невзначай кинул Ник. У Софии отлегло от сердца. — Рабыня в маске — это шикарно. Солидные господа из высшего общества часто надевают на своих рабов маски и водят их так на всяких там светских раутах. Нам еще в колледже это объясняли. Ну, типа, раб это — не личность. А потому лицо раба показывать в общественном месте вроде как неприлично. Лучше показать его голое тело. — Ник на минуту задумался. — Кстати, пока не решил, мне тебя голой вести или одетой. Ну-ка, еще раз повернись! Снова на тебя взгляну. Да, нет, конечно. — Он вздохнул. — Лучше уж не позориться. Ноги тощие, кривые. Были б хоть сиськи побольше.

Софию Пифагоровну передернуло от таких выражений. Зато следующая фраза обрадовала.

— Так и быть, разрешаю одеться.

— Спасибо, господин. Осмелюсь признаться, немного озябла.

— Ладно уж, ща согреешься.

А когда хозяин покровительственно накинул на плечи озябшей рабыни поверх ее одежды еще и свою куртку, София была ему благодарна по-настоящему. Она вновь на минуту поверила в доброту этого мажора.

Но в следующую минуту все началось заново.

— Запомни главное, — сказал Ник. — Каждое мое слово — для тебя закон. Поняла?

— Да, господин.

— Вот сейчас и проверю.

Весь вечер Ник бродил по огромному отцовскому дому, водя на поводке свою новую игрушку. Как бы невзначай он заглядывал то в кухню к поварам, то в прачечную, где служанки перебирали белье. То выбегал на крыльцо к стригущему розовые кусты садовнику. Затем, деловито намотав на руку невольничий поводок, прохаживался мимо охранников.

Конец ознакомительного фрагмента.