Нарисуй меня

Светлана Ривера, 2020

Что будет с вами, если прогуливаясь по картинной галерее, вы вдруг увидите себя на одной из картин? А если еще при этом узнаете, что это работа известного художника, с которым вы никогда не встречались и он много лет живет в другой стране?⠀ Скоро Вере предстоит узнать ответ на этот вопрос. Но вопросов у нее в последнее время хватает: как сделать, чтобы отец перестал заставлять ее выйти замуж за подобранных им кандидатов, почему ее друг художник Андрей вдруг становится холоден с ней, что скрывает ее память, которую она частично потеряла после аварии, а еще была ли эта авария случайной… Эта книга для тех, кто хотя бы немного любит искусство, любит разгадывать тайны и верит в настоящую любовь.

Глава 5

Желтая чашка

— Вика? Привет… — Вера стояла в прихожей и сонно хлопала глазами.

— Привет, Верунь, а ты чего еще в пижаме? — подруга скинула куртку в прихожей и сразу направилась в гостиную.

— Ты бы хоть позвонила заранее, предупредила, что зайдешь… — промямлила Вера, хоть и понимала всю тщетность каких-либо высказываний Вике.

— А зачем? Ты бы все равно мне отказала, засела тут у себя дома, скоро в гриб превратишься, в чайный… — разговаривая, она взяла в руки и начала рассматривать гипсовую статуэтку Будды с белой полки, протянувшейся во всю стену гостиной. — Или вот в такую холодную статуэтку, без чувств и эмоций. Что там папка твой, уже подыскал принца тебе на белом кабриолете?

— Ох, не начинай, сейчас Альбину позову, сделает нам чай или кофе…

— А зачем? Сделай кофе нам сама, не люблю, когда нас подслушивают…

— Ну хорошо, пойдем на кухню, — зевая, сказала Вера и, взяв из ее рук статуэтку, поставила назад.

Кухня была тем редким местом в доме, где, несмотря на все старания Валерии превратить все в стерильный хай-тек, сохранился уют. На дубовой мебели настоял отец Веры и Лере пришлось уступить ему, подстроив кухню под тематику стиля шале. И теперь кухня, так же как и кабинет Владислава, разительно отличались от всего, что было в квартире.

Справа при входе были закреплены деревянные полки по типу сельского дома, на которых стояли кувшин и глиняные тарелки. А слева тянулся угловой кухонный гарнитур, выполненный из массива дуба натурального цвета, с бежевой каменной столешницей. В центре просторной кухни стоял стол-остров, выполненный так же, как и вся мебель, из дуба и камня. На потолке выступали массивные деревянные необработанные балки, с одной из которых свисала мощная люстра с шестью плафонами. Общее впечатление добротной грубости дополняли заштукатуренные крупными мазками стены светлого оттенка.

— Вик, тебе какой кофе? — спросила Вера, доставая бокалы из кухонного шкафчика.

— Мне обычный, американо, — сказала Вика, усаживаясь за остров на барный стул, выполненный из джута, — Что у вас за стулья?

— Да, обычные стулья, вроде, — сказала Вера.

— Эх и затяжек я наделаю с вашей дизайнерской мебелью, между прочим у меня новая кофточка, — ёрзая на стуле, возмущалась Вика, — И дорогая!

— У тебя нормально получается подрабатывать, — констатировала Вера, ставя бокалы в кофемашину.

Пробуждающий аромат кофе наполнил кухню. Вера дополнила их завтрак корзиной с английским печеньем с шоколадной крошкой.

— Ну не то чтобы сильно получается, — жуя печенье ответила Вика, — Я пока только у одного мальчика репетиторствую.

— Все равно, молодец, — сказала Вера, задумчиво помешивая сахар в своей чашке желтого цвета со смешной носатой мордочкой. — Ты же уже давно с ним работаешь.

— Вот я не понимаю, стулья у вас наверняка делали на заказ… — начала Вика.

— Да, изготовлены они в Индии, на заказ немецкой дизайнерской студии, а привезли в итоге к нам, в Россию, — смеясь дополнила Вера.

— Ну ва-щееее, — покачала головой Вика, — А кофе ты пьешь из чашки столетней давности! Она же уже не модная!

— Ну и что, — сказала Вера, любовно трогая кончик носа бокала, — Это между прочим — мой любимый бокал. Мне его еще мама дарила…

— Ясно… — Вика помолчала с минут, — Что думаешь делать вообще?

— Сегодня поеду в универ… Не представляю, как мне вернуться к учебе, мысли вообще не идут… Я бы легла и так бы и провела весь день… Ни сил, ни желания…

— Да ты, итак, лежишь не знаю сколько! Чего ты такая потерянная? — спросила Вика, потрогав сухоцвет в вазе на столе.

— Да не знаю, что-то я запуталась… Знаешь, я, наверное, устала…

— Устала?! От чего, Вер! У тебя все есть и тебе ничего не приходится делать в этой жизни! А все проблемы и нужды решаются щелчком пальца твоим папочкой!

— Ошибаешься, — покачала головой Вера, неприятно удивляясь такой поверхности своей давней подруги.

— Ну не знаю, взбодрись тогда! — продолжила Вика, — Запишись на спорт, йогу, цигун-практики очень помогают я слышала, уж лучше, чем дома сидеть!

— Да, или ездить с отцом на его деловые встречи, — с досадой ответила Вера.

— Ой, Вера, ты все время чем-то недовольна. Ты почти полгода сидишь дома, ни с кем не общаешься… Конечно ты перенесла потрясение, но… Хватит уже, а? Ты ведь жива?

— Да… Я жива… А Валерия — нет… — потерянно сказала Вера.

— Вера, не ты была за рулем в тот день и не чего себя казнить. Между прочим, она тебя ненавидела! Да она вообще была мегерой!

— Нельзя теперь так о ней говорить, — запротестовала Вера.

— Да, ты права. Но ты-то жива, здорова, у тебя любящий и заботливый отец, у тебя в принципе все нормально. Можешь жить и радоваться! — старалась подбодрить та.

— Да не могу я, я все время об этом думаю! Легко сказать — живи и радуйся, а как? — в отчаянии говорила Вера, — Как так сделать, чтобы эти вопросы меня перестали мучить, чтобы у меня перестала болеть голова, эта мигрень после аварии меня уже одолела… Как сделать, чтобы просто не вспоминать об этом и жить дальше?

— Да ты и так половину не помнишь! — возмутилась Вика. — Давай уже о чем-нибудь другом поговорим?

Вика не хотела обсуждать негативные стороны жизни. А вопросы Веры уходили в пустоту и причиняли боль только ей самой.

Травма, которую она получила, могла вызвать временную потерю памяти, как аккуратно объяснял ей врач, но память могла и не восстановиться, никто не знает до конца, как происходит этот процесс… Врач не сильно беспокоился, так как девушка не помнила сам момент аварии и некоторые события примерно за полгода до нее. Все остальное о своей жизни она помнила.

«Кроме того, — благоразумно отметил врач, — память сама «выбрала», то что тебе лучше не помнить, это самозащита психики. Главное, что ты Вера — жива, здорова и нужно жить дальше, стараясь не думать о том, что случилось.»

Она и сама не понимала, почему у нее не получалось выбросить все беспокойные мысли из головы. Что-то тревожило ее из темноты памяти, какой-то легкий упрек или воспоминание, которые не давали ей успокоиться и это напрямую было связано с погибшей мачехой.

Вера задумчиво крутила в руках свой желтый бокал, тепло которого и торчащий нос вселяли оптимизм.

«Наверное они все правы и пора уже просто начать жить»…