Метро 2033. Дворец для рабов

Светлана Кузнецова, 2019

Спокойная жизнь в подмосковном поселке изменилась в одночасье с появлением на болоте кровожадной твари. С ней не могут сравниться даже волкодлаки, время от времени пробирающиеся на территорию поселка. Противостоять зову твари не удается никому. Но Тимур, кажется, нашел способ. Взяв с собой двух друзей, он отправляется в Москву, где надеется отыскать помощь.

Глава 5

— Вот почему у тебя вечно все не как у людей, командир? — услышал Тим над ухом и попытался открыть глаза.

Голова казалась пустой кастрюлей, по которой от души саданули палкой, — до сих пор гудела и звенела на высокой ноте. Ресницы словно склеили клеем, но Тим все же справился с собой и открыл глаза, не удержавшись от мученического стона.

— Снова накрыло? — участливо спросил Данька.

— Чей бы волкодлак выл, — фыркнул Максим, помогая Тиму сесть, привалившись к стене, и вручая ему флягу с водой. — Самого чуть ловить не пришлось, хорошо, вовремя позвал по имени.

Данька тяжело вздохнул и признался:

— Показалось, кто-то зовет, вот и дернулся.

— Спаситель недоученный, которого самого приходится выручать, — проворчал Максим и обратился к Тиму: — А вот ты, командир, молодец.

— Интересно почему?

— Встал как вкопанный, руки раздвинул, словно в объятия кого ловишь, и заорал — никаких проблем с обнаружением.

— Да уж, — пробормотал Тим, отпивая из фляги. Вода оказалась странно горькой и холодной настолько, что свело зубы, но он стоически глотал и все списывал на не до конца утихшие галлюцинации.

Значит, его и Даньку пришибло тоннелем практически одновременно. А Максима? Тим решил не учитывать свои глюки перед тем, как увидел поезд, списывая их на начавшееся помутнение рассудка.

— А ты-то сам как? — поинтересовался он.

— Я-то? — Максим криво усмехнулся, и было в его хмыканье нечто, заставившее Тима вновь насторожиться: печальное, обреченное и бесшабашное одновременно. — Данька у нас личность возвышенная: всех спасать рвется. Ты вот, командир, за мечтой стремишься, вечно приключения находишь на собственную голову, а я что? Мне б пузо набить да нашлось бы, кого под бок сунуть, — обычный, не особенно умный мужик, которым и пожертвовать можно.

— Это же не твои слова… — потрясенно проронил Данька.

Тим попытался подняться, но на него словно каменную плиту уронили, заставив застонать сквозь зубы.

— Макс… — прошептал он. — Макс, не надо…

Осознание рухнуло на него внезапно: и произошедшего, и невозможности что-либо изменить.

— Жертва всегда имеет место быть, — погрозив указательным пальцем теряющемуся в темноте потолку, глубокомысленно изрек Максим. — Не героя же со спасателем умертвлять? Так, чего доброго, и до места дойти не выйдет.

— Перестань нести бред! — закричал Тим, борясь с вновь навалившейся слабостью, но не в состоянии сделать ничего. Внезапно пришедшая на ум мысль пустила дрожь по позвоночнику, и он немедленно ее озвучил: — Это же Витас? Он тебя запрограммировал! Внушил всякую чушь! Макс, ты ведь жить хочешь!

— Хм… запрограммировал, — Максим покачал головой, задумавшись. — Странное словечко, я не стал бы его использовать. Все же я человек, а не механизм, причем давно не работающий.

— Ну, загипнотизировал. От этого многое меняется?! — разозлился Тим и, предчувствуя надвигающуюся беду, приказал-попросил: — Никуда не уходи! Пожалуйста.

— Поздно, — вздохнул Максим. — Я уже полчаса как мертв. Вас накрыло, а у меня сердце остановилось, зато вас, двоих бугаев тяжелых, дотащил сюда и даже не взмок.

— Ты чего плетешь?! — вышел из себя Данька, он вроде и злился, но в голосе сквозили панические нотки. — При клинической смерти человек живет максимум пять минут и точно никого таскать не может!

— По-всякому бывает, — ответил Максим и встал. — Ладно, братцы, прощайте, восстанавливайте пошатнувшееся здоровье, в том числе душевное, а я пошел. Встретимся на той стороне. Да, кстати, ты водичку пить не забывай, она хорошая.

От странной горчащей воды действительно становилось легче, хотя встать не удавалось по-прежнему, да и совершать какие-нибудь иные действия, кроме как подносить к губам флягу, тоже.

— Погоди!..

— Тимур, — проговорил Максим с упреком. — Не надейся, пока я здесь, не поднимешься. И скрутить меня у тебя не выйдет все равно. Силенок не хватит в любом случае: не живому побороть мертвеца.

— Да понял я уже… — прошептал Тим. — Меня другое волнует: Витас. Так это из-за него все?

— То, что тот отрезок тоннеля прошли и не полегли все трое? — переспросил Максим. Тим кивнул. — Можно и так сказать. Ты обязан дойти.

— Но не вернуться?

— На кой отпускали бы, если б шанса на возвращение не осталось? — вопросом на вопрос ответил Максим. Несмотря на произнесенные странные и страшные слова, выглядел он живым, но одновременно с этим и нет — каким-то застывшим, с заострившимися чертами лица и бледной, как у покойника, кожей. Тим присмотрелся внимательнее: грудная клетка не двигалась. — Думаешь, существу, способному стереть часть памяти — вернее, заблокировать, — оказалось бы трудно заставить тебя забыть о Москве, а заодно внушить омерзение при одной лишь мысли куда-то уйти из родного поселка?

— Любое внушение разрушает личность, — сказал Данька. Он тоже был бледен, напуган; голос дрожал.

— Это ты Беляева начитался. «Властелин мира» — так? — рассмеялся Максим. Данька предпочел промолчать. — Идеалист… Все мы — идеалисты, оттого и оказались здесь. Но вообще-то да. Колодезову на фиг не сдалось удерживать тебя таким вот образом, командир; и превращать в тень себя прежнего, а то и суицидника в будущем — тоже. Потому, если шанс вернуться у тебя будет, ты вернешься, Тимур. Непременно и обязательно. Мне вообще кажется, ты не просто так туда идешь, а за кем-то или за чем-то.

Тим нахмурился:

— А вы оба?..

— А я пошел, — сказал Максим и крепко сжал его плечо.

Он встал, повернувшись лицом к стене тоннеля, повел рукой перед собой, словно смахивал пыль, мельтешащую перед глазами. И вдруг прямо в темной, увитой проводами стене начал возникать проход. Медленно и величественно раскрывались кулисы этой реальности, показывая совершенно иной мир: яркий и светлый, с поющими птицами, звоном ручьев и склонившимися к самой воде синими колокольчиками. Ветер ласкал цветущие травы, шелестели деревья, нос Тима щекотали ранее неведомые, но точно приятные ароматы. Максим, выпустив его плечо, шагнул туда. Куда — неясно, но там точно было хорошо, не так, как в действительности, где постоянно приходилось бороться за свою жизнь и жизнь близких. Наверное, потому Тим и не стал его удерживать. Менее всего на свете он хотел бы для Максима той же судьбы, какая постигла пассажиров призрачного поезда.

— Живи, командир. Воду пей. Хорошая она, силы возвращает, ты не гляди, что мертвая, — прибавил Максим, и у Тима перед глазами снова поплыло…

* * *

— Ох…

Тим застонал и с трудом открыл глаза. Вокруг привычно разливалась темнота. Зажженный фонарь освещал небольшой участок путей, стен и кабелей. Было душно, но волновало это в последнюю очередь. Еще — холодно, но и это удавалось перетерпеть.

— Дань…

— Тут я. — Виска коснулось мокрое, стало немного легче. — Наконец-то очнулся, я уж думал, все… один остался, — произнес тот и неожиданно всхлипнул.

— Дань, ты чего? Плачешь?.. — удивленно простонал Тим.

— А ты как думаешь? Когда Макс сбрендил и во тьму ломанулся, как волкодлак через пролесок, я за ним побежал, на тебя бессознательного наткнулся чудом, отволок, насколько получилось, а потом и меня скрутило: голоса, разное нашептывающие, какие-то белые камни перед глазами, лизнул — соленые, фигуры странные…

— Какие фигуры? Зомби? — спросил Тим.

— Типун тебе на язык! Меня точно кондратий хватил бы, увидь я какую-нибудь страхолюдину. Нет… вроде как даже кто-то из древних богов, помнишь, видели картинки в учебнике? Цвет кожи золотистый, но бледный, не как у азиатов. Черты лиц, опять же, наши. Словно из дерева вытесанные, но красивые: и мужчины, и женщины. У одной в руке веретено, а на глазах повязка — слепая. Она, собственно, со мной и разговаривала — ласково, нежно, как мама, — только слов-то я и не запомнил, лишь ощущение, будто жалели и успокаивали. От такого, Тимка, у любого слезы на глаза навернутся, а уж когда я снова в тоннеле очнулся… — Он покачал головой. — Я-то уж понадеялся, что все хорошо будет, а тут снова в этот тоннель. Ты лежишь, и, кажется, не дышишь, хотя пульс прослушивается четкий, немного учащенный.

— Ясно, — прервал его Тим. — Макс, значит, пропал?

— Значит, — вздохнул Данька. — Можем его поискать, но мне кажется…

— Не найдем, — уверенно произнес Тим.

— Или наткнемся на тело, а это еще хуже, — пробормотал Данька. — Не представляю, как мы его похороним. С другой стороны, нехорошо своих бросать волкодлакам на съедение.

— Здесь тварей нет, — убежденно заявил Тим, — но Макса мы не отыщем, тут уж можешь мне поверить.

— Как скажешь. — Данька пожал плечами: то ли действительно поверил, то ли не захотел возвращаться к месту, где с ними произошла первая беда. — Здесь аномалия какая-то, ты чувствуешь? А у Макса эпилепсия была в детстве, с возрастом отступила, он еще смеялся по этому поводу, но, видимо, зацепило сейчас. Мы-то с тобой здоровы, хотя абсолютно здоровых в природе не бывает, конечно…

— Дань, давай спать, — попросил Тим. — Глаза слипаются.

— И у меня. Точно, попали мы с тобой под какое-то очень неприятное воздействие: то ли ультразвуком шарахнуло, то ли газ какой-нибудь, типа болотного, вышел.

— Спать… — прошептал Тим и прикрыл веки, тотчас отключившись.

К счастью, на этот раз никакие видения его не мучили, а выспаться удалось отменно, и не только ему одному.

Вокруг по-прежнему было темно, но фонари будто бы горели ярче и выхватывали из мрака больше деталей. На проводах блестела влага, воздух казался свежее, а иногда волосы трепал легкий теплый ветер, совершенно не вязавшийся с прохладой, стоявшей на поверхности.

Из ниши, в которой они сделали привал, вело несколько ходов, перегороженных решетками. Один тянулся в оборудованное для обходчиков путей и разнорабочих отхожее место, второй — к мертвым уже несколько десятилетий генераторам. Третий заканчивался железной проржавевшей лестницей. Тим слазил по ней наверх, но не сумел открыть тяжеленный люк: то ли подпирало что-то сверху, то ли в незапамятные времена его заварили, перекрывая ход в подземку для излишне любопытных.

— Как думаешь, скоро мы дойдем? — спросил Данька.

— Математика. Начальные классы, — вгрызаясь в сладкий корень из сухпайка, усмехнулся Тим. — Время есть расстояние, разделенное на скорость. В среднем взрослый здоровый человек преодолевает от четырех до шести километров в час. До Москвы от нашего ныне неизвестного дома вроде бы тридцать.

— Вспомнил?! — с надеждой в голосе спросил Данька.

— И не забывал, — не стал обнадеживать его Тим.

Конец ознакомительного фрагмента.