Глава 4
«Тройка, семерка, туз…»
Хотя Ксения все время была настороже, в сети, расставленные Брошенковой и Дианой Резцовой, она все-таки попалась. Неожиданно попалась и глупо. Но она никак не ожидала подвоха именно с этой стороны. Слишком уж все начиналось естественно и непринужденно.
Однажды на перемене девчонки пугали друг друга страшными историями, которые имели обыкновение приключаться с подругами родных сестер, двоюродных братьев или какими-нибудь другими тридевятыми родственниками. Ксения терпеливо выслушала и про черную комнату, и про красные туфельки, и про белую простыню, и про отрубленную руку, и даже про кровожадную вставную челюсть. После душераздирающего повествования о ненасытной двуспальной кровати-людоедке, рассказанной Ирой Сыромятниковой, слово взяла Овца Долли:
— А вот мы этим летом в лагере ночью вызывали дух Пиковой Дамы.
— Да ну? — вскинула тонкие ниточки бровей Резцова. — И как? Неужели появилась?
— Представь себе! — качнула кудряшками Долли. — Такая жуткая: вся в черном, древняя, носатая, а в руке — зажат туз пик!
Тут уж Ксения не выдержала и расхохоталась:
— А где же она «тройку» с «семеркой» потеряла?
— Чего-чего? — не поняла Долли.
— Ну как же! — еще больше развеселилась Ксения. — Старуха должна была вам, кроме туза, еще две карты предъявить: «тройку» и «семерку». Классику забыли? Пушкина А.С.? В восьмом классе проходили!
— Думаешь, ты самая умная, да? — презрительно смерила ее взглядом Долли. — Небось увидела бы это чудище, забыла бы и про Пушкина А.С., и про Лермонтова М.Ю., и даже про родную маму!
— Не обращай на нее внимания, Ленка, — посоветовала Брошенковой Ира, поразившаяся тому, что необыкновенные истории, оказывается, могут происходить и с ее самыми близкими знакомыми. — Лучше расскажи, что эта Дама вам сказала, что сделала?
— Если бы она что-нибудь сделала, вы меня, наверно, здесь уже не увидели бы, — объяснила присутствующим Долли. — Нас девчонки научили, что предварительно, перед вызовом духа, зеркало нужно намазать сухим мылом и как следует растереть тряпкой, чтобы не было видно его следов.
— Мылом? — удивились одноклассницы. — Зачем?
— А затем, что мыло — это защитный экран. Ну… чтобы Пиковая Дама из зеркала не вышла и не передушила бы нас всех.
— Лен! А туз-то зачем? — почему-то шепотом спросила Ира.
— Она его на месте преступления оставляет, если, конечно, его совершит. Чтобы все знали, чьих это рук дело.
— А зачем? — еще тише повторила вопрос Сыромятникова.
— Откуда я знаю? Может, чтобы боялись и дух ее не тревожили.
— Поскольку ты жива и невредима, я догадываюсь, что Дама из зеркала так и не вышла, — опять вступила в разговор Ксения.
— Естественно, — процедила Брошенкова.
— Так, может, это вовсе и не Дама была?
— А кто же?
— Ну… кто-нибудь из вас… отразился…
— А-а-а! Шутить изволишь? Или издеваешься? — Долли прищурилась, почти как Германович.
— Всего понемножку, потому что не пойму, в чем фишка была? Вызвали старуху, посмотрели на нее — и все? — продолжала иронично улыбаться Ксения.
— Нет, конечно. Мы ей вопросы задавали, а она нам отвечала.
— И как вы с ней связь держали? По мобильнику или через пейджер? Или, может быть, Интернет уже и на тот свет провели?
— Представь себе — через обыкновенный лист бумаги! — У Долли от злости на Ксению даже сбились на один бок обычно очень симметрично распределенные кудряшки.
— Это как же? — не могла не встрять в разговор еле сдерживающая любопытство Сыромятникова.
— Ее ответы, Ирка, сами на листе проявились в виде самых обыкновенных предложений.
— Не может быть. — Ире стало так страшно, что она на всякий случай отодвинулась от Долли подальше, будто та могла невзначай обернуться страшной старухой. Потом придвинулась снова, чтобы свистящим шепотом уточнить: — И что она вам написала?
— Не стану же я тебе, Сыромятникова, чужие тайны выдавать! Да и свои тоже не хочется. Но ты уж поверь, о пустяках Даму не спрашивают, и ответы у нее — соответственные.
— А почерк? — не отставала Ирка. — Какой у нее почерк? Как у Пушкина? С завитками? С росчерками?
— С какими еще завитками? — отмахнулась от нее Долли. — Почерк как почерк… Честно говоря, я и не помню, какой у нее почерк… Я же говорю, что все это так жутко было, что не до почерка нам стало.
— Это все, Ирочка, — небрежно заметила Ксения, — мифы и легенды подросткового оздоровительного лагеря. Я тебе советую не принимать их так близко к сердцу.
— Мифы, считаешь? Легенды? — бок о бок с Леной встала Диана. — А не слабо тебе будет, Золотарева, повторить эксперимент?
— Какой именно? — на всякий случай спросила Ксения, хотя уже поняла, что попалась. Наверняка весь разговор был затеян только для того, чтобы свести дело к такому вот концу.
— Давай вместе с нами вызовем дух Пиковой Дамы! Глядишь, ты и развенчаешь мифы окончательно или навсегда в них поверишь.
— Где? — односложно спросила Ксения, поскольку отступать было некуда. Если сейчас она скажет, что не верит во всякую белиберду, они решат, что она струсила.
— Подумать надо, — ответила Резцова. — Вызывать ведь ночью придется.
— Вы с ума сошли, девчонки! — всплеснула руками Ира. — Это ж так страшно! Вдруг она из зеркала выйдет?
— Так мы мылом его натрем, верно, Брошка? — подмигнула Диана Лене.
Та собралась что-то сказать, но тут снова вклинилась неугомонная Сыромятникова:
— А вдруг мыло не сработает? Помрете ни за что!
— Не помрем, — снисходительно потрепала ее по плечу Долли. — В лагере же не померли.
— Лен! — не отставала Ира. — А как ее обратно…
— Чего обратно?
— Ну… чтобы она ушла… в зеркало… обратно… Что надо сделать?
— Это очень просто: на зеркало надо темную тряпку накинуть, затушить свечи и свет включить.
— А… не может она где-нибудь спрятаться и остаться… в нашем мире? — не давала Долли покоя Ира.
Ксения опять не выдержала и рассмеялась:
— Может, конечно! Разве ты не чувствуешь, что она в нашу историчку вселилась?
Расхохотались все: и Диана, и Долли, и даже вконец перепуганная Ира Сыромятникова. Они вдруг осознали, что историчка действительно похожа на описанную Брошенковой Пиковую Даму: и постоянным черным платьем, и вызывающей жалость старостью, и вызывающей всеобщую ненависть свирепостью. Смех разрядил обстановку, и Ксения подумала, что напрасно заподозрила Долли с Резцовой в преступных намерениях. Они самые обыкновенные девчонки.
