Не смотри вверх, детка. Почти детективная история

Светлана Фетисова

Страшная находка – труп мужчины в ветвях цветущего каштана, превращает прекрасное июньское утро в кошмар, а жизнь героини в гонки с преследованиями.

2

Наконец-то продолжение кинофильма под названием «июньское утро» возобновилось. Первый кадр после обрыва кинопленки: дворник в оранжевой жилетке энергично машет грязной картонкой перед самым носом девушки. Постепенно вернулось восприятие звука, под деревом, энергично жестикулируя, две азиатские женщины обсуждали страшную находку.

— Сдрасуйте, — дворник заметил, что Фира пришла в себя, и отдал ей картонку, мол, теперь сама. — Я звонить полиция.

Не считая этих трех человек, никто еще не знал о дереве с секретом, но совсем скоро приедет полиция и наверняка набегут люди. Надо было вставать, леденящая душу мысль о судьбе фотоаппарата пронзила тело, и она резко села на гостеприимном асфальте, но с камерой все было в порядке, толстый чехол защитил ее от неминуемого разрушения.

Дальше все получилось само собой. Фире гораздо комфортнее было наблюдать окружающий мир сквозь линзы объектива, это немного отстраняло от происходящего, тем более от такого страшного, создавало необходимую дистанцию. Она решила поснимать, сидя на корточках, чтобы не привлекать внимание. Сначала объектами стали азиатские тетеньки. Их портреты получились живыми, энергичными. Затем в кадр попал дворник, говорящий по мобильному телефону. Тоже неплохо получилось, брови домиком, губы искривлены, словно это он убил беднягу. Немного размявшись и войдя в привычное русло, девушка приступила к самому пугающему объекту съемки. От страха снимала хаотично и много, поднялась, зашла с другой стороны и тоже запечатлела все, что было доступно: сломанные ветки, порванные брюки, страшное гипсовое лицо, нащелкала сотню кадров, когда заметила, что азиатские тетеньки подозрительно смотрят на нее и переговариваются на своем языке. Девушка навела на них объектив, и они тут же отвернулись и стали поспешно удаляться, громко шаркая тапочками.

Вокруг было все так прекрасно: солнце, зелень, пение птиц, что не верилось в реальность происходящего, будто это все декорация к страшной сказке. Природа в своей неразборчивой покровительной любви всегда исправляет уродливые следы человеческой деятельности, она укрывает ядовитые свалки густыми зарослями лопуха и иван-чая и делает их прекрасными. Изломанная фигура мертвого человека в уныло-сером костюме смотрелась в цветущих ветках, как арт-объект на современной выставке, это завораживало, как фильм ужаса.

Девушка стряхнула наваждение, и чтобы не упускать удобный момент, пока не приехали полиционеры, собралась на всякий случай поснимать окрестности. В окне четвертого этажа дома напротив она заметила силуэт человека, который при приближении оказался Фириным одноклассником — Петром Самойленко. Вот с кем она может обсудить произошедшее, а вдруг он что-нибудь видел или знает человека, который висит на дереве? Да, и к тому же полиция наверняка захочет ее опросить, а ей сказать нечего, поэтому лучше смыться по-тихому, чтобы избежать дальнейших проблем. Девушка быстрым шагом скрылась за углом дома.

Уже у подъезда она поняла, что не знает ни квартиры Петра, ни его телефона, ни кода домофона. К счастью, какой-то мужчина выходил, и она смогла ужом проскользнуть в закрывавшуюся дверь. Поднявшись на второй этаж, Фира достала камеру и стала отсматривать снятые кадры, чтобы вычислить квартиру одноклассника. Нарастающий вой сирены принес с собою машину полиции, из нее десантировались пять человек в темной форме с автоматами. Несчастный дворник беспомощно махал руками, оглядываясь по сторонам, словно ища поддержки, но даже теток след простыл. Черные человечки деловито вышагивали вокруг дерева, смотрели наверх и водили дулами автоматов по двору, словно решая, кого пристрелить в этот прекрасный солнечный день, а вокруг не было ни души. Один из полицейских сфотографировал на телефон труп и стал звонить куда-то.

Фира отвлеклась от окна, чтобы посмотреть, сколько времени. Ну, торопиться куда-либо было уже глупо, на часах было 10:32 — как незаметно промчалось время. Написав сообщение владельцу фотостудии с просьбой подменить ее до обеда, легкой поступью девушка поднялась на четвертый этаж и позвонила в дверь.

Еле различимые шумы выдали присутствие живого существа по другую сторону двери и затихли. Девушка снова позвонила и улыбнулась самой широкой улыбкой глазку, тишина. Она надавила снова и, когда трель затихла, громко сказала:

— Петя, это я, Фира. Я тебя видела.

Мертвая тишина, ни звука. Странно, почему он не хочет открывать, она ведь знает, что он дома?

— У меня есть твое фото.

Очень медленно стал поворачиваться ключ в замке, создавалось впечатление, что он может передумать и повернуть обратно. После паузы дверь немного приоткрылась, и стал виден правый глаз Петра.

— Тебе лучше уйти.

— Я не могу. У меня к тебе важное дело… Ты, наверное, видел, но не знаешь…

— Я знаю, но не хочу говорить об этом.

Девушка очень удивилась, ее так и распирало рассказать, поделиться, обсудить. Петр не смотрел на Фиру, он как будто читал текст, написанный на внутренней поверхности двери.

— Почему?

Щель стала сужаться. Тогда Фира сделала «бросок через пупок», то есть кинула козыря.

— Тогда мне придется показать фотки не тебе, а полиции.

Дверь широко распахнулась, и Петя отступил от порога, мол, заходи. Девушка вошла в эту явно холостяцкую квартиру, в которой главными украшениями были: велосипед, гиря и рюкзак.

— Дай, пожалуйста, воды. Пересохло во рту…

Они переместились на кухню, из окна которой хорошо было видно оживление у дома напротив, уже подъехала еще одна полицейская машина, скорая помощь и появились любопытные. Петр по-прежнему избегал смотреть Фире в лицо, его взгляд блуждал по стенам, полу, потолку. Он сильно изменился со школы, плечи стали шире, все остальное тело, наоборот, стало сухим и поджарым. Скулы на лице проявились сильнее, а щетина значительно сужала его, отчего парень выглядел решительным и мужественным.

Фира попыталась вспомнить, каким Петр был в школе, но ничего не приходило на ум, как будто они не учились одиннадцать лет в одном классе, а жили на соседних улицах.

— Ты не хочешь даже разговаривать со мной? Я тебя чем-то обидела?

Парень смутился и отвернулся к окну.

— Нет.

Девушка поднесла выщербленную чашку к лицу, но пить не стала, ей неловко было сказать, что она не пьет воду из-под крана. Казалось, что одно неловкое слово может порвать ту тонкую ниточку, что соединяла их в данный момент, Петр был на пределе.

— Труп на дереве — это моя работа.

Ноги у Фиры подогнулись, если себя она удержать смогла, то чашку нет, она разлетелась на мелкие кусочки. Плечи Петра дернулись, как будто порвались невидимые струны.

— Самшит…

— Чего?

— Ничего, Петь, ничего. Дерьмово это.