Убийство в Café de flore

Светлана Федоровна Сорокина

Чтобы помочь подруге фотографу, на голову которой буквально с крыш падают камни, модный блогер обращается к своему другу священнику-программисту. Они отправляются в Париж, чтобы разгадать причину несчастий девушки. Однако смерть известной французской модели в Café de flore становится сенсацией. Друзья убеждены, что их подруга лишь случайно осталась жива. Они помогают полиции раскрыть преступление, благодаря шарадам Старого графа, авантюризму Сальвадора Дали и легендарной шляпке от Скиапарелли.

© Светлана Федоровна Сорокина, 2017

ISBN 978-5-4485-8613-2

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

ПРОЛОГ

Вечеринка у Скиап

Париж, август, 24, 1934 год

Небольшой дом маркизы по улице Барбе-де-Жуи просматривался сквозь деревья, словно призрак. Постройка XVII века находилась в центре сада, и все птицы квартала слетались в зеленый оазис. Одинокая дама занимала небольшую часть особняка — прилегающие комнаты к черному входу. Никогда не показывающаяся на людях, она держала связь с миром через своего дворецкого, такого же старого, как и сама маркиза. Всю остальную, большую часть дома с главным входом, сняла модная парижская модистка-итальянка с трудно произносимым именем Скиапарелли. Однако парижские друзья и знакомые, во избежание недоразумений, связанных с произношением, называли ее просто Скиап.

Обустроив со свойственной ей неординарностью домик маркизы, Эльза Скиапарелли устраивала вечеринку, с целью ознакомить друзей с новым местом своего проживания. В положенный час к особняку стали съезжаться авто. Звуки клаксонов будоражили сонную тишину вечернего квартала. Доносившаяся музыка джаза играющего граммофона — каприз современных модников Парижа, сливалась с резкими сигналами кадиллаков и такси новоприбывших гостей, образуя какофонию звуков. При этом цикады, обитающие среди зелени сада, звенели так сильно, что их пение не могло заглушить даже это временное недоразумение. Сад — это та роскошь в центре Парижа, которую теперь могла себе позволить Скиап.

Эльза Скиапарелли остановилась перед большим зеркалом, прежде чем предстать перед гостями и на несколько секунд замерла. Столько изменилось с тех пор, как она приехала в Париж! Робкая и никому не известная девушка итальянка была не нужна городу-мечте, и она уехала в Лондон. Головокружительное, быстрое замужество. Рождение дочери и снова — Париж.

Однако скоро приемная ее ателье «Для города для вечера» — на втором этаже по улице Мира, 4, перестала вмещать всех дам, желающих одеваться у талантливого модельера. «Международный симпозиум», как любила она шутить, превратился в «международную пытку». Звезды кино и театра, герцогини, принцессы, княгини, а так же жены банкиров, миллионеров, дипломатов и известных художников, часами сидели в тесном помещении, дожидаясь своей очереди — оказаться за ширмой-исповедальней.

Святая святых — это лакированный, антикварный, складной предмет интерьера, который следовал за Скиап из ателье в ателье по мере ее карьерного роста. Сколько слышал он откровений любовниц и жен знаменитых людей! Сколько видел «изуродованных тел красавиц и прекрасных — уродливых»! Сколько уловок было изобретено, чтобы скрыть недостатки! Выслушав все и взвесив на весах своего вкуса и знаний, она превращала женщин в богинь. Отель Ритц был полон американок, англичанок, шведок, немок и других заказчиц из разных уголков земли и они продолжали прибывать, чтобы толпиться в тесной мансарде знаменитой модистки.

Скиап повезло. Когда уже казалось, что стены ее ателье рухнут, к счастью для нее, знаменитый Дом моды Мадлен Шеруи закрылся, и она с удовольствие выкупила его у бывшей владелицы. Забрав свои заветные ширмы, Скиап перебралась на Вандомскую площадь №21 под сень любимого Наполеона.

Бывшие Королевские академии и конюшни, спроектированные и построенные самим Мансаром, были прекрасным плацдармом для воплощения ее безумных идей. В отличие от своей конкурентки амбициозной Шанель, Скиапарелли просто развлекалась, выходя из рамок дозволенного в моде, ставя на голову ее проверенные классические устои. Она с удовольствием наслаждалась выражением лиц буржуа, толпами валившие к ней увидеть витрины нового Дома Моды. Как и в детстве, она могла протестовать против раздражающих ее консервативных устоев общества, но теперь «мирным» способом — своим творчеством.

Поправив безукоризненно уложенную прическу, Эльза взяла нераспечатанное письмо возле зеркала и, не глядя на обратный адрес, положила его вглубь ящика столика-консоли. Она знала — мать снова зовет ее в Рим.

Радушная хозяйка принимала гостей в естественной своей манере знатной аристократки, но с грациозностью и шармом парижанки. На ней было одно из вечерних крепдешиновых платьев из ее коллекции тридцатых годов. Длинное в пол, черного цвета с пересекающимися сзади полочками цвета фуксии, оно удлиняло фигуру. В нем она казалась выше, чем была на самом деле. Скиап нельзя было назвать красавицей, но на ее скульптурном лице была печать античных предков с тысячелетней романской историей.

Встречая гостей у входа, у нее для каждого находилось нужное слово, а ее восхищение было искренним. Эльзе помогала американка Беттина Джонс, ее помощница — энергичная блондинка с короткой стрижкой и большими выразительными глазами.

— Дриан, мой дорогой, верный друг! Рада приветствовать Вас в моем скромном доме!

Вместо ответного приветствия художник, славящийся своим остроумием, стал читать нараспев сочиненные им стихи:

— Попрыгунья ласточка

Прилетела из Италии…

— Благодарю, как мило, дорогой Дриан! — Восторженная Эльза казалось, была готова повиснуть у художника на шее и расцеловать его, но воспитание и сдержанность в высших кругах Рима, где она выросла, не позволяли проявить свои эмоции. Впрочем, искры огня, исходящие из ее глаз, красноречиво говорили об ее чувствах.

Поздоровавшись с Беттиной Джонс, которая что-то приветливо ему сказала, художник направился дальше к входной двери, где его уже ожидал дворецкий, чтобы взять шляпу и трость. Слугу — русского происхождения, высокого серьезного мужчину лет сорока пяти, Скиап наняла вместе с горничной француженкой недавно и была довольна ими даже больше, чем новой квартирой в саду.

Едва Дриан скрылся в проеме ярко освещенного входа, как появился новый гость, и снова — свежие чувства и радушная встреча.

— Бебе Берар! Как я рада видеть тебя по-прежнему веселым! И… — чуть низковатый голос хозяйки неожиданно стал высоким, почти сопрано, когда она заметила в его руках маленькую, белую собачонку. — … Жасент! Тебя я особенно рада видеть, моя пушистая мадмуазель! Надеюсь, тебе понравится резвиться в саду! — Затем, уже в следующую секунду обращаясь к Берару, которого всячески переманивала в свой Дом Моды Шанель, вкрадчиво-бархатным голосом спросила:

— Дорогой Бебе, надеюсь, ты уже не сердишься на меня из-за твоих бесподобных ширм?

После такого комплимента его Жасент, сердце Кристиана Берара, еще слегка омраченное из-за истории с ширмами, окончательно успокоилось, а его легкое недовольство растаяло. Тут же Берара перехватила чуткая Беттина Джонс, еще больше поднявшая настроение пострадавшему из-за невнимания Скиапарелли художнику.

Гости продолжали прибывать, а неутомимая хозяйка, окрыленная своей миссией приветствовать знаменитых, высокородных и самых близких друзей, казалось, излучала свечение.

— Дали, Галла — вы как всегда лучше всех! Ваши усы, мой друг, просто скульптурное произведение искусство! Осталось лишь позолотить их и — хоть в музей!

— Благодарю, графиня. Когда-нибудь я именно так и сделаю. — Сдержанно, но явно довольный, вызванной реакцией, заметил все более набирающий мировую популярность ультрамодный художник-сюрреалист.

— Леонор Фини! Какая головная повязка! Надеюсь это не от Шанель!? Вы сами ее доделали? Изумительно! Ваше сюрреалистическое видение меня вдохновляет! Хорст! Ван Донген! — раздавался время от времени ее приветливый голос.

Наконец, рычание моторов затихло. Пауза длилась не долго. За это время хозяйка успела переговорить с помощницей, дать распоряжение дворецкому. Однако вновь прибывшие гости снова поглотили все ее внимание.

— Графиня де Буа, спасибо, что заглянули! Очень приятно познакомиться с Вашей кузиной. Какая милая шляпка с вуалеткой! Вертес! Хонинген-Хене! Виконтесса! Что за приятный сюрприз! Я уже не надеялась Вас увидеть у меня. Давно Вы в Париже? О-о! Жан Клеман! Добро пожаловать!

Гости проходили в дом, общались, выходили в сад, уже слышался смех и звон бокалов, а графиня-модистка по-прежнему бросала взгляд в сторону калитки. Наконец, она увидела тучную фигуру пожилого мужчины и, радостно приветствуя его, поспешила навстречу.

— О, маэстро! Вы удостоили давнюю почитательницу Вашего таланта визитом! Как я Вам благодарна за это! Милости прошу в мое скромное жилище!

— Дорогая! — отвечал на расточительный комплимент хозяйки знаменитый кутюрье Поль Пуаре — Я всегда восхищался и продолжаю восхищаться Вашим оригинальным талантом!

— С Ваших уст маэстро — это награда! Вы — мой первый Учитель!

— Благодарю, моя милая! — В глазах у Пуаре блестели слезы. Беттина подхватила престарелого маэстро под руку и бережно «передала» дворецкому, как редкую драгоценность.

Звуки граммофона проникали из гостиной в сад. Уже темнело. Ветви пышных деревьев окружали небольшой старинный дом. На них словно бусы, были развешаны разноцветные лампочки, вносящие настроение праздника. Столики с напитками, фруктами и закусками возле крепких стволов создавали уютные уголки. Еда была везде — в саду, гостиной-салоне, столовой, библиотеке и даже в небольшой ванной комнате, похожей на будуар, стояли маленькие столики-подставки с фруктами и вином. Полная свобода времяпрепровождения — в духе эпохи и в соответствии с характером хозяйки.

Вошедшая в гостиную графиня Софи де Буа, раньше никогда не бывавшая у Эльзы, была удивлена смелостью ее интерьера. Она знала о сотрудничестве знаменитого дизайнера интерьеров Жан-Мишель Франка со Скиап, но не ожидала увидеть настолько дерзкие идеи и нетрадиционную обстановку дома.

Возле камина с двух сторон стояли китайские скульптуры леопардов. Один из них с поднятой лапой словно приветствовал гостей. Салон украшал длинный диван, обитый красно-оранжевой кожей с подносом посередине. На нем смело могли бы лечь два человека лицами друг к другу. Рядом стояли два кресла со стеганой обивкой молочного цвета напротив миндально-зеленоватой стены. Столы — черные, со стеклянными столешницами и маленькие, гнутые из черного лакированного дуба, вносили элемент японского стиля.

Картины были везде, даже стояли на полу, просто прислоненные к стене. Все эти модернистские акценты звучали мощными аккордами в старых стенах дома с леопардовыми шкурами на паркете.

«Она обязательно что-нибудь придумает!» — Софи де Буа ни на секунду не забывала о главной цели своего визита к графине-модистке — ее приятельнице Скиап. Рассеянно рассматривая интерьер, графиня подумала, что в Париже едва ли найдется женщина с такой мощной и смелой фантазией, как у Скиапарелли. После этой мысли уверенность в благополучном решении ее деликатной проблемы окончательно поселилась в ней. В этот приятный вечер графиня рассчитывала на тет-а-тет. Осталось найти Эльзу и надеяться, что у нее будет несколько минут для этого разговора.

Кто-то взял ее под руку и Софи вздрогнула. Она совершенно забыла, что пришла со своей кузиной. Эта любопытная мадмуазель молча следовала за ней, как тень, иногда лишь отвлекаясь для угощения или рассматривая антиквариат. «Пожалуй, задача усложняется, — взглянув на юную родственницу, подумала графиня. — Но все к лучшему!» Она взяла с подноса бокал с белым вином и одну виноградинку.

Звуки танго Пьяцоллы будоражили воображение и чувственность. Кто-то танцевал в гостиной и несколько пар — в саду. Остальные гости разбрелись по группам. В углу салона возле интригующих ширм собралось небольшое общество из присутствующих гостей. Тучный и яркий Кристиан Берар с небольшой бородкой и с притихшей собачкой в руках, что-то рассказывал смешное. Графиня направилась к ним.

— Прошел. Месяц, два, — Скиап при встрече молчит и ни слова о ширме, которую я ей нарисовал. Хожу, как черная туча, боясь к ней обратиться и услышать в свой адрес ужасающие слова. Ведь она заплатила мне наперед! Наконец, ко мне подходит сама Скиапарелли и начинает разговор о ширме. Не выслушав, и не в силах сдержать обиду, я набросился на нее: «Почему Вы сразу не сказали, что ширма Вам не понравилась?» На мой вопль Скиап спокойно ответила: «Но, дорогой Бебе! Речь не о том, что ширма мне не понравилась, ее просто у меня нет!» И тут, наконец, я прозрел! Оказывается, ширму по ошибке доставили старой маркизе, владелице дома. Она очень странная и не соизволила выйти, а ее слуга, увидев мою роспись, припрятал ширму, объяснив позже это тем, что маркиза сама занимается живописью и этот более, чем странный предмет шокировал бы ее!

Слушатели, среди которых был Жан Кокто, знаменитый фотограф Хорст, художник Ван Донген и светские дамы смеялись над рассказом Бернара и восхищались ширмой. Софи де Буа так же обратила на нее внимание — роспись была выполнена в стиле модерн и являла собой, бесспорно, произведение искусства.

Однако Скиап здесь не было, и графиня направилась к другой небольшой группе, состоящей, преимущественно из дам, среди которых особенно выделялись несколько элегантных особ. На одной из них было ассиметричное, смелого кроя платье от Скиапарелли с накидкой-пелериной из перьев. Похожее «непродаваемое» платье перед этим заказала американка леди Симпсон. На другой — платье с открытой спиной и струящимися, словно водопад, драпировками из блестящей ткани. Они внимательно слушали Беттину Джонс, что-то рассказывающую, с серьезным выражением лица.

Софи де Буа, на которую никто не обратил внимание, бесшумно присоединилась к группе. Ее кузина Мишель так же пристроилась рядом. Одна из дам в золотистом парике от Скиапарелли, не отводя восхищенного взгляда от Беттины воскликнула:

— Это невероятно! Скиап ни словом не обмолвилась! Только сказала, что дела в Лондонском Доме Моды идут восхитительно, а улица перед окнами ее ателье превратилась в бульвар, где прогуливаются в ожидании своей очереди звезды кинематографа и титулованные особы. То, что Вы рассказываете — сенсация! Ведь история королевской семьи и Дома Скиапарелли переплелись! Но продолжайте. Мы все — само внимание!

— Большой прием в лондонской резиденции Джулии Шипман был восхитительным, а Талула Банкхед была так весела и остроумна, что невозможно было от нее отойти, но Скиап нарочно позвали в маленький салон, куда пожаловала чета Симпсон. Видимо, был звонок. Не знаю, но по словам Эльзы, через несколько минут, туда ворвалась леди Тельма Фернесс в костюме для путешествия! Она была очень взволнована и сбивчиво объяснила свой внешний вид тем, что ее возвращение было настолько внезапным, что она не успела переодеться!

— Какой ужас! На высокий прием так явиться! Ревность — плохая подруга, — сдержанно, едва слышно возмущались дамы.

— Однако самое интересное было впереди! — Интригующе сказала Беттина, загадочно улыбнувшись. — Всем нам известно, разумеется, что леди Фернесс — интимный друг принца Уэльского. Ирония заключается в том, что когда она отправилась в США, доверила принца своей лучшей подруге леди Симпсон!

— О-о-о! Невероятно! Говорят, эта американка Уоллис потребовала развода у первого мужа, а теперь разводится со вторым! — Послышались женские возгласы. Удовлетворившись подобной реакцией и, сделав для этого небольшую паузу, Беттина продолжила дальше свой рассказ:

— Пикантность ситуации заключалась в том, что там находился и сам принц Уэльский. Внезапное появление леди Фернесс очень рассердило его, а леди Уоллис Симпсон оставалась абсолютно спокойной. Скиап поняла, зачем ее позвали, и быстро нашла способ внести в атмосферу радость и гармонию. — Беттина вздохнула.

— Таковы первые часы сенсационной истории любви, вскоре перевернувшей всю Великобританию. Мадам Скиапарелли по воле случая приняла в этом деятельное участие. — Разведя руками и улыбнувшись, Беттина Джонс наслаждалась произведенной ею реакцией, а Софи де Буа, будучи не глупой женщиной, понимала, что эта история лишь добавит привлекательности Дому Скиапарелли и еще больше привлечет клиенток. «Однако мне нужно найти хозяйку этого милого вечера» — подумала она и, не увидев в помещениях Скиапарелли, вышла в сад.

Сумерки развесили кружева цвета индиго на деревья, и сад казался от этого еще более загадочными. Луна, застряв между ветками, словно разорвав тонкую ткань, блистала своей красой, присоединившись к гостям. Фонари и гирлянды лампочек, выхватывали из надвигающейся густой темноты значительное место среди деревьев, освещая столики с белыми скатертями, угощения, старинные вазоны и плетеные кресла с гостями. От этого фрагменты сада казались волшебными.

Расслабившись, кто-то курил кальян, довольствуясь тихой беседой, кто-то трубку, некоторые из дам — сигары в длинных мундштуках, а кто-то с бокалом вина просто наслаждался вечером, запахом роз, флоксов и звуками цикад. Забыв, что находится в центре Парижа.

Графиня де Буа и, следовавшая за ней кузина, нашли Скиапарелли в обществе поэта Луи Арагона и его жены Эльзы Триоле, а так же курящей тонкие турецкие сигары в большом кресле Леонор Фини. Свой столик придвинули к ним фотограф Мэн Рэй, Дриан и Хорст. Собравшиеся обсуждали одну из последних коллекций Дома Скиапарелли, произведшей фурор в области моды и взрыв в прессе.

— Мне особенно запомнились материалы, которые вы использовали для бижутерии в коллекции тридцать второго года — огрызки карандашей, ластиков, скрепки, промокательная бумага, перья, таблетки и леденцы. Невероятная сюрреалистическая мешанина!

— Ожерелье из аспирина собрали присутствующие здесь Луи и Эльза Триоле — указала Скиап кивком головы на сидящих рядом друзей.

— Мои аплодисменты! — И Леонор захлопала в ладоши. — Знаю, что серьги-телефоны создал Дали, неравнодушный к новой технике и омарам, а кто создал «безумные» серьги «Всевидящее око»?

— Ваш покорный слуга. — Подошедший бесшумно изящный Жан Кокто, театрально поклонился, получив свою долю аплодисментов. Пригладив шевелюру темно-русых, вьющихся волос и, заметив стоящую графиню и ее кузину, он тот час же пригласил их сесть. Но Софи де Буа поняла, что это самый подходящий момент привлечь внимание Скиап. Она отказалась от любезного приглашения Кокто, однако неизвестно откуда взявшийся Дали с Галой, а затем Поль Пуаре нарушили ее планы.

Разговор гениев сюрреализма продолжился, и Софи пришлось обождать, прежде чем ей удалось обратиться к Скиапарелли. Уйдя в свои мысли, она не слышала продолжение беседы и очнулась лишь от гомерического хохота друзей.

— Кто же знал, что это будет продаваться! — Смеялась Скиапарелли. — Запланированное безумство на манекене, — чтобы ввергнуть в шок обывателя! Мы хотели брать с клиентов даже шуточную оплату!

Ей вторил Жан Кокто, сквозь смех, пытаясь что-то сказать:

— Оплату в виде… отгадывания замысловатых загадок или шарад, можете себе представить?

— Или расшифровки снов! — Беззвучно смеялся Дали, не забывая приглаживать свои усы.

Неожиданно Эльза Скиапарелли перестала смеяться, и серьезно посмотрев на Дали, прищурив глаза, произнесла:

— Я вижу изящных моделей на фоне Вашей картины — пустыня, горы… Они вместо изображения человека с ящиками, одеты в элегантное пальто. Нет! В пиджак с выдвижными ящиками! На голове странные шляпки… Сальвадор, мы должны с Вами поработать над этой идеей!

— И не только над ней! В последнее время они будоражат мою жизнь и сны… Алые губы Мэй Уэст, например, в виде дивана и весь интерьер с фрагментами ее лица.

— Представьте, дорогие мои друзья, что вы сидите на пухлых губах этой чувственной богини нашего времени! — Воскликнула Скиап, которой идея явно понравилась.

— А я, графиня, в восторге от Ваших миниатюрных женских ручек коллекции этого года — «Осень 1934 года», если быть точной. До сих пор перед глазами пальто, где вместо пуговиц маленькие ручки, словно обнимающие тебя ангелы. Особенно мне понравилась золотая пуговица-брошь — изящная рука с черной розой. Это — шедевр нежности и экстравагантности! — Эльза Триоле на секунду закрыла глаза, представляя эту брошь на своем костюме.

— Дорогая Элла, я подарю ее Вам, если брошь уже не купили.

— О, нет! Я только восхищаюсь Вашими работами! Э-э,.. кажется, в пятом номере «Минотавра» за двенадцатое мая этого года было прекрасное эссе Жоржа Ханета посвященное этим маленьким ручкам! — Триоле отвела взгляд в сторону.

— Разве Вы не желаете ее приобрести? — Эльза прищурила один глаз и хитро посмотрела на писательницу. Неизвестно, что ответила бы ей Триоле, но неожиданно появившийся из-за деревьев Кристиан Берар изменил настроение компании:

— Где моя Жасент, моя малышка?! Вы не видели ее?! — Он был не на шутку расстроен. Печально посмотрев на окружающих, вдруг указал на шею Мишель Саган, стоящую рядом:

— Красивый жук. Жуки вообще очень красиво смотрятся на женской шее. Это может быть колье из прозрачного пластика, — сказал он задумчиво, не меняя печальную интонацию, и тут же снова исчез в темноте за деревьями. До гостей лишь доносился его встревоженный голос. — Жасент! Моя дорогая Жасент, иди к папочке!

Мишель с отвращением стряхнула с себя жука.

— Что это было? — спросила, выпрямившись в кресле Скиапарелли, медленно обведя сидящих друзей, своими выпуклыми большими глазами.

— Очередной бред или гениальная идея, — заметил Жан Кокто, пожав плечами, и его тонкие губы едва коснулась улыбка.

— Вот именно — гениальная! Ожерелье из прозрачного пластика с впаянными в него светящимися жуками! Я уже вижу это колье в одной из следующих своих коллекций! Виват! — Она подняла руки вверх. В это время подошла Беттина и что-то тихо сказала Скиап. — Уже иду!

«Сейчас или никогда!», — подумала Софи де Буа и уверенно направилась к Скиапарелли, возвращающейся в дом.

— Эльза, дорогая, прошу Вас на тет-а-тет. Вы должны меня выслушать. У меня к Вам необычная просьба.

— Как ни странно, но я к ним привыкла, — улыбнулась Скиап.

— Я должна буду с Вами поделиться тайной, от которой зависит будущее многих людей и мое так же. — Тихо произнесла де Буа, искоса посмотрев, на семенившую сзади Мишель.

— Я польщена, но в таком случае, стоит ли делиться ею?

— Когда Вы выслушаете меня, поймете, что другого выхода у меня нет.

— Мне уже интересно. Пройдемте в мою ванную-будуар. Увидите, как там мило!

— А Ваши дела, ради которых Вас Беттина оторвала от прекрасной компании? — Робко спросила графиня де Буа, испытывая неловкость.

— Ничего страшного! Подождут! Ведь вопрос жизни и смерти? Я правильно Вас поняла?

— Можно сказать и так…

— Софи, я буду ожидать в саду! — Произнесла кузина Мишель в след удаляющимся дамам, так и не услышавшим ее робкий голос.

Старая маркиза не спала. Да и как можно было уснуть из-за этой вульгарной музыки, доносившейся из половины дома модистки! А еще называет себя графиней! Из окна мансарды в подзорную трубу маркиза могла сколько угодно рассматривать гостей, гуляющих в саду и сидящих за столиками.

— Ну и мода пошла! — Бормотала она всякий раз, когда видела гостей графини. Короткие платья, обрезанные волосы, не носят корсет, а головные уборы — примитив и срам. Что за силуэты, что за одежда? Не то, что было во времена ее молодости! Маркиза вздохнула, вспоминая свои туалеты, длинные вуали и пучки страусовых перьев на шляпах. Се ля ви!

Несколько раз она заходила в свою ванную с проверенным подслушивающим устройством, но ничего интересного не услышала. Подзорная труба и ванная соседки, слышимость из которой была великолепная, были ее небольшим развлечением и даже способом выжить. Например, недавно она шантажировала через своего слугу, который принес письмо ее квартиросъемщице. Модистка негодовала, потому что не знала, как маркиза узнала о порошке, который она нюхала в ванне! Все просто! И маркиза с уважением посмотрела на простую длинную банку, которую время от времени прикладывала к вентиляционному отверстию. Квартиросъемщица возмущалась, но деньги отдала. Какое маркизе дело, что это было один или два раза? «Деньги — они, не пахнут. Кто это сказал? — Старая маркиза напрягла свой ум. — Кажется, римский император, но не уверена, который из них».

Может быть, сейчас она услышит что-нибудь интригующее, как в старые времена своей молодости. Тогда можно было купить имение, за пикантную информацию! Старая маркиза сложила подзорную трубу в свою изысканную трость с золотым набалдашником и, держась за поясницу из-за ревматизма, покинула уютное кресло под крышей, чтобы спуститься в ванную комнату с устаревшим балдахином прошлого века.

Тихая августовская ночь обнимала светящийся сад и затерявшийся в нем дом. Все в этом небольшом пространстве, окруженном старыми деревьями, были довольны выпавшем в их судьбе вечером у модной графини-модистки. Кроме дрожащей от холода под столом маленькой собачки, старой маркизы и ночной птицы, выражавшей свое мнение звучным и протяжным глухим звуком.

Странички из Дневника Мишель Саган

8 августа, 1934 г. Кузина Софи все же сдержала свое обещание, данное мне на модном показе Скиапарелли весной этого года. Меня так поразили экстравагантные наряды, что пришлось вести себя непристойно и выпросить у кузины обещание брать меня на все показы и вечеринки к Скиап, как называет графиню-модистку весь Париж. Прошло столько времени, я не ожидала, что Софи де Буа вспомнит о данном ею слове. Ведь у нее столько приемов, званных вечеров, впечатлений, в отличие от моих серых будней. Однако сегодня она прислала мне телеграмму с уведомлением, что вечеринка у Скиап назначена на 24 августа. Восторг! Я буду ее сопровождать! Моему счастью нет предела. Потому что я познакомлюсь с невероятной модисткой и ее гениальным окружением! Надеюсь увидеть там модных сюрреалистов Жана Кокто, Бернара и Дали, а так же ее знаменитых княгинь-моделей. Я вся в предвкушении и ожидании!

10 августа, 1934г. Переделываю старое платье длиной в пол из дымчатого муара, подаренное в прошлом году Софи на новое — без всего лишнего. Обрываю оборки. Вчера обрезала рукава, сделав их короче, присобрав в складочки с одной стороны. Подплечники нужно будет сделать на 2 см шире каждый. Выкроила воротник другой формы из ярко розового муслина цвета шопинг — в стиле Скиапарелли, а так же вставку на платье и банты для рукавов. Надеюсь, Софи его не узнает.

Платье подойдет к моей новой короткой прическе, уложенной волнами. Хорошо, что от бабушки остались кое-какие драгоценности! Все же предки у нас с Софи были одни и те же. Центр банта на платье украшу брошью с камеей. На шею — нитку жемчуга. Остается подобрать или сделать самой головной убор. Поэтому — это задача №1. Какой головной убор я надену к Скиап? Заказывать у модисток — дорого. Боюсь, придется делать самой, но это даже интересно!

14 августа, 1934 г. Так увлекательно сидеть среди груды журналов мод и читать рекомендации отдела «Модистка»! Здесь подробно описано создание шляпок и вечерней чалмы. Увлекшись, я едва не пропустила занятие музыки со своей ученицей. Забываешь обо всем! Однако после ее ухода снова вернулась к просмотру журналов. Остановилась на маленькой вуалетке и под ней что-то кукольное из шелковых цветов, называющееся шляпкой-бонэ. Носить ее нужно, как и все модные шляпки с боку головы. Решила остановиться на этом прелестном бонэ. Цель ясна и я готова к действиям и хорошо потратиться! Шляпка, которую увидит сама Эльза Скиапарелли, стоит труда и затрат! А ее головные уборы — безумие, совершенное, и мечта любой модницы! Я так счастлива!

18 августа, 1934 г. Моника и Жозефина огорчены, что я не буду на празднике по поводу Дня Рождения нашей общей подруги Аннет. Но как же они были удивлены и восхищены, когда узнали, что я иду на вечеринку к Богине моды — Скиап! Все вопросы сразу отпали. Кажется, они слегка завидовали. По секрету сообщили, что недавно Шанель на прием к известной особе, прошла с черного входа, а Скиап, как графиня — с парадного! Говорят, Шанель ненавидит ее и на вопрос журналистки, что думает она о невероятном успехе Скиапарелли, та презрительно ответила: «А-аа, это та самая художница-итальянка? К сожалению, она лишь просто шьет одежду!» Жозефина убеждена, что у модисток испортились отношения несколько лет тому назад, после незабываемого приема, о котором судачил весь Париж. Скиап пригласила в гости Шанель и усадила ее на свежевыкрашенный белый стул. Хотя кузина Софи объясняла, что просто каучук расплавился от жары, поэтому отпечатался сзади на пикантном месте всех гостей.

Моника показала нам журнал «Минотавр» за прошлый год, где Тристан Тзара — представитель течения «Дада» свое очень смелое эссе, основанное на учении Фрейда, иллюстрировал фотографиями Мэн Рэя. На них — три шляпы Скиапарели. В последней шляпке «Сумасшедший гребень» — сама Скиапарелли вместо модели. Вторая шляпка, — сконструирована, как миниатюрная башня со шпилем, и символизировала, как утверждает Тзара — мужской воспроизводительный орган (у него в эссе — более грубо и натурально сказано).

Моника ткнула пальцем в такие строчки статьи: «три шляпы, ассоциирующиеся с женскими гениталиями не просто модные аксессуары, но стали модной метафорой, рассматривающей фрейдовскую психоаналитическую интерпретацию снов, в которой женская шляпка является символом мужского… (пропускаю вульгарное слово) органа». Этот журнал лежит сейчас передо мной. О, бедная Аннет! Если к ней попадет это эссе, и она узнает, что носит на голове от Скиапарелли! Но всех нас потрясла первая шляпа «Savile Row», созданная Скиап на основе Федоры, увиденной на улице Лондона. Что мы видим? Мужская фетровая шляпа. Почти, как знаменитая Федора, но вместо вмятины сверху на тулье — женский…!!!

Действительно, автор прав или у меня извращенное видение? Увидела бы я это, если бы не эссе? Впрочем, мама права — все дадаисты извращенцы. Значит, я попала в их число. Потому что шляпки нравятся, не смотря ни на что! Думаю, Жозефина объяснит Аннет, что носит она на голове, и тогда главное — шляпку-башню успеть купить по дешевой цене у подруги раньше, чем это сделают Жозефина и Моника.

19 августа, 1934 г. Ликую! Наконец, в довоенном журнале для домохозяек за 1913 год, я нашла описание материалов для основы подобной шляпки! Гениальное просто! Мне нужен обычный конский волос, из которого сплету основу. Сверху — лен или полотно, простеганное вместе с волосом, а потом — шелк. Собранная и закрепленная невидимыми стежками в виде облака, эта ткань завершит форму шляпки. И только потом сверху — шелковые цветы и вуалетку. А казалось, что так просто и быстро сделать! Теперь проблема №1 — где взять конский волос? Время просто течет, как на картинах Дали!

20 августа, 1934г. Пришлось перенести музыкальное занятие и вызвать недовольство гувернантки мадам К., не говоря о самой мадам Н. Однако это стоило того, потому что вожделенный конский волос для шляпки сейчас лежит на крышке моего секретера, и я начну после этих строк создавать свою маленькую мечту. Все решилось быстро: Моника попросила своего кучера обрезать у лошади часть хвоста. Он был огорчен, но Моника действовала на удивление решительно и сама руководила этим процессом. В результате вид лошади не слишком пострадал, а кучер получил франк и остался доволен.

23 августа, 1934 г. Сейчас почти девять часов вечера. Приходили два ученика, и я едва успела закончить шляпку. Кажется, она получилась восхитительной! Раз двадцать прикрепляла вуалетку. Наконец, закрепила таким образом, что один конец торчит вертикально. Украсила место шва букетом цветов, из-за которых шляпку почти не видно. Пришила шляпную резинку. Почти, как на той картинке! Интересно, Скиапарелли заметит мой шедевр? Я вся в предвкушении завтрашнего вечера!

24 августа, 1934 г. Свершилось! Небо не упало на голову и Всемирный потоп не смел мою мечту! У меня не сломался каблук, и не слетела шляпка, которую, ко многому моему удовольствию отметила сама Скиапарелли. Ведь она — королева сюрра в моде! Прием у Скиап — в ее саду для избранных и творческой элиты, был великолепен! Видела многих знаменитостей нашей эпохи! Гениальный и грустный Жан Кокто, недавно расставшийся со своей женой; маркиз Дали, которого все просто называют Сальвадор Дали — он действительно большой оригинал даже внешне! У Скиапарелли на камине стоит его странная картина.

Кристиан Берар — этот знаменитый художник сюрреалист, оказался в жизни милым и забавным. Его театральные постановки «Школа женщин», «Симфония» — прекрасны! Ни на что не похожи! Мне посчастливилось увидеть ширму, расписанную им для Скиапарелли. Берар смешно рассказывал о ее истории. Вообще, волшебное «Трио»: Дали, Скиап и Жан Кокто — удивительно по своим сюрреалистическим идеям для Дома Скиапарелли. Они поражают воображение снобов! Особенно коллекции скандальных шляпок! А когда к ним присоединяется Берар со своей маленькой собачкой — их искусство покоряет мир! Уверена, что Жасент принадлежат главные идеи!

Послушала сплетни о принце Уэльском и его американке и, наконец, в саду увидела Луи Арагона и его жену писательницу — Эльзу Триоле. Почему-то Скиапарелли называла ее Элла. Говорят, что она русская и это ее настоящее имя. У нее действительно, прекрасные глаза, смотрящие куда-то в потусторонний мир. Не зря Луи им посвятил поэму! Мы спорили на эту тему с Жозефиной. Не забыть — она проиграла мне 5 франков!

Было много знаменитостей и аристократов. Кузина была чем-то обеспокоена и искала хозяйку. Она что-то хотела у нее спросить. Возможно, речь шла о новом вечернем платье или о парике. Ведь Скиапарелли была в чудном модном парике! Ее Дом Моды их делает к каждому случаю, даже для катания на лыжах — серебристые! У богатых свои причуды! А мы с Софи, хотя двоюродные сестры, принадлежим к разным классам. Увы!

Когда дамы ушли на тет-а-тет, я снова вернулась в сад к компании знаменитостей. Разговор шел о русском композиторе Стравинском — он готовил документы для принятия французского гражданства и собирался писать мемуары. Леонор Фини саркастически заметила:

— Говорят, Шанель не расстается с подаренной ей Стравинским иконой в 20-ом году. Кажется, тогда она изобрела свои непристойно-обворожительные духи Chanel №5? — Все стали оглядываться, нет ли поблизости Скиапарелли и шикать на Леонор. Одна лишь Эльза Триоле, посмотрев куда-то вдаль, ответила:

— Роман был мучительный и страстный. Именно тогда Шанель приютила на своей парижской вилле его семью — больную туберкулезом жену и четверо детей. Дала деньги на восстановление балета «Весна Священная» и… создала духи…

— Полные неги и страсти — закончила Леонор Фини и с ухмылкой сквозь сигаретный дым добавила — Потраченные деньги на музыку окупились сполна духами!

Луи Арагон сдвинув брови, и почти шепотом очень грустно добавил:

— Деньги Габриэль ему дорого стоили. Ведь ее башмачок стоял все время у него на голове!

— На голове? — переспросила Триоле. — О, эта тема как раз для Дали!

Услышав о себе, маркиз Дали (он разговаривал с Мэн Рэем и другими фотографами) взбодрился и вступил в беседу оригинальным способом:

— Почему ботинок не может быть на голове? Например, я помню себя в положении эмбриона, и если бы на моей голове оказался ботинок, я нисколько бы не удивился. — Ха-ха — засмеялся он. Не выдержав, я сделала ему комплимент:

— Вы большой оригинал, как и Ваши картины.

— Все что на моих картинах изображено, я брал из жизни. А потому там нет ничего оригинального — заявил Дали, притрагиваясь кончиками пальцев к своим знаменитым усам. — Мы слепы. Любая, самая обычная вещь может хранить тайны, нам неведомые.

— Поэтому они сюрреалистичны! Любой предмет может быть Альфа и Омега — Добавила, неожиданно появившаяся моя кузина Софи, восхитительно улыбаясь.

Без зависти я подумала, — просто констатировала факт, что другим нужно подолгу стоять у зеркала, репетировать такую улыбку, а кузина ничего для этого не делает. Ее сверкающая улыбка — дар и главное наследство нашей бабушки.

— Кстати, в прошлом году, фотографируя Галу для моей картины, мне нужна была определенной формы шляпка. — Дали снова продолжил начатую тему. — Ничего не найдя подходящего в ее гардеробе, я просто положил ей на голову комнатную туфлю. И она подошла! Все банально в этой жизни и предсказуемо — и, посмотрев на жену добавил: — Все, кроме Галлы. Она в моей жизни действительно сюрреалистична.

Гала молчала, лишь изредка, едва заметно улыбалась. Я подумала: «Типичная русская. Волевое и умное лицо. Спокойное самообладание. Кажется, она была балериной. Именно она сделала Дали тем, кто он есть. Повезло же ей с материалом!» — Цинично думая, таким образом, я продолжала улыбаться Галле, Дали и просто так, на всякий случай. «Лицо нужно „делать“, а улыбку уметь держать» — Именно так меня учила с детских лет моя мать.

Графиня Скиапарелли, услышав последнюю фразу Дали, воскликнула:

— Восхитительно! Сальвадор, не забудьте об этой идее, даже если забуду я. Шляпка-туфля это то, что мне нужно для новой коллекции!

К ним подошел Поль Пуаре. В его руках была вазочка с мороженым и ананасами:

— Мадам, — обратился он к графине Эльзе. — Полагаю, Вы еще не выбросили пальто, которое я Вам подарил?

— Что Вы, маэстро, я бережно его храню, как произведение искусства! Впрочем, как и остальные Ваши наряды! — Сдержано сказала графиня, хотя глаза ее, как у истинной итальянки блестели. — Оно напоминает мне о Вашей чувствительной и доброй душе, когда Вы протянули руку помощи и подарили пальто бедной, никому тогда не известной девушке.

— Вы преувеличиваете. — Смущенно ответил известный кутюрье, но было видно, что комплимент льстил ему.

Затем были разговоры, в которых сквозили новые сюрреалистические фантазии. Я поняла, что для профессии модистки главное — во время остановиться и увидеть! Не просто смотреть, а заметить в этом нечто! Это — дар, который есть у всех. Но многим, и мне в том числе, его нужно развивать.

Когда мы прощались с хозяйкой вечера, Эльза Скиапарелли, улыбаясь, спросила Софи:

— Значит, я жду Вас, мадам де Буа, в своем салоне к полудню на следующей недели, — в четверг? Вандомская площадь, 21. Не забудьте!

Кузина «расшаркалась» и заверила Скиапарелли, что та «самый надежный и преданный друг»!

Когда мы ехали в автомобиле, Софи сказала, что договорилась о заказе новой шляпки и предложила на следующей неделе поехать в Дом Моды к Скиап вместе. Ну вот, клякса! Уже ночь, а я не могу расстаться с бумагой и чернильницей! Кажется, все записала. Пора видеть сладкие сны! Сегодняшний день, — как прекрасный сон!

29 августа, 1934 г.

Сегодня с кузиной Софи были на Вандомской, 21 — в Доме Моды Эльзы Скиапарелли. Необычное сюрреалистическое видение нас встречало на каждом шагу. В фойе — огромное чучело розового медведя с выдвинутыми ящиками в брюхе, как на картине Дали. Оттуда свисали различные бусы, кружевные ленты, перчатки, тонкие женские чулки и батистовое белье.

Эльза Скиапарелли приветствуя, вышла нам на встречу и, увидев наши изумленные взгляды, объяснила, что медведя лично покрасил в цвет «шокинг» ее Дома сам Дали. Ящики в соломенном чучеле сделал так же Дали, вернее, его плотник. Медведя подарил художнику эксцентричный англичанин Эдуард Джеймс. Увидев медведя — гордость его семьи в «оперном наряде» (Беттина одела его в лиловое пальто) он разрыдался, а потом сам задрапировал себя в пестрые ткани и в позе Будды стал украшением стеклянной витрины бутика. Интересно — в знак протеста или от восхищения идеей? Увы, графиня-модистка не объяснила.

В отделе парфюмерии нас ожидала огромная золотая клетка, сделанная по проекту Жан-Мишель Франка. Она стояла напротив огромного окна на всю стену, и вся Вандомская площадь была изысканным фоном, словно театральные декорации. Баночки, бутылочки, помада — все выглядело в ней, как экзотические птички! И, конечно, отдел безумных шляпок от Эльзы Скиапарелли! Я сразу забыла обо всем на свете… Мечта любой девушки — оказаться в подобном месте!

Софи де Буа выбрала себе шляпку-чернильницу из готовой коллекции. Я была уверена, что она закажет себе эксклюзив, что-то особенное! Очевидно, ей понравилась именно эта скандальная шляпка. Скиапарелли вынесла для упаковки круглую фанерную коробку с изображением ангельского девичьего лица.

— Помните, я рассказывала Вам о странной маркизе, сдающую мне часть дома? — усмехаясь, спросила Скиап. — Так вот, это ее презент. Не знаю, что на нее нашло, но старая дама через своего дворецкого, прислала мне эту шляпную коробку.

— Возможно, ее замучила совесть? — Так же скептически улыбаясь, вторила ей моя кузина, словно посвященная в какую-то тайну.

— Не думаю. Но вот по поводу коробки уверена, — это то, что Вам нужно. Это не просто красивая старинная картонка для хранения шляп, а еще коробка-саквояж для их транспортировки. — Заключила Скиапарелли, и, положив шляпку в коробку, они направились к лакированной ширме, чтобы ее примерить.

— Коробка соответствует моим требованиям, о которых я говорила?

— Конечно, дорогая! Вы будете приятно удивлены. Это дорогая картонка конца восемнадцатого века, со специальным замком. — Заверила кузину графиня-модистка, удаляясь вглубь салона.

«Зачем Софи понадобилась такая дорогая коробка? — подумала я. — Сколько же она стоит? Однако графиня де Буа состоятельная дама и может позволить себе любые причуды».

Софи вернулась сияющая. Что значит новая шляпка для женщины! Я запомнила ее слова: «Каждая шляпка для меня — это маленькое приключение. Более того — новая жизнь!» Чтобы не ударить в грязь лицом перед богатой кузиной я так же купила себе шляпку. Конечно, не такую дорогую, а Скиапарелли милостиво снизила еще вдвое для меня цену. Упаковали в картонку попроще, зато с логотипом Дома.

Между мной и знаменитой модисткой состоялся обмен любезностями. Похвалив восхитительные шляпки Скиапарелли и сюрреалистические идеи, я спонтанно предложила:

— Почему бы не создать шляпку в виде бараньей отбивной? — Идея пришла сама собой, так как подошло время ужина и в моем животе урчало. Я просто пошутила. Однако хозяйка салона восприняла мою шутку всерьез.

— В самом деле? Почему бы не создать? — Скиапарелли посмотрела на меня с удивлением, словно видела впервые, и не меня, а русалку с носом клоуна и бантиком на хвосте. Это меня даже рассмешило.

На обратном пути в автомобиле я спросила Софи:

— Сама коробка произведение искусства! Она дорогая?

— Ты даже себе представить не можешь насколько! — Воскликнула с азартом Софи. — Однако это хорошее приобретение! — Она на секунду задумалась и, улыбаясь, поглаживая кончиком пальца коробку, многозначительно тихо сказала: — Более того… Шляпку-чернильницу в антикварной коробке я буду завещать своей будущей дочери или быть может — внучке. Ведь со временем шляпка от Скиап будет дороже!

Я удивилась ее реакции и перемене настроения. Подумала, что как хорошо, что не поскупилась и так же заказала шляпку у Скиапарелли. У меня возникли неясные вопросы, но вскоре мысли о новой шляпке — с какими нарядами, когда и куда я буду ее надевать, совершенно вытеснили все остальное из головы. Капризы кузины меня больше не интересовали. Все-таки она — аристократка!