Иняз. Книга вторая

Светлана Серова

Книга является продолжением романа «Поворот», однако ее можно прочесть как совершенно независимое произведение. С шокирующей откровенностью героиня переосмысливает свою жизнь, мысленно погружаясь из настоящего времени в 90-е, а потом и в 80-е, правдиво рисуя студенческую жизнь элитной молодежи Москвы.

Глава 3

Парижа я тогда так и не увидела. Самолёт осуществил техническую посадку для дозаправки топливом не то в Румынии, не то в Болгарии (сейчас уже и не вспомню); и нас пригласили в маленький павильон, где мы выкурили немало сигарет, блуждая туда-сюда в нетерпеливом ожидании. Это был мой второй полёт, я испытывала немалый страх и, очень стесняясь этих обстоятельств, не могла допустить, чтобы хоть кто-то об этом догадался, и в первую очередь, Алла Спиридоновна, конечно. Рейс был чартерный; поездка субсидирована, по всей видимости, одним из летящих уже успешных промышленников, который, вероятно, стремился упрочить свои связи в новом правительстве. Борт Ту-134 оказался стареньким и крошечным; коленки упирались в сидение предыдущего ряда. Когда самолёт взлетал, у меня слегка закружилась голова, но я и виду не подала и продолжила вести светскую беседу с Аллой Спиридоновной, разместившейся рядом. Но когда он стал снижать высоту перед первой посадкой, я уже не смогла себя контролировать, и меня вывернуло наизнанку. Прихорашиваясь после свершившегося конфуза и видя в зеркальце своё лицо «чудесного» сине-зелёного оттенка, я виновато улыбнулась и пояснила своей попутчице: «Всегда так».

Когда борт приближался к острову во второй части нашего путешествия, моё физическое состояние каким-то образом стабилизировалось, и я смогла насладиться великолепными видами, простирающимися за окном иллюминатора. Причудливого рельефа скалистый остров, щедро покрытый лесами, остров — зелёная гора, как про себя назвала его я, стремительно приближался к нам, вернее, мы к нему. Я пребывала в неком оцепенении, в высочайшей точке нервного возбуждения от захватывающей дух высоты и сказочной красоты увиденного.

Мы, наконец, сели в Аяччо. Всё смешалось в моей голове. Пока мы ожидали выдачу багажа, я как бы отрешилась от реальности и погрузилась в бездонную языковую ванную, ласкающую слух звуками французского языка. Аэропорт Аяччо имени Наполеона Бонапарта потряс меня своей чистотой и элегантностью. Вообще-то, это самый обычный европейский терминал, но эффект новизны сработал потрясающе. Я как будто на некоторое время растворилась в потоке непривычных новых образов, запахов и звуков.

Переводчиков повезли на небольшом автобусе в скромные апартаменты, где и разместили на время пребывания на острове. Другие члены делегации расселились по роскошным отелям, и, к слову сказать, некоторые из них были в сопровождении своей второй половины, законной или возлюбленной, нам не докладывали. Однако, судя по восхитительному подарку в виде дорогостоящего ювелирного украшения, сделанного одним из господ, и переговоры по приобретению которого я лично переводила, следует предположить второе.

На международный экономический форум данное мероприятие никак не тянуло: участников-французов и других иностранцев можно было по пальцам пересчитать; и что являлось его истинной целью, так и останется для меня тайной: то ли, как я уже отмечала, новоиспечённые предприниматели укрепляли личные контакты в правительстве и поэтому субсидировали поездку; либо, наоборот, какие-то люди в правительстве искали подпорку в виде растущего и крепнущего бизнеса и организовали данную встречу. Вероятно также, что некоторые лица под прикрытием международной встречи вывезли свои первые накопленные капиталы с целью размещения их на заграничных банковских счетах. Возможно предположить также и нечто более прозаическое, а именно, сильным мира сего вздумалось за чужой счёт погреться на солнышке (дело было в августе) и приятно провести время. Но скорее всего, это было и первое, и второе, и третье вместе взятое с добавлением ещё чего-то, что осталось за кабиной переводчика-синхрониста.

К нашему величайшему удовольствию всем предоставили два свободных дня до начала конференции, назвав это время культурной программой, и выделив каждому соответствующее его рангу транспортное средство с шофёром, и организовав питание и некоторые увеселительные мероприятия.

Я увидела Георгия в первый раз на общем для переводчиков и участников встречи званом обеде, проходящем в каком-то удивительном здании, показавшемся мне старинным английским джентльмен-клубом.

Случилось это не в Аяччо, а в небольшом городке под названием Бастелика, находящемся примерно в сорока километрах от столицы. Не зная местных обычаев и традиций, а почерпнуть где-то полезную информацию в отсутствие интернета было трудновато, мы недоумевали, почему наш переводческий микроавтобус резво покатил из города. Ответ на вопрос мы получили позднее, уже в Бастелике, и он превзошёл все ожидания.

Мы сидели за длинным-предлинным столом, покрытым белоснежной накрахмаленной скатертью и великолепными приборами. Мы — то есть почти все члены нашей немногочисленной делегации и некоторые представители не то местного бизнеса, не то администрации; я так и не сумела разобрать в первый день. Как водится, переводчику практически не дали и куска в рот положить, разве что позволили пригубить вина, ведя пространные беседы о переменах в нашем государстве и открывающихся в связи с этим перспективах для сотрудничества и, соответственно, требуя перевода.

Вдруг в середине разговора я услышала чрезвычайно корявую французскую речь и тут же устремила взгляд на её источник. Говорящий мне не понравился в той же мере. Хотя мой брак уже давно по определённым причинам (о них позднее) начинал потрескивать по швам, мой муж был представительный и даже красивый мужчина, и пока всё ещё мною любим, и составить ему конкуренцию никому не удавалось. К тому же, мой супруг отлично владел несколькими иностранными языками, и, живя в такой лингвистической среде, я не терпела недочёты и промахи в чьей-либо речи. «А это что ещё за несчастье? — подумала я. — Лучше бы ты попросил меня перевести, а не позорился».

Внешность Георгия тоже не соответствовала моим высоким требованиям. Он не мог похвастаться высоким ростом, что было очевидно даже, когда он сидел за столом. Копна смоляных волос, чёрные усы, горящий взгляд карих глаз. Мне он показался настолько хрестоматийным дамским угодником, что сразу вызвал неприязнь и даже отторжение.

Обед подходил к концу. За окнами послышался многоголосый шум, и мы дружно вышли на просторные балконы обеденной залы. Причина нашего переезда в Бастелику раскрылась. Перед нашими глазами предстало ярчайшее уличное шествие, так называемый Parade Costumee, приуроченный чествованию национального героя Корсики Сампьеро Корсо, предводителя местных жителей в их многовековой борьбе против правления Генуэзской республики³.

В настоящее время различные фестивали и парады частенько проходят в Москве и других российских городах, и мы уже успели к ним привыкнуть; но в тот момент впечатление мощной волной новизны захлестнуло меня. Местные жители в костюмах эпохи Ренессанса шествовали по главной улице, на движущихся платформах показывали театрализованные представления и танцевальные фигуры той эпохи. Грохот музыки, белизна раскалённого солнца, изобилие красок! Всё это великолепие просто ослепило меня! «Не желаете ли прогуляться вместе с этими клоунами? — вдруг сказал мне кто-то прямо в ухо, стараясь быть услышанным в этой громогласной какофонии. — Говорят, вечером влюблённые мужчины будут петь серенады под окнами своих возлюбленных, это местная традиция. Не хотите ли послушать?»

Совсем рядом, фактически прижимаясь ко мне, что можно было объяснить большим числом зрителей на балконе, а может, и другими причинами, стоял Георгий. Он ещё раз представился, в чём не было необходимости, поскольку за обедом, когда он начал самоуверенно говорить на своём ужасном французском, кто-то шепнул мне, что это один из успешных молодых предпринимателей, чьи дела быстро пошли в гору, и который вынашивал теперь политические амбиции.

Он улыбнулся и протянул мне визитку. Улыбка меня обезоружила. Она была искренняя и почти застенчивая и выдавала некую беспомощность. Так беззащитно улыбаются мужчины, глядя в глаза понравившейся женщине и страшно боящиеся отказа. «Почему бы и нет? — решила я про себя и подумала: — Ну, не съест же он меня по дороге. Приличный человек, погуляем по городу. Хоть буду с сопровождением. А то ещё заблужусь в этой вакханалии».

Мы оказались на улице, узковатой для подобного многолюдного шествия, и толпа мгновенно поглотила нас. Георгий тут же взял меня за руку. «Чтобы не потеряться», — мгновенно ответил он на мой вопросительный взгляд, и мы медленно поплыли вместе с весёлыми корсиканцами в этой людской реке из громких возгласов, радостных приветствий и оглушающей музыки.

Сделав круг, шествие остановилось на большой и, видимо, единственной в этом миниатюрном городке площади, с которой оно, вероятно, и началось. На площади располагался католический храм, своей башней устремляясь в синее, как купорос, небо. Здесь на разных подмостках продолжились театрализованные действа и выступления, и, действительно, стали раздаваться какие-то мужские песнопения наподобие серенад.

Порядком подустав от шума, длительной пешей прогулки по непривычным мощёным улочкам и изнурительной жары, мы с Георгием удалились в небольшой бар, находящийся в тени разноцветного тента, где он угостил меня наивкуснейшим прохладным и живительным свежевыжатым соком из знаменитого корсиканского мандарина клементина.

Мы поговорили некоторое время о предстоящей конференции, о его бизнесе и о необыкновенной, неправдоподобной красоте Корсики; и о том, как нам невероятно повезло лицезреть местный карнавал. Георгий несколько раз учтиво похвалил мой французский, чем, конечно, пролил бальзам на мою душу, терзающуюся сомнениями по поводу моего профессионального успеха на предстоящем форуме.

В определённое время мы вернулись к нашим машинам, чтобы поехать обратно в столицу острова, где вечером в честь российской делегации готовился торжественный приём. Георгий сверкнул горящими и жадными глазами и неожиданно пригласил меня к себе в гостиничный номер. Меня ошеломили и его прямота, и скорость, с которой он торопил события к желанному для него исходу, и, честно говоря, безрассудство, с которым было сделано приглашение. Ведь он проживал в одном отеле с несколькими представителями делегации, и моё появление (в случае моего согласия, разумеется) было бы совершенно недвусмысленным. Тот факт, что он совершенно не заботился о своей репутации, свидетельствовал либо о бесшабашной и безудержной натуре, либо о том, что он, как мальчишка, влюбился в меня. Моё женское эго выбрало для себя второе объяснение, и моё и без того прекрасное настроение улучшилось, хотя улучшаться уж, казалось, было и некуда. Тем не менее, я никогда ещё не изменяла мужу и не имела такого намерения, сколь лестным ни показалось бы мне предположение о его влюблённости. Я решительно сказала «нет». Георгий выразил надежду увидеть меня вечером на приёме, мы расселись по машинам (он — в шикарный лимузин, я — в переводческий минивэн). Алла Спиридоновна с нескрываем удивлением разглядывала меня и вдруг шепнула на ухо: «А ты, я вижу, не промах, такого мужика себе отхватила в первый же день!» Я запротестовала, что это совсем не то, что она подумала, но она продолжала мне нашёптывать с авторитетным видом старшей подруги новые факты, которые она разведала о Георгии в моё отсутствие. От неё я узнала кое-что о его уже немалых богатствах, политических связях и перспективах, что, честно говоря, меня совсем не интересовало. Более всего меня поразило то, что она призналась мне, что сама положила на него глаз, да вот я, молодая и смелая, дорогу перешла. Я недоверчиво посмотрела на Аллу Спиридоновну, не шутит ли она. Дело в том, что мне в ту пору было около тридцати, а моей начальнице хорошо за шестьдесят, и даже ближе к семидесяти. С Георгием мы находились примерно в одной возрастной категории, и его интерес ко мне был вполне объяснимым и естественным; но то, что амбициозная особа Алла Спиридоновна в своих амбициях продвинулась настолько далеко, меня очень удивило. Однако она не шутила. Она сузила глаза, как делала всегда, когда начинала злиться, но это продлилось всего несколько секунд. Затем она великодушно заявила: «Пользуйся, мне не жалко! — и оптимистически и справедливо заметила: — Их (мужиков) тут на любой вкус! Только не теряйся! А я уж своего не упущу!» Я знала, что Алла Спиридоновна давно разведена и, по слухам, меняла высокопоставленных любовников довольно часто. Выглядела она для своих лет просто потрясающе и могла смело рассчитывать на мужское внимание. Но я никак не ожидала оказаться в роли её соперницы, принимая во внимание большую разницу в возрасте между нами и моё благоговение перед ней в благодарность за её покровительство.

Осознав с облегчением, что неприятность миновала, я любовалась восхитительным зелёным пейзажем, проплывающим за окном.

В апартаментах мы по очереди приняли душ, смыв дорожную пыль и охладив полуденный жар, и принялись, что называется, чистить пёрышки к предстоящему вечеру. Алла Спиридоновна несколько раз продефилировала передо мной в дорогущем заграничном нижнем белье из тонких порхающих кружев, которое выигрышно подчёркивало её бесспорные достоинства секс-бомбы. Увидев мои скромные формы в не менее скромном бюстгальтере и обычных трусиках, она повеселела, видимо, удостоверившись в своём превосходстве состоявшейся и успешной деловой и сексапильной женщины, опытной светской львицы. Она откупорила бутылочку приобретённого или, скорее всего, подаренного кем-то вина, налила мне и пропустила не один бокальчик сама, пока я укладывала волосы. В ту пору они достигали груди и, несколько потемнев после рождения дочери, приобрели глубокий медный оттенок и являлись главным моим украшением.

Я надела маленькое чёрное платье с кружевным болеро, привезённое мне из командировки мужем, мой единственный наряд на выход, и совсем недорогие, но эффектные бархатные чёрные туфли на высоченной шпильке. Образ дополнили чёрные стрелки на глазах и ярко-красная губная помада. Если бы Алла Спиридоновна практически не опустошила откупоренную бутылку, её энтузиазм и дух воительницы-победительницы сокрушился бы от одного взгляда на меня. Но она щеголяла в великолепном изумрудного цвета вечернем платье в пол и пребывала в благодушном настроении и, бегло осмотрев меня, бросила: «А ты неплохо смотришься. По коням!»

Мы вышли.

Примечания

3

На протяжении своей истории остров многократно переходил из рук в руки различным правителям, одним их которых была Генуэзская Республика (прим. автора).