Фенечка для фиолетовой феи

Светлана Лубенец

Больше всего на свете Ксения Золотарева, или Ксю, как она себя называла, ценила свою непохожесть на других. Ее семья переезжает на новую квартиру, и девчонка идет в новую школу. А там все, на взгляд Ксю, такие одинаковые, обыкновенные, прилизанные… Но Ксю не хочет быть, как все! Новый класс не принимает ее, даже объявляет бойкот. Но что Ксении Золотаревой до этого? Ведь у нее есть друг – настоящий, единственный… Это Ночной Мотоциклист, чье лицо всегда закрыто защитным стеклом шлема. Для их встреч Мотоциклист и Ксю придумали секретный сигнал – если девочка хотела встретиться со своим таинственным другом, она выставляла на окно горшок с бегонией. И вскоре покой тихой улицы разрушал рев мотора – Ночной Мотоциклист мчался на свидание к своей подружке!..

Глава 6

Явление Пиковой Дамы

Маму Ксения уломала с трудом. Наплела ей душещипательную историю о своей новой подруге-однокласснице Лене Брошенковой, которая будто бы очень просила ее, Ксению, переночевать у нее. Что насочиняла Долли для своей мамы, Ксения не знала, поскольку из гордости не спрашивала. Но по всему было видно, что та постаралась на славу. В общем, родительницы перезвонили друг другу, и дело было улажено. Единственное, на что не согласилась мама Ксении, так это на то, чтобы она выходила из дома в двенадцатом часу ночи. Чтобы вообще не сорвать операцию, Ксении пришлось пойти к Долли в девять часов и до отбытия ее родителей на смену мучительно смотреть по видику отвратительный фильм о собаке-оборотне. Рядом с ней на диване прямила спину Диана-Охотница и, вжавшись в угол, сидела Ирина Сыромятникова — Глазированный Сырок, которая тоже каким-то образом навязалась на это мероприятие, хотя и жутко боялась.

Как только за родителями захлопнулась дверь, девочки моментально вырубили «собаку-оборотня», которая уже нагнала на всех, кроме Иры, страху. Сыромятникова на собаку не среагировала, так как уже давно и безраздельно боялась Пиковой Дамы.

— Зря я пришла, — без конца повторяла Ира, на что Охотница наконец грубо сказала ей:

— Ну и вали отсюда! Сама ведь напросилась!

— Свалишь тут, как же! — Ира с ужасом посмотрела в непроглядную тьму за окном. — Там сейчас небось не только на Пиковую Даму напорешься, а и на Бубновую, и на Крестовую… и на Валета какого-нибудь приблатненного…

— Тогда сядь и молчи! Включи видик и досмотри «собаку», пока мы все приготовим.

Долли толкнула Сыромятникову в кресло, бросила ей на колени пульт, а сама попросила Диану сходить с ней вместе в ванную комнату за зеркалом, поскольку ей после фильма страшно бродить по темной квартире одной.

Ксения чувствовала, что и у нее подрагивают руки. Она уже не очень хорошо понимала, чего боится: происков девчонок или, как и Ира, Пиковой Дамы. Насмотревшись на омерзительную собаку-оборотня, можно было поверить во что угодно.

Долли принесла в комнату круглое зеркало в розовой пластиковой раме, а у Охотницы в руках была сиреневая мыльница с куском хозяйственного мыла. Невинные цвета рамы и мыльницы настолько не вязались с ожидаемым черным видением, что Ксения вдруг неожиданно успокоилась. Все это — детские игры! И чего она так испугалась?

— А почему мыло не туалетное, не душистое, а эта коричневая гадость? — зачем-то спросила Ира.

— Со своим «душистым», — передразнила ее Диана, — надо было приходить. На-ка вот лучше натирай зеркало! — И она поставила перед Ирой мыльницу.

Та прерывисто вздохнула и начала тереть «коричневой гадостью» блестящую поверхность. Когда дело было сделано, Сыромятникова оглядела свои липкие руки и жалобно пробормотала:

— Хорошо бы помыть…

— Ну так иди и помой, — ответила Долли. — Ванная по коридору направо.

— Кто-нибудь со мной сходит? — ни на что особенно не надеясь, спросила Ира.

Ксении стало жалко ее, и она согласилась быть сопровождающим лицом в темном коридоре. В ванной, открыв кран с горячей водой и сунув под струю руки, Сыромятникова спросила:

— Слышь, Золотарева, неужели ты совсем не боишься?

— Конечно, не боюсь. Чего бояться? Подумаешь, сказки для детей младшего возраста, — ответила Ксения непослушными губами. На самом деле у нее от страха опять сводило скулы, но Сырку совершенно необязательно знать об этом. Она сняла с крючка полотенце, чтобы дать Сыромятниковой, и взвизгнула: — Ирка! Ты же сваришься! — И бросилась заворачивать кран, из которого, судя по пару, шел крутой кипяток. — Ну нельзя же так! Не приходила бы лучше, раз до такой степени боишься. Инвалидом сделаешься, а нам отвечай!

Ирка с изумлением посмотрела на свои покрасневшие от горячей воды руки и ответила, как отрубила:

— Раз пришла — значит, надо было!

Когда они вернулись в комнату, Диана заканчивала растирать мыло по зеркалу тряпкой, а Долли установила на письменном столе у стены два подсвечника с тонкими витыми свечами, оставшимися после Нового года. Между ними поставили приготовленное зеркало, а перед ним Долли положила девственно чистый лист бумаги.

— Это для ее ответов? — на всякий случай уточнила Ира, нервно потирая горевшие после кипятка руки.

— Естественно, — снисходительно буркнула Диана. — Вопросы-то хоть придумала или только посмотреть на Даму пришла?

— Придумала, — еле прошелестела дрожащая Сыромятникова. — А вы придумали?

— Давно, — отчеканила Долли и повернулась к Ксении. — А вот ты, например, Золотарева, что хочешь узнать у Пиковой Дамы?

— Я? — удивилась Ксения. Она была убеждена, что девчонки затеяли всю операцию только для того, чтобы как следует напугать ее, и ни о каких вопросах Пиковой Даме совершенно не задумывалась. Она поставила себе цель доказать Овце с Охотницей, что ничего не боится, и теперь оказалась застигнутой врасплох. — Разве вопросы надо произносить вслух? — осторожно спросила она.

— Интересно, а как же она узнает, чего ты хочешь?

— Ну… она же… дух… Узнает как-нибудь…

— Не уверена… В лагере мы вслух спрашивали, а она нам отвечала.

— Девчонки, а руки не появятся? — выдохнула Ира.

— Какие еще руки? — Долли неприязненно посмотрела на Сыромятникову, постоянно задававшую дурацкие вопросы, на которые все время приходилось отвечать.

— Вы говорили, буквы будут появляться… Я вот все думаю — как? Рук каких-нибудь кровавых, как в той истории, что девчонки рассказывали, не будет? — продолжала терроризировать Долли дрожащая всем телом Сыромятникова.

— При чем тут руки?! — вышла из себя Брошенкова. — Неужели ты не понимаешь, бестолковая твоя голова, что это совершенно разные истории. У Пушкина никаких кровавых рук не было! Это я точно помню. Пистолет, кажется, был… Но Германн вроде бы так и не выстрелил, а, Золотарева? Ты же у нас знаток?

— Не выстрелил, — подтвердила Ксения. — Графиня от страха и старости умерла.

— Вот видишь! — подбодрила трясущуюся Ирку Долли. — А кроме того, что всякие там руки отсутствуют в литературном первоисточнике, ты еще собственноручно зеркало мылом намазала. Сама-то подумай, как она сквозь мыло свои руки высунет? И пистолет, я думаю, тоже не пролезет.

Ксения смотрела на Овцу и понимала, что она так долго уговаривает не бояться Ирку-Сырка потому, что, похоже, уже сама начинает сомневаться, не напрасно ли все это затеяла.

— Ну, что? — Долли посмотрела на часы. — Без десяти минут двенадцать. Готовьте свои вопросы. Кто самый храбрый, тот, пожалуй, и начнет. Может, ты, Золотарева?

— Хорошо, — тихо ответила Ксения. — Значит, надо вслух задать вопрос?

— Да.

— Когда?

— Известно когда — когда Пиковая Дама появится, вот когда.

— Хорошо, — еще тише повторила Ксения.

Долли кивнула, чиркнув спичкой, зажгла свечи и торжественно провозгласила:

— Ну, все! Гаси свет, Дианка.

Охотница щелкнула выключателем, и девочки будто оказались в другой комнате, наполненной живым дрожащим полумраком. По стенам от свечей бились отсветы и тени, в углах сгустилась непроглядная ночь, а впереди таинственно золотилась бездонная гладь зеркала. Одноклассницы замерли не шевелясь.

— Давайте… поближе к столу, — прошептала Долли и сделала шаг к зеркалу. За ней осторожно двинулась Ксения, а потом и Диана с Ирой.

Ксения со все возрастающим волнением заглянула в блестящий омут. От горячего воздуха и седого дымка свечей казалось, что по нему пробегают легкие волны, будто оно дышит. В зеркале отражалась только светлая дверь в комнату. Все остальное тонуло в бархатной полутьме.

— И что теперь? — спросила Ксения, чтобы только прервать напряженное молчание и не стоять столбом перед затягивающей дышащей бездной с обычной комнатной дверью в глубине.

— Теперь надо сказать заклинание, — опять шепотом ответила Долли.

— Так скажи… Сколько можно ждать…

— Сейчас…

Ксения видела, что Овца здорово волнуется. Она шевелила губами, видимо, вспоминая текст.

— Сейчас… — повторила она. — Вот… вроде бы так:

Изменись, глубина изначальная,

Ты проснись, пробудись, гладь зеркальная,

Отразись в ней, свеча бликовая,

Ты явись нам в ночи, Дама Пиковая…

Когда отзвучали последние слова заклинания, показалось, что даже воздух замер в комнате, где в ожидании явления черной носатой старухи четыре девочки с беспокойством всматривались в зеркало. В его глубине ничего не происходило. Ксения перевела дух и только хотела сказать, мол, чего-то подобного она и ожидала, как произошло то, на что она никак не рассчитывала.

Золотое марево зеркала будто дрогнуло, медленно открылась отражающаяся в нем дверь комнаты, и в ее проеме показалось страшное носатое лицо в обрамлении косматых волос. Ксения не успела заметить, держала ли старуха в руках какую-нибудь карту, потому что все они в унисон вскрикнули, и дверь тут же захлопнулась. Долли с Дианой замерли у стола, Ира продолжала истошно вопить на одной ноте, а Ксения, преодолевая дурноту, сделала шаг к двери. Она немного задержалась у закрытой створки, потом с силой рванула ее на себя. В открывшемся проеме перед ней чернел только глубокий провал коридора.

Конец ознакомительного фрагмента.