Случайная невеста главы тайного сыска

Светлана Шёпот, 2023

Чужой мир полон опасностей. Удирая от одной из них, Виолетта оказалась в постели главы тайного сыска. А тот и рад, ведь ему как раз требовалась небольшая помощь! Ничего не поделаешь, пришлось соглашаться. Притвориться невестой? Легко! Но подождите, какой алтарь, какие кольца? Они так не договаривались!

Глава 2

— Ну все, иди спать, — попросила Ребекку Виолетта.

Сама она в этот момент уже переоделась в ночную сорочку.

Вообще она любила спать исключительно в нижнем белье, без верха, но для местных жителей такая неподобающая нагота даже в собственной постели казалась чем-то вроде святотатства.

Упертая служанка дождалась, пока ее госпожа ляжет в кровать, и только после этого, проверив закрытые ставни на окне, забрала свечу и вышла из комнаты, оставляя Виолу в темноте.

Прислушиваясь к тихим удаляющимся шагам, Виолетта вздохнула. Внезапно она вспомнила тяжесть мужского тела на себе и вкус чужих губ. По телу побежали мурашки. Надо признаться, мужчина оказался очень приятным в плане физической близости. Жаль, что они встретились при таких неоднозначных обстоятельствах.

Эти мысли потянули за собой воспоминания о подвале.

Виола задержала дыхание.

И что теперь делать? Судя по громадному дому, человек, так неосторожно зашедший сегодня днем в ее травяную лавку, был очень богат.

Если донести на него тайно (показывать свое лицо она не собиралась вовсе!), станут ли местные полицейские расследовать дело или просто замнут? Но ведь там было столько гробов!

Виола заглянула лишь в два, но и этого хватило, чтобы ощутить ужас. Человек, поставивший их туда, явно был не в своем уме! Он себя Франкенштейном, что ли, считал? И не стоит забывать о пыточной камере! Все эти инструменты и кровь на полу!

У Виолетты была крепкая психика. Она даже собственную смерть пережила легко. Умерла она, кстати, почти героически. Спасла какую-то девушку от насильника поздно вечером за гаражами, за что получила нож в бок. Но! Она отомстила. На последнем вздохе вытащила оставленный в ней нож и ударила в ответ, попав точно в шею.

Вот только даже после собственной смерти увиденное в подвале какого-то богача не давало ей спать. Было страшно. А вдруг ее найдут? Не хотелось оказаться на том столе!

Что же делать? Как это остановить?

Постепенно Виола все-таки уснула. Снились ей на удивление вовсе не ужасы, а темные глаза, внимательно наблюдающие за ней, и сильные горячие руки. Чужие губы что-то шептали, но Виолетта никак не могла разобрать, что именно. И только утром, перед самым пробуждением, она услышала, как человек то и дело повторял:

— Не убежишь, моя маленькая мышка.

Распахнув глаза, Виолетта весело фыркнула. А вот и убежала!

Настроение сразу поднялось. Она решила, что все-таки напишет анонимку в местный сыск — пусть разбираются. А если не поверят… Что ж, тогда придется придумать что-нибудь еще.

Открыв ставни, Виола глотнула утреннего воздуха и принялась одеваться. Комната, в которой она теперь жила, была совсем маленькой. Неудивительно, учитывая, что помещение находилось над лавкой, доставшейся ей в наследство от покойной матери прошлой владелицы тела.

Когда в семье встал вопрос, куда девать сумасшедшую, ставшую опасной, каковой перед отцом выставила Виолу мачеха, было несколько предложений. Первое — отправить ее за город, в имение. Второе — отдать ей старую лавку, которой когда-то владела бабушка настоящей Виолы.

Имения мачехе явно было жаль. Дом был большим и хорошим, а лавка — старой и запущенной. Как раз то, что надо! Конечно, женщина не стала преподносить мужу все именно так, нет, она сказала, что так его дочь будет все равно где-то рядом, по крайней мере, в одном городе.

Все это Виолетта услышала, когда совершенно беззастенчиво подслушивала разговор между мачехой и отцом.

Не было сомнений, что женщина не остановится в своем желании устранить падчерицу, но делать вторую попытку в собственном доме она явно не хотела, опасаясь подозрений. Сегодня Виолетта собиралась поговорить с ней. Расставить, так сказать, все точки над «i». У нее было предложение, от которого алчная женщина не сможет отказаться!

По крайней мере, она очень на это надеялась.

Набросав письмо, Виолетта скрутила его трубочкой и перевязала небольшой лентой. Правда, перед этим пришлось выдержать бой с Ребеккой, которая была уверена, что госпожа лишь испортит дорогую бумагу.

Иной раз Виола сомневалась, что именно она должна считаться сумасшедшей, уж слишком странно вела себя служанка. Любому, у кого есть глаза и здравый рассудок, за неделю должно было стать понятно, что человек изменился, но Ребекка будто не видела этого, упорствуя в своей абсурдной опеке.

По-хорошему, с ней нужно было расстаться, ведь та не только вела себя так, словно не видела никаких изменений, но и была взята Виолеттой из прошлого дома. А это повышало вероятность, что Ребекка на стороне мачехи.

Вот только существовал один нюанс, благодаря которому Виола была уверена, что девушка не замешана ни в каких противозаконных делах и не имеет злого умысла.

Именно из-за этой крохотной особенности Виолетта и попала вчера в чужой дом. Она не была уверена до конца, как это работает, но намеревалась изучить полезную вещь со всех сторон.

— Я ушла, — предупредила она возящуюся на кухне Ребекку. Девушка на ее голос вскинулась и открыла рот, видимо желая возразить, но Виола лишь махнула рукой и торопливо скрылась за дверью.

С этим надо было что-то делать! Не хотелось спрашивать разрешения на все у человека младше ее на пару лет.

Насколько Виола знала, нынешнему телу было двадцать один год. Самой ей незадолго до смерти исполнилось тридцать три. За одно Виолетта был благодарна: в прежнем мире у нее никого не осталось. Родители ушли рано, оставив ей однокомнатную квартиру. Братьев и сестер тоже не имелось.

А муж и дети…

О своих прошлых отношениях Виолетте вспоминать совсем не хотелось. Не везло ей с этим делом, словно проклял кто-то. Иногда она даже думала, что на ней висит какой-то венец безбрачия! Уж больно абсурдно иной раз все получалось.

Утром на улицах уже было полно народу. Они тут, к слову, были очень узкими. Ровно такими, чтобы могла пройти повозка. Хорошо еще, замощёнными!

А вообще, город был интересным. Конечно, до привычной цивилизации было далеко, но уже сейчас замечались попытки как-то облагородить место, в котором жило множество людей.

Виолетта помнила, что в Европе когда-то города были очень грязными, но тут мусор тщательно собирали, а за умышленно вылитое на головы прохожим ведро помоев могли посадить на пару дней в тюрьму.

Дома были каменными, крыши черепичными. Самые богатые уже могли позволить себе стеклить окна, бедняки обходились ставнями. Улицы, как уже было сказано, давно замостили. В общем, крепкий такой старый европейский городок, окруженный, насколько знала Виолетта, каменной стеной.

Чтобы найти здание, которое занимали местные стражи порядка, пришлось изловчиться. В памяти Виолы ничего подобного не было. Там вообще было не так много информации о новом мире.

Поспрашивав то тут, то там, она все-таки прибыла куда надо.

Здание стояло близко к королевскому замку, отсюда было хорошо видно торчащие башни внушительного строения — дом правителя, как водится, был построен в центре города.

Виолетта заходить внутрь здания местной полиции не стала. Не хотелось, чтобы хоть кто-то из сыскарей запомнил ее лицо.

Благое дело — оно, конечно, хорошо, но не тогда, когда за него тебе могут шею свернуть! А такая вероятность существовала! Кто она, а кто тот человек, живущий в громадном доме?

Нет, нет, Виола предпочитала оставаться в тени.

Это значило, что требовалось оставить анонимку так, чтобы никто не понял, что именно она ее подкинула. И уж тем более не мог сказать, как выглядит человек, оставивший письмо.

Постояв немного, Виолетта развернулась и двинулась в сторону рынка.

Ей срочно требовалась маскировка!

Купить платок и кусок мешковины, которую продавец упорно пытался выдать за платье, было проще простого. Оба предмета выглядели так, словно в любой момент могли расползтись клочками, но Виоле что-то подобное и требовалось!

Переодеваться она не стала, просто юркнула в один из переулков и натянула уродливое платье поверх своего. На голову намотала платок, да так, чтобы лица толком не было видно.

Свиток спрятала в рукав, а потом согнулась в три погибели, положила руку на спину и, тяжело кряхтя, отправилась обратно к зданию сыска.

Недалеко от цели ей попалась идеально подходящая для трости ветка. Подхватив ее, Виола сварливо, совершенно по-стариковски, наворчала на детвору, которая пыталась отобрать палку. Что за молодежь пошла, в самом деле?! Никакого уважения к старшим!

Около здания сыска Виолетта согнулась еще сильнее и бесцеремонно двинулась к крыльцу. С каждым шагом сердце в груди билось все быстрее. Ей не хотелось, чтобы ее поймали!

— Бабуля, вам помочь? — внезапно спросил кто-то, подойдя ближе. По сапогам можно было признать одного из стражников, должных патрулировать город.

Виолетта продолжала смотреть вниз. Маскировка, конечно, была хороша, но если кто-нибудь увидит молодое лицо, то проблем не оберешься!

— Все в порядке, милок, спасибо, — проскрежетала она и засеменила дальше, громко стуча по камням палкой.

Завернув за угол, она остановилась и, чуть распрямившись, огляделась. Переулок был пуст.

Решив попытать счастья с другой стороны, Виолетта поплелась по проулку. Мало ли, вдруг ей улыбнется удача и она сможет попасть в сыск с черного входа!

Удача ей действительно улыбнулась. Даже черного входа не понадобилось. Она наткнулась на приоткрытое окно в каком-то кабинете. Окно было закрыто решетками, но через них вполне можно было просунуть руку с письмом! Что Виола и сделала. Как только она прицелилась, пытаясь швырнуть записку прямо на стол, дверь в комнату начала открываться! Виолетта едва успела бросить письмо и пригнуться, как в комнату вошел человек.

Ждать, когда тот обнаружит анонимку, она не стала — поспешила убраться от этого места подальше. Вещи выкидывать Виолетта не собиралась — пригодятся! Просто сняла их в очередном темном углу, свернула и завязала в платок. Палку, правда, пришлось оставить.

В лавку возвращаться она не стала, сразу отправилась в дом отца бывшей владелицы тела. Раз уж Виола решила, что нужен разговор с мачехой, то откладывать не стоило. Кто знает, когда та решит, что времени с прошлого покушения прошло достаточно и можно совершать новое.

Пока Виолетта целенаправленно шла договариваться, некий Донаван Пол — один из сотрудников сыска — нашел на своем столе неучтенный свиток, кокетливо перевязанный лентой.

Подозрительно прищурившись, он посмотрел сначала на дверь, потом на приоткрытое окно. Прежде чем взять свиток, он выглянул на улицу — решетка мешала, но даже так ему удалось понять, что в переулке никого нет. Хватать письмо сразу он не стал. Сначала натянул вытащенные из кармана перчатки — Донаван знал, что некоторые умельцы могут отравить бумагу так, что на тот свет отправится любой, кто коснется ее, — и только после этого развязал ленту и размотал свиток.

«В подвале большого дома, который охраняет свора собак и каменные крылатые псы, стоят гробы. В них лежат мертвые люди, разрубленные на части, а потом сшитые толстыми нитками. Еще там есть камера. В ней стол, а на нем много крови.

Аноним».

Почерк был корявым, словно писал ребенок (попробовал бы он сам писать с непривычки пером и чернилами!), но мужчина едва обратил внимание на такую ерунду. Какая разница, кто писал, главное, что именно там написано!

Донаван облизнул внезапно пересохшие губы. Его руки слегка дрогнули. Он снова огляделся, а потом торопливо свернул свиток и вернул ленту обратно. Не снимая перчаток, он торопливо вышел из кабинета. Ему требовалось немедленно доставить письмо своему непосредственному начальнику. Этот донос мог стать тем самым предлогом для обыска, который они так долго пытались найти!

* * *

— О, дорогая! — женщина кинулась вперед и, схватив Виолетту за руки, подвела к дивану. — Как ты тут оказалась? Куда смотрела эта глупая девчонка?!

— Я пришла в гости, — хмыкнула Виола, с любопытством наблюдая за предложенным концертом.

В конце концов, в этом мире не было не только интернета, но даже захудалого телевидения и радио! С развлечениями тут был ощутимый дефицит.

И вот при таком информационном голоде, который Виола испытывала уже пару недель, не имея возможности получить привычную дозу дофамина, ей предоставляют билет в первый ряд на отличный спектакль. Как от такого отказаться?

— Милая, — мачеха наклонилась вперед и погладила ее по голове. — Ты не должна была сбегать. Это опасно!

Виолетта моргнула и сдержала очередное фырканье. Было понятно, что их подслушивают. В ином случае песнь женщины была бы другой.

Виолетта еще помнила, как некоторое время назад мачеха за обедом называла ее грязным отродьем, которое годится только для того, чтобы работать в каком-нибудь вшивом придорожном борделе.

В тот день Виолетта ради интереса вылила на колени мачехе тарелку остывшего супа. Как она и думала, реакция последовала незамедлительно — женщина вскоре ныла в кабинете отца Виолы о том, насколько опасной стала его дочь от первого брака. И холодный суп в ее словах стал кипятком, а колени превратились в голову.

Виола не думала, что мачеха добьется успеха, все-таки отец этого тела вроде как любил свою дочь, но тогда женщина вытащила козырь, против которого не устоял бы ни один мужчина. Она заявила, что беременна!

На следующий день Виолетту со всеми почестями сопроводили в травяную лавку, оставшуюся в семье после смерти первой жены отца Виолы.

Так что ласковые слова мачехи ее совершенно не впечатлили. Раз поет соловьем, значит, тому есть причина.

— Со мной все в порядке, — произнесла Виола, смотря на женщину прямо и твердо.

Мачеха замерла, пристально глядя ей в глаза. На короткий миг лицо с тонкими чертами исказилось, словно в судороге, но вскоре женщина взяла себя в руки.

— Идем ко мне в комнату, там нас никто не побеспокоит, — все еще ласково сказала она, а затем встала и царственно направилась в сторону своих покоев.

Виола последовала за ней. Когда они выбрались в коридор, она увидела служанку, вытирающую пыль с перил лестницы. Весь вид девушки так и кричал, что она целиком и полностью сосредоточена на работе. Теперь стало понятно, почему мачеха была так ласкова.

Виолетта не боялась, что с ней что-то произойдет. Ее смерть сейчас была бы слишком очевидной, поэтому она спокойно прошла в чужие покои.

Как только дверь за ними закрылась, женщина резко обернулась к падчерице. Все благодушие, которым были переполнены точеные черты, испарилось.

— Что с тобой стало? — потребовала она ответа, глядя чуть брезгливо, будто перед ней стояла не дочь мужа, а нищая попрошайка, посмевшая запачкать ее дорогое платье грязными руками.

Виола не стала отвечать сразу. Для начала она прошла дальше и удобно устроилась на мягком диванчике.

Мачеха недовольно поджала губы и села напротив, всем своим видом давая понять, что она выше споров с низшими существами.

— Знаете, ни один удар никогда не проходит бесследно, — посмотрев на женщину, сказала Виолетта. В принципе, она говорила правду, ведь именно из-за удара она оказалась в этом мире.

— Что это может значить? — вопрос был задан резким, обороняющимся тоном.

— Ничего такого, — хмыкнула Виола. — Когда я случайно упала и случайно ударилась головой о комод, мой разум… встал на место. Вот такая вот… случайность.

Женщина прищурилась. От нее не ускользнуло, на какие слова падали ударения.

— Воистину, иногда случайности творят чудеса, — с осторожностью произнесла она. — Думаю, ты хочешь, чтобы твой отец узнал об этом?

— О нет, нет, — отмахнулась Виола. — Папа так занят. У него всегда столько дел. Зачем его тревожить? Тем более что ему сейчас вполне достаточно одной радостной новости.

После этих слов Виолетта со значением посмотрела на живот мачехи. Та, к ее удивлению, никак на это не отреагировала. Неужели слова о беременности были ложными?

— Тогда чего ты хочешь? — спросила женщина с нажимом.

Возможно, в любом другом случае Виолетта стала бы торговаться. Но сейчас она даже не думала делать это. Что-то внутри нашептывало остерегаться, казалось бы, безобидной женщины.

Именно это чувство заставило ее обратить внимание на мужчину, вошедшего недавно к ней в лавку. Оно же убеждало ее, что Ребекка никак не связана с мачехой.

Интуиция? Если только гиперразвитая, больше похожая на предзнание. Это явно было что-то магическое. Благодаря этому Виола с уверенностью могла сказать, что не проживет долго, если начнет просить много.

Мачеха была из той породы людей, которые сделают что угодно для достижения желаемого. А сейчас она явно хотела все богатство своего мужа. И ее вряд ли устроит, если кто-то посмеет забрать у нее хотя бы часть.

— Лавку и отречение от семьи.

Женщина, секунду назад выглядевшая так, будто была готова кинуться на Виолу, на миг застыла, а затем откинулась на спинку кресла и посмотрела на падчерицу озадаченно. Она явно не ожидала услышать что-то подобное.

— Отречение? — переспросила она. На лице появилось легкое и расслабленное выражение.

— Это ведь не трудно? — Виола слегка помялась, изображая неуверенность.

Она не хотела слишком сильно настораживать мачеху своим излишне самоуверенным видом. Пусть та думает, что она всего лишь трусливая девчонка, которая пожелала сбежать, как только учуяла опасность.

Если женщина хоть на миг подумает, что Виолетта даже после отречения может быть опасной, то спокойной жизни можно не ждать. А вот с трусами всегда просто: пригрози им — и они будут молчать как рыбы.

Виолетта не была до конца уверена, что все это оградит ее от угрозы со стороны мачехи, просто следовала тому самому чувству, которое нашептывало действовать именно так.

— Твоего отца будет сложно убедить, — протянула мачеха, глядя чуть лениво, словно кошка, перед которой тряслась от страха мышь.

«Что? — хотелось воскликнуть Виоле. — Тебе еще мало? А не жирно ли будет?»

— О, понимаю, — она огорченно покачала головой. — Тогда, думаю, нам стоит осчастливить его моим выздоровлением.

После этого Виолетта вскинула подбородок, глядя с упрямством. Всем своим видом она хотела показать, что доставит максимум неприятностей, если мачеха не умерит своих аппетитов.

Посыл дошел. Женщина поморщилась и глянула презрительно.

— Думаю, ты верно сказала. Не стоит его волновать.

Виола кивнула и поднялась, точно зная, что пора уходить.

Уже оказавшись на улице, она оглянулась на громадный дом, который буквально кричал о чрезмерном богатстве владельцев. Тугая пружина в душе, беспокоящая все это время, ослабла.

Она точно знала, что мачеха больше не станет на нее покушаться. В конце концов, убийство все еще было риском, в отличие от отречения.

Как только в семейной книге появится запись, что некая Виола Данте больше не имеет никаких прав на наследство, мотив для убийства исчезнет.

По крайней мере, так подсказывал дар, передавшийся ей в наследство от прошлой владелицы тела. Именно из-за него, вернее из-за его силы, та считалась сумасшедшей.